Барсик.
Пей, страдалец, чашу горя!
Пей и не ропщи!
Такова Господня воля
Для твоей души!
«Песнь Возрождения»
Многие не верят в то, что мой покойный дед был пророком. Я тоже в это не верю – я об этом знаю. И в 1990-ом, и в 1991-ом году (это были последние два года, что я провел в Ташкенте), мой покойный дед при мне всегда предпочитал петь гимны Евангельских Христиан из тех разделов сборника «Песнь Возрождения», что носят недвусмысленные названия: «Утешение больным, страждущим и узникам», «На погребение» и «Путь веры». Почему? Для меня это очевидно: дед хотел меня подготовить! Понимаете? Дед наперед знал, какие нелегкие годы ждут его Кольку...
-//-
Зима 1992-1993 года, первая зима, которую я, южанин, провел не в Ташкенте, первая зима, которую я провел в Воронеже, была первой по настоящему холодной зимой в моей жизни. После нее в моей жизни было очень много очень холодных зим: вторая зима в Воронеже, третья зима в Воронеже, четвертая, пятая, шестая…, зима 1998 года, что я провел в Монреале, зима после первого моего развода, зима после второго… . Но та зима, зима 1992-1993 года, была самой, самой первой холодной зимой в моей жизни…
Поздней осенью 1992 года, мы (я, моя мать и мой отчим) перебрались в сырой и слякотный Воронеж. В тот год мне исполнилось четырнадцать лет. В первые же морозы той страшной для меня зимы я внезапно понял: все, конец - мое "солнечное ташкентское детство"... закончилось!
Нет, я ни в коей мере не жалуюсь на переезд в Россию. Потому что именно я был главным инициатором переезда из Ташкента в Воронеж.
Уверен, и мать, и отчим, и моя младшая сводная сестра, смогли бы найти себя в новом, независимом, мононациональном «Узбекистане для узбеков». Да им и искать ничего не надо было: и у отчима, и у матери была в Ташкенте неплохая работа. Нужно было только узбекский язык немного подучить - и все. А они бы подучили – уверен в этом. Как истинные дети интернационального антихристианского СССР и моя мать, и мой отчим никогда не выказывали особой приверженности ни к "Христианской Цивилизации", ни к "Русскому Миру".
Мать нередко молилась (особенно когда случались какие-нибудь неприятности). Но ее молитвы обращались скорее не ко Христу Нового Завета, который, возможно, через моего верующего деда достал ее своими проповедями и невыполнимыми по ее мнению предписаниями, достал ее своим недостижимым Примером. Ее молитвы все больше обращались к более далекому, а потому более абстрактному (а потому менее требовательному, что важно!!!) Богу Отцу. А это … первый шаг в сторону ислама.
Отчим вообще был атеистом. Потому при первой же необходимости он стал бы "чистокровным узбеком-мусульманином".
Что же касается моей младшей сводной сестры (в 1992 году ей было только шесть лет) то ее будущее в Узбекистане могло быть более, чем радужным. Выросла бы, выучила бы узбекский язык, переняла бы обычаи этих варваров, вышла бы замуж за узбека, нарожала бы ему кучу смазливых смуглых разбойников! Басмачи-тюбетейки блондинок любят. Идиллия!
Вот только я был против этой идиллии. После провозглашения Узбекистаном независимости я на уровне подсознания почувствовал, что мой родной "Русский Мир" скукожился, а я оказался за его бортом, что моя родная "Христианская Цивилизация" меня покинула и убежала куда-то далеко-далеко на север, что надо, прямо-таки жизненно необходимо и мне все бросать и бежать на север, вслед за ней.
Последний год жизни в Ташкенте я только тем и занимался, что "стращал" и мать, и отчима всякими дурными новостями: в Фергане прирезали столько-то Русских семей, в Душанбе - столько-то, во Фрунзе – столько-то. Отчим боялся. Но больше чем узбеков отчим боялся переезда в Россию...
Тогда я начал приносить новости о насилии над русскими девушками и женщинами. Это возымело действие, так как больше чем переезда отчим боялся за свою дочь…
-//-
Сказать, что в ту зиму Воронеж меня разочаровал - значит вообще ничего не сказать. Я бежал в "Русский Мир", а попал в ненавидимый мною "Совок".
"Демократическая", ельцинская Россия оказалась еще большим "Совком", чем советская Средняя Азия моего "солнечного ташкентского детства". Я вдруг понял моего деда, всю жизнь не желавшего жить в "Рэ-Сэ-Фэ-Сэ-эРе", где Русские люди в угоду "кремляди" в большинстве своем отказались от своей национальной и религиозной самоидентичности в пользу самоидентичности советской.
У нас, в Средней Азии, как и на других окраинах Империи, большинство Русских людей, или в силу религиозных причин, или в силу "внутреннего диссидентства", в большей степени оставались Русскими людьми, не желая становиться "совками".
Повзрослев, я научился находить в современной, хотя уже и не социалистической, но все еще "совковой" по сути, России, осколки любимого мною "Русского Мира". Сегодня я нахожу эти осколки в еще не вырубленных березовых рощах и парках. В еще не снесенных старинных Русских церквах, крепостях, усадьбах, деревянных домиках с резными оконными наличниками. В еще не осушенных и не засыпанных старых дореволюционных прудах. В Русской фольклорной, религиозной, классической словесности, музыке, живописи, которых еще не успела затмить талмудически иудейская и бабайская попса...
Нахожу и тем утешаюсь... Но тогда, в 1992 году, я еще не научился находить эти осколки. А потому был разочарован. В Ташкенте я и предположить не мог, как непросто именно мне будет на новом месте. В результате переезда я потерял всех своих школьных друзей, а в воронежской школе у меня все как-то сразу не сложилось. Кроме того, я долго не мог найти свою христианскую общину в Воронеже. Потому первый ноябрьский снегопад я встречал в полном одиночестве: матери и отчиму было ну совсем не до меня, проблемы с переездом их обоих окончательно вымотали. Продав в Ташкенте четырехкомнатную квартиру, новую машину, гараж, они смогли купить в Воронеже только участок в три сотки с двухкомнатной хибаркой без удобств, которая не сегодня-завтра могла просто рухнуть на наши головы. Потому очень важно было завести на участок строительный материал (лес и кирпич), чтобы по весне начать строительство нового дома. Слава Богу, что нашлись друзья, занявшие матери немного денег. Слава Богу, что до морозов успели заложить фундамент…
-//-
-Пей, стра-дааа-леее-ец ча-шууу гооо-ряяя! Пей и не-е-е ро-о-бщи-и-и! Господи! До чего ж холодно-то, а?!
"А ведь мне сегодня еще и кирпич перетаскать надо! И доски! И дрова для печки надо на завтра приготовить! И все это - на таком морозе! Тут поневоле станешь домашним мальчиком и полюбишь учебники - лишь бы побольше времени проводить в тепле, а не на морозе!"
Снегопад был настолько обильным, что тут же весь наш переулок занесло снежными сугробами. Когда я возвращался в тот день со школы, все было просто белым бело. Яркое солнце слепило глаза, но совсем, совсем не грело. И тут я увидел его – маленького худющего серого котенка. Он сидел на груде недавно привезенного моим отчимом кирпича и оглядывался по сторонам, не зная очевидно, куда деваться от кусающего со всех сторон мороза. Заметив, что я остановился, котенок подбежал ко мне и начал тереться о мои сапоги:
- Братан! Возьми меня к себе, а? Ну возьми, а? Знаешь, как обидно банально околеть от мороза в первую свою зиму? Возьми, братан! Меня мать мышей и крыс ловить научила. А еще я гладиться и мурлыкать умею. В жратве не прихотлив. Потассу мне только покупай – и мне больше ничего не надо. А это самая дешевая рыбка. Возьми, братан! Мне бы только до апреля перекантоваться, а там дальше я сам … как-нибудь... выкручусь…
Называйте меня сопливой сентиментальной девчонкой – я не смог ему отказать. Я принес котенка в нашу хибару. А вечером, когда отчим вернулся с работы, был скандал. Отчим и слышать ничего не желал о новом поселенце. Он прямо так и заявил:
-Нам с матерью для полного счастья только еще одного непонятого страдальца с тонкой организацией души не хватает! Петь баптистские гимны на мотив казачьих песен... Это так... необычно... Ты не думаешь выпустить альбом? Поверь мне - это будет бомба!
"Где он меня подслушал? Вот зараза!" - я терпеть не мог когда отчим начинал надо мною посмеиваться.
- А вот интересно, как вы нашли общий язык? У вас общие музыкальные вкусы? Ах нет, конечно же! Конечно же - литературные! Серебряный Век, Белая Россия, все такое... Не правда ли? Или ты наконец-то встретил еще одного истинного Христианина? Теперь вас уже трое: ты, твой дед и этот наглый котяра! Аллилуйя!
Нет, ты только посмотри, как таращится этот разбойник! На вас двоих потассу не напасешься. Скоро нам самим жрать будет нечего. Еще и кота твоего корми! У нас в хибаре и так крысами воняет. Теперь еще и "кошаком" твоим вонять будет?
К счастью для Барсика (а именно так я окрестил котенка) я знал, что сказать отчиму:
- Вы сложили привезенную из Ташкента мебель и ковры в одной из комнат. К маю все это сгрызут крысы. Зачем везли? Можно было просто тюбетейкам подарить. Сэкономили бы на контейнере…
- Мы бы вообще много чего сэкономили, если бы остались в Ташкенте…. Но "кое-кто" рвался в Россию, в драгоценный Русский Мир, а теперь трояки из школы приносит! Да еще и всяких "кошаков" шелудивых!
Я решился плюнуть на все и до конца стоять за "братана":
- Котенок – породистый, а не какая-то там шпана подзаборная. Крысы – больше не ваша проблема, он все "разрулит". Он мне по дороге обещал. Насчет школы – обещаю больше не "выпендриваться". Насчет физики, химии и биологии ничего обещать не могу – я эти предметы иногда просто не понимаю, и их постулаты в школьном изложении часто вступают в противоречие с моими религиозными воззрениями. Но по алгебре и геометрии трояков больше не будет...
-А у тебя их и не было никогда!
-Хорошо, и четверок... тоже... не будет. Только котенка оставьте... Пожалуйста…
-//-
Всю ту зиму я ночевал в той же комнате, что и мать с отчимом. Эта была единственная отапливаемая комната в хибаре. Мне выделили место перед печкой, на кровати старой хозяйки, у племянников которой моя мать и купила хибару. Только летом будущего года я узнал от одного из соседских "пацанов", что умершая хозяйка пролежала на этой самой кровати больше двух недель, пока соседи не обнаружили начавший разлагаться труп...
Я уже засыпал, когда поздно вечером Барсик вскочил на стул, который стоял рядом с моей кроватью и приветливо ткнулся своим носом в мою щеку:
- Ну как дела, братан? Все путем?
- Я за тебя поручился. Теперь ты просто обязан разобраться с крысами. Иначе тебя выселят на мороз, а меня и того хуже - назад к тюбетейкам... депортируют!
-Не переживай! Разберусь... Но и ты меня не подведи... начет учебы то... я все слышал.
Затем котенок довольно "замурчал" и свернулся клубочком на стуле…
А в шесть утра меня разбудил страшный грохот и жуткая возня в неотапливаемой прихожей. Выбежав в прихожую и включив свет, я увидал удивительную картину:
Посреди прихожей стоял Барсик и душил огромную крысу. Крыса хоть и была раза в полтора больше Барсика, сопротивлялась недолго. Когда крыса затихла, Барсик приволок ее тушку в нашу комнату. Он положил тушку на полу, прямо в центре комнаты. Затем он поставил на тушку одну свою лапу, гордо поднял мордашку и торжествующе замяукал. Даже мать с отчимом, также разбуженные шумом, зааплодировали. Барсик же величаво прошествовал на свое место на стуле и снова, как ни в чем не бывало, мирно уснул.
С того дня до самого лета Барсик с завидною регулярностью, раза два в месяц, по утрам, на полу, прямо посреди комнаты, оставлял тушки крыс и мышей, честно отрабатывая съедаемую рыбешку.
p.s.
В тот год я, кстати, не хило подтянулся в учебе. А куда деваться-то? Я ведь "братану" обещал...