Врата Божьи

Неожиданная находка

   Вовка и Шурик лежали спинами на горячем песке и смотрели, как в лазурном небе плыли белые облака. Тихое блаженство плавилось в полуденной тишине, прерываемой резкими криками чаек. Остров, наполовину заросший ивняком, куда они забрались чтобы половить ельцов на перекате, был безлюден и дик. Здесь редко появлялся кто-либо. Деревенские пацаны ловили рыбу с берега, там же и купались. Разве что рыбаки изредка заводили с острова невод и потом вытягивали на отмель тяжелую сеть. Какой только рыбы там не было. Здоровенные, как алюминиевые подносы, лещи, толстенные язи, похожие на торпеды жерехи, головастые голавли, зубастые судаки. И прекрасная рыба стерлядь, из которой уха получалась мутная, словно забелённая молоком, но удивительно вкусная. Были там полосатые окуни и желтоглазые сороги, носатые подусты, плоская, как оладьи, сопа.
   Тогда, в 60-е годы уже теперь прошлого века в Вятке рыбы было много. Мальчишки с берега в проводку ловили подъязков, чехонь и уклейку, насаживая на крючки мух и мотыльков ручейника. А на перекатах ельцы, как сумасшедшие клевали на червя и на тесто.
   – Смотри какое облако, – Вовка ткнул пальцем в небо, – на дракона похоже.
   – Ага, – Шурик повернул голову, – интересно, драконы жили когда-нибудь или все это выдумки.
   Горожанин Вовка, приехавший в гости к бабушке, снисходительно улыбнулся, глядя на своего деревенского одногодка:
   – Ящеры жили на земле миллионы лет назад. Ну, ты деревня.
   – Да я не про ящеров, а про драконов спрашиваю, – Шурик приподнялся и сел, по-турецки скрестив ноги, – это же существа фантастические. Они, наверное, разумом обладали.
   – Ну, да, – Вовка снова ехидно заулыбался, – они алгебру изучали и историю древнего мира, чтобы познакомиться со своими прародителями – дикими ящерами тираннозаврами. Те еще твари были. А вот ваша деревня произошла от птеродактилей.
   – Почему это? – Шурик сердито посмотрел на приятеля.
   – У вас тут фамилия Доровские часто встречается. Доро – птеро. Доровские – Птеродактилевы. Похоже звучит.
   – А у вас в городе народ от хорьков произошел. Такие же вонючки, – Шурик радостно оскалился, – а ты лично произошел от макаки. Дать тебе по заднице доской пару раз, чтобы покраснела – будешь, как натуральная макака. Один в один.
   – Это у павианов же задницы красные, деревня, а у макак вроде бы нет. Твой то род от курицы пошел – Вовка рассмеялся, – вон у тебя ноги какие голенастые, как у вашего петуха.
   Друзья начали перекидываться репликами о происхождении своего визави. Несли несусветную чушь и ржали, как кони, от своих дурацких выдумок. Потом одновременно вскочили и, с криком пробежав по песку, прыгнули в воду. Течением их понесло вдоль острова. Потревоженные чайки противно кричали и пикировали на пловцов. В самом конце острова они выскочили на берег, вернулись на то место, где загорали, снова кинулись в воду и повторили проплыв. Как это приятно, раскинув руки и набрав полную грудь воздуха, плыть по течению лёжа на поверхности воды и почти не шевелясь.
   Накупавшись вдоволь, снова упали на палевый речной песок.
   – Погляди, что за штукенция, – Шурик, выкопавший в песке ямку, вытащил из нее на свет божий позеленевшую от времени кость.
   – Не знаю, – Вовка с интересом взял находку в руки, – похоже на позвонок какого-то животного. Здоровый какой. Намного больше человеческого.
   – Бык, наверное, какой-нибудь древний, – Шурик смотрел на позвонок, склонив набок голову, словно примеривая его к Вовкиной фигуре, – здоровый был бычина, хорошо, что сейчас такие не живут. Вон, колхозный бык – то ещё страшилище. Пацаны его за километр обходят, после того как он Сеньку Ложкина чуть рогами не запорол. А это вообще, видать, была зверюга кошмарная, – Шурик подмигнул приятелю, – если бы ты его увидел вживую, сразу бы в штаны наложил.
   – Может это кость динозавра, – Вовка, не обратил внимания на подколку приятеля и с интересом рассматривал находку, – она тут в песке хорошо сохранилась, только позеленела.
   Солнце зашло за облако и "позвонок" как будто поменял цвет.
   – Ух ты, – Шурик пристально глядел на старую кость, – Вовка, смотри, она, вроде как, светится.
   Друзья положили таинственную вещицу на песок и впились в нее глазами. Им казалось, что от нее, пробиваясь сквозь зелёную оболочку, исходил слабый красноватый свет.
   – Опаньки!, – Вовка повернулся к приятелю, – Шурка, что делать будем? Это ведь, похоже, не простая кость. Может с космосом что-то связано? Надо, наверное, в музей или археологам отдать, пусть её там ученые изучают.
   – Погоди ты, – Шурик задумался, – сдать то мы всегда успеем. Надо подержать у себя, понаблюдать. Может увидим что-нибудь интересное и сами станем участниками научного эксперимента.
   – Точно, – Вовка хлопнул дружка по плечу, – глядишь, научное открытие сделаем, в газете про нас напишут.
   Мальчишкам было по 13 лет. Они считали себя взрослыми. Переплывали Вятку туда и обратно, стреляли из отцовского ружья горлиц дроздов, в изобилии водившихся на косогоре, жарили "дичь" и пойманную рыбу на углях. В общем, были готовы к любым свершениям и открытиям.

Вонючее угощение

   В старой бане даже в полдень было темновато. Сквозь маленькое тусклое окошко, выходившее в огород и закрытое снаружи кустом малины, едва пробивался свет. Друзья, сидя на лавке, с интересом смотрели на найденную вещицу. Старая кость, казалось, пульсировала, испуская едва заметный красноватый свет.
   – Обалдеть, – Вовка привстал и потрогал находку рукой, – слушай, она, вроде бы, тёплая, словно живая.
   – Ага, живая, я тоже это почувствовал, – Шурка неосторожно махнул рукой, кость со стуком упала на пол и раскололась пополам.
   – Балда криворукая, – Вовка по-петушиному вытянул шею в сторону Шурика, – у вас в деревне все такие неуклюжие? Хана исторической находке.
   – Деревня, деревня… достал ты уже, фраер городской, во-первых, не деревня, а село, – Шурка обиделся, – а во-вторых, у нас тут люди живут, может, поумнее ваших горожан. И, вообще, я нашел эту костяшку, я и расколол. Она моя, что хочу – то и делаю.
   – Смотри, – Вовка наклонился над осколками, – от нее пар какой-то идет. Сейчас старик Хоттабыч из мосла вылезет и все наши желания исполнит. Вон, он уже, видать, злого духа себе в шубу пустил, запахло от косточки то.
   – Нет, – Шурка весело оскалился, – не Хоттабыч, змей выползет и откусит тебе, городскому моднику, все твои достоинства вместе с пуговицами.
   Друзья примолкли, в полутьме бани наблюдая за странной косточкой, от осколков которой шёл слабый белый дымок.
   – Слышь, шутки – шутками, а эта штуковина, после того, как я её расколошматил, не по-детски вонять начала, – Шурка сморщил физиономию, – смердит натурально. Я на прошлой неделе в лесу ужа схватил неудачно. Он мне, тварь такая, руку обгадил, вот так же примерно пахло, два дня отмыться не мог.
   – Кстати, – глаза у Вовки озорно заблестели, – знаю точно, что сейчас у деда Макара во дворе бабка на чугунной печурке щи варит, неохота ей летом русскую печку в избе топить, так она во дворе приспособилась еду готовить. Давай ей в кастрюлю эту косточку заправим. Пусть дедушка, сволочь такая, ядреных щец похлебает. Будет знать, как прутьями живых людей хлестать. Шут с ней, с этой реликтовой костью. И вторая половинка то у нас останется, если что. А одну уж пусть дедушка погрызет всласть.
   Повод не любить деда Макара у мальчишек был довольно весомый. Намедни он выловил их в своем огороде, когда они там яблоками угощались, и приложил длинной хворостиной по сокровенным местам.
   Шурка замялся:
   – А вдруг отравится дед этой пакостью?
   – Да ни черта ему не будет, – Вовка мстительно прищурился, – мы же не яду подольем, а просто мосол тухлый в щи засунем для аппетита. Ну, в крайнем случае, пронесет малость дедушку, может поласковее станет с окружающими. Не будет впредь так на людей кидаться из-за паршивых яблок. Жидоморов надо наказывать.
   Сказано – сделано. Когда бабка Маланья отошла от летней печурки, мальчишки незаметно спроворили косточку в варево.
   Время было обеденное. В соседнем дворе громко заорал петух, наверное, погода будет меняться. Перекусив, приятели двинули на Вятку, чтобы вечерком половить в прикормленном месте сопу. Вернулись поздно, поужинали и легли спать.
   Утром всеведущая соседка принесла в их дом новость: дед Макар ополоумел. Она рассказала, что хлебанул дед щей, которые бабка на обед сварила и умом тронулся. Буйный стал, как застоявшийся жеребец. Сначала в миску наплевал, а потом, схватив ухват, на бабку Маланью кинулся. Слава богу, она старушка проворная, по огородам от него убежала. А дед Макар окончательно сдурел. Щи, вместе с кастрюлей, в овраг выкинул. Печку во дворе напрочь разломал. А потом начал водкой рот полоскать, да так напился, что плохо с ним сделалось. Пришлось фельдшера вызвать, чтобы укол ему поставил, психопату такому.
   Ошеломленные такой реакцией на свою шалость, друзья выскользнули из дома и спрятавшись в укромном уголке огорода, принялись обсуждать случившееся.
   – Ни фига себе, супчик получился, – Вовка достал украденную у взрослых папиросу и закурил, – я думал, по крайности, хрыча Макарыча просто понос прошибёт, а он до поноса едва окружающих не довёл. Страшную ты, Шурик, штуку на острове откопал, теперь отвечать будешь по всей строгости советских законов.
   Шурка в ответ криво ухмыльнулся:
   – Это же ты во всём виноват. Ты придумал деду в суп эту пакость подкинуть. Дай зобнуть разок, – он потянулся и выхватил папиросу изо рта приятеля, – щас вот пойду и заложу тебя со всеми потрохами.
   – Не забудь добавить, что нашел эту косточку вонючую ты. И ты её притащил сюда, на место преступления, – Вовка сплюнул сквозь зубы и широко улыбнулся, – вместе под паровоз ляжем. Знаешь, если честно, знал бы, что так получится – не стал бы такой мерзостью угощать деда Макара.

Закурившие мальцы поливают огурцы

   – Вахлаки окаянные, – толстая тётя Клава, видимо причуяв запах табака, накрыла приятелей на месте преступления, – куряки сопливые. Я вот, Шурка, отцу твоему расскажу, как ты с папиросами развлекаешься, он тебе всыплет по первое число. Ты же и так сутулый, хочешь от табака совсем крючком согнуться? Девки то от тебя ведь шарахаться будут. И ты, Вовка, в гостях неправильно себя ведешь. Тоже, поди, куришь за компанию.
   – Да вы что, тётя Клава, – Вовка сделал честные глаза, – это вон Шурка ваш табачищем насквозь провонял, а я не курю, спортом занимаюсь, бегаю по утрам, пока не догонят. И гантели поднимаю.
   Шурка, незаметно сунув чинарик в рыхлую землю, втихаря показал кулак коварному подельнику. Тот рассмеялся. Потом положил руку на грудь и обратился к женщине:
   – Да вы не обращайте внимания, тётя Клава, это же баловство. Шурка и курить то в затяжку не умеет, так дым пускает изо рта. А он вам сегодня огурцы польет. Вы только не говорите про курево никому, пусть это будет наша маленькая тайна.
   – Живите, черти, – смилостивилась толстуха, – так и быть, никому ничего не скажу. Но про огурцы не обманите, иначе я рассержусь.
   Она ушла, переваливаясь с ноги на ногу, словно утка.
   – Зачем про огурцы то ляпнул, – Шурка укоризненно посмотрел на приятеля, – поливать же теперь придётся.
   – Да ладно, – Вовка артистично выпятил грудь, – мы за трудами не постоим, особливо, если другу помочь надо. Главное, старик, чтобы всё хорошо кончилось. Кстати, вторая половинка этого загадочного мосла в бане осталась и от неё, наверное, уже провоняло помещение. Пошли проверим.
   В бане действительно скверно пахло чем-то вроде перепревшего чеснока, смешанного ещё с какой-то отвратительной дрянью.
   – Ну и вонь. Меня батя убьёт, он вечером мыться собрался, – Шурик подобрал с пола половинку "позвонка" и выскочил на улицу, – за неделю, наверное, не проветрится. Открой двери настежь.
   – Неприятно, – поддакнул Вовка, – неудачно ты его тут разломил. Хотя, кто мог знать, что там внутри таится. Надо кость в целлофановый пакет завернуть, чтобы не пахло.
   Полив огурцы, ребята, прихватив завернутую в пакет таинственную находку, ушли за деревню и спустившись по косогору к реке, присели возле старого родника, заправленного в позеленевший от времени сруб.
   Мне интересно, что это за хреновина такая вонючая, – Вовка кивнул на лежавший рядом пакет, – ну не может обычная старая кость, пролежавшая столько лет в песке, так вонять. Это, видимо, загадочное явление.
   – Главное, она смердеть то начала после того, как я её разломил ненароком, – добавил Шурик. Знаешь, Вовка, тут недалеко возле реки на отшибе интересный старикан живет. Его местные почему-то Мизгирем прозвали, хотя наверняка у него и другое имя есть. Мрачный такой дед, но, видать, башковитый по страшной силе. Я с ним случайно познакомился. Он козу потерял, а я её нашел. Она по косогору в зарослях лазила, зараза. Ох, он и рад был. Вареньем меня накормил малиновым, чаем напоил. И всё рассказывал про то, как люди раньше существовали. Оказывается, в глубокой древности они жили в десятки раз дольше, чем теперь, и не болели ничем. Прикинь, по тысяче лет жили. Мысли могли передавать друг другу на расстоянии. И в пространстве легко перемещались. Давай ему нашу кость покажем, может он знает, что это такое.

В гостях у Мизгиря

   Мальчишки прошли вдоль косогора, взобрались на высокий берег и зашли во двор одиноко стоявшего угрюмого дома с почерневшими ставнями. На кривобоком крыльце сидел лохматый седой старик и перебирал в лукошке грибы.
   – О, Александр в гости пожаловал, – дед отложил лукошко в сторону, – а это, значит, твой приятель?
   – Это Вовка, он из города приехал, мой дальний родственник, – Шурка вытащил из пакета обломок кости, – посмотри дедушка что это за чепуховина такая? Я ее в песке на острове нашел. Кость целая была на позвонок похожа, да упала и нечаянно сломалась пополам, после этого завоняла отвратительно.
   –Ну-ка, ну-ка…, – заинтересовался дед, – дай гляну.
   Он протянул к находке мальчиков здоровенную лапу с большим родимым пятном на тыльной стороне ладони, ухватил узловатыми пальцами осколок и положил на крыльцо рядом с собой. Внимательно рассматривал, удивленно мотал головой из стороны в сторону.
   – Похоже вы, мальцы-удальцы, интересную вещицу отыскали. Дед поднялся и ушел в дом. Вскоре он вышел, держа в руках толстую книгу в обгоревшем черном кожаном переплете с медными застежками. Присев на ступеньку крыльца, листал замусоленные грязные страницы.
   – Вот. Вот оно. Нашел. Похоже, что называется эта косточка "Porta Deus", что переводится, как "Божественные врата" или "Врата Божьи". Она, как сказано, обладает удивительными свойствами. Кость эта, пронзая чрево времени, может менять суть бытия, направив его по божественному пути первочеловеков, имевших способности, которые теперешними людьми давно утрачены.
   Глаза старика жадно заблестели:
   – Вы, ребятки, похоже, средство для изготовления чудесного эликсира долголетия откопали. Я, надо признаться, давно эту косточку ищу, но не сподобился видеть ее. Даже маленького кусочка хватит, чтобы продлить кому-то жизнь. Ведь человек может жить неимоверно долго, если вернуть ему первозданные способности обмена веществ и энергии. А для этого нужно умеючи напиток сварить. В этой мудрой книге написан рецепт. В нем, кроме "Porta Deus", большое количество составляющих: медвежья желчь, слюна барана, жабья кожа, цветы чистотела, яйца ужа, кошачий жир… Много там намешано разного. Указано в какое время, в каком количестве и сколько варить. Внимательным надо быть. Главное косточка "Врата Божьи" найдена. Без нее изготовить снадобье нельзя.
   Дед взял лежавший на крыльце осколок позвонка и положил его на стоявшую поодаль колоду:
   – Разрубим сейчас помельче это драгоценное снадобье да припрячем до поры до времени. Вы, ребята, не говорите никому о своей находке, все равно вам никто не поверит про волшебный напиток. Дураками назовут и смеяться станут. А я, когда питье волшебное готовить буду, вас позову. Я умею быть благодарным, не обману таких хороших ребятишек.
   Он пошел в сарай за топором, оставив обалдевших от его речей мальчишек возле покосившегося крыльца.
   Внезапно неизвестно откуда появился большой черный ворон. Мягко спланировал на колоду и, подхватив клювом лежавшую там кость, набирая высоту полетел прочь. Вышедший из сарая дед страшно закричал и, бросив топор на землю, метнулся в дом. Выскочил с двустволкой в руках и жахнул дуплетом вдогонку улетавшей птице. Но не попал. Ворон изменил направление полета и потянул через реку к лесу.
   Дед злобно смотрел на мальчишек:
   – Вы куда глядели, недоноски? Не могли поленом эту подлую птицу шибануть. Теперь ищи-свищи. А у меня уж ноги не ходят. На болото за рекой надо идти, там ворона искать. Непростая это пичуга. Учуял, злыдень, поживу. Не догадался я косточку от чужих глаз схоронить.
   Обалдевшие от таких неожиданных поворотов событий парни не знали как поступить. Просто встать и уйти было уже невозможно. История получалась чрезвычайно необычная. Как в сюжете фантастического фильма. Книга старая, черный ворон, волшебное снадобье…
   – А ведь есть вторая половинка, – вспомнил вдруг Шурик, – правда она уже в щах варилась, но может еще на что-то сгодится. Говорили, что дед Макар кастрюлю с супом в овраг выкинул.
   Гости рассказали хозяину всю историю находки. Мизгирь исподлобья внимательно и угрюмо смотрел на них.
   – Вот что, ребятишки, – он пожевал губами, – надо эти косточки найти. Я по оврагам да болотам не ходок, посторонних людей вовлекать в это дело без надобности, придется вам постараться. В овраге половинку поищите, может и пригодится. Хотя, то что варилась – уже плохо. Но главное – надо гнездо ворона на болоте найти. Он свою добычу скорее всего туда затащил. А меня, мало того, что ноги плохо слушаются, так еще и грехи старые не пускают. Не могу я к этому болоту подходить.
   Там ниже по течению реки есть деревня, в которой я жил когда-то. Возле деревни лес, а за лесом болото большое. Там ворон живет, я знаю. Бывал там раньше. Место безлюдное, гиблое. Люди там пропадали. Когда-то местные через болото гать сделали, она уж, наверное, давно сгнила. Вы не пужайтесь сильно. Ребята вы ловкие. Жерди вырубите да дорогу щупайте. Гиблых мест немного. Вот по колено провалиться можно легко, а так… шагайте себе по кочкам, глядите внимательно, чтобы в хлябь не попасть. Опасные участки видно сразу, там ряска плавает, вода черная в прогалинах мха торфяного. Для осторожного человека болото не страшно. Это только дурак-торопыга может там к водяному на ужин угодить.
   Кроме вас, ребята, помочь делу некому. Вы уже большие парни. Нельзя посторонних в наши секреты посвящать. Нате вам компас, чтобы не заблудиться. Найдете "Врата Божьи", я каждому по хорошему охотничьему ножу подарю. Есть у меня ножи старинные, с костяными рукоятками. И денег дам. Ну, и в овраге пошарьте как следует. И ту косточку тоже принесите, которую в супе сварили.
   Остаток дня друзья лазали по оврагу в поисках половинки мосла сваренного бабкой Маланьей. Но ничего не нашли. Кто-то, видимо, уже прибрал полезную косточку. А может она барбосу какому-нибудь приглянулась. И мальчишки решили следующий день посвятить поиску второй половинки, украденной вороном.
   – Ты, Шурка, ружьё батино прихвати, – посоветовал Вовка, – грохнем, если что, эту ворону поганую. А я топор у дяди Миши позаимствую и веревку возьму, может пригодиться на болоте.

На болоте

   Ранним утром, сложив еду и другие припасы в солдатский "сидор" и предупредив родных, что идут с ночёвкой на рыбалку, ребята тронулись в путь.
   Спрятав ружьё в брезентовый чехол для удочек, чтобы мужики на переправе не привязались, друзья переправились на пароме на другой берег реки, поросший лесом. Шурка эти места знал, со взрослыми сюда за грибами да ягодами хаживал не единожды. С умным видом, достав из кармана компас, он, не глядя на него, махнул рукой:
   – Там, за излучиной реки, будет заливной луг, где наши мужики сено косят, дальше лес гнилой осиновый, а за ним болото начинается. Оно большое, мы туда далеко то никогда не заходили, клюквы и по окраинам хватает. Люди говорят, что в болоте когда-то давно помещик здешний утонул, когда невесту в лесу искал. А невеста потом нашлась и, кажись, от горя умерла. Может быть и сказки все это…
   – Умеешь ты перед дорогой подбодрить, – Вовка поежился, – как бы нам тут самим в топь не нырнуть. Места то не очень радостные. Жутковато.
   Подойдя к болоту, ребята вырубили слеги – двухметровые жерди, обтесали их как смогли и, утопая по щиколотки в мягком сфагнуме, тронулись в путь. Шли тихо и осторожно, прощупывая палками почву под ногами, внимательно озираясь по сторонам.
   – Дальше лучше идти друг за другом, – Шурик остановился и, расчехлив, собрал ружьё и повесил на плечо, – если один провалится, второй его вытащит. Хотя лучше, чтобы такого не случилось. Осенью на этом болоте наши мужики-охотники лосей промышляют, насквозь его проходят, оно километров пять тянется, никто пока не утонул. Но топкие места точно есть, надо быть очень внимательными. Не бойся, друг, прорвемся.
   – Да я и не боюсь, – Вовка внимательно осматривал окрестности, цепляя взглядом верхушки деревьев, – нам бы только этого ворона найти. У меня вот башка что-то разболелась.
   – Это от багульника, – Шурка сорвал веточку с узкими длинными листьями, – так всегда от него бывает, если долго в лесу не был. Привыкнешь – пройдет. Бабушка моя им от ревматизма лечится, я ей собираю эту траву.
   Прошло около часа с того момента, как парни вошли в молчаливое царство сфагновых мхов. Двигались по компасу на запад, огибая подозрительные места. Возле упавшего дерева остановились. Шурка достал из кармана бутылочку с репудином. Путешественники намазали руки, шеи и щеки масляной жидкостью от комаров.
   – Лоб только не натирай, – наставлял Шурик, – вспотеешь, драть будет и на глаза пот едкий потечет. Лучше фуражкой лоб закрой, чтобы не кусали.
   Пошли дальше, пристально вглядываясь в редкие заросли чахлых елок и осин в поисках птиц.
   – Давай направление малость поменяем, там слева вроде лес повыше немного, – предложил Шурик, – не заблудимся, как ни крути – выход к реке на востоке будет.
   Еще через полчаса уставшие искатели приключений присели на бугорок, заросший клюквой. Ягоды были еще совсем зелеными. Съели по вкусному пирожку с картошкой, Шуркина бабушка перед уходом сунула в руки каждому по паре штук. Запили водой из алюминиевой фляги. Прилегли на мягкий влажный мох.
   – Представляешь, – Вовка мечтательно закрыл глаза, – ты будешь жить тысячу лет. Не сто, не двести, а целую тысячу.
   – Ну, и что хорошего, – Шурик приподнялся и взяв в руки ружьё, начал водить стволом по верхушкам деревьев, глядя на них поверх прицельной планки, – ты будешь жить, а все близкие тебе, родные люди уже умрут. Если бы вместе всем долго жить – это было бы классно, а одному плохо, быстро затоскуешь.
   – Я об этом не подумал, – Вовка с интересом посмотрел на приятеля, – ты прав, одному будет плохо. Ни отца, ни матери, ни жены, ни детей – это страшно. А на всех заговоренных костей не хватит, у меня одних друзей да приятелей с полсотни наберется, а у тебя, я знаю, в селе родни не сосчитать. Они, значит, все умрут, а мы с тобой дальше жить будем. Хреново как-то получается. Предательство какое-то.
   Друзья принялись обсуждать проблему долголетия и вскоре пришли к выводу, что им это не подходит.

Малютка леший

   – Пусть старый хрыч Мизгирь сам этот мосол замшелый ищет по болотам, – Шурка поднялся и сердито пнул носком сапога трухлявый пенек, стоявший поблизости.
   Серые осколки сгнившего дерева брызнули в разные стороны. И словно в ответ на это с верхушки высокого дерева, стоявшего метрах в тридцати от них, гортанно заорал ворон.
   – Вот он, – прошептал Шурик и подняв ружьё, тщательно прицелился.
   Глухо ухнул выстрел. Птица, теряя перья при ударах о ветви, полетела вниз. Ребята, бросив вещи, кинулись к тому месту, куда она упала. Бежавший впереди Шурик со всего маху влетел в трясину и сразу ушел в грязь по пах.
   – Назад, – заорал он не своим голосом, – Вовка, назад, тащи сюда слегу скорее.
   Приятель, после недолгого оцепенения, метнулся назад, схватил жердь и, вернувшись, протянул ее утопающему, который уже погрузился в вонючую жижу по пояс и отчаянно махал руками, стараясь ухватиться за стоявший неподалеку куст. Но дотянуться не мог. Вцепившись в слегу, Шурка, переваливаясь сбоку набок, пытался освободиться из жуткого плена. А Вовка, упершись ногами в подножие чахлой березки, тянул жердь на себя изо всех сил.
   Медленно и неохотно болото выпускало из своих объятий юного стрелка, нарушившего его покой. Вылез. Мальчишки без сил упали рядом на мокрый мох.
   – Все в порядке, – Вовка весело оскалился, – ты хоть понимаешь, деревня, что я тебе жизнь спас? Ты мог сейчас не только до тысячи лет не дожить, но и до своего совершеннолетия. Потому в благодарность за это ты должен у меня в ногах валяться и чехонями вялеными меня ублажать до самого моего отъезда.
   – Да, Вовчик, сейчас причешусь только, и сразу в пыль перед тобой кинусь, – Шурик улыбнулся, – ты скажи спасибо, что быстро бегать не умеешь, потому сзади меня был. И поблагодари за то, что я тебя предупредил, а то бы тоже влетел в топь. Так что неизвестно кто кого спас. Видел бы ты себя с этой жердью наперевес – натуральный сумасшедший копьеносец, вырвавшийся из фаланги Александра Македонского. Вот же подфартило мне так залететь. И отмыться негде, грязный, как свинья.
   – Главное все целы, – Вовка вдруг весело заржал, – я, если честно сказать, чуть не обделался от страха, когда ты в болото нырнул. Ноги оцепенели и мозг судорогой свело. Хорошо, что ты завизжал вовремя, словно шкодливый прыщастый поросенок, и вывел меня из ступора. Как говорит мой папа: надо уметь услышать людей и вовремя делать правильные выводы.
   Друзья начали бешено смеяться, катаясь среди клюквенных зарослей. Приступы смеха просто душили их.
   – Ой, не могу, – кричал Вовка, – как вспомню, какая у тебя была напуганная рожа в это время, так меня просто трясет всего.
   – На себя бы посмотрел, – вторил ему Шурка, – глаза квадратные, физиономия как у чокнутой обезьяны.
   Приступы смеха оборвались так же внезапно, как и начались.
   – Ладно, – сказал Шурик, обтирая свою одежду пучками мха, – пойдем посмотрим, что там за дичь с дерева упала после моего снайперского выстрела. Хорошо, что я ружьё оставил, когда побежал. Утопить мог, батя бы мне этого не простил.
   Осторожно прощупывая палками моховой покров болота, приятели двинулись к месту, куда упал подстреленный ворон. Подойдя к дереву, они остолбенели. Стояли, как истуканы, испуганно смотрели туда, где в обрамлении из черных перьев на земле лежала не птица, а малюсенький волосатый человечек, густо простреленный дробью. Яркие бусинки крови оросили его седоватую бороду и заросшую черной шерстью выпуклую грудку.
   Вот это фокус, – выдохнул Шурик, – стрельнул в ворона, а убил неведомо кого.
   Вовка пошевелил жуткое существо концом палки:
   – Слушай, это, наверное, леший. Я вот таким его и представлял себе. Ты, Шура, похоже, лешего ухлопал невзначай. Видать, это и есть нечистая сила, в которую мы никогда не верили. Иначе что же это может быть?
   – Смотри, Шурка ткнул пальцем вверх, – вон гнездо ворона. Как пить дать, там наша косточка лежит. Надо достать ее.
   – Я не полезу, – Вовка ухмыльнулся, – хватит уже приключений. Может там на дереве напарник этого сидит, он махнул рукой в сторону поверженного существа, в башку вцепится.
   – Ладно, девушка пугливая по имени Володя, – Шурка стащил с ног грязные скользкие сапоги, – я сам залезу. Тем паче, что ты и по деревьям то лазить не умеешь, горожанин изнеженный.
   Он ловко вскарабкался по сучьям и заглянул в гнездо.
   – Тута она, кость наша.
   Шурка вытащил из гнезда обломок кости, бросил вниз к ногам приятеля и быстро спустился. Прихватив трофеи, они вернулись к лежавшим на траве вещам.
   – Ну и вонючая, зараза, – Шурик развязал рюкзак, вытащил из него целлофановый пакет, положил туда кость и сунул обратно в рюкзак. – А с этим что делать? – он указал на волосатого гнома, страшноватое человекоподобное существо размером чуток побольше курицы. Удивительно все же, ворон же после выстрела с дерева падал. Я своими глазами видел. И перья вон черные вокруг валяются.
   – Да ну его к черту, – Вовка брезгливо поморщился, – давай оставим тут и забудем про эту пакость. Кошмар какой-то. Все с этого поганого мосла началось. Ловили бы сейчас рыбу на Вятке, загорали. А не по болотам лазили. Сплошная чертовщина. Вонь от кости меня теперь, наверное, всю жизнь преследовать будет. И это страшилище, убитое вместо ворона, начнет сниться.
   Он осторожно пошевелил ногой трупик неизвестного существа.
   – Нет, – Шурка решительно помотал головой, – нельзя его оставлять. Необычный он, как из страшной сказки вылез. Надо этого уродца на исследования сдать. Может пользу науке принесет. У меня в рюкзаке дождевик болоньевый лежит, в него завернем. Дяде Коле Колыванову отнесем, он врач, пусть посмотрит и определит его куда надо.

Странная бабушка

   Время уже было далеко за полдень. Мальчишки быстро собрались и двинули по компасу на восток, туда, где текла красивая среднерусская река Вятка. Наученные горьким опытом, шли очень медленно, тщательно прощупывая слегами болотную подстилку. Часа через два болото закончилось, и впереди в густом мелкорослом осиннике замаячила какая-то постройка. Подойдя ближе, натолкнулись на почерневшую от времени избушку.
   Я в этих местах, вроде, уже бывал, – удивился Шурик, – но дома тут не заметил. Хотя, болото здоровенное, и мимо паровоза можно пройти и не заметить его.
   Ребята открыли взвизгнувшую свиньей дверь и шагнули в чрево убогого лесного жилища. Закопченная печь, деревянный дощатый стол, две широкие лавки, заменявшие стулья и кровати. На столе котелок с каким-то дымящимся варевом, в печке огонь горит – и никого.
   – Ау, – крикнул Вовка, – эй, хозяин, встречай гостей.
   Никто не отозвался, но потолок избушки задрожал и явственно послышались неспешные шаги. В углу комнаты стояла лестница, сделанная из толстых жердей, а в потолке чернел квадратный лаз. Там, видимо, был чердак. И вот на верхнюю ступеньку лестницы из темноты шагнула нога, одетая в грязно-желтый чулок и заправленная в большую резиновую калошу.
   Мальчики попятились. Шурка взял ружьё наперевес.
   – Не бойтесь меня, ребята, – старая женщина спускалась по лестнице, держа в руке миску с несколькими куриными яйцами, – я вам худого не сделаю.
   – А никто и не боится, – Шурик закинул ружьё на плечо, – вы тут одна живёте что ли?
   Она поставила миску на стол и присела на скамью. Иссеченное морщинами лицо было печально и спокойно.
   – Тяжело уже в мои годы по лестницам лазить, а приходится. Я там на чердаке курей держу, сенца им накидала, окошко есть для солнышка. На улицу не выпускаю, ястребов да лис кругом полно, утащат моментально.
   Вовка и Шурка робко присели на стоявшую напротив скамейку. Старушка улыбнулась им, обнажив желтый зуб, одиноко торчавший в десне.
   – Живу я одна, но несколько приятелей у меня есть. В одного вы стреляли сегодня, проказники.
   Она игриво погрозила парням указательным скрюченным пальцем с надетым серебряным перстнем, украшенным красным камнем.
   – Вылезай уже, Евсей, хватит дурачиться.
   Рюкзак Шурика, стоявший возле двери, вдруг зашевелился и развязался сам собой. Из болоньевого дождевика на свет божий вылез маленький человечек, который пару часов назад валялся на болотном мху простреленный дробью и испачканный кровью. Шурик, подхватив ружьё, щелкнул предохранителем, а Вовка вытащил топор, который он носил сзади за поясом.
   – Остыньте, герои, – бабка криво ухмыльнулась, – лешака мелкого испугались? Зря, он безобидный, даже смешной.
   Мальчишки переглянулись, не зная, что сказать в ответ. Ситуация складывалась непростая. То есть, просто чёрт знает, что такое. Двадцатый век на дворе, Гагарин в космос слетал, а тут какие-то лешие оживают на глазах. Бабушка странная, одна в доме посреди леса. Натуральная Баба-Яга. Тут поневоле дар речи потеряешь, тем более, что с малолетства им все время вещали, что мир материален и нечистой силы не существует. При подобных обстоятельствах даже взрослый человек может растеряться.
   Но мальчишки в таком возрасте – существа особенные. Они уже достаточно сильны и ловки, чтобы преодолевать житейские трудности, но не потеряли еще детской веры в чудеса. Их сознание легче приспосабливается к меняющейся реальности, не впитав в себя заскорузлые догмы общества, изначально отвергающие суть непонятного и необъяснимого. И вот уже глаза у Вовки хитро заблестели.
   – Если вы Баба-Яга, то почему у вас нога не костяная? – Съехидничал он. – И заметьте, бабуля, если у вас, по традиции, известной из русских народных сказок, появится желание скушать нас, то мы категорически против этого. Предупреждаю, что в стволе ружья моего приятеля нулевая картечь, а у меня топор острый.
   – Дурак, – бабка устало облокотилась о столешницу, – я самый обычный человек, только, к сожалению, в отличие от вас, уже старая. Родилась в деревне неподалеку отсюда. Давно это было. Так давно, что и вспоминать страшно.
   Она задумалась, присела на скамью, укрылась старой шерстяной шалью и поведала историю, не поверить в которую было трудно, потому что ясные, пронзительные глаза старухи, заглядывающие прямо в душу, придавали ее словам удивительный смысл и несказанную искренность. Проще говоря, человек, глядящий на мир такими глазами, врать не мог. А поведала она интересные вещи.

Несчастная любовь и отрубленная рука

   Оказывается, родилась бабуля задолго до революции. Выросла в деревне. Закончила церковно-приходскую школу и помогала матери по хозяйству. Отец был кузнецом. Да еще такие красивые плетеные тарантасы делал, что охочие до удобств покупатели издалека приезжали. Жили безбедно.
   Когда ей исполнилось шестнадцать лет, встретился ей местный молодой красивый барин по имени Алексей. И закрутилась у них любовь такая, что дня друг без друга прожить не могли. Только недолго продолжалось их счастье. Родители барчука, помещики местные, сильно воспротивились желанию сына связать свою жизнь с простолюдинкой. Погулял, дескать, и будет. И родителям девушки указали на их место под солнцем. Сыну строго-настрого запретили встречаться с ней. Обезумевшая от таких новостей, девушка, как была в легком платье, от тоски и позора ночью кинулась в лес дремучий. С утра деревенские жители ее искать пошли. И молодой барин за ними увязался. Первый день поисков ничего не дал, а на второй день барчук по неосторожности в болоте сгинул. Далеко от людей отошел, слышали даже, как кричал, на помощь звал, а спасти не смогли, не успели. В другой стороне девчонку то искали. Топь его проглотила, остался только картуз с красным околышем грязью измазанный.
   Беглянку нашли с распухшим от комариных укусов лицом, измученную, голодную. Узнав о гибели милого, она жить не хотела. Бродила по деревне как полоумная. Даже в реку от отчаяния кинулась в надежде утонуть. Но не судьба. Спас ее деревенский парень Гришка Унженин, по прозвищу Мизгирь. Он за ней постоянно приглядывал, с детства увивался, но не нравился девушке. А когда молодой барин появился, затаился. Не наглел, не привязывался. Видно часа своего ждал, смекнув, что не пара они. А вытащив из воды, накинулся на нее, обессилевшую, с поцелуями погаными. Отбивалась она, как могла, но Мизгирь был сильнее…
   В тот же день пришел свататься, но был беспощадно изгнан. А она на всю жизнь осталась одна, храня любовь к красивому молодому дворянину. Замуж не вышла, и детей не нарожала. Мотало ее по белу свету из конца в конец огромной страны. И на стройке работала, и целину поднимала. Десять специальностей приобрела, а счастья так и не нашла. Были, конечно, ухажеры. Но все это так, мимолетно. Никто из них не мог растопить ее окаменевшее сердце.
   На старости лет потянуло в родные края. Все тут изменилось за годы советской власти. Но многое напоминало о юности горькой и любви лучезарной. Общество людей утомляло. Незаметно перебралась она в эту глухомань, где особенная, неторопливая жизнь идет своим чередом. Читала книги, думала. Поняла, что мудрая планета Земля живет независимо от нас, по своим законам, куда людям вмешиваться нежелательно, а порой и вредно. Земля – она живая и добрая, дает приют всем. А чтобы предотвратить конфликты между своими жителями, прячет одних от других, скрывает их при нужде. Она способна перемещать в пространстве и времени не только отдельных индивидов, но и целые цивилизации. Почему, к примеру, не осталось почти никаких следов от некогда могучего племени – гирпербореев? Это матушка Земля укрыла их до лучших времен. Видимо они это заслужили. И от Атлантиды остались лишь легенды.
   – Вы то откуда все это знаете, – полюбопытствовал Шурик, – в вузе, похоже, не обучались, а про гипербореев рассказываете?
   – Милый мой, бабуля печально скривила губы, – я не всегда была такой старой и страшной. Встречалась в жизни с многими умными людьми. И потом, знания ведь можно получать из тайных источников.
   – Это как, – спросил Вовка, – сунуть голову в дупло и дерево расскажет тебе о строении луба и камбия, даст знания о деревянном зодчестве?
   – Почти, – бабушка ложкой сбросила ползавшего по столу жука, – вот ты приляг в траве на берегу чистого ручья, под кроной невнятно шепчущего от порывов ветра дерева, закрой глаза и задумайся о смысле бытия, о роли твоей в этом огромном мире. Много интересных мыслей в голову придет. А еще книги надо читать. Лучшие представители человечества на протяжении многих веков записывали свои знания, полученные в поиске житейских истин.
   – Да, бабуля, кивнул головой Вовка, – у вас, похоже не голова, а Дом Советов. Вам бы где-нибудь в институте работать. Студентам баки заколачивать. Я вот, если на берегу ручья лягу, так сразу усну и проснусь таким же тупым, как раньше был. А может еще тупее, потому что на свежем воздухе у меня голова активно проветривается.
   – Каждому свое, – старуха устало отвела взгляд, – но недаром же великий Гёте изрек:
   "Кто к тайнам жизни рвется мыслью каждой,
   В своей душе находит их родник"…
   Мудрый был немец. Долгую жизнь прожил. Говорят, он с дьяволом общался.
   – А вы что, в дьявола верите? – Шурик ухмыльнулся, – хотя после того, что с нами происходит в последнее время, в кого угодно поверишь. Чертовщина кругом. Вот этот леший ваш чего стоит. Он же мертвый был, когда я его из ружья долбанул, а теперь вон в углу сидит, жует что-то.
   – Евсей, – бабушка, обращаясь к гномику, укоризненно закачала головой, – ах, ты, паразит, опять мыло украл. Он у меня уже все мыло хозяйственное сожрал. Грызет и грызет… придурок. Говорить не умеет, а кричит громко. Люди пугаются.
   Она объяснила мальчишкам, что вороном Евсей никогда не был, а, видимо, просто одновременно с птицей попал под выстрел, потому что по деревьям лазить любит. И если бы они хорошо там поискали, то и ворона нашли бы наверняка поблизости. А Евсея, оказывается, убить нельзя. Создатель его другим сотворил, не таким, как грешные люди. Жить ему предписано очень долго, а раны быстро заживают. Даже если на части разрубить это существо – потом все срастется. Она взяла со стола тесак и, подойдя к гномику, размахнувшись отсекла ему кисть руки, в которой он держал мыло. Кровь струей брызнула ей на юбку. Мыло со стуком упало на пол.
   – Это чтобы не воровал больше, – проворчала старуха.
   Малютка жалобно запищал, схватил упавшую на пол часть руки и, приложив ее на прежнее место, затих.
   Ребята, пораженные увиденным, вздрогнули и вытаращили глаза. Жуткое было зрелище.
   – Успокойтесь, – засмеялась бабуля, – через пять минут его ручонка обратно прирастет. Даже если кисть не прикладывать – новая вырастет, но не так быстро. Регенерация мощная.
   Она рассказала, что этот маленький лесной человечек живет рядом с ней уже давно. Хозяйка прикормила его ржаными сухарями, которые он с удовольствием поглощает в неимоверных количествах. Вообще, несмотря на маленький рост, кушает малыш очень много.
   Муку, соль, спички, сахар привозит отшельнице знакомый колхозник, которому она написала доверенность на получение пенсии. На зиму продукты приходится запасать загодя. Капуста и картошка с маленького огорода. Грибов и ягод вокруг полно.
   Четыре курицы несут яйца, а петух у вместо будильника. Нынче знакомый по мешку ячменя да овса завез курей кормить. Червей для своих птиц бабуля копает близ жилища и улиток с крапивы собирает. Хлеб сама печет в русской печке. От лешего толку мало, но все-таки живая душа рядом, да и шишки приносит для самовара.
   Ребята устали удивляться. Часто человек, попадая в непривычную обстановку, сначала теряется, потом либо отвергает напрочь увиденное и входит в конфликт с окружающим, либо принимает все как есть и становится полноценным участником происходящих событий.

Откровения Катерины

   – Вам сегодня затемно до реки не дойти, – объявила старушка, – ночуйте. Не бойтесь, никто вас тут не обидит и не съест. Мы вот лучше потрошков лосиных с грибочками откушаем.
   Бабка рассказала о том, что вчера браконьеры на болоте лося завалили. Второпях лучшее мясо посрезали, а остальное бросили. Расторопная бабуля, потюкав топориком, остатки лосика неторопливо разделала и потихоньку в свою норку добычу перетаскала. Мясо посолила, ливер в печке затушила и в холодный погреб сунула. Надолго теперь еды хватит.
   Она указала на горшок, стоявший на столе, и придвинула ребятам ложки.
   – Где наша не пропадала, – Шурка повесил ружьё на гвоздь, торчавший из стены, и запустив ложку внутрь чугунка, подцепил кусок печенки. Жевал, щурился и довольно мотал башкой. Вкусно! Вовка последовал его примеру. Ребята принялись с аппетитом уплетать угощение. И свою провизию из рюкзаков на стол выложили. Бабка смотрела на них с удовольствием и беззубо причавкивая, мусолила во рту вовкино печенье.
   Покушав, компания расположилась вокруг стола, с которого хозяйка уже убрала остатки еды и посуду.
   – Меня Катериной зовут, а местные Травницей кличут, – объявила бабуся. Я много трав знаю, которыми людей и животных лечить можно. Тут раньше старик Потап хозяйствовал, он эту избушку и изладил. Пришлый был, не из этих мест. То ли от закона человек прятался, то ли от людей недобрых скрывался. Сейчас уж никто этого не узнает. Искусным знахарем прослыл. Всех в округе лечил бесплатно, а люди его за это прикармливали и оберегали всячески. Люди они ведь добрые, если ты к ним с добром.
   В порыве какого-то непонятного откровения, которое случается у людей одиноких и долгое время не имевших возможности поговорить с кем-то по душам, бабушка рассказала о том, как старик Потап приютил и спас ее, когда от одиночества и неустроенности жизни хотелось в петлю залезть. А он помог. Обогрел, заговорил, успокоил. Объяснил, что жизнь человеку дадена, чтобы прожить ее сполна, преодолевать трудности, не отчаиваться. Всегда находить в себе силы противостоять неприятностям. Научил ее травами полезными пользоваться. Это ведь наука целая. Надо знать, когда лечебную травку собрать, как ее сохранить и не испортить, как снадобье приготовить.
   И вообще, если бы не Потап, давно бы Катерины уже и в живых не было. Он ей силы дал. А сейчас к ней люди с болячками своими приходят, и она никому не отказывает, помогает как может. Денег ни с кого не берет, но от еды, как правило, не отказывается. В лесу одной жить непросто.
   – Вас то, ребятишки, что сюда занесло, – устало улыбнулась бабка, – охотились что ли? Так ворон – дичь не завидная, зря вы его застрелили. Это умная птица, живет дольше человека и многое успевает увидеть за свою жизнь. Вороны хорошо приручаются, и, я так думаю, понимают язык людей. А для охоты рябцы есть, тетерки. Их на болоте искать не стоит, они любят где малость повыше и посуше. Вот на опушке леса с утра рябчики свистят и тетерок можно увидеть.
   Старая женщина смотрела на ребят добрыми, умными глазами, вызывая на откровенность. Она уже не казалась им странной и страшной. Мальчишкам вдруг очень захотелось поделиться с ней своей тайной. Они переглянулись и принялись рассказывать бабушке о своих недавних приключениях. Та внимательно слушала и задумчиво шевелила губами. Когда их сбивчивый рассказ закончился, отвернулась и, подойдя к окну, долго смотрела сквозь мутное стекло на деревья, уже окунувшие свои кроны в лиловые сумерки.
   – Да, – произнесла она наконец, – не успокоился Мизгирь. Судя по вашему описанию, знакома я с дедушкой, который вас за костью на болото направил. Сам то он сюда боится сунуться. И правильно, что боится. Время не в силах стереть многие обиды. А обидел он меня в молодости сильно. Долго я с ним не виделась, а вот года три назад встретились. В гости нежданно заявился, постылый. Пообещала я ему тогда что, если еще раз встречу тут – не уйдет живым. Не только за себя обиду держу. Есть у меня подозрение, что любимый мой человек погиб не без его участия. Похоже, Гришка Унженин там руку приложил. Говорят, уж больно активное он участие в моих поисках принял. С детства я его знаю. Подлый он, будучи еще мальчишкой кошек душил и сверстников обманывал. На все плевал, лишь бы своего добиться.
   Бабушка неторопливо поведала ребятам о том, как жила ее деревня накануне революции. Утром вставали очень рано, весь день хозяйствовали. Скотины держали много – без нее в деревне не прожить. Машин не было, сено косили конными косилками, а в низинах вручную – косами. Избы многие строили под соломенными крышами, тес стоил дорого и был по карману только самым исправным хозяевам. Основой каждой избы была большая русская печь. Она и грела и кормила. Щи да каша, томленные в печи, невероятно вкусны. А вкус подовых пирогов с грибами или ягодами оставался в памяти на всю оставшуюся жизнь. Зимой на печи и примыкающих к ней деревянных полатях расстилали старую овчину и укладывали туда спать детей и стариков. Спать ложились рано, чтобы зря керосин в лампе не жечь и свечи не портить. Ни телевидения, ни радио не было, поэтому с удовольствием слушали перед сном сказки, притчи да были всякие, которые заносили в деревню разные скитальцы да богомольцы. Люди истово верили в Бога, замков на двери не вешали, воровать считалось большим грехом. Конокрадов бывало публично калечили или даже убивали без суда. И разбирательства властей по такому поводу было ленивым. Ну мало ли кто-то упал неудачно. Значит Бог наказал злоумышленника за конокрадство. Бог – он все видит.
   А вот Мизгирь, вспоминала Катерина, в церковь ходил лишь по принуждению родителей. С юных лет он, как только читать выучился в церковно-приходской школе, начал в старых книгах искать записи о том, как продлить жизнь человеческую. Очень уж ему хотелось жить долго. Книги странные у старьевщиков на ярмарках воровал или даже иногда приобретал, например, в обмен на куриные яйца или мед у отца из клети унесенный. Уверял немногочисленных приятелей своих, что вычитал, будто есть на свете такая косточка из которой можно эликсир сварить, продлевающий наш земной век. А, якобы, искать ту косточку надо возле реки, там, где водой обнажены древние земные пласты. Весь косогор напротив деревни на берегу Вятки перекопал в поисках волшебной кости. Черепа человеческие находил, другие останки, а то что искал не нашел.
   Потом Катерина надолго уехала из этих краев и уже почти забыла о существовании Мизгиря, но вот три года назад снова встретилась с ним. Неизвестно, как он ее нашел, ведь с тех далеких пор она неузнаваемо изменилась. Пришел к ней в дом. Может воспоминания о юности его на это толкнули, может просто от одиночества.
   – Давай, – говорит, забудем старые обиды, – вместе легче жить. Я, хоть и не похож на барина твоего, но на том берегу реки дом у меня получше твоей хибары, да и денег прикопил.
   Вспомнила Катерина милого своего красавца-дворянина, вспомнила горькую участь свою, беспомощность, поганые ласки Мизгиря на берегу реки. И пообещала незваному гостю, что уничтожит его, если тот еще раз к ней приблизится. Так доходчиво объяснила, что поверил Мизгирь и поспешно ушел.

Страшные рецепты

   – Значит есть все же "Врата Божьи", – Катерина просительно обратилась к ребятам, – покажите мне свою находку.
   Мальчишки развернули кулек, в котором лежала вонючая кость. Бабуля скосоротилась:
   – Экая гадость, – она прикрыла нос краем платка, – уберите.
   За окном совсем стемнело. В мраке ночи по окрестным болотам разлилась невыносимая комариная жуть, в которой человеку нет места. А в тесной избушке было уютно. Потрескивали дрова в печке. На столе горела керосиновая лампа. И старушка уже не казалась противной и страшной. Нормальная бабулька, хлебнувшая в жизни много бед и познавшая немало трудностей.
   – И зачем оно ему нужно, долголетие это? – задумчиво изрекла старая женщина.– Ведь снадобье молодость не вернет. А жить долго в таком возрасте – это только себя мучить и окружающим неудобства чинить. Читала я в свое время про это снадобье. У Потапа была старая книга в черном кожаном переплете с медными застежками, там и про "Врата Божьи" упоминалось. Ужасные зелья в той книге описаны. Косточка ваша в рецепте одного из них фигурирует. Чтобы его приготовить, надо, кроме всего прочего, вместе с ней сердце невинного мальчика сварить. Там много разной гадости должно быть намешано типа погадок ястребиных, рыбьей слизи… Травы опасные для здоровья. Болотный аир, например, белладонна… Неправильно приготовленный отвар может быть смертельно опасен. Много было в этой книге страшных рецептов, потому и сжег ее Потап незадолго до того, как помер. Чтобы, значит, никто больше воспользоваться колдовскими заклинаниями не смог. Так что вы, ребятки, опасайтесь этого Мизгиря, если ему известен рецепт приготовления снадобья, один из вас может и жизни лишиться. Это недобрый дедушка. Ладно, спокойной ночи, мальчики, утро вечера мудренее.
   В это время на другом берегу реки старец по прозвищу Мизгирь, а по паспорту – Григорий Ефстафьевич Унженин, в ожидании мальчиков, засветло еще раз осмотрел овраг, куда обиженный дед Макар варево жены своей вместе с кастрюлей выкинул. Ничего не нашел и сидел сейчас в своем жилище за столом, при свете лампы листая страницы старой книги в кожаном обгоревшем переплете. Он поглаживал книгу ладонью, словно живое существо и довольно щурился.
   – Хорошо, что сумасшедший знахарь не успел сжечь эту чудесную книгу – кладезь таинственных знаний. Успел я из костра выдернуть этот древний фолиант и под одеждой спрятать, пока хозяин за дровами ходил. Слепенький был старец, не заметил, что книга не сгорела, а попала в руки умного человека. Обгорела малость по краям, но тексты читать можно. Ну, почему в жизни везёт каким-то недоумкам? Сопливым мальчишкам выпало счастье найти волшебную кость, так и сохранить не сумели. Погодите, стервецы, придет время, доберусь я до вас.

Учёный палеонтолог

   Олег Михайлович Кулагин был человеком необидчивым и весьма доброжелательным. Говорили, что, окончив Ленинградский горный институт, он семь лет отдал геологическим экспедициям. Об этом периоде его жизни ничего неизвестно, за исключением того, что внешне человек очень сильно изменился. А потом вернулся в институт, всёрьез увлёкшись палеонтологией, защитил кандидатскую диссертацию и учил студентов ориентироваться в мире ископаемых окаменелостей, разбираться в их латинских названиях и периодах жизни. По свидетельству выпускников этого вуза, выучить все это было непросто. Хитроумные студенты, для лучшего усвоения полученных знаний, даже сочиняли забавные стишки типа: «от силура до девона жил пентамерус зелёный", которые помогали им запомнить предмет изучения.
   Но, раз в два – три года он, отложив все дела, вместе с женой Иришей и дочерью Катей приезжал в гости к своему давнему знакомому Макару Олеговичу Тютину, известному в округе, как дед Макар. Неизвестно, что тянуло учёного в эти края. Он бродил по окрестностям села, по-видимому, наслаждаясь несказанным великолепием вятских берегов. На косогоре из заросших травой древних земных пластов били родники, их хрустальная ледяная вода была безумно вкусна. А на каменных осыпях, плоскими жилами ушедших столетий, светилось нутро земное, прятавшее в себе тайны мироздания.
   Ближе к пристани, на обрывистом берегу в синей глине можно было найти останки ископаемых моллюсков – белемнитов, напоминающие медвежьи когти. Олег Михайлович, возможно, потому и стал палеонтологом, что его чрезвычайно интересовали загадочные кости давно погибших животных. А в этих краях их выталкивала на поверхность плоть земная, разрезанная на две части руслом реки.
   Изучая останки животных, живших миллионы лет назад, Кулагин, в присутствии случайных людей, любил размышлять о монолитном единстве всего живого, где человек вовсе не венец творения, а просто маленькая клеточка единого целого планеты. Он был уверен, что вся биологическая масса Земли – это один большой организм, частицы которого связаны неразрывными нитями. Этот огромный организм живет своей жизнью, в зависимости от внешних условий увеличивается или уменьшается в размерах, видоизменяется. Мельчайшие его составляющие существуют как будто независимо друг от друга, но, по-видимому, по одной заранее заданной программе. Старятся и погибают. В борьбе за выживание биомасса Земли отторгает погибшие составляющие, заменяя их другими, новыми, образовавшимися в результате изменяющихся сложных природных процессов.
   А животный и растительный миры тесно переплетены и непрерывно поглощают друг друга, обмениваясь протоплазмой. Кулагин считал, что животное, поедая растение, привносит в свой организм его структурные составляющие. А растения и грибы, паразитируя и прорастая в организмах животных, или используя для своего питания их останки, становятся не просто сопричастными к этим формам жизни и зависимыми от них, но и приобретают генетическое родство. При этом обе стороны могут видоизменяться морфологически.
   Коллеги снисходительно относились к таким идеям палеонтолога, называя их чудачествами, ибо никаких серьезных доводов к своим мыслям он не приводил и никому не навязывал подобное представление об особенностях сотворения мира. И студентов обучал исключительно в рамках общепринятой программы.
   Но сам Олег Михайлович, кажется, был уверен в родстве всего живого на планете и все время ждал новости от специалистов, изучающих нуклеиновые кислоты – носители наследственной информации. Ему хотелось, чтобы люди на молекулярном уровне поскорее обнаружили тесную родственную связь всех без исключения живущих на Земле организмов.
   Сказать честно, понимания в этом вопросе со стороны коллег Олег Михайлович не находил.
   – Этак, батенька, вы меня к сколопендрам в родственники запишете, – улыбаясь говаривал ему профессор Лядов, занимающийся минералами, – человек, конечно, существо примитивное, но не до такой же степени, чтобы генетически копировать вредных насекомых.
   Впрочем, все научные и околонаучные споры остались там, в Ленинграде, в стенах Горного института. А здесь, в деревенской избе деда Макара благоденствие и покой. Тишина. Только на стене ходики, с покрашенными бронзовой краской гирями, мерно и звонко отсчитывали время жизни домочадцев.
   Кстати, в этот раз, вопреки обыкновению, дед Макар был не особенно приветлив к гостям. Поздоровался только и сразу ушел на задний двор, угрюмо поглядывая по сторонам. Олег Михайлович был удивлен таким поведением хозяина.
   – Не обращайте на него внимания, – суетилась бабушка Маланья, – он рад вам, только бзики начались у деда. Давеча, вообще, как сбесился, щей отведав. Не понравились они ему сильно. Готовишь, готовишь – и никакой благодарности, одно расстройство. Кастрюлю вон в овраг закинул, пришлось мне по кустам с кручи спускаться, насилу нашла посуду. Но щи то и впрямь приванивать начали. И виной тому, видимо, кость поганая, которую я в кастрюлю точно не клала, побожиться могу. Шут его знает, откуда она взялась.
   Бабка начала подробно рассказывать гостям о том, что ее вины никакой нет. И склероза у нее пока что не наблюдалось, чтобы, не помня себя, щи этакой пакостью заправить. Тухлые продукты она не использует. И зря дед взбесился, отведав такого угощения, потому что происки это дьявольские. А она жена верная тут ни при чем.
   – Вот она, косточка эта проклятая, на поленнице лежит, оправдывалась бабка Маланья, – специально ее подобрала, чтобы мужу показать. Не виноватая я. И кость то странная, вроде даже и не говяжья.
   – Ну-ка, ну-ка, – заинтересовался Олег Михайлович, – любопытная вещица… Этого же не может быть. Насколько я могу судить, косточка, удивительным образом сохранившаяся, похожа на позвонок амфициона, или по-другому собакомедведя, жившего в середине миоцена – животного высотой до двух с половиной метров, имевшего вес до 600 килограммов. Страшные были звери. Мне похожие косточки никогда не попадались. Это очень интересно… И почему только половина? Вы ее разломили что ли?
   – Да нет, – помотала головой бабушка Маланья, – я ее такую в овраге нашла, куда дед мой кастрюлю со щами выбросил.
   – Странно, – наморщил лоб Олег Михайлович, – несмотря на то, что кость вареная, видно, что разлом свежий, края острые.
   Уйдя в себя, он, глядя сквозь предметы, чужим нутряным голосом, зачем-то начал рассказывать моментально обалдевшей от его речей бабке Маланье о том, как испокон веков людишки считали, что амулеты из позвонков оберегают от несчастий и способствуют долголетию. Шаманы северных народов даже сжигали на костре кости вместе с жертвенной кровью убитых животных, а пепел добавляли в свои колдовские эликсиры, веруя в то, что подобное варево может исцелить больного. Дым от такого костра мог усыпить окружающих на несколько часов, а проснувшись, они чувствовали необычайный прилив сил. Средневековые колдуны приписывали некоторым древним костям чудодейственные свойства, считалось даже, что они могут продлить человеку жизнь. Кстати, в Европе, например, людей, пытавшихся использовать их себе во благо в поисках философского камня, обвиняли в колдовстве и беспощадно сжигали на кострах.
   Подошли дед Макар и соседская школьница Анюта с двухлитровой банкой молока в руках. Олег Михайлович полузакрыв глаза вещал изменившимся голосом разные странные вещи. Вспомнил он и индейцев майя, которые полировали пеплом от сожженных костей хрустальные черепа – носители непонятной энергии, загадки которых ученые не могут до конца разгадать до сих пор. И древних славян, перед боем посыпавшим для крепости таким пеплом сброженный мед. Сообщил, что в исчезнувшей бесследно цивилизации гипербореев, возможно, существовал культ животворящих костей, помогающих преодолевать пространство и время.
   – В общем вы меня сильно удивили, – заявил в заключение своей речи словно внезапно очнувшийся и пришедший в себя палеонтолог, – такие косточки в наше время чрезвычайно редки и удивительны. Тем более, что сохранилась она просто изумительно. Запах вот перенесла из тьмы веков. Чувствуете, как пахнет?
   Дед Макар плюнул наземь и, сдвинув на затылок кепку, неожиданно изрек:
   – Эх, ты, старая перечница. Это ты меня, значит, доисторической дохлятиной отравить решила? Недаром вы с соседской бабкой Пелагеей все колдуете. Пасьянсы раскладываете, воск в плошке топите. Не нравится тебе, что я старым стал? Избавиться от меня решила? Хорошо, что я сразу учуял какая гадость в щах намешана. Окажись ты поближе – смертоубийство могло произойти. Так бы и заварил тебя твоим варевом, как таракана вредного.
   Услышав, как дед ругается, к ним присоединились несколько любопытствующих соседей, "случайно" оказавшихся поблизости.
   – Я во дворе щи из говядины варила, – всхлипнула бабуля, – как она в кастрюле оказалась я не понимаю. А дед на меня накинулся, будто я его специально тухлятиной накормила. Окстись, Макар, что говоришь то на людях. Не совестно? Забыл, как я тебя зимой выхаживала, когда ты в полынью провалился и простыл насмерть?
   – Отравить таким супчиком вряд ли получится, – заметил Олег Михайлович, – запах этой косточки у любого аппетит отобьет. Да и на вкус, видимо, она не очень привлекательна. Интересно другое. Как, пролежав в земле миллионы лет, она не только не рассыпалась в прах, но и не потеряла запаха. Любопытная история. Не ругайтесь, люди, не мучайте меня своими раздраями. Может случайный шутник какой-нибудь в варево позвонок положил и смеется сейчас тишком за углом над тем, как вы лаетесь. Вот где мне найти этого шутника и откуда он такую косточку взял – интересный вопрос? Подобные вещи просто так не появляются.
   Кулагин принес из дома два прочных целлофановых пакета и положил в один половинку позвонка. Сверху натянул второй и крепко завязал обрывком бечевки.
   – Вы не возражаете, если я возьму себе эту вещицу, – он подмигнул бабке Маланье, – посмотрим в лаборатории, что эта находка из себя представляет. Поверьте, мне она просто необходима.
   Присев на крыльцо, ученый муж некрасиво закатил глаза и, уйдя в себя, снова, ни с того ни с сего, каким-то чужим незнакомым голосом принялся, непонятно зачем, рассказывать окружающим простым людям о странностях, которые сопутствовали увлечениям людей, интересующихся древними останками животных. О том, как многие колдуны использовали измельченные кости для приготовления различных эликсиров, веруя в их магическую силу, дополняемую заклинаниями. В своем рассказе он вскользь коснулся и некоего Якова Брюса.
   По этому поводу можно напомнить читателям, что самодержец Петр Великий в 1706 году отдал чернокнижнику Брюсу Московскую гражданскую типографию. Там начали печатать интересные вещи, типа так называемого "Брюсова календаря", где некие гадальные таблицы предсказывали каждый день любого года.
   Говорят, владел этот человек тайной книгой царя Соломона, собранной из деревянных дощечек, покрытых непонятными текстами. Яков Брюс, боясь, что она может попасть в чужие руки, замуровал ее в одной из стен Сухаревой башни, где, как шептали люди, в те времена приятель царя Франц Яковлевич Лефорт привечал по ночам «Нептуново общество», восемь участников которого, включая царя Петра, весьма интересовались магией и астрологией. Помимо других, Брюс имел книгу, открывавшую ему тайны. В ней он мог узнать, например, где в земле спрятано золото и серебро.
   Ходили слухи, что в той типографии в единственном экземпляре, гражданским шрифтом, утвержденным Петром в 1710 году вместо церковнославянского алфавита, в одном экземпляре была напечатана еще одна книга, одетая в черный кожаный переплет с медными застежками. В ней Брюс собрал многие колдовские рецепты и заклинания. После смерти сподвижника царя Петра, генерал-фельдмаршала Якова Вилимовича Брюса, эта книга заклинаний таинственно исчезла. По некоторым данным, она уже в наши дни была сожжена одним из адептов черной магии. Так что проверить подлинность написанного в ней не представляется возможным. Хотя считалось, что с ее помощью можно, по свидетельствам очевидцев, якобы, видевших эту загадочную книгу, чуть ли не бессмертие обрести. Говорят, фигурировали там некие волшебные кости, способные оказывать на человека удивительное влияние.
   Олег Михайлович вздрогнул, словно пришел в себя, и закончил странный монолог, посвященный костям и заклинаниям. Спустя минуту, своим знакомым голосом добавил:
   – А вообще, археология и палеонтология весьма увлекательны, – он подмигнул собравшимся, – река времени неумолима. Рано или поздно все живое превращается в прах, причем, довольно быстро. Лишь кости могут пролежать сотни и тысячи лет, храня тайны и наследие погибших живых существ.
   – Вы, папа, как всегда, о бренном песню завели, – прервала его дочь Катя, – нас костями не запугаешь, правда, дедушка Макар? Мы будем жить весело и каждый день радоваться тому, что живы. Пойдемте загорать на Вятку. Искупаемся. Дед Макар нам удочку даст, а мы ему рыбы на уху наловим.

Тайна старухи

   Проснулись Вовка и Шурик рано, солнце только едва прикоснулось к вершинам деревьев. Спать на широких скамьях, застеленных мягкими тюфяками, набитыми сухим сеном, было так приятно, что вставать не хотелось. Медвяный травяной запах действовал успокаивающе. Вчера. уставшие за день ребята, провалились в сон, будто прыгнули с обрыва в теплую реку, несущую покой и отдохновение.
   Старухи дома не было. Исчез и маленький немой лешачок Евсей.
   – Непонятно, – проворчал Шурик, – бабуля ночами по лесу бродит? Может она и взаправду ведьма? Ненормально себя ведет. Пойдем выйдем наружу, поглядим где она там шляется.
   Прихватив ружьё, ребята вышли на крыльцо и увидели на краю поляны женщину в длинном красном платье, стоявшую рядом с высоким мужчиной в черном пиджаке и в картузе с высоким красным околышем. Они держали друг друга за руки и мирно беседовали. На чердаке избушки громко заорал петух. И на глазах у мальчишек мужчина медленно растворился в воздухе, а женщина, поникнув и сгорбив спину, пошла в их сторону. Позади, прицепившись за подол ее длинного платья, ковылял маленький уродец Евсей.
   – Гляди, – Вовка ткнул пальцем в их сторону, – это же бабка наша. Удивительные метаморфозы. Пару минут назад была молодой и красивой женщиной, а теперь опять старуха. Точно ведьма.
   – Говорят: кто рано встает – тому бог дает, – произнесла старая женщина, приблизившись к друзьям, – вот, вы еще одну мою тайну подсмотрели, которую видеть вам не надо было. Я таких очевидцев обычно просто лишаю памяти. Но с вами все иначе. Понравились вы мне, ребятки. Пойдемте в горницу, расскажу вам историю, в которую поверить трудно и лучше просто забыть.
   Они прошли в дом и сели за стол. Бабушка поставила перед мальчиками снедь, оставшуюся от обильного ужина. Добавила пяток сырых куриных яиц, которые так вкусны с черным хлебом, посыпанным солью. В шестидесятые годы прошлого века ни о каких сальмонеллезах как-то не думали, свежие сырые яйца часто употребляли в пищу. Хозяйка с удовольствием смотрела, как хорошо они кушают. Аппетит молодых людей не могли испортить никакие чудеса. Вовка и Шурик уплетали угощение за обе щеки, благодарно поглядывая на гостеприимную старушку.
   Маленький леший залез на полати и опять там чего-то грыз. Все происходящее уже казалось обыденным и не могло отвлечь ребят от раннего завтрака.
   – Догадались, наверное, – бабуля смотрела на них пронзительно чистыми глазами, по щеке катилась слезинка, – это мой возлюбленный Алешенька, который много лет назад утонул в здешнем болоте, когда меня искал.
   Опершись щекой о ладонь, она поведала, как приехав сюда, встретила знахаря Потапа и тронула его сердце историей своей несчастной любви. Мудрый старик приютил ее и постарался утешить, рассказывая о том, что смерть совсем не похожа на ту, какой ее представляют люди. Ведь погибает только бренное тело, а энергия разума, именуемая в простонародье душой, может еще долго существовать, пока имеются источники, питающие ее.
   Если говорить проще, человек существует, пока о нем помнят и думают. Мысли живых, проникая вглубь мироздания, способны не только найти отклик в мире мертвых, но и даже воссоздавать предмет своих помыслов в первозданном виде для непосредственного общения. Конечно, не каждому дано сотворить такое. Для осуществления подобных контактов нужны некоторые знания в области психологии, естествознания и, если это не пугает, магии. Мудрый старец Потап помог Катерине исполнить ее желание увидеть любимого человека. Единственное пожелание для таких встреч – находиться по возможности поближе от места гибели того, кто вам интересен. Живет она в этой избушке на краю болота уже много лет и примерно раз в месяц встречается со своим милым. Как правило, накануне полнолуния. Видимо, луна имеет влияние на колдовские чары. Сама несчастная женщина в такие минуты молодеет и принимает вид той девушки, с которой он был когда-то знаком.
   – Зачем я вам это рассказываю, сама не знаю, – Катерина печально улыбнулась, – видимо сильно состарилась и чувствую, что жить мне осталось немного. Когда умру, все это, наверное, закончится и никто не знает, как там будет дальше. Просто хочу, чтобы вы поняли: бывает, что любовь не умирает даже тогда, когда один из влюбленных покинул этот бренный мир. Это печально и, может быть, неправильно по отношению к живым, но так бывает. Не рассказывайте об увиденном никому, все равно вам не поверят, и вы от этого будете мучиться.

В обратный путь

   Из-за занавески на полатях высунулась довольная физиономия малютки лешего. Он щерил мелкие желтые зубенки и подмигивал мальчикам то одним, то другим глазом.
   – Понравились вы мне, ребята, – призналась бабка, – добрые, искренние. Жизнь еще не испортила вас. Вон и Евсей вас принял, вишь как скоморошничает. Он редко кому улыбается.
   Вовка встал из-за стола и, взяв с тарелки, кусочек тушеной печенки, протянул его лешему. Тот недовольно сморщился и отвернулся.
   – Ты ему сухарь дай, – улыбнулась старушка, – сухарь для него первое лакомство.
   И верно, сухарь Евсей взял и разломив пополам, засунул оба куска за щеки, став похожим на хомяка, сладко зачмокал.
   Поблагодарив хозяйку за гостеприимство, ребята собрались уходить. Провожать их бабуля не стала, сказав, что нога разболелась, но послала Евсея, чтобы он им путь указал. Впрочем, они и одни бы не потерялись, компас есть.
   Попрощавшись, юные путешественники тронулись в обратный путь. Впереди веселым бесенком от дерева к дереву сновал неутомимый лешачок.
   – Ничего себе приключения, – проронил шагавший позади Вовка, – убиться и не встать. Мысли в голове путаются. Натуральная чертовщина вокруг. Ты посмотри на него, – он ткнул пальцем в сторону Евсея, – расскажешь кому – сразу в дурдом угодишь.
   Ребята сошлись на мысли о том, что лучше об увиденном помалкивать. На опушке леса Евсей, положив к ногам мальчиков несколько отборных белых грибов, растворился в ельнике.
   – Смотри, – улыбнулся Шурик, – нечистая сила за сухарь поблагодарила. Душевный лесовичок.
   Перед ними вдоль дикого песчаного пляжа катила свои воды река Вятка. Вездесущие уклейки сновали по поверхности, хватая плывущих поверху мелких насекомых. То там, то тут по воде расходились круги от играющей более крупной рыбы. Лучи утреннего солнца, словно впитывались в песок и золотили его, а слабый утренний ветерок приносил духмяные запахи дыма со стороны села, раскинувшегося наискосок на другом берегу.
   Прошагав по берегу километра полтора, он вышли к переправе и, скинув обувь, уселись на нижней кромке бревенчатого причала, свесив в воду босые ноги.
   – Что делать будем? – Спросил Вовка, бултыхая в воде уставшими от сапог конечностями, – к Мизгирю идти у меня лично желания нет. Противный старикашка, дольше всех прожить хочет. Хорошие люди умрут, а он останется. Да еще бабушка сказала, что может кого-нибудь жизни лишить, ради колдовского снадобья. Хотя я не очень верю, чтобы советский человек просто так вот убил другого. Теперь же не средневековье. Моментально убийцу найдут. Но все равно, как-то неприятно такое услышать.
   – Там к деду Макару ученый гость должен приехать. Может ему расскажем обо всем что с нами случилось? – спросил Шурка. – Порядочный вроде дядька. Весь такой из себя… и в очках. Он из Ленинграда почти каждое лето приезжает отдыхать. Нравится ему тут. Мне как-то говорит:
   – Ты, Шурка, живешь за пазухой у приличных родителей, а ведешь себя, как босяк.
   Мы в то лето с ребятами ему на донную удочку старый кирзовый сапог пристроили. Видел бы ты, как он его подсекал и вываживал. Мы чуть от смеха не лопнули.
   Подошел паром, который натужно толкал невзрачный катеришко. За кормой от винта вздымались огромные буруны и казалось, что катер сейчас от неимоверных усилий провалится в них и исчезнет навсегда в темных глубинах. Но нет. Паром доплыл, как положено, и мужики, перехлестнув пеньковым канатом толстые причальные скобы, начали разгружаться. Вывели на берег двух лошадей, запряженных в телеги. Своим ходом медленно выехал новенький ГАЗ-69, именуемый в народе "козликом". Вышла толпа колхозников с косами и корзинками, в которых лежала завернутая в тряпицы еда и торчали стеклянные бутылки с молоком. Видать, приехали сено косить на заливных лугах.
   В обратную сторону паром шел пустым, если не считать трех деревенских жителей с большими старыми брезентовыми сумками, собравшихся, видимо, накануне выходных в сельмаг за покупками.
   Друзья растянулись на теплых длинных скамейках, небрежно сколоченных по краям этого медленно ползущего по реке плавсредства и, положив головы на кепки, беспечно дремали. Лень было даже пошевелиться. Легкий ветерок бережно гладил их юные лица, нежно трепал волосы.
   – Эй, ребятки, на выход, – старый паромщик легонько толкнул Вовку в бок и улыбнулся, топорща желтые от курева усы, – а то сейчас обратно на тот берег увезу.
   Мальчики вскочили на ноги и, прихватив вещи, выскочили на берег.
   – Гляди, – встрепенулся Шурик, – сюда Мизгирь чешет. Делаем ноги, пока он нас не заметил.
   Друзья, пригнувшись, побежали по кромке воды вдоль обрыва, туда, где витая тропинка, петляя веселой змейкой по круче, выводила на окраину села.
   – Кажись не видел нас, – Вовка резко выдохнул несколько раз, стараясь восстановить дыхание, – да если бы и заметил, все равно бы не догнал. Он, я заметил, малость колченогий, с палкой ходит. Постой, Шурка, дай передохнуть. Эти ваши здешние обрывы да косогоры для горных козлов предназначены.
   – Слабак, небрежно бросил Шурик, – тебе мышцы ног надо тренировать.
   – Да я тебя на стометровке легко сделаю, – завелся Вовка, – только чтобы беговая дорожка ровная была, без разных подъемов и спусков.
   Отдышавшись, друзья неторопливо двинулись в сторону своего села.

Конец черной книги

   Подошедший к причалу Мизгирь был весьма сердит. Чертовы мальчишки, которым он неосторожно доверился, не появлялись. Ехать на ту сторону реки искать их он не хотел. Всерьез боялся этой чокнутой Катерины, помешавшейся от любви к никчемному хлыщу-барчуку и отвергнувшей его Гришу Унженина, человека умного и практичного. Отправив много лет назад молодого барина по старой гнилой гати на поиски пропавшей девушки, он, в глубине души, не хотел его смерти. Но и спасать попавшего в трясину дворянина не сразу кинулся. А уж коли так случилось, не очень огорчился. Надеялся, что Катерина после этого поумнеет. Забудет барина и примет его ухаживания. Только все не так вышло. Не досталась ему девица. Зря только грех на душу взял. Впрочем, все это дела давно минувших дней. Боялся только, что ребята могут встретить на болоте эту старую ведьму и наслушавшись ее бредней, нарушат его планы и помешают обрести бессмертие. Главное, чтобы эти собачьи дети заветную косточку принесли. А дальше он разберется с ними так, что никто больше не услышит из их уст сведений о черной кожаной книге и "Вратах Божьих". Уж он позаботится о том, чтобы эти проклятые отроки сгинули бесследно с лица земли. Мало ли людей исчезает. Но все это потом. Сейчас главное, чтобы мальчишки бесценную реликвию – "Врата Божьи" принесли. Он был уверен, что Шурка – удачливый прощелыга, и потому непременно найдет волшебную кость.
   Паром в очередной раз переплыл реку и возвращался обратно. А странный человек Григорий Ефстафьевич Унженин все стоял возле причала, опершись на черную палисандровую трость с серебряным набалдашником в виде собачьей головы. Тросточку эту он нашел несколько лет назад в полуразвалившемся, со всех сторон заросшем бурьяном, старом купеческом доме вблизи пароходной пристани.
   Паром причалил. По трапу, вместо ожидаемых мальчишек, торопливо сошла Катерина и направилась к Мизгирю. Он заволновался и попытался уйти, но был остановлен властным окриком: "Стоять!"
   Подойдя к мужчине, Катерина проделала руками несколько пассов, отчего сердце Мизгиря наполнил леденящий страх, а ноги отказали повиноваться.
   – Ведьма, – прошипел он сквозь зубы, – что тебе от меня надо?
   – Тронешь ребятишек – пеняй на себя, никакие снадобья не помогут, -Катерина смотрела на него злыми чистыми и холодными глазами. Раздавлю тебя, как клопа. Держись от мальчишек подальше и про эликсир бессмертия забудь. Нет его в природе и не было никогда. Ибо только Всевышний может даровать человеку жизнь и отнять ее. Да, перволюди жили дольше, чем мы, но происходило это по соизволению Творца, а не от употребления колдовского зелья. В дальнейшем за грехи наши срок жизни человеческой был сокращен. Можно при наличии определенных знаний попасть в прошлое и даже в будущее, но увеличить срок жизни отпущенный каждому – нельзя. Ведь старый ты уже, Григорий, а так дураком и остался. Подлым дураком, затевающим злодейства ради удовлетворения своих прихотей. Даже в заурядной магии ты не преуспел по причине тупоумия, жадности и корыстолюбия. Я многократно сильнее тебя и потому повторяю: забудь про мальчишек и про "Врата Божьи", иначе погибнешь.
   Она шагнула к Мизгирю и резким движением вырвала у него из руки трость.
   – Не твоя это вещь, не тобой в сохранном месте была положена. Везде ты свой нос суешь. Кусается эта собачка больно.
   Она нажала на трости неприметную кнопку и песья голова, венчавшая трость в виде набалдашника, широко открыла пасть, обнажив сверкающие стальные зубы. Мизгирь, вздрогнув, испуганно отшатнулся.
   – Живи в своей хибаре, расти огурцы в огороде и ни о каком колдовстве не помышляй, иначе худо тебе будет, – Катерина повернулась и пошла обратно к парому.
   А насмерть испуганный Мизгирь поплелся восвояси.
   – Ведьма, ведьма, – повторял он, оглядываясь назад. По дороге к дому, изловчась, ухватил чужую курицу, гулявшую возле тропинки, и, злобно ощерившись, свернул ей голову. Сунул добычу за пазуху.
   – Сварю суп, – он оглянулся по сторонам и, убедившись, что никто не видел, торопливо поковылял дальше.
   Дойдя до дома, привычно присел на крыльце. В большом, заросшем травой, дворе бродила коза, привязанная за рога к колу, прочно вбитому в землю. Старая липа поникла под солнцем охапками восковых листьев, среди которых нудно жужжали пчелы. По Вятке неторопливо плыл белый двухпалубный пароход, откуда неслась веселая музыка. На верхней палубе в шезлонгах раскинулись люди в ярких купальниках.
   Ощипав и выпотрошив уворованную курицу, Мизгирь кинул ее в кастрюлю и налив воды, поставил во дворе на плиту летней печки. Нащипав бересты, разжег огонь. Затем вынес из дома книгу в черном кожаном переплете с медными застежками и разорвав пополам, сунул в топку.
   – Вот и все, – прошептал он, – так будет правильно. Права Катерина, не получилось из меня ни колдуна, ни знахаря. Так, дурачок местный. Никчемно жизнь прожил. Даже детей не завел. Пустоцвет. Только куриц чужих горазд воровать.
   Мизгирь опустил голову на грудь и заплакал:
   – Полюбила бы меня Катька, а не этого треклятого барчука, по-другому бы все сложилось. Зря я ему в болотину путь указал, ведь грех это. Хотя, будь он половчее – не утоп бы, наверное, выбрался. Видать такая ему судьба была.
   Мизгирь с ужасом вдруг осознал, что, помышляя о ритуальном убийстве школьников, подошел к краю пропасти, откуда нет спасения. Спасибо Катерина уберегла, застращала, открыла глаза.

Страшное перевоплощение

   Вернувшись в село, мальчики, наскоро пообедав, направились к дому печально известного деда Макара.
   – Учёный ваш, дядя Олег, приехал? – Спросил Шурик у бабки Маланьи, развешивавшей во дворе постирушки.
   – На Вятку они загорать пошли с женой и дочерью, – ответила та, – вам то он зачем, молодцы-огольцы? Опять какое-то баловство затеваете?
   Но ребята уже не слышали ее. Быстрые ноги несли их за околицу села, туда, где под крутым берегом широкой живой лентой текла в неведомые дали прекрасная река Вятка. Там, на каменистом берегу, поросшем редкой травой, расстелив одеяла, лежали две женщины. А мужчина сидел на берегу, склонившись над удочкой.
   – Как улов, дядя Олег? – Подойдя ближе Шурик радостно оскалился. – Какие рыбы сегодня клюют?
   – А, это ты, босяк, – мужчина добродушно улыбнулся, – вот гляди.
   Он вытащил из воды кукан из толстой лески на котором болталось несколько рыбешек.
   – Два подлещика, три подъязка, – Олег Михайлович хитро подмигнул друзьям, – хотя и не крупные, но еще несколько штук – и на уху хватит. Учитесь, пока я жив.
   – Мы такую мелочь не промышляем, – съязвил Шурка, – хотите я вам место покажу, где крупная рыба ловится. Не пожалеете.
   – Нет, спасибо, мой добрый друг, – улыбнулся Олег Михайлович, – ты уж мне в позапрошлом году показал такое замечательное место, где вместо рыбы сапоги ловятся. В этот раз не проведёшь. Лучше я здесь подъязков половлю в свое удовольствие и без подсказок разных праздно шатающихся босяков.
   – А мы к вам, кстати, по делу, – заговорщически наклонился к мужчине Вовка, воодушевленный такими приятельскими отношениями своего друга и взрослого дяди, – покажи ему Шурка нашу находку.
   Шурик достал из рюкзака странную кость и протянул учёному.
   – Вот, мы ее на острове нашли, – сообщил Вовка, – говорят, с помощью этой косточки можно жизнь продлить.
   Они принялись наперебой рассказывать учёному о своих приключениях, умолчав, правда, о странной бабушке Кате и ее приятеле маленьком лешаке.
   Олег Михайлович внимательно слушал мальчиков, держа в руке обломок кости.
   – Значит ворон утащил, а вы нашли. В лесу на болоте. И не испугались одни туда пойти.
   Палеонтолог с интересом смотрел на ребят.
   – А половинку позвонка значит в суп деду Макару кинули. Отомстили за обиду, – он криво улыбнулся, – стервецы вы этакие. Деду очень нехорошо было от вашего угощения.
   – Да мы же не ожидали такой реакции, – пытался оправдаться Вовка, – думали поплюется малость и все.
   – А кость действительно чрезвычайно интересная и довольно свежая, – каким-то чужим утробным голосом проговорил Олег Михайлович. Он вынул из сумки завернутую в пакет вторую половинку позвонка. Достал её и сложил их вместе. Косточки словно приросли друг к другу, реликт слегка засветился и как будто запульсировал в его руке.
   – Сансара амфициона? – Задумчиво изрек палеонтолог, – значит собакомедведи, жившие на Земле миллионы лет назад не погибли. Значит последний амфицион не был убит семь миллионов лет назад. Наши не всех их перебили. Плохо вычистили поголовье вредного вида.
   Вовка с Шуриком переглянулись.
   – Вы как-то непонятно говорите, – произнес Шурка, пытаясь заглянуть в глаза ученому.
   – Да не надо вам ничего понимать, личинки человеческие, – Олег Михайлович Кулагин, не на шутку пугая ребят, на глазах менялся. Волосы начали сползать с его головы, обнажая шероховатую змеиную кожу. Лицо, удлиняясь, превращалось в жуткую морду рептилии. Было заметно, что тело под одеждой быстро меняет форму.
   – Не добили, не вычистили, – существо, тяжело дыша, обратилось к женщинам, лежавшим на берегу. Они тоже начали менять внешность, глядя на мальчиков страшными янтарными глазами с вертикальными зрачками.
   – Значит, мятежные твари могли привнести свой геном в стерильную породу разведенных нами людей. О, как будет взбешен Вселенский Совет, узнав об этом. Ведь развитие амфиционов в чистом виде и их эволюция могли привести к тому, что на Земле воцарилась бы раса собакомедведей. Не слабые люди главенствовали бы на этой щедрой планете, а сильные и независимые потомки амфиционов, мешавших нам управлять земной биомассой. Если они сумели внедрить носители своих основ в сущность людей – это катастрофа. Это значит, что рано или поздно человечество станет неуправляемым и население Земли придется радикально менять. Как всем представителям Вселенского Совета уже надоели эти ядерные войны, предшествующие смене цивилизаций на планете Земля.
   Одежда на страшных существах начала лопаться по швам, в дыры стали видны их чешуйчатые тела. Они перестали говорить и общались меж собой посредством тонких посвистов и шипения.
   – Вам, человеческие личинки, не надо ни о чем думать, – обращаясь к окаменевшим от ужаса ребятам, вновь заговорило чудовищное существо, похожее на большую рептилию, еще недавно бывшее респектабельным мужчиной, – смысл вашей жизни – поглощать протоплазму, добывать природные ресурсы, необходимые Вселенскому Совету, а закончив жизненный цикл, самим стать пищей для других земных организмов. Вы составная часть биомассы Земли, которой управляют более достойные и развитые существа. Сейчас Вселенскому Совету нужно золото, и вы исправно добываете его и складываете в резервных хранилищах наших слуг, которые управляют вами. И неважно какой строй присутствует в земной стране: социализм, коммунизм или капитализм. Золото может скапливаться в казне партий или в закромах частных финансовых воротил. Все служат нам. А непокорных амфиционов мы из вас вытравим, или просто всех вас уничтожим. Ядерный боезапас тоже в руках наших верных слуг. И по команде Вселенского Совета все живое на Земле погибнет, а потом развитие начнется заново.
   Чудовище, махнув перепончатой лапой, поймало из воздуха блестящий цилиндр и, открыв его, сунуло туда сросшийся позвонок, после чего цилиндр вновь бесследно исчез.
   Уставившись на мальчиков страшными желтыми глазами, существо издало звук, от которого в глазах у ребят потемнело, и они мягкими мешками упали на берегу у самой кромки воды.

Пробуждение

   Очнулись парни одновременно. Был вечер. Лица ребят саднило от укусов кровососущих насекомых.
   – Ни фига себе нежданчик, – Вовка сел и удивленно оглянулся по сторонам. Лихо мы с тобой тут вырубились. Заснули, как пожарные лошади. Никогда со мной такого не бывало. Ты то, ладно, деревенский, привык спать где попало, а я и на кровати не сразу засыпаю.
   – У меня голова, как в тумане, – признался Шурик, – хрень какая-то снилась: ведьмы, кости, чудовища, похожие на ящериц. На солнце, видать, сильно припекло.
   – И мне чертовщина мерещилась сквозь сон, – добавил Вовка, – будто ты в лешего стрелял, а я тебя потом из болота вытаскивал.
   Уставшие и разбитые, парни пришли домой и, поужинав, завалились спать. С утра двинули на рыбалку, потом по очереди катались на старом легком мотоцикле шуркиного отца. В ночное ходили, купали коней в реке. Шумной толпой, постелив на спину лошади холщовый мешок, учили горожанина Вовку ездить без седла. Дни летели незаметно. Заканчивалось время летних каникул. Шурик проводил Вовку до автовокзала, они по-братски обнялись и надолго расстались.

Восемь лет спустя

   Так получилось, что только через восемь лет Вовка сумел выбраться в гости к сильно постаревшей бабушке. За это время друзья стали взрослыми, отслужили в армии. Вовка учился в институте, Шурик работал в совхозе. Встретившись, обнялись, вечером выпили бутылку мятного ликера. А с утра (благо, что был выходной день) по старой привычке собрались на рыбалку. За это время тут почти ничего не изменилось. Разве что речушка, впадающая в Вятку, обмелела, да косогор уже не казался таким крутым, как в детстве. Дед Макар умер, а бабка Маланья уехала к дочери в Киров.
   Друзья спустились к Вятке, прошлись по берегу и, как в детстве переплыв протоку, вылезли на песчаный пляж знакомого острова. Наловили на перекате ельцов, привязали куканы с рыбой к ивовому кусту и блаженно растянулись на уже нагретом солнцем мягком речном песке.
   – Может искупнемся? – Предложил Шурик, – помнишь, как в детстве.
   Они, стремглав пробежали по берегу, прыгнули в воду и по течению поплыли вдоль острова. Как много лет назад. Громко кричали чайки, прогоняя незваных гостей, вторгшихся в их владения. Вдоволь накупавшись, снова упали на теплый песок.
   – Погляди, что за штукенция, – Шурик, выкопавший в песке ямку, вытащил из нее на свет божий позеленевшую от времени кость.
   – Не знаю, – Вовка взял находку в руки, – похоже на позвонок какого-то крупного животного.
   – Бык, наверное, какой-нибудь древний, – Шурик смотрел на позвонок, склонив набок голову.
   Солнце зашло за облако и "позвонок" как будто поменял цвет.
   – Ух ты, – Шурик пристально глядел на старую кость, – Вовчик, смотри, она, вроде как, светится.
   Друзья внимательно смотрели на странную находку. Им казалось, что от нее, пробиваясь сквозь оболочку, исходил слабый красноватый свет.
   – Может в музей ее сдать, – спросил Шурик, – может заинтересует кого-нибудь?
   Да на кой черт сдался тебе этот черепок, – Вовка схватил старую кость и, размахнувшись, закинул ее на середину протоки.
   – Хорошо полетела, – засмеялся он, – не иначе, как мосол от птеродактиля. Пошли еще рыбу поудим на той стороне острова, я своей бабуле уху обещал. И донки прихватил, червей вон в банке полно еще. Пошли.
   Забросив снасти, они присели рядом на берегу.
   – Знаешь, – признался Вовка, мне уже много лет какие-то странные сны снятся. Вроде, как мы с тобой по болотам бродим, ищем чего-то. И в охотничьей избушке бабка нас лосиным мясом кормит. И рассказывает что-то непонятное.
   – А мне ничего не снится, – сообщил Шурик, – я в заготконторе работаю, бывает ухайдакаешься за день так, что едва до кровати добираешься. Поужинал и спать. Проснулся – уже утро. И не снится вообще ничего. А с утра пораньше надо скотину кормить, без нее в деревне не проживешь. Платят то копейки. С тех пор, как женился и ребенком обзавелся, приходится крутиться. У нас тут так, кто-то крутится, кто-то бездельничает и спивается.
   – Да, – Володя сочувственно похлопал друга по спине, – в деревне отдыхать хорошо, а жить всегда было трудно. Потому и бежит молодежь в город в поисках легкой жизни. И упрекнуть за это никого нельзя.
   – Мне бежать некуда, – улыбнулся Шурик, – я свою деревню, свою Вятку ни на что не променяю. Я без них жить не смогу. Тут все родное, тут у меня батя похоронен. Хотя бегать умею хорошо.
   В глазах Шурки заиграли озорные огоньки:
   – Ты, Вовчик, когда-то хвастался, что на стометровке по ровной местности меня легко сделаешь. Этот остров с полкилометра длиной, вдоль берега ровная песчаная полоса длиной метров в сто пятьдесят. Ориентир – вон тот куст ивы. Дёрнем на спор? Кто проиграет, тот победителю свой улов отдает.
   Друзья встали рядом и на счёт три кинулись наперегонки вдоль кромки воды. Только песок полетел из-под резвых ног. Они бежали навстречу солнцу, хватая полной грудью свежий речной воздух. Наслаждаясь мгновением великолепного состязания с коротким названием жизнь.
   В воздухе кружились эфемериды и падали в воду, где их поедали проворные рыбы. А земная твердь, разрезанная на две части рекой, была монолитна в своем желании дать приют и успокоение всем уставшим, прошедшим свой короткий путь по бесконечным коридорам времени.