Первый свой рисунок Умбеле получил спустя совсем короткое время после рождения. Колдун племени собственноручно истолок красные корни дерева уцхе и развёл получившийся порошок его густым соком. И уже острым осколком ракушки, безжалостно протыкая нежную кожу, нанёс витиеватый узор на грудь сыну. Хотя и без рисунка было понятно, что уготовано Умбеле. В отличие от черноволосых и чернокожих соплеменников, у него были белые, как прибрежный песок волосы. Да и кожа была намного светлее. Посмотришь на такого и сразу ясно, что путь ему только один – в тёмные воды глубокого залива, в жертву морским богам. Традиция, благодаря которой племя спокойно живёт на берегу моря, не страшась ураганов и бурь, которые просто начисто смывают другие поселения, на корню срезают пальмовые рощи, тревожат прибрежные скалы. Долгие годы колдун выбирал из числа родившихся тех, кто так или иначе не был похож на остальных. Даже цвет глаз мог послужить поводом для того, чтобы сморщенные пальцы брались за новый осколок ракушки и одним, самым первым рисунком, определяли дальнейшую судьбу несчастного.
Но наступил момент, когда властные и неприступные боги моря оказали милость старому колдуну – жена принесла ему сына. Почти всю ночь, до утра из хижины колдуна не доносилось ни звука. Ни криков радости, ни слёз счастья. Но всё же слёзы были. Тихие, горькие, неотвратимые. Только взглянув на новорожденного, колдун понял, что не пройдёт и двадцать цветений дерева уцхе, как он собственноручно должен отправить сына в море. Традиции нельзя нарушать. Даже если ты колдун племени и это твой единственный сын. Тем более, если ты колдун племени. Поэтому наутро, он стоял перед племенем и держал в поднятых руках маленький молчащий комочек с белым пушком на голове. Молчало и всё племя, понимая неизбежность происходящего. Да, традиции нельзя нарушать.
Второй рисунок из жёлтой пыльцы цветков Умбеле получил на пятнадцатый год цветения дерева уцхе. Острый осколок ракушки вгонял краску в светлую кожу на лице, отчего на каждой щеке получились три изогнутые полосы. Закончив работу, колдун нетерпеливо махнул сыну, прогоняя его. Умбеле уже давно привык, что отец не балует его заботой и лаской, относится к нему ещё хуже, чем к остальным соплеменникам. Многочисленные парни и девушки быстро сдружились с Умбеле, не смотря на то, что он не только отличался от них, но и зная его предназначение. И в мгновения общения с теми, кто, казалось, разделяет судьбу парня, он был по-настоящему счастлив. Особенно ему было приятно, если рядом с ним находилась Нгэле. Молодая девушка, немногим старше его самого. Он часто любовался её глазами, не похожими на глаза других девушек племени. Жёлтые, с вертикальной полоской. И с грустью смотрел на такие же, как у него рисунки на груди и лице. Вот только в отличие от Умбеле, руки Нгэле уже были покрыты синими точками и полосками, складывающимися в рисунок, способный задобрить богов моря.
А вскоре произошло то, чего все боялись, хоть и ожидали. Явился предвестник бури. На закате, когда потемневшие воды бескрайнего моря вот-вот готовы были поглотить тускнеющий солнечный шар, из вод залива на берег вышло чудовище. Посланец морских богов. Море снова послало испытание. Ведь только победив это чудовище, можно было надеяться на дальнейшую милость обитателей глубин. Затрещали костры, отбрасывая отсветы пламени на блестящую чешую предвестника, играя переливами света на острых зубах и чёрных шипах. Закричали боевые кличи остальные воины, бегущие навстречу чудовищу, рассекая воздух десятками стрел и копий. Чудовище громко рычало, уворачиваясь от летящих в него горящих факелов, острых стрел. И вскоре уже мертвое тело с торчащими стрелами, раздробленной страшной головой, запылало в костре под дружные победные крики племени.
А на утро колдун пришёл за Нгэле. Девушка, украшенная цветками и свежими листьями, безропотно следовала за колдуном к берегу залива. Так же безропотно, под тягучее молчание всего племени, он легла на небольшой плот. Толчок руки и связка из хвороста с пальмовыми листьями медленно начала уносить Нгэле к границе мелководного залива. Туда, где открываются тёмные глубины с живущими в них богами. Умбеле стоял далеко позади всех, но сквозь нечаянные слёзы он видел улыбку девушки. Видел, как плот вдруг закрутило неожиданным водоворотом и он исчез в пенной пучине вод. Видел, как отец начинал древний танец подношения и жертвы морю. Видел, как море вдруг снова стало тихим и безмятежным, возвращая свой небесный цвет. Не видел только одного. Как колдун украдкой бросал взгляды на племя, выискивая сына.
А через пару цветений уцхе снова явился посланник моря. Умбеле, руки которого к этому времени уже покрывала синяя вязь рисунков, был одним из воинов на берегу, когда снова на закате тёмные воды пришли в движение и показалось оно. Чудовище морских богов, требующих очередное подношение, чтобы селение процветало и бури минули его. Пока крики воинов ещё только зарождались в их груди, а руки ещё только натягивали тетиву луков, копьё, брошенное крепкой рукой Умбеле, уже летело навстречу чудовищу. Бросок был настолько сильным, что наконечник, пробив грудь предвестника бури, поднял его в воздух и откинул на пару шагов назад, к кромке залива. Схватив ещё одно копьё, Умбеле начал осторожно подбираться к лежащему чудовищу. В отблесках разгорающихся костров было видно, как вокруг наконечника, полностью вошедшему в грудь, пузырится синяя кровь. Занеся копьё для последнего и решительного удара, Умбеле вдруг замер, глядя в желтизну вертикальных зрачков посланца богов. Миг и чудовище закрыло глаза, испуская дух. Чешуйчатая лапа с перепонками между пальцев и острыми когтями безвольно скатилась с груди и из раскрытой ладони на песок упал предмет, который Умбеле никак не ожидал увидеть.
Пробираясь сквозь толпу, спешащую на берег, Умбеле вбежал в хижину отца. Колдун сидел на травяной циновке и собирал в пучки травы, которые должны сгореть в пламени, съедающем морское чудовище. Взмах руки и перед колдуном упал небольшой кулон из голубой ракушки. Тот самый кулон, который Умбеле сам долгими часами делал из редкой раковины, стирая её на прибрежных камнях, пока не осталась красивая завитушка, переливающаяся разными цветами. Именно этот кулон он когда-то подарил Нгэле.
– Ты должен мне всё рассказать.
Но колдун хранил молчание. Лишь отложил в сторону недовязанные пучки трав и коснулся лежащего перед ним кулона. Наконец он поднял ладонь, растирая между пальцев остатки синей крови с завитушки бывшей раковины. И посмотрел на сына. Казалось, что колдун вдруг настолько постарел, что стал даже старше дряхлого вождя. Плечи опустились, из впалой груди вырвался долгий шелестящий звук, полный потаённой печали и страдания.
– Все эти годы я старался делать так, чтобы тебя здесь ничего не держало. Ты мой единственный сын и никто не виноват, что именно тебя выбрали боги. И я не мог поступить иначе. А теперь, – колдун медленно, будто из последних сил, поднялся и шагнул к сыну, – дай мне сделать то, что я должен.
Внезапно колдун крепко обнял сына и какое-то время просто молча стоял. Умбеле чувствовал, как ему на плечо капают горячие слёзы отца. Отстранившись от сына, колдун подхватил пучки травы с циновки и шагнул к выходу. Задержавшись на короткий миг и снова протяжно вздохнув, он еле слышно прошептал:
– Готовься к завтрашнему дню. И что бы ни случилось, больше никогда не возвращайся сюда. Никогда!
Оставив сына в недоумении, колдун расправил плечи и пошёл к берегу залива, где уже разгорался огромный костёр…
Умбеле качался на волнах, расслабленно подставляя тело тёплым волнам и лучам заходящего солнца. Морская вода ласково омывала жабры на груди, солнечные лучи играли светом на крепкой чешуе, покрывающей голову, руки и ноги. Казалось, что вся жизнь прошла в этих уютных тёплых водах, дающих кров, пищу, покой и знакомство с такими же, как он. Но изредка перед глазами проносились неясные образы, а самого его тянуло туда, где волны разбивались о кромку берега. Туда, где по ночам разгорался свет и были видны неясные фигуры. Сегодня желание узнать, что же там находится и как он с этим связан стало настолько сильным, что Умбеле не вытерпел. Сильные гребки перепончатыми ладонями и вот ноги уже касаются дна залива. И Умбеле вышел из воды в лучах заходящего солнца…