Ни один нормальный человек, у которого все идет по плану, и жизнь его плывет по благоприятному течению реки, не будет заниматься творчеством и мечтать о чем-то запредельном. Не будет преуспевающий бизнесмен мечтать о гитаре и зрительном зале в тысячи человек, выкрикивающих его мысли в стихах. Не будет президент мечтать о музе в своем кабинете и писать красками картину о том, как доверенная ему страна утонула в болоте взяток и чиновников-крыс.
Только умалишенная, не желающая жить в реальности личность возьмет в руки гитару и начнет наигрывать грустную мелодию, пытаясь рассказать толпе о своей безответной любви. Алкоголик может написать мемуары своей жизни, которые будут продаваться лучше, чем билеты в кино на очередной блокбастер. Почему? Потому что его история куда интересней неправдивой картинки на экране. Вот только алкоголиков миллионы, а настоящих творческих личностей единицы. Я не один из них, но моя жизнь несчастна и безнадежна – это и дало мне силы на будущее развитие. Я смог добиться лишь одного: тысячи последователей воспевают мои стихи как псалмы.
(Джимми Бейн: интервью)
Джимми Бейн не был самым популярным подростком в школе или в компании, я даже не уверен, что у него была компания, но все же – как человек - он совершенно отличался от других людей. Он был этакой серой звездой в царстве солнечного света. Его мысли, его действия, все его поступки отличались от поступков его сверстников. Помнится мне, где-то я читал, что в детстве Джимми водили к психологу и тот прогнозировал в будущем не самые лучшие результаты. Возможно, это «предсказание» и побудило Джимми на суицид. Возможно, оно поддерживало в нем жизнь до тех пор, пока он не решился свести с ней счеты.
Эта книга посвящена памяти талантливого, но не понятого никем человека, которому предстояло перевернуть все и рассказать обо всем. Кому-то она будет неинтересна. Если вы не любитель драматических историй об изгнанниках общества - лучше отложите книгу. Не стоит портить себе настроение.
**
Я родился в эпоху аудиокассет, виниловых пластинок, и зажигалок на медляках. Я помню времена, когда наличие машины повышало твой статус в общении с девчонками. Помню и те времена, когда к неудачникам относились также как, в принципе, и сейчас – их не любили. Что они могли значить в обществе, если сам Господь Бог не дал им немного удачи? Я помню все унижения, через которые мне пришлось пройти. Не скажу, что это закалило меня, но о подобном я мечтаю забыть. Будем честны – я бы хотел забыть обо всей жизни в целом. Почему я пишу это? Да потому что это продастся и будет иметь успех. Может быть, я получу премию, но точно сказать не могу. Уверен: всем вдруг станет жалко подобных мне неудачников. Вдруг они станут такими же, как Джимми Бейн. А они станут. Когда человек начинает жить вне реальности, он становится творческой личностью, которой только и нужно взять да выпустить настоящего «я».
Я так сделал, и что изменилось? Теперь я такой же урод по жизни, просто у меня появились фанаты. Мои почитатели и прочие умники, мысли которых либо схожи с моими мыслями, либо они вообще не имеют своего мнения. Большинство из них относится ко второму, но я вам об этом не говорил. Как бы то ни было, я стал немного другим. Стал таким, каким увидел меня Господь Бог, когда создавал. Я стал грозой детей, преступником и вандалом, я стал рассадником сатанизма. Пожалуй, я могу отобрать у Дьявола Ад, ибо грехов мне приписали больше, чем этому придурку с рогами. Слава делает тебя другим. Фанфары играют тебе на руку при любых вариантах. Как ни крути, ты становишься знаменитым, (даже если сожрал дерьмо на камеру или подрочил в тупой приватке за деньги) о тебе говорят, и ты пользуешься этой славой. Я пользовался своей. Получал деньги и тратил их. У меня раньше не было денег, не вижу смысла хранить их и сейчас. Это не самая лучшая идея - хранить деньги на черный день. Черным днем может стать смерть, тогда деньги тебе не пригодятся, а какой-то прыщавый умник из твоей семьи приберет их себе.
Я купался в славе и не видел в этом ничего плохого. Каждый мой концерт был эпохальным событием. На стадионах собирались оравы людей, все они хотели меня, а я продавал им себя. Я стал проституткой для толпы. Мне не нужно было им отсасывать, но подлизать все же требовалось. Иначе кто придет на твои следующие концерты. Стоит отдать им должное: они выслушивали и мотали на ус мои мысли. Как только я понял это – я стал писать специальные вещи. Стал этаким проповедником. Обратной стороной монеты Иисуса Христа.
Помню один из первых концертов. Тогда мы были небольшой группой, которой с трудом разрешали выступать в старом провонявшем мочой клубе. Мы тогда играли лютый панк, ибо от него балдели все. Я специально купил себе косуху, которую храню и по сей день. Мои товарищи тоже оделись по панковски, и мы начали рубить панк рок. Мы сыграли 15 песен. В основном каверы и парочку собственных произведений. Рубили панк, как могли. Толпе из 100 человек понравилось, и мы оживали от их энергий. Я чувствовал себя энерговампиром. В то выступление я прыгал и бегал по сцене и орал в микрофон, я выливал свою злобу на этот дерьмовый мир, который не смог принять меня вместе с моим внутренним миром. А мои товарищи помогали мне излить злобу. Я был наполнен черным дерьмом, и я выблевал его на этих умников, решивших, что я вошел в образ. Им понравилось. Они сожрали моего дерьма и отдали мне свою энергию. Я выпустил пар. Они подкрепились духом ненависти и призыва к борьбе. После выступления нас приглашали выступать и в другие клубы. Уже к 5-6 выходу на сцену мы играли только свои песни, а на концертах у нас всегда было забито под завязку.
Помню, первой нашей песней была «Песня Призыва Ненависти». Я написал ее за пару минут, потому что нужно было записать демку одной своей песни и отправить ее администрации клуба. Тогда не пойми кого не включали в состав выступающих. Сейчас в этот состав вообще никого не включают. Вот первое четверостишье к той песни, взрывная вещи, не правда ли?
Дай мне таблетку, чтоб я сдохнул со скуки,
Где я могу наложить на себя руки?
Что ты смотришь в мои глаза?
Их ножом выколю скоро я!
После подобного содержания на двух четверостишьях идет весьма ударный припев, который я просто выкрикивал, ибо мне казалось, что горло мое горит от адреналина внутри меня:
Что хочет от меня этот чертов мир?
Если он хочет моей смерти,
Так пусть подохнет сам!
Я не собираюсь перед ним нагибаться,
У меня есть путь, и скоро беды мои завершатся!
В начале нашей творческой карьеры, как это тактично называют различные критики и фаны, мы все пылали от адреналина и подобного рвения выложить себя как на духу. Потом мы стали более сдержанными, а потом и вовсе притихли. Это сказалось на творческой картине наших альбомов, но нам пришлось признать: с наступлением славы мы продались. Мы не могли петь об одном и том же, чтобы не потерять толпу, и нам нужно было к «старичкам» приводить «новеньких», менять свои ориентиры из-за тупых школьников, которые возомнили себя панками и стали нашими слушателями. В конечном итоге - мы стали еще одной «перегорелой» группой. Я хотел уйти тогда, когда большинство старых поклонников от нас отвернулось, но все мы были подвязаны на профессии музыкантов, нежели на свободных людях с мыслей и гитарой.
Как же все так вышло, спросите вы? Как так получилось, что я стал тем, кем стал? Не могу дать ответ на этот вопрос, скажу лишь - я сам не знаю. А может я вру и лишь подогреваю интерес к подобному изданию. Хрен поймет.
Главное давайте договоримся так: вы читаете этот литературный высер на свой страх и риск, и потом не будете винить меня в плохом настроении, поселившимся у вас после прочтения этого, с позволения сказать, романа. Я не писатель, а потому могу называть свою писанину, как хочу. Я рассказчик, а вот поверить в мою историю или нет, решать вам…
**
Как я уже говорил, я родился в эпоху обмена музыкой, книгами, и мнениями. Большинство фильмов я знаю по отзывам и пересказам людей, которым приспичило пару месяцев со мной пообщаться. На концертах я бывал только в своем воображении, ибо денег в семье не было, а с собой меня никто просто так не брал. Зато мне рассказывали о прикольных спецэффектах с концертов, и рассказывали так хорошо, что я потом мог влиться в беседу по этой теме и вроде бы даже не опозориться. Ну не было возможности сходить на концерт, что же – убить теперь, что ли? Конечно, нет. Но многие бы запросто это сделали.
Не буду говорить, что мои родители жили душа в душу. Отец избивал мать на моих глазах, а мне велел запоминать как надо обращаться с женщиной. После годового избиения матери он принялся за меня. Это неудивительно: мама часто попадала в больницу. Ее почки и печень плохо выполняли свою работу. Отец поработал над ними. Теперь меня ждала ее участь. Я должен был от первого лица почувствовать ту боль, которую чувствовала она. Отец называл это «обменом местами». Когда не жертва становится жертвой. Почему-то охотником всегда был он. Один раз я спросил его насчет этого:
- Почему ты всегда охотник, отец? Разве ты не хочешь прочувствовать, что чувствует мама каждый день?
- Я хорошо это чувствую, сынок. А теперь подготовься прочувствовать и ты.
После подобного ответа на меня обрушился целый град ударов. Разные места, разные органы были повреждены и не хотели продолжать работу. Благо отец не позволял себе ничего другого. Он наносил удары и ложился спать. Уверен, он считал, что преподает сынишке жизненный урок. Я лишь уловил себя на одной мысли: никогда не женюсь. Не хочу избивать будущую жену.
После каждого возвращения из больницы, а на моей памяти их было около 15-20, отец вел себя учтиво с мамой. Он водил ее в кино, дарил цветы и носил на руках. Каждую ночь она плакала, когда тот дрых на подушке. Она понимала, что период ласк и нежности скоро закончится, и начнется целый год избиений и ему подобных актов.
Я долго терпел, но в один день не смог сдержаться и ударил этого говнюка. Это был дождливый вечер осенью. Мне было 15 лет, и я слушал в наушниках какую-то панк группу. Я пытался скрыться в песнях от реальности за дверью моей комнаты. Ее я держал закрытой. Но не смог. Мамин крик жалости и страха проходил сквозь завесу нот. Я знал, что делает отец. Один раз он это сделал на моих глазах, и я зарекся заниматься подобным. Он насиловал мою мать. Уверен, она позволила бы войти в нее и без насилия, просто потому что мама должна это сделать, но отцу хотелось доминировать над ней. Он хотел криков, и он их получил. Только в этот раз я не выдержал и спустился в гостиную.
Он брыкался над ней в состоянии алкогольного опьянения, пытаясь вставить в ее лоно своего морщинистого червячка. Мама кричала что-то вроде этого:
- Дэнни, ты пьян! Позволь мне снять одежду и все сделать самой! Я не против! Только не рви мою одежду и не испугай Джимми.
Мама любила меня. Но этот ублюдок, который оставил во мне свои ДНК не любил никого, и из-за него во мне появилось нежелание любить, пробудилась антипатия к чувствам.
- Молчи, сука, — отвечал он. - Не сбивай меня. Иначе я заставлю это сделать пацана, а потом всех вас передушу.
Мама только плакала, а я уже успел спуститься и размахнуться взятой мною заранее битой. Удар пришелся по ****ьнику этого урода. Я избил его и сбежал из дома. Моя мама была на стороне этого козла, я потерял ее. Она выберет его, но не меня. Мне не место в этом доме, и я сбежал. Помню, она не пыталась меня остановить. Она принялась оказывать первую помощь тому ублюдку, который опускал ее каждый день ради поднятия своей тупой дебильно деградационной самооценки. Впоследствии я об этом инциденте написал песню.
Ты можешь бить меня палкой и можешь убить,
Ко всему я привыкла, мне так удобно жить.
Хочу лишь в твоих ногах преклоняться,
Чтобы ты мог надо мной еще поиздеваться.
А если не хочется видеть тело мое в виде сливы,
Так скорей уложи меня на холодные полы.
Заставь меня кричать и умолять о прощении,
Совокупись со мной, как с грязной свиньей.
Я твоя игрушка, я не живая, я просто кукла.
Я лежу перед своим господином, вытирая его раны.
Он получил сегодня, но какова же будет моя награда?
Сколько лишних ударов получить я буду рада?
После той истории и моего решительного бегства из замка морального урода, я ничего не слышал о своих родителях. А потом узнал, что мама умерла. Этот урод в порыве бешенства зарезал ее и нанес несколько ударов тесаком по голове. Он пытался скормить ее тело бездомным собакам. Но его спалили и арестовали. Маму похоронили наполовину обглоданной. Такой вот конец у этой женщины. Я остался один. Меня взяли на попечение, но я был один. Отца посадили на 15 лет (в тюрьме эта мразь и сдохла. Я об этом даже не жалею), а я остался в своей клетке одиночества, уже не желая выходить в мир.
(Джимми Бейн)