Эпизод 14

         Дембель. Ну, вот и закончилась армейская служба. Вместе с ней закончилась юность, — назад не вернёшь. И уже сам факт, что Семён стал так рассуждать, подтверждал, что наступила молодость. Следующая ступень жизни, которая отличается тем, что раньше
все были ответственны за тебя, а теперь ты становишься ответственным за себя
сам. Ты сам выбираешь свой путь. Выстраиваешь цели, судьбу. Конечно, можно ещё
ошибаться и «набивать шишки», но в итоге надо определяться. Время летит. Уже
пора прекращать «писать жизнь в черновую» и остановиться на чём-то одном,
единственно верном. На том, что выведет тебя во взрослую жизнь. На следующий
этап. Когда уже ты становишься ответственным за десятки (иногда меньше, или
больше) людей тебя окружающих. Потом только старость, опять возлагающая
ответственность за тебя на других, но в данном случае на тех, о ком заботился
ты, будучи взрослым. Вот такие глубокие и взрослые мысли целых три минуты были в голове у Семёна, когда он вышел из дверей КПП и лёгкой походкой направился к остановке автобуса, следующего до посёлка Огарково. Дальше на проходящий поезд и домой. Тепло и солнечно…

         Одет он был в гражданское. Джинсы, кроссовки и «ковбойка». Через плечо
перекинута небольшая спортивная сумка. Он не стал «измываться» над формой,
пришивая полуэполеты и лампасы, «уродуя» сапоги, и вставляя толстенную проволоку
в подворотничёк. («Ха!.. Что я клоун, что ли!? Всё. Хорош. Вырос.) Не стал
делать и «дембельский альбом». Не по причине снобизма или ханжества, а, просто,
за два года столько переделал этой «дребедени» для друзей, что на себя физически
не осталось ни сил, ни желания. Тем более, что перед увольнением, две недели,
сутки напролёт, всего лишь впятером, они «пахали» над «дембельским аккордом», по
итогам которого в полку были очищены две заброшенных стартовых площадки
(семнадцать «Камазов» с мусором!), подготовлены столбы под ангары (двадцать
четыре корабельные сосны срублены, ошкурены и вкопаны на глубину полутора
человеческих роста).

         20 мая 1986 года уволенный в запас кандидат в члены КПСС (то-то батя будет рад),
гвардии старший сержант Григорьев С. А., покрытый густым, в отличие от южного,
несмываемым северным загаром, похрустывая двумя новыми червончиками в нагрудном
кармане (один традиционный «Язовский», а второй присланный отцом на дорогу) с
чувством выполненного долга и улыбкой на лице, запрыгнул в задние двери
рейсового «Икаруса», уносящего его на своих жёлтых крыльях в новую, гражданскую
жизнь.
         Очевидно, что два года службы прошли не зря. Семён возмужал не только физически,
но и «головой». Окончательно выбросил из неё юношеские романтические «сопли в
сахаре» о восстановлении в мореходку. Понял, что Политех, куда он попал по
принципу «куда бы пойти до армии», тоже не его стезя. Решил стать юристом.
Серьёзный и обдуманный выбор. В стране «шумит» перестройка. Такая специальность
даёт обширные возможности для манёвра при окончательном определении места
работы. Списался с юрфаком Волгоградского универа (пока он служил, отца перевели
в Волгоград, и вся семья переехала туда). Получил уведомление, что в случае
успешной сдачи экзаменов, зачислят вне конкурса, как «армейца»
         План был такой: Приехать в город и сразу к Лёхе, у него и остановиться. Пусть не
такой близкий друг, но семья уже на Волге, а все одноклассники ещё дослуживают.
Михе, например, ещё год «тарахтеть», так как на флот попал. День на посещение
института (забрать документы) и в Москву. Сразу в аэропорт, и в Волгоград.
Вступительные скоро, надо готовиться.

Лёха встретил радостно и хлебосольно. Всю ночь пропили и «проржали». Пели песни
под гитару. Было так хорошо, что и из квартиры выходить не хотелось. Уже под
утро присоединился Лёхин отец, которому так и не дали уснуть. Семён как
«взрослый дядька», панибратски приобняв его, лихо подливал в пустые стаканы. За
билетами Семёну «сгонял» Лёхин младший брат, который готов был выполнить любую
просьбу Семёна после вручения ему, в качестве подарка, настоящего солдатского
ремня с тяжёлой латунной бляхой, со звездой. Билет на поезд был куплен на вечер.
И на самолёт из Москвы до Волгограда на 17. 00 следующего дня. Немного поспали,
потом вместе сходили в деканат и учебную часть — забрали документы.

         Вздремнули ещё… «На посошок»… Уехал…

         Ярославский вокзал бодро по-московски суетился и, несмотря на такую рань,
умопомрачительно благоухал жаренными «общепитовскими» пирожками. («Интересно,
они, что и ночью ими торгуют?») Сдержался — не взял. «Денег мало и я не могу
размениваться по мелочам» — Мысленно, похвалил себя Семён за очередной взрослый
поступок. Оставалось ещё полчаса до открытия метро. Семён сел в уголочке, прямо
на бетонное ограждение, положил сумку на колени и, двинув «молнию» стал изучать
содержимое. Скорее от скуки, чем для чего-то.  Нехитрый «дембельский» багаж состоял из следующего: пластиковая папка со значком Олимпиады-80, с документами из института и всякими другими нужными бумажками; кошелёк с оставшимися после покупки «презентов» и билетов деньгами, в размере 2 рубля 80 копеек; ещё один ремень (офицерский кожаный); свежее нижнее бельё, вафельное полотенце, коробка зубного порошка и щётка. В угол сумки закатился шарик-талисман из детства (Всегда таскал его с собой, привык так, что без него чувствовал себя неуютно). Были ещё книжка наанглийском «The lost world» (всю службу не бросал занятия английским) и две вологодских кружевных салфетки, в подарок маме и сестре. Добрую четверть пространства занимал пластиковый пакет с изображением «Modern talking», до верху наполненный самодельными сувенирами «из казахских степей», привезённых Семёном из двух командировок на полигон в Сары-Шагане. Самое большое место занимал пакет с ещё не распакованной, белой нейлоновой сорочкой, которую мама привезла из турпоездки в Финляндию. Рубашка была просто потрясающей! Белоснежная. Наполовину синтетика. Не мнётся. Отложной воротник под галстук, рукава под запонки. Кстати, среди «полигоновских» сувениров были и запонки.
Сделал сам из армейской заколки для галстука и двух маленьких скорпиончиков,
залитых эпоксидкой и отполированных до состояния янтаря. Вместо пуговиц по всей
длине рубашки тонкая, почти не заметная молния, тоже белого цвета. В общем,
«самый писк». Семён планировал надеть её, когда приземлится в Волгограде, чтобы
усилить праздничный эффект от своего появления на пороге. Родные ещё не знали,
что он «дембельнулся» и не ждали его так рано. Так что, готовился сюрприз.

         Как только открылось метро, Семён поехал на станцию «Аэропорт», купил билет на
автобус-экспресс и уехал в Шереметьево I, решив дожидаться вылета на
аэровокзале, чтобы не опоздать на рейс, да и денег для прогулок по столице было
не густо. Густо не густо, но, всё-таки, два рубля и двадцать копеек «жгли пальцы» и
требовали их потратить. Семён рассудил так. Из аэропорта он уже не выйдет, будет дожидаться вылета здесь. Надо бы оставить 50 копеек на экспресс в Волгограде, чтобы не трястись в рейсовом. Очень хотелось есть, и он уверенно направился в аэропортовское кафе, где смело истратил на холодную курицу и прочее один рубль и семьдесят копеек.
         За соседним столиком обедала группа молодых солдатиков под командованием
старослужащего-сержанта, который постоянно делал бойцам замечания и устроил
прямо во время приёма пищи проверку их проездных документов. «Вот зануда!» —
подумал Семён. — «Возится с ребятами, как с детсадовцами. Даже жалко их».
         Перекусив и найдя свободное место в зале, Семён сел и крепко заснул.
         «Пассажиры рейса… вылетающего в Ленинград… срочно пройдите на посадку…» —
особенно громко сообщил «металлический» голос, вырвав тем самым Семёна из
«объятий Морфея». Семён сладко потянулся, и, убедившись, что сумка на месте поднялся. Посмотрел на часы. - 14.00. «Пойду пройдусь». — решил он.
         Неспешным шагом подошел к окошку с надписью «Информация». Спокойно отстоял
очередь и, наконец, сдерживая зевоту, обратился с вопросом о своём рейсе (Нет ли
задержки и т.п.?). Ответ женщины в синем лётном мундире поразил в самое сердце. Да, что там, практически, УБИЛ!  Рейс должен вылететь по расписанию… Только из аэропорта «Домодедово»!
         Руки предательски задрожали и никак не давали вытащить из нагрудного кармана
билет. Наконец, удалось. Но это окончательно убило робкую надежду, что вылет всё же будет из Шереметьево. «Мама!..» — Совсем по-детски, отчаянно просипел гвардии старший сержант запаса Григорьев. Глаза ещё и ещё раз сравнивали время на билете и на часах, расположенных над таблом прилёта-отлёта. Они безжалостно показывали 14.21.
         «Полтора часа до объявления посадки», — лихорадочно работал мозг Семёна. — «Ну,
ещё плюс полчаса. Надо как-то оказаться в Домодедово. Денег только 50 копеек. На
экспресс бы хватило, но он будет «пилить» часа два минимум». Такси. Единственный вариант. Но как?.. Сбивая с ног встречных людей, спотыкаясь о сумки и чемоданы, Семён выскочил на улицу и, обогнув длиннющую очередь на стоянке, «подлетел» к небольшой группе водителей, спокойно куривших возле своих машин с шашечками, совершенно не
обращая внимания на жадно ждущую их толпу.

— Мужики, в Домодедово надо! Срочно!!! — почти орал Семён, безумно вращая
глазами.

— Смотри сколько вас… — спокойно кивнул один из водителей в сторону очереди, —
…и всем срочно, — добавил, отвернувшись».

—Пошли, дембелёк пошепчемся. — Взял Семёна под локоть другой. (Вот как
догадался? Опыт…) — Четвертной.

— Денег нет. — Сказал Семён.

— Ээх! Чёрт с тобой. Давай «красненькую», а я пойду ещё кого-нибудь «нацепляю».—
Махнул рукой таксист. — Просто, на сына похож, а ему тоже скоро на дембель.

— Папаша, я же сказал, что денег нет. — Прошептал на ухо таксисту Семён.

— Ну, ты «с плеча»… а как же? — подхватывая манеру, так же тихо сказал таксист.

— Я тебе вещь одну дорогую подарю.

— Что ещё за вещь?..

— Рубашку финскую. Новую. Ещё не распакованную. — Уже в полный голос, нервно и
быстро заговорил Семён. — Хочешь сам носи, а хочешь сынку на дембель подаришь.
Главное быстрее думай, а то всякий смысл пропадёт.

         Таксист замер, и вся его внешность отражала сложнейшую войну страстей,
происходящую внутри него.

— Покажи. — Сказал он

— На. — С готовностью ответил Семён и быстро вытащил лежавший сверху пакет.

— Поехали, только я, всё же, возьму ещё пару человек из очереди. Ты же
«ширпотребом» платишь, а в «Гастрономе» за шмотки не отпускают.

— Давай. Только умоляю, быстрее, — обрадовался Семён. — У меня вылет в пять.

         Таксист (он просил называть его Палыч) взял на «подсадку» тётку с огромной
сумкой, под завязку заполненной молочными сосисками и «Докторской», источавшей
вкуснейший запах, что для «вечно голодного» солдата (пусть и бывшего) было
настоящей пыткой. Вторым попутчиком был пьяненький дядька с портфелем, в дорогом, хотя и изрядно грязном пальто и шляпе. Судя по его виду, по тому, что он постоянно «тыкал» Палычу, и по-барски похлопывал его по плечу, был каким-то командированным
начальником. Видимо, этот второй и был «основным финансистом автопробега». Палыч
излучал радость и обещал домчать всех за час.
Дорога выдалась очень нервной. «Начальник» всю дорогу громко и бессвязно «нёс»
что-то про далёкий город Когалым. Сам беспрестанно рассказывал бородатые,
наипошлейшие анекдоты и сам же громко гоготал над ними. Тётка красная, как
пожарный кранец, молча поглощала мясопродукты из своей «бездонной» сумки. Часы,
бежали вперёд как ненормальные. Семёну приходилось каждый раз переспрашивать
время у попутчиков. Только Палыч был образцом спокойствия. «Волга» мчалась по
узкому полотну московского кольца с какой-то невероятной скоростью, рискованно
обгоняя грузовики, цистерны, автобусы и редкие легковушки, некоторые из которых
были такими же «сумасшедшими таксишками». Проехали указатель, который говорил о том, что поворот на Каширу будет через 1 километр. «Начальник» сказал, что осталось совсем немного и, смачно икнув и утомлённо выдохнув, отвалился на спинку сидения
.
— Всё!... Приехали!... — Вдруг выпалил Палыч, ударив по тормозам и одновременно
обеими руками по «баранке». Машина резко остановилась и почти вся тёткина
колбаса полетела в Семёна, сидевшего на переднем сидении, а батон «Докторской в
синюге», перетянутый верёвкой, шлёпнулся Палычу на колени.
Тётка вдруг заматерилась так, что называется «святых выноси». Семён даже в армии
такого не слышал. Общий перевод звучал бы примерно так: «Как я расстроена, что
опоздала на самолёт, и выбрала именно этот вид транспорта, именно этих
попутчиков, именно этот автомобиль и именно этого водителя». «Начальник»
протрезвел и, на удивление, молчал, суетливо помогая собирать разлетевшиеся по
салону сосиски и колбасу.Когда первый шок, даже не от экстренного торможения, а от тёткиной рулады отступил, Семён вежливо поинтересовался у Палыча:

— Что случилось-то?

— А, что не видишь… — Палыч удручённо махнул рукой. — Колонна военная. Машин
тридцать. Стоять будем минимум полчаса, а у нас каждая минута… Ну, короче, ты
понимаешь… В общем, опоздали мы.
         Тётка, опять рассыпав содержимое сумки, разразилась новой порцией ругательств, а
«Начальник», как-то, по-деревенски запричитал.

— И что, ничего нельзя сделать? — обратился Семён к таксисту.

— А что тут сделаешь. — Безнадёжно ответил тот.

— Ну... другой дорогой объехать.

— Через Видное, что ли? — задумчиво сказал Палыч. — Можно, конечно, но если и
там встанем… Короче, как хотите, платите деньги и хоть через Луну. Я с вами и
так целый день потерял.

— Сколько!? — нервно затряс кошельком «начальник». Он был весь потный и бледный.

— Давайте ещё «красненькую».— Абсолютно спокойным голосом объявил Палыч.

— По-моему, у меня не хватит. — Сказал «начальник», вытаскивая мятые бумажки, —
у меня четыре рубля всего осталось.

— И у меня два, — вмешалась в разговор тётка, высыпая мелочь на огромную ладонь.
 
— И вон ещё…— «зыркнула» она из под бровей, указывая на батон «Докторской в
синюге».

— Нууу… Значит постоим и подождём пока колонна пройдёт… — Палыч закурил. — Если там ехать, то мне ещё подвеску потом «тянуть»… На какой шиш?..

— А шанс есть, что успеем, если через Видное рванём? — Спросил Семён.

— Шанс — не получка и не аванс… он выпадает только раз… — «Промурлыкал» строчку
из песни таксист. — Есть, если «порожняк тут гонять не будем».

— Тогда, к шести рублям и колбасе, ещё «янтарные» запонки с настоящими
скорпионами — Предложил Семён.

— Ну-ка?.. — Палыч протянул руку.

         Семён вложил в открытую ладонь Палыча две жёлтых «поделки». Палыч поднёс их к глазам, а потом, по-близорукому, посмотрел на них на
отдалении, прищуривая глаза. «Врубил» первую и «с буксом» ушел со МКАДа на
Каширку…

         …Успели. Семён вбежал в здание аэропорта Домодедово ровно в 16.23… Только вот рейс на Волгоград задержали на пять часов «в связи с неприбытием самолёта по метеоусловиям Волгограда»!..