Я смотрела на них, они смотрели на меня.
Никогда в жизни я не видела, чтобы святое семейство изображали как обыкновенную, счастливую семью, словно это карточка из домашнего фотоальбома. Мама, папа, малыш, какой-то родственник...
Автор работы - выдающийся фламандский художник Якоб Йорданс прожил долго. Родился в самом конце 16 века, а умер на излете века 17 -го.
Якоб был первым из одиннадцати детей в семье богатого торговца тканями. С 14 лет мальчик начал учиться живописи у художника Адама ван Ноорта, который был «...простолюдин. Был груб, любил выпить, говорил очень громко, дерзко, но откровенно...» Все это не помешало Ноорту вырастить еще одного блистательного живописца - Питера Пауля Рубенса.
После смерти Рубенса Якоб Йорданс был самым популярным художником Антверпена. О его невероятном авторитете в мире искусства говорит тот факт, что когда Йорданс перешел из католичества в кальвинизм, католическая церковь продолжала заказывать ему работы.
У Йорданса было много учеников. В конце жизни он мало работал, хотя выглядел бодрым стариком. Художник делал только наброски, а остальное поручал дописать своим ученикам.
Умер Якоб Йорданс от загадочной болезни «английский пот» в один день со своей дочерью Елизаветой. Его сын, тоже Якоб, пытался стать художником, но слишком громким было имя отца. Якоб Йорданс младший всегда был сыном «того самого Якоба Йордонса».
И вот я стою перед картиной и не могу оторвать взгляда. Никогда я не видела такого "живого", счастливого святого семейства. Радостный отец, мама, пухлый младенец, какой-то парень, наверное племянник или кузен, заботливо передлагает ребенку и матери сладкую виноградную гроздь, чтобы они могли полакомиться и подкрепить силы.
И только потом, после того, как вы долго посмотрите друг на друга, замечаете за спиной у «племянника» большие крылья и понимаете, что виноград в его руках не лакомство, а важнейший христианский символ божественного избранничества. Не сладкая, солнечная гроздь, но Судьба.
И тогда вам становится понятно, отчего мать младенца смотрит на вас так пристально и так тревожно: «Неужели все правда?» И вы в ужасе плотно сжимаете губы, потому что уже знаете ответ на этот вопрос, но не должны ей проболтаться.
И только Иосиф, милый Иосиф, радуется своему позднему отцовству.
Наверное, он мечтает о том, как научит сына плотничать и расскажет ему тысячу интересных историй под темным и теплым ближневосточным небом.
P.S. Есть и еще одна версия этой картины. Вместе с Марией, Иосифом, Младенцем и Ангелом на картине присутствует и святая Анна. Это мама Марии. Как-то странно, необычно и очень приятно вдруг понять, что у Иисуса была бабушка.