Я смотрю на её бескрайнее спокойствие и на душе становится хорошо. Просто хорошо! Столь же спокойно и безмятежно!
Столь же глубоки мои мысли и ощущения, как её суть и, столь же легки и маловесны, как зыбь от дуновения летнего ветра по поверхности, окрашеной миллионами солнечных зайчиков.
Как имя твоё, глубокая река? Устья!
Уууу - тянет лёгким гулом ветра по воде, ссс - шуршит прибрежными тростниками, тья - булькает ключами да родниками, впадающими в неё.
Бегло окинешь взглядом водную гладь. Атласное полотно тёмно-лилового цвета - в моменты, когда небо наливается грозой. Или бирюзово-голубого, с тающими белыми облаками - в дни полного вёдро, знойного лета. Или с лёгкой "горчинкой" тёмных омутов, подернутых лёгкой патиной - в дни приближающейся осени.
А то задрожжит вся, затрясется под струями звонких дождей, отдавшись всецело на волю стихии. Разволнуется под ударами мелких струй, а как дождь пройдёт - потемнеет вся, насупится, будто обидится, и ждёт лучей полуденного солнца, чтобы вновь обрести былую игривость, отражая волю великого неба.
Тихо. Лишь кое - где всплески тёмной воды. Острые пики прибрежного тростника, упорно режут водную гладь, сопротивляясь неспешному течению, словно острие ножа по легкому атласу.
Полупогруженные в воду топляки, остатки потонувшего при сплаве леса, как утопленники, торчащие одним концом над поверхностью. То ныряют в глубину небытия, то снова, будто хватая воздух, появляются над поверхностью. Они уже не просят спасать их, они уже часть этого могучего организма, поднятые с глубины во время весеннего паводка.
Начинает пахнуть сыростью, близится ночь.
Кое-где ещё выпрыгивает из воды рыба, охотясь на зазевавшихся насекомых.
Спускается туман, все более плотным белым одеялом, сбивается у берегов.
Скоро потянется по всему руслу, потечёт с сонной рекой, укроет от посторонних глаз её глубокий сон. Спать пора.
Последний лёгкий порыв ветра и тишина. До утра, до первых лучей солнца.