Глава LXVII. Вечерний визит (продолжение)
— Герцогиня, вы предлагаете мне выпустить на свободу человека, который, по всей видимости, использует все доступные средства для того, чтобы нанести мне наибольший ущерб? — спросил Король.
— Можете ли вы, Ваше Величество, публично предъявить Карлу обвинение, раскрыв все детали этого дела? — спросила герцогиня.
— Ни в коем случае! — воскликнул Король.
— Если этого не сделать, ваши подданные воспримут расправу с герцогом или даже хотя бы его арест как произвол, — отметила герцогиня. — Не следует им давать повод усомниться в справедливости Вашего Величества, ведь вашего отца называли Людовик Справедливый. Вы же не хотите, чтобы вас называли Людовик Несправедливый?
— Это очень нежелательно, — проговорил Король задумчиво.
— Даже если Карл затеет сражение против вас со своими войсками, это не нанесёт существенного ущерба вашей репутации, Ваше Величество, — продолжала герцогиня. — Не говоря уже о том, что он уже стар и его время подходит к концу, если даже он возглавит войско, его далеко не самые гениальные команды будут способствовать скорее его поражению, нежели победам. Если же во главе его войска встанет его молодой и амбициозный сын Шарль-Анри, справиться с ним будет намного трудней.
— В ваших словах много правды, — согласился Король.
— Если же Арамис утверждает, что он управляет Карлом, я ему верю, — подытожила герцогиня. — Я почти никогда не верю мужчинам, когда они говорят о своих чувствах, но Арамис относится к такому сорту людей, которые часто в разговорах приуменьшают свою власть и влияние на людей и свою осведомлённость, но никогда её не преувеличивают. У вас имеется возможность поступить великодушно, как иногда поступал великий кардинал Ришельё. Воспользуйтесь же этой возможностью.
— Вы называете Ришельё великим кардиналом и говорите о его великодушии, герцогиня? — удивился Король. — Насколько известно, между вами и им постоянно шла непримиримая война, или я ошибаюсь?
— Ах, война с де Ришельё – это дела семейные! — отмахнулась герцогиня де Шеврёз, но, заметив недоумение в глазах Людовика, добавила, — Как? Вы не знали, что племянница кардинала была в 1622 году выдана замуж за племянника де Люиня, моего первого мужа? Ведь только после этого жеста примирения ваш батюшка Король Людовик XIII подтвердил своё ходатайство Папе Римскому о назначении Ришельё кардиналом и передачей ему аббатства Нотр-Дам-де-Сен-Васт и деканства в Сен-Мартен-де-Туре в Париже. А до этих пор ваш царственный отец подписывал подобные ходатайства лишь по настоянию Королевы-матери, Марии Медичи, но сопровождал эти ходатайства секретными приложениями, в которых умолял Папу отказать ему в этой просьбе, поскольку опасался непомерного роста власти Ришельё через вхождение в государственный совет. Так что моя семья весьма способствовала карьере неблагодарного кардинала. Почему неблагодарного? Я не говорю о его постоянном преследовании меня персонально, я готова это ему простить, впрочем, не уверена. Но ведь он разгромил Ла Рошель! А ведь главнокомандующим в Ла Рошели был герцог Анри II де Роган, мой кузен! Не забывайте, что я – урождённая де Роган-Монбазон, дочь представителя старшей ветви рода де Роганов! И всё-таки следует отдать ему должное, он создал ту Францию, которую ваш отец оставил вам. Единое государство, монархию, в которой правит один Король.
— Моей матушке, кардиналу Мазарини, герцогу д’Эпернону, отцу нынешнего д’Эпернона, и даже мне пришлось многое сделать для того, чтобы Франция полностью подчинилась мне, — отметил Людовик.
— А если бы не усилия кардинала Ришельё, то, можно сказать, не было бы той самой Франции, которую ваша матушка, кардинал Мазарини и вы заставили подчиниться себе, — сказала герцогиня. — Он сделал её единой, готовой подчиняться единственному суверену, тогда как принял её в виде множества раздробленных герцогств, каждое из которых возглавлялось непокорными принцами и герцогами, считающими себя вправе отстаивать собственное мнение по любому, даже самому мелочному вопросу. Я простила Ришельё в тот самый день, когда он умер, а через месяц поняла, что это мне следовало бы просить у него прощения.
— Что ж, вы убедили меня, герцогиня, — сказал Король. — Я освобожу Карла Лотарингского. Благодарю вас за совет и за прекрасную беседу.
После этих слов Людовик вышел и направился к себе.
(Продолжение следует)