Атомный проект всё ещё не казался важным. Той зимой я и ещё один или двое, кто были посвящены в тайну, обсуждали это; но хоть комната, где мы сидели, никуда не девалась, предмет нашего разговора казался чем-то невозможным.
Фрэнсис Гетлифф, которого я знал ближе, чем других учёных, однажды сказал мне: "Надеюсь, этого никогда не будет". Но даже он, хотя и не хотел, чтобы кто-либо обладал этой силой, говорил об этом без страха или злости; как будто это была опасность далёкого будущего, что-то из научной фантастики, вроде того, как комета падает на Землю.
Дела в те первые месяцы работы мистера Жабы были мелкого масштаба — горстка ученых, почти все они работали неполный рабочий день и сидели по трем или четырем университетским лабораториям; профессор, раздумывающий, не потратить ли ему триста пятьдесят фунтов на дополнительную помощь; импровизированный комитет, который однажды целый месяц проводил заседания и отправлял свои протоколы, написанные от руки, министру.
Летом 1940 года, утром с ровным, равнодушным солнечным светом, - такие похожие дни оставили у некоторых из нас на долгие годы неизгладимые воспоминания - я шел по Пикадилли и заметил полдюжину мужчин, выходящих из дверей Королевского общества в доме Берлингтона. Я знал большинство из них в лицо. Это были ученые, почти все молодые люди: один или двое несли портфели "Континенталь"; возможно, они возвращались с экспертного совета. На самом деле, они входили в комитет, и из-за их взглядов к министру вернулось шутливое прозвище, которое, учитывая, что военные новости тянулись, как болезнь, не казалось большой шуткой.
Вскоре после этого в кабинете министра мы получили разведданные о том, что немцы работают над бомбой. Хотя мы все предполагали это, новость выбила нас из колеи: она добавила еще один страх. Кроме того, это развязало руки тех, кто занимался проектом. Шаг за шагом они завоевывали себе всё больше внимания. К весне 1941 года они получили разрешение на создание исследовательского учреждения — не такого грандиозного, как те, что работают над радиолокацией и непосредственным военным оружием, но такого, в котором, кажется, заняты от сотни до тысячи учёных. Обосновались они в местечке под названием Барфорд, о котором я не слышал, но оказалось, что это деревня в Уорикшире, в нескольких милях от Стратфорда—на-Эйвоне.
Помогать им искать персонал стало одной из моих обязанностей. Вряд ли у меня могла быть более нудная работа, потому что почти все ученые к этому времени были втянуты в войну. Даже для самых значимых проектов их было достаточно сложно привлечь, а проект Барфорда таким не был. Единственными хорошими учеными, которые сидели без дела, были те, кому пришлось покинуть Европу, и было ясно, что основную роль в Барфорде придётся играть им.
Принимая эти факты, руководитель Барфорда и его помощники направили запросы, скромные запросы, по крайней мере, к одному или двум лучшим молодым англичанам. Так что меня попросили связаться с Уолтером Льюком; если бы мы могли освободить его от работы с радиолокацией, согласился бы он переехать в Барфорд?
Потом я задумался о Мартине. Я мало что слышал о нём. Я должен был бы знать, если бы дела шли хорошо, если бы, подобно многим ученым его возраста, он добился успехов. В течение последних восемнадцати месяцев он занимался технической рутиной. Казалось, он справлялся, ни хуже, ни лучше - он был на том же уровне. что и сотни других молодых людей в военно-морских портах. Я наблюдал за ним издалека, не имея возможности помочь.
Я не мог ему слишком подробно рассказывать о Барфорде. Я знал, что в этом вопросе его темперамент сработает так же, как мой; мы можем сказать "да", но под принуждением будет мало толка. Тем не менее, я мог бы дать ему подсказку. Он мог сам убедиться, что это может дать ему шанс.
Позже моя память мне изменила; казалось, я знал, как было бы правильно. Это имело мало общего с действительностью. Весной 1941 года в документах Бевилла было несколько других проектов, которые, как мне показалось, были важнее мистера Жабы. Что касается Барфорда, я не верил, что из этого что-нибудь выйдет, и мой главный интерес заключался в том, чтобы помочь Мартину.