Глава LXVII. Вечерний визит
Герцогиня де Шеврёз слегка скучала, поскольку её ныне размеренную, а прежде очень бурную жизнь вот уже две недели ничто не волновало. Поэтому она оживилась услышав, что двери её роскошного жилища в одном из крыльев Лувра, предоставленное ей Королём, открылись и в них появился сам Людовик XIV собственной персоной.
— Ах, Ваше Величество! — воскликнула герцогиня. — Какая неожиданность и какая радость! К сожалению, мне нечем вас угостить, и я не вполне одета для такого визита.
— Это мелочи, герцогиня, — отмахнулся Король. — Я пришёл поговорить запросто, без чинов, по-семейному, как к лучшей подруге моей матушки.
— Для меня ничего не может быть более лестным и вместе с тем более приятным, нежели такой визит! — воскликнула герцогиня, предчувствуя какую-то интригу, или, по меньшей мере, надеясь услышать новые сведения, которые могут оказаться полезными, или, хотя бы, интересными.
— Герцогиня, поскольку волей случая вы посвящены в самую важную тайну королевского дома, и моё доверие к вам было оправдано самой деятельной помощью в тот самый момент, когда я в ней более всего нуждался, я без опасения поговорил бы с вами о некоторых предметах, связанных с ней, но в последнее время мне кажется, что в Лувре даже стены имеют уши.
— Прогоните карлика Преваля, Ваше Величество, и ваши секреты будут в большей безопасности, — посоветовала герцогиня.
— Шпионами, подобными Превалю, Лувр просто кишит, — возразил Король. — Преваль уже тем хорош, что я знаю, кому он доносит то, что ему удаётся узнать, и в этом случае я могу использовать его для своих целей помимо его желания. Если я его прогоню, на его место явятся два других, более ловких, про которых я не буду знать, кому они служат и с какой целью. Впрочем, вы правы, Преваль зарвался. Но если вы знаете о нём, быть может, вы назовёте имена других?
— Боже мой! — воскликнула герцогиня. — Возьмите списки ваших придворных, вот вам и будет список шпионов, которые подслушивают и вынюхивают всё, что только возможно.
— На кого же они работают, герцогиня? — спросил Король без тени удивления.
— У каждого свой хозяин, а то и два или даже три, — сказала герцогиня, пожимая плечами. — Проще было бы перечислить тех, кто не работает ни на кого, кроме себя.
— Такие тоже есть? — спросил Король.
— Таких, кто никому ничего не докладывает из того, что узнал случайно или намеренно, при дворе Вашего Величества не так уж много, — ответила герцогиня. — Помимо меня, которая ни с кем не делится информацией без достаточных к тому оснований, я бы назвала только графа д’Артаньяна и, быть может, Кольбера. Впрочем, про второго не поручусь, ведь вполне вероятно, что и он составляет какие-то коалиции, а в этом случае он просто обязан делиться какой-то конфиденциальной информацией.
— Выходит, что нам не суждено поговорить без того, чтобы нас кто-то подслушивал? — спросил Король, оглядывая стены апартаментов, в особенности приглядываясь к гардинам и к шкафам.
— О, будьте спокойны, меня никто не подслушивает! — воскликнула герцогиня. — Марию де Шеврёз весь свет уже считает битой картой, и мной никто не интересуется.
— В таком случае я хотел бы обсудить с вами одно письмо, но читать вслух его не надо, — сказал Людовик. — Вот это письмо, его привёз для меня один человек, которого я велел арестовать. Вы поймёте, о ком речь из текста этого письма.
— Даже и не глядя в письмо я поняла, что речь идёт о мятежном старичке, — ответила герцогиня, после чего одними губами еле слышным шепотом она добавила: «Карл Лотарингский».
— Именно так, — подтвердил Король и передал герцогине письмо.
Это письмо было адресовано Его Королевскому Величеству и подписано маршалом д’Артаньяном.
Герцогиня развернула бумагу и прочитала следующее.
«Ваше Королевское Величество!
Это письмо я передаю с задержанным по подозрению в намерениях осуществления заговора герцогом Карлом IV Лотарингским, который при необходимости подтвердить правдивость излагаемых мной фактов.
Обнаружив человека, который может послужить средством для мятежа, назовём его Ф., упомянутый Карл, по всей видимости, не имел иных целей, кроме возвращения себе полноты власти над герцогством Лотарингским. Данное намерение Карл Второй признаёт незаконным, поскольку согласен, что после 29 марта 1641 года в соответствии с подписанным в Париже соглашением между герцогом Лотарингским, и вашим батюшкой, Королём Людовиком XIII, герцогство Лотарингское является полным вассалом Франции.
Герцог признаёт, что иных намерений он не имел, а от данного намерения он полностью отказался под давлением обстоятельств, которые имеют место вследствие посещения его господами графом де Ла Фер, герцогом д’Аламеда и бароном дю Валоном. Господин Ф., который мог содействовать этому дерзкому плану, добровольно покинул дворец герцога, где удерживался силой, а также угрозой нанесения ущерба даме, к которой упомянутый Ф. имеет сильнейшую душевную склонность. В настоящее время эта дама также получила свободу, поэтому герцог лишён каких-либо средств к продолжению мятежа. Кроме того, герцог д’Аламеда подтвердил и укрепил свой авторитет и свою бесспорную власть над поступками герцога Карла Лотарингского, каковую власть Карл безусловно и безоговорочно признаёт.
В связи с этими обстоятельствами могу гарантировать полное послушание Вашему Величеству герцога в будущем, а также гарантию сохранения известных вам сведений и нераспространения их даже в кругу наиболее ближайших лиц, включая супругу герцога.
В отношении же господина Ф., сообщаю, что его прибытие во Францию было совершено помимо его воли, вследствие предательства посланников, отправленных без вашей санкции для расследования обстоятельств дела известным вам должностным лицом в известное вам государство.
Пребывание господина Ф. во Франции закончится так быстро, как только возможно, сразу же после урегулирования им его личных вопросов, касающихся только его сердечной привязанности и дружеских чувств по отношению к упомянутой даме. Оба фигуранта этого дела, господин Ф. и его дама, не имеют каких-либо амбиций в политике, и потому не представляют никакой опасности для монархии.
Прошу вашего позволения действовать по обстоятельствам во благо Франции и сообщаю, что даже располагая всеми возможностями для урегулирования всех вопросов по собственному усмотрению, включая вопросы в ведении военного министра маркиза де Лувуа, поскольку – счастлив Король с такими слугами! – господин маркиз признал возможность и необходимость повиноваться, мы, однако же, не использовали сих обстоятельств ни для какого-либо вмешательства в ход событий, не посмели использовать их для отмены каких-либо высочайших распоряжений, решений и приказов, и оставили всё исключительно на усмотрение того, кому Господом предначертано вершить судьбу государства и его подданых.
Если с учётом изложенных обстоятельств Ваше Величество сочтёт возможным возвратить герцогу свободу, мы примем это обстоятельство в качестве счастливейшего для него и будем рады установлению мира среди высшего дворянства Франции. Если же помимо сказанного Ваше Величество находит вину за герцогом и отвергает наше нижайшее ходатайство, да свершится правосудие Короля!
Остаюсь преданным вам
Маршал Франции Шарль д’Артаньян».
— Это письмо составляли вместе д’Артаньян и Арамис, — сказала герцогиня. — Некоторые фразы явно написаны Арамисом.
После этого герцогиня отметила ногтем несколько строк на письме.
— Что вы на это скажите, герцогиня? — спросил Король.
— Отпустите Карла восвояси, — ответила Мария де Шеврёз. — Я буду счастлива хотя бы раз в жизни заступиться за своего дальнего родственника по линии герцогов Лотарингских, хотя, видит Господь, никто из них этого не заслуживает.
(Продолжение следует)