Дверь в квартиру, где я провел детство, юность и отрочество, была не заперта.
Я снял в прихожей верхнюю одежду и ботинки, надел тапочки и вошел в гостиную, где было свежо и сумрачно.
Из комнаты мамы раздавался тихий женский голос. Видимо, сиделка читала ей, как обычно, что-то перед сном. Я подошел к приоткрытой двери и прислушался. И сразу догадался, что она читает. Это был Паустовский, мамин любимый писатель.
Я даже вспомнил этот рассказ, который прочел, будучи студентом пединститута. Он назывался «Четверо»…
И слова, услышанные мною сейчас, я помнил почти наизусть:
«Будем творить себя, выпрямлять свою душу, согнутую и приниженную. Будем искать и думать, станем глядеть на мир пытливо и чутко. Надо прислушаться к самому себе. Надо понять и полюбить всю невыразимую стройность мира и бога и ту сказку, которая живет глубоко и скрыта в каждом из нас. Больше радости, больше вдумчивости, мужества думать. Это трудно, очень трудно, но найдём самих себя».
«Найти самого себя мне теперь навряд ли удастся», - подумал я и, постучавшись, вошел в мамину спальню.
- Ванюшка! – радостно выдохнула она и даже приподняла голову с подушки. – Ты навсегда?
- Да, навсегда, - ответил я. – У тебя есть, где переночевать?
- Конечно, есть. из твоей комнаты мы кровать не выносили. А можешь в отцовом кабинете устроиться. Там у него телевизор есть и этот, как его, компьютер
Меня обрадовало то, что она говорила уже без одышки и без долгих пауз после каждого слова.
- Лиза, поставьте, пожалуйста, чайник, - обратилась она к сиделке. – Я по его лицу вижу, что он проголодался.
- Нет, мама, не надо. Нас в самолете кормили.
- Чем?
- Цыплятами – табака, как в добрые старые времена.
- Тогда иди устраиваться на ночлег. А завтра мы с тобой обо всем подробно поговорим. А твоя невеста тоже с вами прилетела?
- Какая невеста? – удивился я.
- Андрюша сказал, что у тебя в Новосибирске есть невеста, и вы скоро поженитесь. Вот только не сказал, как её зовут.
- Так вот, когда он придет, спроси его об этом. А потом скажешь мне. Чтобы я знал, как зовут мою невесту.
Мама улыбнулась моей шутке и миролюбиво добавила:
- Андрюша заботится о тебе. Он хочет, чтобы у тебя была семья и хорошая работа. Так что ты на него не обижайся.
- А я и не обижаюсь. С детства привык ни на кого не обижаться Спокойной ночи, мама.
Я пошел в свою комнату и прилег на кровать.
«А, вообще-то, Андрюша прав. Мне действительно надо жениться на Альбине. Это первая женщина, благодаря которой я узнал, что такое любовь».
И почему-то мне сразу припомнилась та деревенская церковь и ее слова: «А, может, нам сейчас обвенчаться?»
И тут же в моей голове созрел план, о котором я даже не моги и подумать до разговора с мамой.
Когда мой брат переведет Альбину в наш центральный банк, я приглашу ее прогуляться по Москве. И в одном из её переулков мы зайдем с ней в маленькую церквушку, где служит батюшкой мой бывший одноклассник Жора Крылов, поступивший сразу после окончания школы в духовную семинарию. И он обвенчает нас, не требуя предъявления документов о регистрации брака.
Мы встретились с ним случайно, когда я еще был студентом пединститута. Спускаясь по эскалатору на станции метро «Черёмушки», я вдруг почувствовал, что кто-то тронул меня за плечо. Я обернулся и увидел позади себя Жору Крылова, добро взиравшего на меня с высоты. Узнать его было легко, потому что бородка на его лице была еще редкой и белёсой, а ряса облегала его хилое тело так плотно, что казалось, что он в ней родился.
И с тех пор мы встречались с ним на этой станции метро почти каждый день: он отправлялся с неё в центр на службу, я – на учёбу в институт. Он никогда не пытался утешить меня, когда я рассказывал ему о своих невзгодах. Он просто брал мою руку своей теплой рукою и говорил: «А помнишь?...». И мы начинали вспоминать наши школьные годы, и мне становилось легко и даже радостно…
Альбине будет приятно, что нас обвенчает такой необычный батюшка…
Но всё пошло совсем не так, как я уже решил…
Я проснулся в семь часов, приготовил кофе с бутербродами и задумался, куда мне пойти в первую очередь. И тут я услышал мамин голос:
- Ванюша, ты уже не спишь?
Она прокричала это так легко и громко, что у меня снова появилась надежда на её скорое выздоровление.
Я вошел в её комнату, поцеловал в тёплую щеку и сказал:
- Я сейчас позавтракаю и приду. Тебе что-нибудь приготовить?
- Не надо. Скоро придет Лиза и сварит мне манную кашку с изюмом… Вчера вечером звонил Андрюша. Просил, чтобы тебе надо зайти в его контору и получить какие-то деньги.
«Это будет весьма кстати, - подумал я. – Судя по всему, мой кошелёк окончательно пуст, а мне надобно приодеться для столичной жизни».
Мой старший брат был, как всегда, щедр и великодушен. Зная мое неприятие всяческих карточек, которые я терял на каждом шагу, он выдал мне наличными мою зарплату за последний месяц, бонус за моё терпение в подготовке Шурика Левина к несвойственной для него работе и, наконец, подарок лично от него. Только за то, что я согласился переехать в столицу.
И вот, когда я выходил из его кабинета, и произошла встреча, коренным образом изменившая всю мою дальнейшую жизнь. Проходя по большому холлу, в котором обычно на перерыве отдыхали клерки из отдела кадров, я услышал женский голос, окликнувший меня чисто по-родственному:
- Иван, здравствуй! Ты к Андрюше?
Я оглянулся и увидел на диване у широкого окна мою невестку Аню и рядом с нею какую-то девушку в белом, что для этого времени года было весьма необычно.
- Я уже от него, - ответил я и подошел поближе, чтобы не показаться невежливым.
- А я вот решила показать своей однокласснице место, где работает мой муж. Познакомься, её зовут Лера.
И тут я узнал ее, девушку с которой мы вместе сбежали со свадьбы, и которая поцеловала меня на прощание у своего дома.
- А мы уже знакомы, - сказал я, чувствуя, как меня охватывает непонятное волнение.
- И когда же вы успели познакомиться? – удивилась Аня.
- А мы на твоей свадьбе сидели за одним столом, - первой ответила Лера.
- И ты так увлеклась моим деверем, что даже не подошла поздравить меня, - то ли обидчиво, то ли насмешливо сказала Аня. – Оно и понятно. Перед ним редко кто может устоять.
- Нет, - вступил я, принимая огонь её возмущения на себя. - Мы оба сбежали со свадьбы, так как нам не понравился официант, который нас обслуживал. Лере захотел пить, а он, вместо того, чтобы принести стакан обыкновенной воды, налил ей в бокал шампанского. Да еще полусладкого, крепостью в пятнадцать градусов.
- И твой деверь пошел провожать меня, пьяную вдрызг, через весь город, - без тени улыбки пояснила Лера. – И за это я его поцеловала на прощанье. Вот и всё.
- Я думаю, что ваш роман достоин продолжения, - глубокомысленно заметила Аня. – Сама Судьба свела вас сегодня. Хотя учти, Валерия, мой муж сказал мне, что у Ивана скоро тоже будет свадьба.
Лера рассмеялась:
- Ты меня плохо знаешь, Анюта. Не таких женихов я отбивала, даже у красоток из вашего бомонда. Ты проводишь меня, Иван?
В гардеробе ей выдали длинное, почти до пят, пальто бежевого цвета, который был очень под стать осеннему увяданию природы.
- Я отпустила свою машину, так что пойдем пешком, - сказала она, когда мы вышли на улицу.
- У тебя есть машина? – спросил я, пораженный такой новостью.
- Да, есть, - небрежно ответила она. – "Лексус" четырнадцатого года. Пока мне нравится, а там посмотрим. И еще у меня есть особняк а лесопарковой зоне на берегу реки и дача в Лосином парке.
- И откуда всё это взялось?
- А я вышла замуж. Разве ты не знал?
- И кто твой муж?
- Тебе фамилию назвать или сферу его деятельности? Я думаю, что это не имеет значения. Он просто очень богатый человек и неплохой мужик, который любит меня. Я у него первая жена и, уверена, что последняя. Ладно, хватит об этом. Ты будешь не против пообедать со мной? Я с утра еще ничего не ела.
- А где?
- Я знаю один очень уютный ресторанчик неподалеку от моего дома. Поедем туда на такси.
Ехали мы долго, где-то около часа, и весь этот путь проделали молча. Спрашивать Леру о чем-то еще мне не хотелось, ведь главное – о том, что она вышла замуж и счастлива, - я узнал, а остальное уже не имело значения. А её, вероятно, совсем не интересовало, кто моя невеста, когда состоится свадьба и где мы будем жить.
Такси остановилось среди соснового леса прямо у крыльца ресторана, стилизованного под ямщицкий кабак. Лера открыла сумочку, чтобы достать деньги, но я остановил её:
- Я заплачу.
Она рассмеялась:
- А ты вспомни, не потратил ли ты всю свою наличность, чтобы купить себе новую обувь для прогулок по Москве.
Мне тоже стало весело, потому что тот далёкий день первой встречи с нею всплыл в моей памяти, как наяву.
- Нет, на сей раз мой старший брат снабдил меня деньгами на всю оставшуюся жизнь. Холостую, я имею ввиду.
- Что будем пить? – сразу спросила она, как только мы присели за столик в углу этой уютной избы.
- Всё что угодно, но только не шампанское, - ответил я.
- Потому, что у тебя с ним связаны неприятные воспоминания? О том, как тебе пришлось провожать едва знакомую девушку, выпившую полбутылки шампанского, в Замоскворечье?
- Ты угадала, но не совсем. Потому, что эта едва знакомая девушка вышла замуж, и у неё была пышная свадьба, на которой шампанское лилось рекой.
- Какая сложная ассоциация, однако! Откуда это у тебя, Иван?
- Ты, вероятно, забыла, что по образованию я – учитель русской словесности, а по происхождению – дворянин.
- Боже мой, кого я потеряла! И связала свою жизнь с человеком, который окончил сельскохозяйственный техникум, сыном тракториста и доярки из Костромской области! Ладно, выбирай, что будешь есть. А пить мы будем французское божоле. Мой муж приучил меня к нему, потому что он не пьёт ничего другого.
Он заказала себе салат из свежих овощей и жаркое по-ямщицки, а я три порции блинов: с икрой, сметаной и мёдом.
Мы выпили по бокалу молодого французского вина, и я уже настроился продолжить нашу лёгкую беседу, когда неподалеку за столиком расположилась шумная компания, высокий парень с гитарой и три девушки в коротеньких юбочках.
- Давай пересядем, - вдруг предложила Лера. – Я не хочу, чтобы этот молодой человек увидел меня.
Мы поменялись с ней местами, и я спросил:
- Ты с ним знакома?
Она посмотрела мне прямо в глаза и сказала:
- С этим красавчиком я изменила мужу, когда тот на неделю улетел в Китай.
Мне показалось, что сейчас у меня остановится сердце или, в лучшем случае, хватит паралич, настолько неожиданным и откровенным было это признание.
А она, отправив в рот дольку огурца, продолжила поражать меня своей искренностью:
- Я была на дне рождения у своей подруги, и этот парень весь вечер пел, играя на гитаре, и ел меня глазами. А потом пошел провожать меня и остался у меня на ночь.
- Зачем ты мне всё это рассказываешь? – возмутился я.
- Затем, чтобы ты знал обо мне всё. А вдруг тебе придёт в голову , что ты по-прежнему любишь меня и предложишь мне развестись с мужем и стать твоей женой. А теперь, зная, какая я есть, ты этого уже не сделаешь. И перестанешь вообще обо мне думать.
- Давай уйдем отсюда, - настойчиво предложил я.
- Сейчас уйдем, - послушно согласилась она. – Дай мне только доесть жаркое. Я же тебе говорила, что голодна, как собака.
Я отодвинул в сторону свои тарелки с блинами, потому что после ее откровений у меня в горле застрял холодный ком, и невольно мой взгляд обратился на парня с гитарой.
Он выпил стопку водки и громко затянул какую-то залихватскую песню, но к нему подошел дюжий официант в костюме полового и сказал, что у них в ресторане не принято петь, так как это может не понравиться другим клиентам.
Певец послушно отставил гитару и сказал, обращаясь к своим спутницам:
- Ничего, девчата, я вам на улице спою свои последние хиты. Закачаетесь!
Девицы запищали от радости и бросились обнимать его.
Когда мы вышли из ресторана, по его крыше стучал дождь.
- Отсюда до моего дома совсем близко, но из-за дождя придется вызвать такси, - сказала Лера, поднимая воротник своего роскошного пальто.
Она начала звонить по телефону, а в это время на крыльце появился парень со своими спутницами. Он сходу уселся на верхнюю ступеньку крыльца, ударил по струнам гитары и запел, красивым, слегка хрипловатым голосом:
«Моя любимая, развратная малышка,
Опять ушла к другому, не любя,
Я не кричу, а лишь шепчу чуть слышно:
«Мне не забыть, любимая, тебя…»
Лера взяла меня за руку, завела по галерее за угол избы и сказала шёпотом:
- Это он обо мне песню сочинил. Не забыл, значит…
В то время подъехало такси. Через каких-то пять минут мы были уже у её дома, белого двухэтажного особняка за высоким кирпичным забором.
- Ты не выходи под дождь, - приказала она, - Возвращайся на этой же машине домой и отдыхай после всех этих потрясений. А завтра обязательно позвони вот по этому телефону.
Она сунула мне в руку визитную карточку, выскочила из машины и побежала к калитке…
А я взглянул на красивую табличку на кирпичной стене. На ней было написано «Улица Весенняя, дом №5»…
Я не помню, как я провел остаток этого дня и ночь, показавшуюся мне вечной.
В памяти сохранилось лишь то, что я поехал в свою холостяцкую квартиру и пил там, прямо из горлышка бутылки, дагестанский коньяк. Потом, уже под вечер позвонил маме. Трубку взяла сиделка Лиза, и я попросил её предупредить маму, что сегодня домой не приду.
Потом я прилег на кровать, а в ушах у меня звучала эта залихватская и странная песня:
«Моя любимая, развратная малышка,
Опять ушла к другому, не любя
Я не кричу, а лишь шепчу чуть слышно:
«Мне не забыть, любимая, тебя…»
Я сделал еще один глоток из горлышка бутылки и провалился в сон, как в небытие.
Дагестанский коньяк был, видимо, не палёным, потому что проснулся я без головной боли и тошноты. А, приняв душ и выпив чашечку кофе, я почувствовал себя бодрым и решительно готовым жить дальше, несмотря ни на что.
Я вспомнил, что Лера просила меня позвонить ей, но её визитная карточка куда-то запропала, и тогда я вышел на улицу, остановил такси и сказал водителю:
- На улицу Весеннюю, к дому номер пять.
Таксист внимательно оглядел меня с ног до головы и ему, вероятно, не понравились мои помятые брюки и пиджак, которые я не снял перед сном. Поэтому что он счел нужным предупредить меня:
- Это далеко отсюда, больше тысячи выйдет.
- Сколько выйдет, столько и заплачу, - ответил я, и мы поехали.
Зачем я ехал к ней, я не знал. Сомнений не было, что после вчерашних признаний, между нами всё кончено, что дружить нам невозможно, а просто встречаться – глупо. Но она попросила позвонить ей, значит, хотела сказать мне что-то еще, и очень важное.
Когда мы подъехали к знакомому белому особняку за высоким кирпичным забором, я расплатился с таксистом и, подойдя к калитке, нажал кнопку звонка.
Я услышал торопливый стук шагов, калитка распахнулась и я увидел перед собой Леру, маленькую, улыбающуюся, в том же белом платье, в котором она была вчера, похожую на выпускницу средней школы. Не хватало только пышного банта на её изящной, гордо вздернутой головке.
- Заходи, Иван, - сказала она радушно. – Я ждала твоего звонка, но это даже лучше, что ты сам приехал.
Я ступил во двор, сплошь засаженный красивыми цветами, и направился по дорожке, мощенной разноцветной плиткой, к особняку. Но она вдруг взяла меня под руку и сказала:
- Нам не туда, дом сейчас закрыт.
И повела меня по боковой дорожке к кирпичному флигелю, стоявшему у забора среди розовых кустов.
- А почему дом закрыт? – спросил я.
- А потому, что Никита Семенович уехал с женой отдыхать на Канары.
- Какой Никита Семенович? С какой женой? – опешил я.
- Тот самый Никита Семенович, олигарх областного масштаба и отличный мужик, о котором я сказала, что он, якобы, мой муж.
- Что значит, «якобы»?
- А то и значит, что я тебя обманула, Замуж я не выходила, любовника, который песни похабные поёт, у меня не было, и, вообще, я никого не любила, кроме тебя.
- А для чего ты меня обманула?
- А для того, чтобы ты помучился хотя бы один день. Как я мучилась целый год, ожидая твоего звонка. И у меня, по-моему, получилось наказать тебя. Как ты думаешь?
- Получилось, - хмуро ответил я.
А потом добавил, вспомнив прошедшую ночь:
- И очень даже мастерски, как в театре.
- Но в театре почти все пьесы со счастливым концом, а трагедии я никогда не любила и каждым вечером, когда ложилась спать, надеялась, что завтра ты мне обязательно позвонишь. Но ты не звонил, и тогда я встретилась с Аней. Мне было стыдно признаться ей, что я влюбилась тебя, и я просто спросила, как ей живется в новой семье и как к ней относятся родственники мужа. И она мне сказала, что у нее все хорошо, а новых родственников у нее почти нет, за исключением свекрови, разбитой параличом, и младшего брата мужа, Ивана, который работает где-то в Новосибирске начальником охраны банка. И тогда я поняла, что ты устроился на новую работу и не можешь позвонить мне, потому что очень занят. И вот, спустя год, мы случайно встречаемся с тобой в офисе твоего старшего брата.
Мы зашли с ней во флигель, и она поставила на стол бутылку французского молодого вина:
- Давай выпьем с тобой за Судьбу, которая иногда благоволит нам. К тому же я вижу, что тебе необходимо похмелиться. Много выпил вчера?
- Целую бутылку дагестанского коньяка, не закусывая.
- Бедненький ты мой! Ты уж прости меня, глупую. Но теперь у нас всё будет хорошо, правда?
- Да, правда. Но ты только скажи мне, что ты делаешь в этом доме, если Никита Семёнович вовсе тебе не муж?
- А я здесь домоправительница. У меня в штате повар и две кухонных работницы, горничная, уборщица и садовник, он же дворник. И я слежу за тем, чтобы они вовремя готовили завтраки, обеды и ужины, содержали в чистоте дом и прилегающую территорию и ухаживали за цветами и фруктовыми деревьями.
- И как твой олигарх разгадал в тебе такой талант?
- А он однажды приехал во двор, который я мела, а его шофер стал мыть машину прямо у подъезда, Так я его так метлой огрела, что он меня надолго запомнил. А Никита Семенович подошел ко мне и говорит: «Вот такая экономка мне нужна в моей усадьбе, чтобы её даже мужики боялись». И предложил мне работу домоправительницы с высоким окладом и прочими удобствами. А теперь мне его жалко стало: как он будет без меня обходиться… А мы с тобой тоже на Канары поедем? В свадебное путешествие?
Мне всегда было неприятно, когда кто-то решал что-то за меня. Но на это раз я был почти счастлив, когда узнал, что у нас вскоре состоится свадебное путешествие…
А оно, как известно, бывает только после свадьбы…
На неё мы пригласили только самых близких друзей. А родственники должны были явиться на неё, как говорится, по зову сердца. Мама благословила нас дома, перед тем, как мы отправились в ЗАГС. Потом она придержала меня за руку, а когда все вышли из её спальни, тихо спросила:
- И где же ты её такую отыскал? Маленькую и беспомощную? Она же тебе в дочки годится!
- Вот когда она переедет к нам, ты узнаешь, какая она маленькая и беспомощная, - ответил я. – Что касается возраста, то я старше её всего на три года. Она ровесница Ани, Андрюшиной жены.
Мы уже сидели за столом в ресторане, когда неожиданно туда вошел Олег Павлович, как всегда, в сопровождении своих многочисленных телохранителей.
Он сразу подошел к нам и, пожелав счастья, вручил мне ключи от нового «Мерседеса», Следуя его примеру, рядом сразу возник мой старший брат и сунул мне в руки путевки в свадебное путешествие. Только не на Канары, как мечтала Лера, а в Париж, на две недели.
И что меня поразило больше всего, так это появление в зале Альбины Николаевны. Она вошла туда величественно и ярко: в блестящем голубом платье из неизвестного мне материала, с алмазным колье на груди и с теплой улыбкой на румяном лице. Подойдя, он пожала мне руку и сказала, торжественно и звонко:
- Поздравляю вас, Иван Михайлович, от лица всех работников нашего банка! И разрешите вручить вам наш скромный подарок.
Она взмахнула рукой, как Царевна Лебедь крылом, и рабочий в ярко-желтой униформе вкатил в зал тележку с огромным холодильником.
Потом она пожала руку Лере, напутствуя её:
- Берегите его, он у нас очень рисковый вояка, которому и море по колено. Но зато вас теперь никто не обидит, это уже точно.
И ушла, даже не выпив шампанского…
А дальше всё было, как заведено… А, значит, и писать больше не о чем.
Хотя одно событие, случившееся после свадебного путешествия, я думаю. заслуживает вашего внимания.
Однажды меня на улице окликнул знакомый мужской голос, и, обернувшись, я увидел бывшего директора школы, стоявшего под зонтиком у автобусной остановки. Именно он увольнял меня за хулиганское поведение на педсовете.
- Здравствуйте, Иван Михайлович! -с доброй улыбкой сказал он. – Вы где сейчас работаете?
- Сейчас я в отпуску, после которого я буду думать, вернуться мне на прежнюю работу или нет,- ответил я. - А, вообще-то, я числюсь начальником службы безопасности в одном из московских банков.
- А в школу вернуться не хотите?
- Очень хотелось бы, но…
- Забудьте обо всём, что было. Ваши недоброжелатели уже уволены из органов народного образования, и вас с охотой примут в любую из школ. И в нашу, в том числе.
- Хорошо, я подумаю, - сказал я, уже зная, что думать об этом не буду и дня. Я мечтал о возвращении в школу всё это долгое время, даже испытывая удовлетворение от своей новой работы и получая зарплату в три раза большую, чем в школе.
Я шел по улице, окрыленный, и думал: «Когда моего будущего сына друзья спросят, кто его отец, он с гордостью ответит: «Учитель!». По-моему, это прозвучит лучше, чем: «Начальник службы безопасности», а?»
(конец)