История сия произошла во времена тёмные, стародавние. Многое в ней быльём поросло, мало что до сего дня донесло. Далеко от нас было — не видать, а только лишь от стариков слыхать. На том, пожалуй, и начну предание о деве Березине, что не пожалела жизни своей за спасение родичей. Слушайте, запоминайте да на ус мотайте…
На великой реке, на низком берегу стояло селение крупное да богатое. Жили в нём древы — люди мирные и трудолюбивые. Пахали поля, пасли скот, рыбу ловили да на охоту в смешанный лес ходили. На краю того леса примостилась кузня. Велимир — кузнец — был мастер справный: и коня подковать, и замок с ключами сделать, и плуг смастерить, и мечи да копья изготовить. Слава о нём далеко за пределами села гремела, вот только радости ему в дом не приносила. Не было у Велимира детушек желанных. Лада, супруга кузнеца, об этом особо кручинилась. Подруги вокруг давно уж обабились, родили мужьям дочерей и наследников. Только их избу аист мимо пролетал, словно не замечал.
Отчаявшись, направилась Лада к знахарке местной, старой ведунье Магуше. Поведала ей о беде своей, помощи просила, дорогое монисто в подарок подносила. Магуша слушала молодицу молча, только головой кивала, не перебивала. Когда Лада высказалась да выплакалась, поднялась знахарка с лавки, прочитала над женщиной шепотком заговор старинный. Затем травы душистые в избе воскурила и обошла вокруг Лады семь раз в одну сторону, семь раз в другую. Опосля достала с печки торбу холщовую и отсыпала в мешочек землицы, что в лесу в день весеннего равноденствия под старой елью из-под снега накопала. Строго наказала Ладе вспороть в новолуние тюфяк спальный и положить в него амулет колдовской.
Лада всё в точности исполнила и через месяц понесла, а к концу изока, родила девочку.
— Какая берза уродилась, — радовался Велимир, любуясь на своё долгожданное дитя. — Лицом ясная, волосами светлая. Ладушка, назовём дочку Березиней!
Лада и не спорила, а только улыбалась, прижимая свою малышку к налитой груди. Так с тех пор и зажили втроём. Наполнился дом кузнеца смехом детским и топотом маленьких ножек.
Время неудержимо бежало, лет пролетело немало. Вчера девчушка под стол ходила, а сегодня в пору девичью вступила.
Выросла Березиня в ладную девицу: станом стройна, ликом бела, бровями черна, ланитами румяна, устами сахарна. Молодцы на неё заглядываются, подруги по-тихому завидуют. Родители гордятся: «Вон какая у нас красавица уродилась — и умница, и скромница, и душой чиста, и помыслами благочестива. Не дочь, а подарок судьбы».
В семнадцатый год рождения Березини в деревне устроили сельскую братчину в честь окончания жатвы. Украсили дома, накрыли столы праздничные, надели одежды нарядные. Всё село собралось на торжество. Вынесла старшуха к столу свежеиспечённый каравай из урожая, нового богатого. Поклонились древы хлебу в пояс, каждый хозяин отломил по кусочку, чтобы насладиться хлебным вкусом и непередаваемым ароматом. Ударили гусляры по струнам, пришло время славить Землю матушку, благодарить за дары щедрые.
Скинули девушки лапотки лыковые, чтобы ближе к земле быть, босыми ногами тепло природное чувствовать. Взялись за руки, поднялись на цыпочки и поплыли по кругу дружка за дружкой, словно лодочки по воде ветерком подгоняемые. Завейницей хороводной павой выступала Березиня. Вот повела она бровью соболиной, раскрыла уста карминные, и зазвенела, полилась над головами песня урожайная, жатвенная:
Жали мы, жали,
Жали, пожинали,
Жнеи молодыя,
Серпы золотыя.
Раз, и откуда ни возьмись, взмыли вверх платочки батистовые, волною прокатились слева направо и исчезли как не бывало. Ровный строй хоровода дрогнул и распался на четвёрки. Закружили они водоворотами небольшими, незаметно глазу перетекая ручейком в орнамент причудливый. Сарафаны праздничные подолами по траве стелются, кокошники на солнце золотом сверкают, колокольцы серебренные, в косы вплетённые, весело позвякивают. Плывут девушки лебёдушками, кажется, что босыми ногами и земли не касаются. Белые рукава крыльями парят. Руки то в бока крутые упираются, то плечи хрупкие обнимают, то ладошками между собой сплетаются…
Стоит народ деревенский статью девичьей любуется, песней старинной наслаждается, подпевает да притоптывает. На душе у всех праздник: урожай собрали, закрома заполнили, впереди ждут свадьбы и гуляния.
Только внезапно поднялся ветер ураганный, почернело вокруг, тучами сизыми затянуло солнце ясное. Сбился, рассыпался хоровод, девушки в страхе кинулись к родным, спрятались за спины отцов и братьев. Жители стоят переглядываются, ничего не понимают…
Как налетел буйный вихрь, так и стих внезапно. Минутная тишина накрыла поляну, а следом расчертили небо молниями огненными стрелы вражеские. Вспыхнули крыши соломенные, заполыхали дома и сараи. Стеною непроглядной над рекой туман заклубился. Из тёмного марева послышался голос лютый:
— Никого не щадить — ни старых, ни малых.
Бабы заголосили, подхватили детей и бросились врассыпную. Мужики, кто успел, за вилы и топоры схватились, пытаясь отстоять землю родную.
Страшное лихо разрасталось и множилось. Свистели стрелы, падали сородичи, кричали матери, и ревели от ярости мужчины, пытаясь даже голыми руками бороться против врагов, но силы были неравны. Слишком неожиданным было нападение, никто не успел толком вооружиться.
Велимир схватил Березиню и Ладу за руки и потащил к кузнице, что у сметника притаилась. Семья добежала до дома, тот полыхал уже страшным пожаром. Велимир схватил вилы, воткнутые возле стожка, и прохрипел:
— Прячьтесь в лесу!
Только мать с дочерью не успели и шага шагнуть, как Лада пала, пронзённая стрелою.
— А-а-а-а! — истошно закричала Березиня, пытаясь поднять мать. К ней подскочил Велимир, оторвал от тела жены и сильно затряс за плечи:
— Поспешай, Березиня, не время горевать, я их задержу, — он подтолкнул девушку к деревьям и успел поднять на вилы выскочившего из-за горящего дома ворога. Силён Велимир и смел, да только где там справиться с неминуемой бедою. Из мрачного тумана выпрыгивали изуверы один за другим. Окружили они Велимира, стоят скалятся, что собаки бешеные, глаза кровью налитые злобой горят. Подняли на копья острые кузнеца, тот только и успел из последних сил крикнуть дочери, застывшей в ужасе на опушке:
— Беги, доченька! Не оглядывайся!
Очнувшись от столбняка, бросилась в лес Березиня, запетляла зайцем среди деревьев, пытаясь сбить со следа преследователей. Бежала девушка быстрее косули лесной. Сарафан красный изодрала о сучья в лохмотья грязные. Косоньки её спутались-расплелись. Ноженьки белые кровоточили, сбитые о корни крепкие да коряги острые. Ланиты нежные исчертили царапины глубокие, а из очей некогда ясных текли неустанно слёзы горючие. Падали они тёплыми дождинками где на мох сухой, где на иголки хвойные, а где на седой лишайник.
Бежала быстро девонька по лесу осеннему, да разве от тумана чёрного ненавистного скроешься? Стелился он ищейкой смертоносной по следам Березини, где касался деревьев живых, оставался лишь сухостой мёртвый да кучи валежника.
Бежала девушка и чувствовала за собой холод стылый и дыханье смрадное, тлетворное. Поняла Березиня, что вот-вот догонят её лиходеи злобные, упала ничком, прижалась к прелой листве и зашептала неистово:
— Животом своим прошу тебя, матушка-Земля, спаси-сохрани от нелюдей поганых выживших родичей моих. Дай прибежище деве невинной, укрой, защитница, под сводом небесным, спрячь среди стволов вековых, позволь остаться с тобой на веки вечные.
Услышала Мать — Сыра Земля слова отчаянные, что шли от самого сердца девичьего, расступилась и спрятала душу истерзанную в трещине между каменьями. Свернулась Березиня на дне и уснула глубоким сном.
— Спи-отдыхай, Берёзонька, — молвила ласково Земля матушка, — спи, сил набирайся, чтобы взрасти по весне деревом стройным, со стволом белым, ветвями зелёными, да серёжками золотистыми. Спи, ничего не бойся. Сначала замету следы твои снегом белым, потом избавлюсь от нечисти подлой, завьюжу-закружу погань кровожадную и в бору глухом непролазным буреломом уложу.
Сказано — сделано. Исчезла сила нечистая, а земля успокоилась под покровом снежным на долгие зимние месяцы. Спасённые односельчане покинули разрушенную деревню и перебрались вверх по реке, где приютили их люди добрые.
Как только пригрело солнце весеннее в полную силу, очнулась ото сна Березиня. Поднялась, потянулась и застыла в недоумении. Вместо рук у неё — ветви длинные, ноги крепко корнями в землю вросли, стан девичий белым стволом к небу вытянулся. Вспомнила всё Березиня, замелькали перед ней картины страшные: горящие избы, погибшие односельчане, матушка, сражённая стрелою, последний крик отца, побег, молитва и тихие слова:
— Вырастешь по весне деревом стройным, Берёзонька.
Заплакала Берёзка, потекли слёзы по стволу соком сладковатым прозрачным…
С той поры ранней весной из года в год плачут берёзы по своей судьбе горькой девичьей. Сок тот считается в народе целебным, потому как скрыта в нём сила земная. А там, где в лесу падали горючие слёзы Березини, вырастают подснежники, как символы победы добра над злом.
На том сказание обрывается и моё повествование прекращается. Вот такая сказка получилась, рассказала и ни разу не сбилась. Скажу на прощание, надеюсь, что понравилось вам древнее предание.