Сергей Александрович Горбунов
Рассказ
В окопах писем ждали. И не только от родных и близких, но и от незнакомых людей. Тем, кто воевал с бандеровцами на раскисшей от осенних дождей донецкой земле и далее по линии фронта, хотелось, хотя бы на короткое время, забыть, вчитываясь в задушевные строки посланий, грохот артиллерийских перестрелок, отражение атак «вэсэушников» и зарубежных наемников, воздух, пропитанный сыростью и гарью, и хотя бы на время вернуться в ту, мирную тишину и уют, что приносят нехитрые письма, даже те, которые писали незнакомые люди, подбадривая воинов. А особенно бойцов трогали послания детей. В них было что-то такое, что щипало глаза и как-то все сжимало в груди. Это морской пехотинец Тихоокеанского флота Сергей Суслов ощутил еще до того, как начал читать письмо, доставшееся ему от сержанта, раздававшего бойцам пришедшую почту. В перерыве между стрельбами, примостившись в блиндаже неподалеку от лампы, морпех уже был потрясен тем, что именно ему досталось письмо земляка – неизвестного Вадика Кулькова из Смоленска, родного города Сергея. Послание с родины уже заставило его взволновавшееся сердце биться по-иному, а когда он начал читать написанное школьным почерком, то вообще улетел в мыслях куда-то далеко-далеко.
«Здравствуйте, дяденька- воин. Пишет вам Вадик Кульков. Я учусь в седьмом классе и, когда вырасту, то тоже стану военным. Буду защищать Родину от врагов. Поэтому сейчас стараюсь учиться хорошо, но по биологии у меня не всегда хорошие оценки. Но я исправлюсь.
Дорогой дяденька-воин. Я знаю, что вы хорошо воюете с фашистами. Папа сказал, что скоро вы их победите и спасете много людей. Сделайте это пожалуйста. Я по телевизору видел, как эти фашисты убивают мирных людей и стреляют по домам и школам. Победите их поскорее. И берегите себя, чтобы вернуться домой.
А еще, сейчас наступает зима, будет холодно, а вы весь день на улице. Поэтому, одевайтесь теплее и обязательно повяжите шею шарфом, чтобы не получить ангину. Мне так мама говорит. Берегите себя. Пусть у вас все будет хорошо. Вадик Кульков».
…Шарф и ангина до того растрогали морпеха, что он машинально, тыльной стороной ладони провел по глазам и еще долго был под впечатлением от послания и затем рассказывал о нем другим бойцам.
Спустя пару дней, Сергей написал письмо Вадику, рассказал, что он тоже из Смоленска, а когда закончится освобождение Украины от бандеровцев, то вернется домой и обязательно встретится со своим новым другом.
В ответ морской пехотинец получил восторженное послание, ответить на которое не успел. Разведка донесла, что в тыл подразделению Сергея пытается зайти диверсионная группа ВСУ. На перехват ее были посланы морские пехотинцы. Обнаружив врага, они открыли по нему огонь, но и украинское подразделение было не намерено сдаваться и яростно отбивалось. Последнее, что запомнил в том бою Сергей, это то, что откуда-то сбоку в его сторону летит граната, уклоняясь от нее, он плашмя падает в какую-то ложбину, исхитряясь в воздухе стрелять из автомата в ту сторону, где был враг, – а дальше боец потерял сознание. Напоследок ощутив, резкую боль в предплечье левой руки, сильный жар и то, что его чем-то ударило вскользь по каске.
…Ему повезло. Бой был скоротечным: большую часть диверсантов убили, а остальные быстро отступили. А морские пехотинцы, подхватив Суслова, быстро переправили его в медсанчасть, где остановили дальнейшую потерю крови, а дальше он очутился в тыловом госпитале. Там Сергей узнал, что один осколок гранаты чиркнул по его каске, а другой попал в кость предплечья, основательно разрушив ее. Позже, выйдя из забытья и слабости, воин понял, что армейские врачи сделали чудо: в процессе нескольких операций, они удалили из руки все осколки кости, стянули ее металлическим штырем, соединили все кровеносные сосуды и нервные волокна и выполнили еще что-то мудреное, медицинское – благодаря чему рука Сергея не была ампутирована и начала восстанавливать свои прежние способности.
После госпиталя морпеха отправили домой на долечивание, сказав, что через месяц он должен пройти комиссию, которая определит: годен ли он к дальнейшей службе или будет списан из нее по ранению. Но, прежде Суслову там же в лечебном учреждении в числе других выздоравливающих вручили медаль «За отвагу». С тем он и приехал домой. А через неделю, в воскресенье, – засобирался к своему названному младшему брату.
Его дом он нашел быстро, благо что тот находился недалеко от того квартала, где жили Сергеевы родители. Позвонив в дверь квартиры, он почему-то заволновался. Ему открыла невысокая, худенькая женщина с глазами в которых застыли тоска и горе. Увидев мужчину в военной форме, она прижала левую руку к груди. Это было как-то не так, когда встречают тех, кто пришел. Поэтому морпех торопливо спросил, о том, что здесь ли живет Вадик Кульков и может ли он его увидеть?
…У женщины задрожали губы и она, едва сдерживая слезы, сказала, что Вадика недавно похоронили.
- Как похоронили?! – теперь у Сергея слезы готовы были покатиться по щекам.
- Так, – последовал ответ. – Один лихач его сбил на пешеходном переходе. Да вы проходите в квартиру.
…Она провела Суслова в зал. И вместе, с вышедшим из другой комнаты мужем, усадили его за стол, где лежал альбом с фотографиями. Женщина раскрыла его и пододвинула к Сергею.
- Вот он – наш старшенький. Это он вам писал, а вы ему отвечали?
…Получив ответ, женщина, как понял морпех, мама Вадика, продолжила:
- Он сам решил написать воинам Донбасса. А когда получил от вас ответ – был до того счастлив, что слов нет. В классе всем показывал письмо и говорил, что вы его друг-герой.
- А как это произошло, – прервав маму, Сергей обратился к родителям? – Я из госпиталя домой и к вам приехал, в руку меня ранило. И я очень хотел увидеть Вадика. Он мне стал, как младший брат. Я вот ему наш берет морского пехотинца привез, а его нет, – Сергей передал пакетик с подарком.
- Он в магазин за хлебом побежал. А когда возвращался то, на переходе (сын шел на зеленый свет) его сбила одна сволочь, – вступил в разговор отец мальчика. – Он из тех, кого сейчас называют «золотая молодежь» и которые считают, что им все дозволено. Вот он и летел, как очумелый. И даже не остановился.
- А что дальше? – у Суслова пересохло в горле. – Его нашли, задержали?
- А что толку? И нашли, и задержали и даже под домашний арест отправили, – как-то отрешенно ответил мужчина. – Но его родители, такие же сволочи, как их выкормыш, нашли опытных адвокатов и сейчас в расследовании уже фигурируют плохие погодные условия, ограниченная видимость и под сомнение даже ставится то, что Вадик переходил дорогу на зеленый свет. Вот будем теперь доказывать обратное и опровергать их версии. К нам приходили родители этого гада, сочувствовали нашему горю, предлагали деньги на похороны и на компенсацию нам за потерю сына. Просили пощадить их и сына и не портить ему жизнь. Еще предлагали деньги. А на кой они нам нужны, если нет Вадика?!
… Отец погибшего подростка не просто произнес это, а выкрикнул с непереносимой болью.
Оставаться в квартире сломленных горем родителей было тяжело. Сергей еще раз взглянул на фото улыбающегося паренька с большими, добрыми глазами, сказал, что хранит письма своего нового друга (это будет память о нем), и поспешил уйти. Тем более, что вслед ему понеслись рыдание мамы Вадика.
…Домой морпех не пошел, а направился к своем школьному другу Владимиру. Тот тоже был дома, так как страдал плоскостопием, далеко и долго не мог ходить, из-за чего его не призвали на воинскую службу. Впустив Сергея и увидев его лицо, он повел гостя в кухню, достал бутылку водки, закуску и сказал: «Давай, по «соточке» накатим, а потом ты мне все расскажешь…».
- Нет, Володя, я пить не буду, – морпех покачал головой – Иначе у меня вся муть всплывет.
- Какая такая муть? – хозяин квартиры все же разлил водку по рюмкам. А выслушав короткий рассказ товарища, с досадой произнес: «Да, дела! Как они все эти выродки надоели!».
…После чего друзья, не чокаясь, молча выпили, как бы поминая Вадика и то, что сегодняшняя их встреча, – не повод к радости.
Молчание прервал морпех:
- Понимаешь Володя, сегодня, как я думаю, Россия раскололась на две части: в одной люди воюют с фашистами-бандеровцами, работают на заводах и растят хлеб, лечат людей и учат школьников – все ради победы. А еще, чем могут, помогают нам, отправляя посылки и письма. И мы там, в окопах, гадаем между собой: а где же наши склады с обмундированием и добротной обувью, где бронежилеты, консервы и сухие пайки? Почему люди за свои деньги покупают и присылают нам беспилотники и тепловизоры, другое, что нужно на войне? И где, скажите, посадили хотя бы одного генерала или полковника интенданта? А также бездарных и трусливых офицеров, которые в мирное время на военных учениях не шлифовали боевое мастерство, а играли в «войнушку»? Ответь мне на это, Вова! Хотя, признаюсь, сейчас ситуация меняется к лучшему, все недостатки исправляются. Но ведь это же было и еще есть!
А еще, – продолжал морпех, – мы не можем понять: почему другая часть России, считающая себя особенной, делая вид, что ничего в стране не происходит, живет ради своего удовольствия, раскатывается по заграничным курортам, швыряется деньгами, выпячивает себя на различных тусовках? При этом, злословя обо все хорошем, что делается в нашей государстве, плюя нам в спины и, даже, вредя? А так не должно быть! Помнишь, у Высоцкого: «Если Родина в опасности – значит все ушли на фронт». А их там нет, они туда не стремятся, и кое-кто даже ждет нашего поражения. Ничего, Вова, мы вернемся из окопов. И со всех этих «особенных», и с того, кто задавил Вадика, спросим строго.
…Через день, досрочно, прервав лечебный отпуск, морпех Суслов отбыл в свою боевую часть. Он торопился. Ему очень надо было приблизить победу над укрофашистами.