1
Её сотрясало и швыряло в разные стороны. Обезумевшие глаза смотрели сразу всюду и, казалось, в никуда. Кровавый демонический смех не сходил с уст. Что-то смеялось внутри нее без остановки. Что-то жирное, злое, червивое. Эти черви поедом ели её и хохотали. Они заполонили её тело, голову, мозг, руки и ноги. Ей постоянно хотелось кого-то растерзать, толкнуть с обрыва, убить и снова рассмеяться. Она верила в свое превосходство над остальными. Глупыми, трусливыми, обходившими её стороной.
Даже когда она спала, бояться было нечего – к ней не подходили. Санитары психбольницы уехали ни с чем, но с расцарапанными лицами и покусанными руками. Она не просто кусала, нет. Ей хотелось отхватить кусок плоти пожирнее и прямо с кровью съесть его. Она передушила всех кошек в округе, как бы те не царапались, и, словно, понимая, к кому попали в руки, старались поскорее отдать Богу душу, не сопротивляясь. Она смеялась над ними и ела еще живыми…
2
Поймали её в рыболовные сети. Накинули, пока она спала, и потащили прямо по асфальту. Она грызла толстые веревки, орала, но ничего не выходило. Когда поняла, что тащат в церковь, сила её будто удесятерилась. Веревки словно рвались только от одного её взгляда. Она уже высунула голову, но тут же ударилась о ступеньку. Боли не почувствовала, слишком много ужаса было от того, что уже приближалось. Для верности мужчины накинули на нее еще несколько сеток. Оставшиеся несколько метров до притвора она выла не своим голосом. Кричала то басом, то проклинала всех вокруг тоненьким старушечьим голоском. Те, что тащили её, покрылись холодным потом, беспрерывно крестились, ускоряли шаги.
3
Через притвор её протащили к центру храма и бросили. Она, оставляя за собой кровавый след, немедленно поползла обратно. Священник сразу вылил на нее полное ведро святой воды. Она закричала и бросилась на священника. Кожа её лопалась словно от ожогов, но она этого не замечала.
Её огородили, забаррикадировавшись скамьями и стульями.
Служба началась. Священник крестил её и читал молитвы. Она визжала, плевалась, рвалась. Двенадцать мужчин удерживали сеть, но она ходила ходуном. Священник читал молитвы, крестил, кропил священной водой. Вдруг она неестественно выгнулась дугой и издала нечеловеческий крик. Сквозь сеть во все стороны брызнули черви. Она словно распадалась на части. Священник брызгал святой водой, размахивал кадилом, и черви рассыпались в прах. Через три часа беспрестанных криков она умолкла. Всё тело раздирала адская резь. От дикой боли она пыталась отгрызть себе кисти.
Наконец, смолкла. Её било и подкидывало, да так высоко, что казалось, тело взлетает, но тут же плашмя что-то бросало его озимь. Она лежала в собственной крови. Сознание покинуло тело, но жизнь еще теплилась.
Её снова облили святой водой. Прочитали молитвы. Мужчины, все еще опасаясь новых припадков, распутали сети, которые тут же отправились жечь. Священник одел ей на шею небольшой крестик. Сам же на руках унес в соседний сарай, положил на матрац и укрыл простыней. Мужчинам наказал сторожить по очереди у двери и глаз не смыкать.
- Она проспит день-два, а дальше решим, - сказал он и ушел в храм, чтобы с молитвами отмыть пол.
4
Она проспала больше трех суток. Думали, уж не очнется. Молча встала. На старой тумбе стоял стакан с водой, который она залпом выпила. Оглядев себя, пришла в ужас. Исцарапанное тело, спекшаяся кровь в волосах, грязь и запах, словно она не мылась несколько месяцев. Впрочем, так и было. Она попыталась вспомнить, кто она такая, но ничего на ум не приходило. Услышав голоса, захрипела громче. Мужчины, услышав её, убежали за священником. Без него открыть дверь никто бы не рискнул.
5
Несколько недель она прожила на воде и хлебе. Просыпалась, садилась, смотрела в одну точку. Молчала. Каждый день приходил священник. Вставал к единственной иконе в углу и читал молитвы. Её тело заживало быстрее, чем у обычных людей. Вскоре не осталось ни одной раны, ни укуса, ни ожога.
6
Однажды ночью её тело затрещало будто стало расходиться по швам. Кромешная тьма сменилась светом, который заполонил комнату. Он пролетел над ней, закружился, проник в сердце и оттуда взорвался миллионами искр. Её обдало теплом, она встала возле кровати и преклонила колени, дотронувшись до дощатого пола лбом. Простояла так до утра.
На следующей день священник, придя читать молитвы, увидел, что она вымыла пол, сняла со стен паутину и прибралась. Переоделась в длинную, на несколько размеров больше рубаху и юбку, отданные одной из прихожанок и принесенные сюда священником вместе с еще кое-какой латанной одеждой. Платок она повязала так, что лица стало не видно.
Помолившись, он принес посуду, тазы, кое-что из мебели и принялся утеплять сарай. Дело шло к осени.
7
Ранним сентябрьским утром в её сарай заглянула девчушка. Рыжая, с веснушками и родимым пятном во всю щеку. Ребята постарше рассказывали ей, что здесь живет привидение, которое сжирает все на своем пути. Девочке было страшно, но ой как хотелось хотя бы разок взглянуть на призрака своими глазами.
Храбро приоткрыв дверь ровно настолько, чтобы видеть одним глазом, девчонка принялась осматривать комнату. Здесь стояла кровать, около единственного окна ютился маленький стол. В одном из углов на полочке стояли несколько икон. Горела свеча.
Женщина стояла рядом на коленях. Её тело угадывалось лишь по очертаниям. Платок плотно закрывал голову. Женщина едва повернула голову, как девчонка, увидев безлицую, закричала, захлопнула дверь и, трясясь, убежала в сторону поджидавших её друзей.
- Что?! Что случилось?! – закричали мальчишки, ловя девчонку в охапку. -Что с тобой!? Что она с тобой сделала?!
- Я… Я… Она… Она без лица! – выкрикнула девчонка, чье сердце колотилось, не успокаиваясь.
- Что она с тобой сделала?!
- Ни… Ничего! Только посмотрела!
Мальчишки взяли подружку за плечи и стали вертеть в разные стороны.
- Где твое пятно?
- Какое? – не сразу сообразила она. – А, это? Так оно всегда было! Я такая родилась!
- Но его больше нет! Нет!
Взявшись за щеку, словно потеряла что-то очень дорогое, она стрелой помчалась домой, чтобы посмотреть на себя в зеркало. Прибежала. Увидела совершенно обычную кожу. Расплакалась, что накажут, и горько разрыдалась.
Первой дочь увидела мать.
- Ксенька! Что с тобой? Кто обидел? Да убери ты руку!
Девочка заплакала еще горше и опустила руки.
Мать увидела на месте багряно-красного родимого пятна дочери здоровую розовую кожу. Присела. Встала. Отвернулась. Схватилась руками за голову.
- Как? Кто? Откуда?
- Я… я не виновата, это всё она, - снова расплакалась Ксенька. - Призрак у церкви.
Мать сразу сообразила, о ком речь. Взяла корзинку, смела все, что было в холодильнике для завтрашнего её же дня рождения, достала единственную банку меда и, накреняясь от тяжести, побежала к церкви.
У сарая несколько раз стучала, но никто не открыл. Тогда она приоткрыла дверь и увидела молящуюся женщину с полностью закрытым лицом.
- Спасибо тебе! Спасибо за дочь, - заплакала мать. – Я уж думала… Говорили про операцию, но опасно все это было, не рискнула. Решила, пусть такая живет, Бог дал, Бог и устроит… Прими в благодарность, не откажи. От всего сердца!
Женщина на коленях молча подвинулась. Мать, поняв жест с полуслова, встала на колени рядом, и обе они начали молиться, благодаря Господа за явленное чудо. Мать читала вслух, женщина молчала, на постоянно крестилась.
На следующий день священник принес все дары обратно.
- Она все равно ничего не ест, кроме хлеба. В молитве твоей благодарность была. Забирай да расти дочь. С днем рождения!
8
Потянулись в село калеки да обездоленные. Иных на колясках привозили, а уходили они на своих двоих. В церковь заходили, но ненадолго. Вставали в огромную очередь к сараю к Женщине без лица, как её прозвали между собой. Она безмолвно молилась, крестилась, перебирала четки. Спала в этом же углу, тут же и ела на полу. Длинные рукава скрывали руки, юбка закрывала ноги. Платок надежно прятал лицо.
Казалось, люди излечивались, просто постояв рядом. Одни говорили что-то, рассказывали, просили, другие молча падали на колени и молились рядом. Все, кто пришел душу свою исправить, исцелялись. Те же, кто денег хотел, вещей побольше, просил снисходительно и смотрел свысока, даже зайти в сараюшку не могли. «Смердит», - жаловались они. И уезжали, еще больше озлобившись.
9
Шли годы. Женщина без лица, казалось, не вставала с колен. Очередь к ней увеличивалась. Люди стояли у сарая неделями. Платы она не брала, но исцеленные щедро жертвовали на храм. Образовалось целое подворье.
10
Однажды утром священник нашел её, лежащей на спине без движения. Головой она уткнулась в угол, руки были раскинуты наподобие креста.
- Отмучилась, раба Божья… - прошептал священник, вдруг поняв, что так и не узнал её имени за все эти годы.
Он стал разворачивать платок, но так и не увидел лица. Не было рук, ног, не было тела. Перед ним под одеждой лежал небольшой тюфяк, набитый соломой.
Кода прошли первый страх и оторопь, священник, перекрестясь, все же бережно поднял тюфяк и переложил на кровать. Закрыл дверь на ключ. Плотнее задернул штору. Встал на колени перед иконами и начал молиться. Через час он обернулся и увидел, что кровать пуста. Одежда аккуратно висит на единственном стуле.
Женщины без лица будто и не существовало вовсе.
11
Очередь волновалась. В дверь негромко постучали.
Вдруг по иконам пробежал свет. Сама собой загорелась свеча. По комнате заскользили лучи света.
Священник поднял глаза к небу, кивнул. Затем спокойно снял рясу, переоделся в почти истертые от времени вещи Женщины без лица и приоткрыл дверь. Встал на колени и начал молиться.
Люди продолжили исцеляться.