http://proza.ru/2023/02/09/923
Второго декабря исполнилось полгода, как умер отец. Антон заступил на сутки. Позвонил Вячеслав Анатольевич и напомнил, что пора подавать документы на оформление наследства. Когда Антон был дома, мать пыталась прозвониться по скайпу, но он не ответил — родительница достала его наставлениями. Утром в пятницу он взял папку с документами и направился к нотариусу. Там его ждал неприятный сюрприз: помощники нотариуса сообщили, что для оформления прав на отцовское имущество, включая банковские вклады и автомобили, придется заплатить больше ста тысяч.
На следующей неделе во вторник Антон подал в МФЦ заявление о вступлении в наследство. Специалист, который принимал заявление, выдал расписку и сказал, что за документами можно прийти сразу после новогодних праздников. Потом Антон отправился на тренировку, после которой полетел к Юле.
После ужина, как у них повелось, она включила романтическую музыку и выключила свет. Она разделась и села на край кровати. Антон впервые видел ее в этом телесного цвета и с кружевами белье. Оно очень шло Юле. Антон смотрел на нее с минуту, потом опустился на пол и положил голову ей на колени. Она погладила его по волосам, и эти прикосновения взволновали его, он почувствовал, как где-то глубоко в нем копятся слезы, и, если эта нежность продлится, они, несомненно, прольются. Он прервал их, поднявшись.
Назавтра Антон отправился в банки, где у отца были вклады, в «Альфа-банк», «Райффайзенбанк» и «Морган Стэнли Банк». Оформив документы, в «Альфа-банке» сказали, что через день Антон может прийти за деньгами, если пожелает их забрать. Он ответил, что хотел бы оставить все как есть, только снять небольшую сумму на расходы. В других банках было так же.
Заступив на сутки, Антон не думал, что эта смена окажется такой тяжелой. Любая мелочь, на которую раньше он не обращал внимания, теперь вызывала раздражение. Выдавая ключи, Антон чувствовал, что сотрудники офисов не замечают его, потому что он просто охранник. Надменная Ксения даже не поздоровалась толком, процедила что-то сквозь зубы и небрежно расписалась. Антон не мог отвести взгляд от ее холодного лица. Она не презирала его, а хуже — не замечала, как неинтересный неодушевленный предмет. А он ждал, вдруг взглянет. Не взглянула, взяла ключ и удалилась своей раскачивающейся походкой, словно уплыла по волнам. Антон пожалел, что не уронил ключ на пол, чтобы ей пришлось наклониться.
Как назло, его смена совпала со сменой Минзаева, который словно чувствовал, что Антон собирается встать на лыжи, и придирался по каждому пустяку. Из-за опоздания Антон не получил премию за ноябрь. Он планировал в этот день написать заявление на увольнение, но из-за Минзаева перенес это на завтра, боялся его провоцировать. Антону очень не хотелось, чтобы тот по обыкновению встал вплотную и уставился в лицо своими нерусскими глазками, сверля ими до мозга и приговаривая что-нибудь вроде: «Что, у нас плохо? Решил поискать место получше?»
Инцидент все же случился. Антон стоял на посту на первом этаже с напарником, отставником лет пятидесяти, и разговаривал с ним. Откуда ни возьмись, появился Минзаев и, адресуясь именно к Антону, сказал:
— Почему треплешься на посту?
Антон не сразу сообразил, что ответить — разве и разговаривать нельзя?
— А что? — пробормотал он.
— А то, что на посту во время исполнения служебных обязанностей ты можешь переговариваться только о том, что непосредственно касается исполнения твоих функций. И то, пару фраз — и довольно, а не устраивать базар на рабочем месте. — Он встал лицом к лицу перед Антоном и сверлил его глазами, при этом его черные усики шевелились, как у таракана. — А разговоры на посторонние темы категорически запрещены.
— Олег, да хорош тебе! — вступился напарник Антона.
— Не хорош! — воскликнул Минзаев, не повернувшись к нему и подняв палец.
Антон не выдержал его взгляда и хотел отойти.
— Куда ты отправился? Я с тобой разговариваю!
— Если я вас не устраиваю, давайте я уволюсь, — проговорил Антон, удивившись своей смелости.
— Хорошо, — пробормотал Минзаев, не сводя с него глаз. — Хорошо. Мы сами найдем, за что тебя уволить. — И направился к лифтам.
Антон ощутил ненависть к этому худощавому человеку с маленькой головой и как бы сдавленным с боков затылком. Хотелось дать со всего маху по этому узкому затылку.
— Совсем охренел последнее время. Баба ему, что ли, не дает, — усмехнулся напарник Антона.
На следующий день Антон явился в офис охраны и сказал, что пришел написать заявление на увольнение. Ему дали бумагу, ручку и образец. Заместитель начальника службы безопасности спросил, какая у него причина. Антон сказал, что нашел другую работу.
— Тоже в охране? Сколько обещают? А, впрочем, можешь не отвечать. Дело твое. Если решил — увольняйся, — сказал зам. — Отработаешь положенные две недели — и счастливого пути.
Антон не собирался отрабатывать ни дня. В поликлинике работала мать его одноклассницы, сделать больничный лист было не проблема.
Отстояв дневную смену, он поехал к Юле. Все казалось таким же, как в другие дни, но ему было грустно, видимо, из-за того, что Юля веселилась, она успела привыкнуть к нему. Он лежал на постели, опершись на локоть, и смотрел, как она носит тарелки на журнальный столик, переставляет их, стараясь, чтобы выглядело красиво. Он взял штопор и откупорил бутылку.
Ужин оказался превосходным, мясные блюда, салат. Главное, все было вкусным. Юля сидела рядом, распушив юбку и положив ногу на ногу. Взгляд Антона привлек красивый изгиб, где голень переходит в стопу. На Юле была мягкая розовая кофта с треугольным вырезом. Прическа, как всегда, представляла собой художественный беспорядок, губы блестели помадой.
Когда она отнесла тарелки и вернулась в комнату, Антон уже лежал на кровати во всей красе, сбросив одежду. Юля быстро разделась, выключила свет, легла и прижалась к нему. Тоскливо-сладко зазвучала «Энигма», комната наполнилась голубым сиянием. Юля потянула его к себе и раздвинула ноги. Он трахал ее, грубо и настойчиво, словно у него давно не было женщины, пока не довел до оргазма. Она плакала, уткнувшись ему в плечо, а он лежал, отвалившись, с закрытыми глазами, чтобы не видеть этой комнаты. Теперь она нагоняла тоску.
Утром им не надо было на работу, и Антон остался у Юли.
— Давай вечером махнем в клуб? — предложила она.
— В жопу все клубы. Мне нравится у тебя дома.
— Что тут может нравиться? Давай тогда погуляем, я хочу на улицу.
— Там снег.
— Ну и что?! На улице все напоминает о приближении Нового года. Кстати, ты где будешь праздновать?
— С тобой, если ты не против.
— Как я могу быть против, я очень рада! А тебя не заставят работать в Новый год?
— Нет.
Юля обхватила его за шею, не сдержав радости, Антон погладил ее по руке.
В понедельник утром Антон позвонил на работу и сообщил, что заболел и взял больничный. Он направился в «Альфа-банк» и получил новую карту. День был серый, мороз слабенький, под ногами хлюпала снежная каша. Во дворах спецтехника сгребала выпавший за ночь снег. Антон болтался по улицам, в душе была пустота, никакой радости. Он думал, как это странно — не испытывать радости, когда ты сделался долларовым миллионером, после того как полгода мечтал об этом моменте, ходил на ненавистную работу, терпел Минзаева… Была даже легкая грусть, как будто он что-то потерял.
Пришла мысль о том, что можно сгонять в Таиланд понежиться на солнышке, загранпаспорт у него был. Но и эта идея не прибавила радости.
Болтаясь по улицам, Антон проголодался. Можно было зайти в ресторан, заказать омара или куропатку, только он не знал, вкусные ли они, поэтому хотел чизбургер с гамбургером или просто жареной картошки. Впереди очень кстати показался торгово-развлекательный центр «Нора», где был «Макдональдс».
Антон налопался макдональдсовских бургеров, набрав от жадности больше, чем мог съесть, и отправился гулять по торговому центру. Он ходил по бутикам, набирал, что приглядывалось, не обращая внимания на цену, и шел в примерочную. Как назло, все было не то: или неудобно, или зеркало подсказывало, что вещь не его. Антон вспотел, таскаясь по этажу в зимней куртке, и устал снимать-надевать штаны и ботинки. В итоге зашел в бутик «Лагерфельд» и обратился к девушкам-продавцам с просьбой подобрать на него одежду, исходя из единственного параметра — чтобы ему шло.
Он впервые испытал пьянящее ощущение превосходства, которое дает маленькая карточка, лежащая во внутреннем кармане. Одна из девушек посмотрела на него с недоверием.
— Что? — Антон пригвоздил ее взглядом.
— Вас какая ценовая категория устроит?
— Любая, — сказал он с нажимом. — Подберите, пожалуйста, модные вещи, которые мне пойдут, и не беспокойтесь об оплате.
— Хорошо, — девушка растерялась и повернулась к напарнице. — С чего начать-то?
— Начните с трусов, — подсказал Антон.
— Вам какие, боксеры, плавочками?
— Чтобы девушке нравились.
Слова сами слетали с языка, как будто вместе с банковской картой он приобрел остроумие.
Кроме Антона, в бутике никого не было, обе девушки занимались только им, показывали джинсы, рубашки, футболки. Чтобы не ходить в примерочную с каждой вещью, он отправился туда с охапкой: надел джинсы — малы, надел другие — не понравились, третьи — вроде ничего. Вышел из примерочной в носках и с голым торсом, сунул большие пальцы в шлевки под ремень, почувствовал — то что надо.
— Как?
— Вам идет. Накиньте рубашку.
Она была права. Вышел в рубашке навыпуск, застегнув на три пуговицы, по-хулигански выставив грудь.
— Повернитесь спиной.
— Одерните снизу… поправьте воротник… Вам стоит это купить.
Они потратили на Антона час. Он вышел во всем новом, от носков до куртки, исключая обувь, с двумя большими пакетами, в одном — новое барахло, в другом старое.
— Сто двадцать четыре тысячи восемьсот пять, — сказала девушка на кассе.
Антон копался, застегивая новую куртку.
— Сто двадцать четыре тысячи восемьсот пять рублей, — повторила девушка.
— Я не глухой, — проворчал он и кивнул, одобряя платеж.
На улице Антон первым делом нашел мусорный контейнер и выбросил старье, домой поехал на такси. Войдя в квартиру, он не стал раздеваться, а только сбросил ботинки и походил по комнате в куртке, распахивая полы, осматривая себя со всех сторон и даже принюхиваясь. Запах новых вещей казался приятным, как духи любимой женщины. Женщины, женщины… А что, если… Воспоминание о походе в стриптиз-бар отрезвило его. Нет, теперь он умный, сначала надо научиться жить с деньгами, а бабы никуда не денутся.
Антон скинул куртку и полюбовался на рубашку и джинсы. Отлично! Девчонки не обманули, вещи действительно ему шли. Рубашка приталенная, джинсы типа галифе — сверху посвободнее, снизу заужены, ноги в них выглядели более накачанными. Антон снял джинсы и рубашку, чтобы еще раз примерить остальные вещи, и увидел свои трусы — позор, выцветшие, растянутые. Он тут же выкинул их в мусорное ведро. Надев новые, которые обошлись ему в две тысячи рублей, Антон ощутил, как они удобны и мягки. Встал перед зеркалом и несколько раз приспустил и натянул их, прикидывая, как это будет смотреться перед девушкой. Он уже ощутимо окреп, благодаря тренажерному залу, живот подобрался. Он решил, что на фоне такого живота и новомодных трусов его хозяйство выглядит довольно неплохо.
Следующим приобретением Антона явились ботинки «Фаби» и кроссовки «Барракуда» по сорок пять тысяч деревянных пара. Полдня он просидел в интернете, выбирая новый айфон, пока не остановился на титановом «Грессо» с золотой вставкой ручной сборки за двести тысяч. Он поехал в часовой салон «Ле Локль» на Ленинском проспекте и купил его, а заодно и титановый чехол за тридцатку, ну и, конечно, пару зарядок за десять.
Когда вышел на улицу, зазвонил телефон — старый. Оказалось, Минзаев. Антон нажал отбой, вынул симку, бросил аппарат на асфальт и растоптал каблуком нового ботинка. Это привлекло внимание прохожих. Антон усмехнулся, увидев их реакцию. В голову пришла мысль, что было бы очень стильно, если бы в такой момент на его лицо упали длинные волосы, брутальный взгляд сквозь космы — это круто. Если начинать новую жизнь, то во всем.
Антон шатался по Москве, зажав в руке новый айфон и улыбаясь телочкам, пока только улыбаясь. В магазине «Дольче Габана» в Третьяковском проезде купил два ремня, черный и коричневый, отдав за них сотку, и еще прихватил одноименную туалетную воду. Не то чтобы ему очень понравился аромат, просто продавец сказала, что флакончик «Дольче Габана» за штуку баксов — самое то для такого парня.
На следующий день Антон засел в интернете, рассматривая часы. По идее, надо было выбрать что-нибудь из швейцарских, но они ему не нравились, «Ролекс» — те вообще из последней коллекции смахивали на командирские. В конце концов, он остановился на эксклюзивных «Касио Джи-Шок» за три тысячи долларов. Немного расстраивало то, что, увидев у него «Джи Шок», те, кто ориентируется в мировых брендах, скажут «фу». Зато ему самому они очень понравились. Антон решил, что поносит «Джи Шок», пока подберет что-нибудь более соответствующее.
Портмоне он также приобрел в бутике «Дольче Габана» в Третьяковском проезде, заплатив сорок пять тысяч, и ушел, засунув в него три карточки банков, в которых были его счета. Случайно увидев зажигалку «Дюпон» с роллигстоунсовским языком, приобрел и ее. Она показалась ему стильной вещью, в его духе. Сам он не курил, но девушки-то курят, если понадобится огонь, он тут же чиркнет прикольной зажигалкой. Правда, в ней нашелся минус — она стоила всего десять тысяч.
Выбирая статусные аксессуары, Антон столкнулся с тем, что есть такие суперсверхнавороченные вещи, на которые всего его наследства не хватит, даже если он едва приобретет шмотье и обзаведется парой безделушек. Он сказал себе, что это для олигархов, а ему следует удовлетвориться тем, что его средства дадут ему возможность не работать и при этом ни в чем не знать нужды. При условии, что он не будет стремиться к роскоши.
Он купил кучу спортивного барахла: маек, футболок, толстовок, штанов, шорт, две пары кроссовок «Рибок» по двадцать тысяч, перчатки с напульсниками, пояс кожаный трехслойный, ремни для тяги, перчатки, даже дневник для тренировок за семьсот пятьдесят рублей, хотя и обычный блокнот бы подошел, носки, функциональную сумку «Олимп», полотенце, бейсболку. В магазине спортивного питания ему подробно рассказали про геймеры, витаминно-минеральные комплексы, креатин, ВСАА — аминокислоты с разветвленными боковыми цепями (бэцэашки), трибулус. Антон подозревал, что это развод на бабки, если и помогает, то слабо. Чтобы круто накачаться, одного питания мало, нужна фармакология. Одних только пищевых добавок он купил на десятку, этого должно было хватить на месяц.
Он появился в зале в новой форме, на него сразу обратили внимание инструкторы. Он был в желтой майке с бультерьером на груди, шортах в красно-серую полоску и белых кроссовках. Еще никогда ему не хотелось заниматься с таким усердием. С этого дня он перешел на интенсивный режим тренировок — по четыре занятия в неделю.
В пятницу двадцать пятого декабря Антон появился на работе с больничным листом. В этот день у Минзаева был выходной, но он приехал по своим делам и обрадовался, словно демон в аду, увидев Антона.
— Больничный? А, ну конечно, — пробормотал он с ехидной улыбочкой.
Он окинул взглядом прикид Антона. В кабинете, кроме них, находился завгар.
— Я хотел бы уволиться и получить расчет, — сказал Антон.
— На премию не рассчитывай, — проговорил завгар.
— На премию? — Минзаев аж подпрыгнул на стуле, прошелся взглядом по фигуре Антона. — Ты, видно, уже на новую работу вышел?
Антону хотелось крикнуть ему в рожу: «Да мне не нужна больше работа!»
— Я болел, — сказал он.
— Думаешь, здесь дураки, которые не знают, как больничные делаются? Ну ладно, хочешь уволиться? — продолжал Минзаев, ухмыляясь. — Только у нас не та контора, из которой можно так просто уволиться.
— Что значит, не та контора? — не понял Антон.
— Просто уволиться у нас нельзя.
Антону хотелось схватить что-нибудь типа принтера и съездить Минзаеву по ухмыляющейся роже. Завгар помалкивал, уставившись в монитор компьютера.
— Не понимаю. Что значит, нельзя просто уволиться? А как же?
— После такого количества нарушений просто уволиться? Нет, у нас так нельзя.
— Бред какой-то, — Антон смотрел на него, ничего не понимая.
— Что, что? — переспросил Минзаев, поднимаясь из-за стола.
— То есть я не получу сегодня расчет? — Антону пришла замечательная идея. — Хорошо.
Он опустился на стул и набрал Вячеславу Анатольевичу.
— Здравствуйте, это Антон. Хочу обратиться к вам за помощью. У меня проблема. Хочу уволиться с работы, а меня не увольняют… говорят, что здесь не та контора, из которой можно просто уволиться. По ходу, хотят создать мне проблемы… Хорошо. Жду… Метро Аэропорт.
— Олег, чего ты ерундой занимаешься? — сказал завгар. — Ты же подставляешь, — он показал глазами наверх.
— Отвали! Он запугивает! — засмеялся Минзаев, покраснев от злости.
— Я вернусь с адвокатом, — сказал Антон и направился к двери.
— Кем ты себя возомнил?! Откуда у тебя адвокат-то?! — взвизгнул Минзаев.
Антон побродил по Ленинградскому проспекту, зашел в «Кофе-Хаус», расположился за свободным столиком возле окна, попросил чашку чая и ореховое пирожное. На улице царил серый цвет, было пасмурно, вчерашний снег превратился в грязь. Но Антону было приятно смотреть в окно, словно он сидел в поезде, который должен был тронуться и оставить этот унылый мир, наполненный такими, как Минзаев. Теперь это не для него, он сидит в зале с высоким потолком за чашкой чая и смотрит в окно — надоест смотреть, он отвернется.
Адвокат позвонил через сорок минут. Антон уже вышел на улицу и прогуливался между Аэропортом и ЦСКА. Они встретились в том же «Кофе-Хаус». Адвокатом оказался молодой парень немногим старше Антона, уже с брюшком и толстым кольцом из желтого металла на мизинце. Борис — представился он. Антон ввел его в курс дела, и они отправились в офисный центр.
На входе Борис подчеркнуто вежливо поинтересовался, как заказать пропуск, чтобы пройти к руководству. Через минуту появился Минзаев с таким видом, как будто ему принадлежало все здание.
— Этот пусть проходит, — он кивнул на Антона. — А вас мы не приглашали, следовательно, и пропускать не обязаны.
— Мне не надо никуда проходить. Я только попрошу вас передать руководству, что если мой клиент, этот молодой человек, не получит сегодня трудовую книжку с соответствующей записью, то вашему руководству придется объяснять в суде, почему оно нарушает трудовой кодекс и конституционные права работника.
Минзаев покраснел.
— Я только хотел…
— Препятствовать в увольнении — это ваша инициатива или руководства? Назовите, пожалуйста, вашу фамилию и должность.
Борис говорил, чеканя слова и приперев Минзаева взглядом. Ни слова не говоря, Минзаев ушел.
— Подождем. Держу пари, сейчас с трудовой явится, — усмехнулся Борис.
Действительно, через десять минут тот появился с книжкой в руке, сунул ее Антону и хотел уйти.
— Одну минуту, — Борис взял у Антона трудовую и открыл на последней записи.
Антон подошел к Мнзаеву и тихо, чтобы слышал только он, произнес:
— Ты говно.
Минзаев резко повернулся, словно его укололи иглой.
— Ну, давай, ударь, ударь, — оторвавшись от трудовой сказал Борис.
Минзаев скривился от злобы и сжал кулаки с такой силой, что они хрустнули.
— Пойдем, Антон, — Борис отдал ему книжку.
— Еще встретимся! — взвизгнул Минзаев.
Адвокат остановился.
— В суде! Ведь вы нам только что угрожали!
Минзаев развернулся и быстрыми шагами скрылся за турникетами.
На улице Антон спросил:
— Сколько с меня причитается?
— Нисколько. У нашей адвокатской конторы с Вячеславом договор, так что считай, я на него отработал. Но от благодарности не откажусь.
Антон достал новый бумажник, с удовольствием засветив его перед адвокатом, и вынул две пятитысячные купюры.
— Благодарю, — деньги исчезли в пухлой руке Бориса. — Телефончик на всякий случай сохрани.
Антон приехал к Юле тридцать первого декабря, было еще светло. Юля встретила его в коротком приталенном голубом платье с воротничком. Волнистые волосы лежали на плечах, на правом запястье был синий браслет, в ушах синие клипсы. Антону понравилось, как сексуально она выглядит, он еще не видел ее в коротком платье с открытыми коленями. Поцеловал, и Юля ответила с нежностью, закрыв глаза.
У окна стояла искусственная елка с шарами и мишурой, на окне были налеплены огромные снежинки. Юля ушла на кухню и вернулась с тарелкой оливье и бутылкой вина.
— Ты, наверное, голодный, как всегда?
Она делала все сама, открыла бутылку, разлила по бокалам, Антон сидел на диване, принимая ее заботу. Когда они выпили и поели, Юля сказала:
— Может, пойдем погуляем?
— Хочу встретить Новый год только с тобой, — сказал он.
— Тогда включим телик.
— Давай включим... — он провел взглядом по ее разведенным коленям, поставил тарелку на пол, взял у Юли бокал и тоже поставил на пол. — Нет, не включим!
— Платье помнешь! — она хотела подняться, но Антон привлек ее к себе и стал целовать.
Желание охватило их. Он задрал платье и, не церемонясь, рывками стянул с девушки трусы, с удовольствием отметив, как у нее все побрито. Он трахал ее яростно, ему хотелось быть гадким, хищным, как законченный эгоист. Кончил ей на живот; Юля беспокоилась о платье, ей пришлось задрать его до лица, чтобы не испачкать. Она раскраснелась от неловкости и охватившей ее страсти. Придерживая платье, дотянулась до салфеток, вытерла себя, затем Антона.
Она была немного огорчена. Столько стараний, чтобы устроить праздник, чтобы все было красиво и запомнилось, а он чуть ли не с порога накинулся на нее, как будто они не виделись целый год. Она не кончила, ждала, когда кончит он, как женщина, предназначение которой в том, чтобы кого-то ублажать.
Задрав толстовку и спустив джинсы, Антон развалился на кровати и сушил член.
— В ванную пока не получится сходить, — сказала Юля.
Она сняла платье, бережно надела на вешалку и повесила в шкаф. Антон подумал, что если б он жил с этой простушкой, то, наверное, повесился бы от тоски. Зато с ней было удобно.
— Мне очень нравится, как ты оформила комнату, — сказал он с улыбкой.
— Правда? Смотри! — Юля подошла к елке и включила гирлянду — комната замигала разноцветными огоньками.
Антон надел джинсы и снял толстовку, в ней было жарко. Юля надела домашние брюки и футболку. Она села на кровать и взяла его за руку. Она словно готовилась что-то сказать или ждала от него, как будто настал момент для важных слов. Прошла минута, они так ничего и не сказали. Юля поднялась.
— Принесу чего-нибудь поесть, столько всего наготовила, — сказала она.
День беззаботно катился к вечеру. Антон залип в телевизоре. Юля то и дело приносила очередное блюдо, чай и кофе делались тут же, чайник стоял на стуле возле розетки. Выпили еще одну бутылку вина.
В половине одиннадцатого Юля надела платье и накрыла столик. Нарезки, соленья, салаты, шампанское, вино, сок, вода. Стол радовал глаз, правда, есть уже не хотелось. Пришло время проводить старый год.
— Я очень благодарна уходящему году за то, что встретилась с тобой, — сказала Юля.
Антону стало грустно, он выдавил ответные слова и пожалел, что они не расстались до этого дня. Они прослушали поздравление президента, поцеловались и пожелали друг другу любви и счастья в Новом году.
— Налей мне шампанского, — попросила Юля и, пока Антон выполнял ее просьбу, незаметно достала пакет. — Антон, надеюсь, мой подарок тебе понравится.
Он вынул из пакета сверток и развернул. Это был красивый скандинавский свитер с оленем и снежинками. Антон надел его, тот пришелся как раз в пору.
— Пусть я не сама связала его, но, когда увидела на витрине и узнала, что есть твой размер, не удержалась и купила. Мне показалось, он подойдет тебе.
— Спасибо, детка… Мне очень приятно.
— Надевай его, когда будет холодно. Пусть он напоминает тебе, с каким теплом я к тебе отношусь.
Он поцеловал ее и достал свой пакет.
— А это тебе.
Юля взяла из его рук небольшую коробку, перетянутую розовой лентой, и развернула упаковку.
— Вау! Это же айфон! Последней модели? — Юля не могла сдержать радости. — Он же очень дорогой! Ты потратил на него все свои сбережения?
— Не все, не волнуйся.
— Милый, я очень, очень тебе благодарна. Это так неожиданно!
Юля была счастлива. Она повисла у Антона на груди и осыпала его поцелуями. Выключила свет, села рядом и прижалась к нему. Она хотела вместе посмотреть «Голубой Огонек», но отечественная попса вызывала у Антона раздражение, и он еле просидел перед телевизором полчаса. Отвернувшись от экрана, обнял Юлю и стал целовать, потом повалил на спину.
— Я сниму платье, — прошептала она.
— Я хочу, чтобы ты была в нем, — он задрал платье и смотрел на нее.
— Что?
— Сними трусы.
Она встала с кровати, сняла трусы и подняла платье. Антон смотрел на нее. У нее был выбритый симпатичный лобок с аккуратной ложбинкой и женственные бедра. Вообще, в Юле не было ничего особенного, но сейчас она выглядела настоящей красавицей, то, как она выглядела и то, что отдавала ему себя всю без остатка, возбуждало.
Он стал целовать ее женственный живот, тиская за ягодицы. Она гладила его по волосам и улыбалась, как счастливая жена. Они разделись, Юля легла на кровать и раздвинула ноги. У них был классный секс, чувственный и страстный. Испытав оргазм, Юля плакала, всхлипывая и улыбаясь.
Антон проснулся, когда за окном было светло. За стеной слышался храп соседей. Он одевался очень тихо, зажав в руке пряжку ремня, чтоб не брякала. Взяв пакет с подаренным свитером, он открыл дверь и обернулся. Из-под одеяла выглядывала ее округлая нога, светлые волосы разметались по подушке, лицо было безмятежно и юно, наверное, она видела счастливый сон.
Когда Юля проснулась и обнаружила, что Антон ушел, она сразу же позвонила ему, но услышала, что абонент недоступен. Потом звонила ему целый день, пока не понадобилось поставить телефон на зарядку. Она подошла к комоду, чтобы взять зарядное устройство, и тут обнаружила, что чертик с гитарой исчез.
http://proza.ru/2023/02/13/1487