Введение
«Начало его славе положило удачно выдвинутое им после многочисленных физических опытов заключение, что темнота происходит преимущественно от недостатка света. Это открытие… доставило ему неимоверное множество слушателей»
Эрнест Теодор Амадей Гофман
«Крошка Цахес, по прозванию Циннобер»
Пару-тройку десятилетий тому назад, один высокопоставленный чиновник от отечественной науки и образования решил и объявил, что лучшая наука делается в университетах, а академия наук и отраслевые научно-исследовательские институты – это не серьёзно, наука там вторичная по значению и по уровню. Из этого очевидно, что этот чиновник вообще не понимал, что такое наука, и что такое РАН в частности, и чем РАН кардинально отличается от всех вузов вместе взятых.
Это же мнение о превосходстве науки университетской над наукой академической приходилось слышать на всех уровнях вузовской науки, и разумеется, ни на одном уровне РАН, а собеседники на эту тему были от профессоров и повыше, и много выше. Поэтому завышенное мнение об университетской науке следует называть не мнением, а самомнением, поскольку его разделяют лишь чисто университетские сотрудники. Но, к сожалению, руководят наукой зачастую они же, люди, никакого отношения к РАН не имеющие, из чего следует сказать, что и к науке они никакого отношения никогда не имели. К сожалению.
Итак, это самомнение разделяют все те вузовские сотрудники, которые замыкаются внутри вузовской системы, которые никогда не работали ни в академических, ни в отраслевых НИИ, поэтому то, что они привыкли видеть вокруг себя, и то, что при них другие называли наукой, они также называют наукой.
Это ошибочное мнение никогда не высказывают сотрудники академии наук и отраслевых НИИ, но они, к их чести, никогда и не претендовали на утверждения о том, что наука делается только в академических и (или) только в отраслевых НИИ. Они не занимаются тем, чтобы отрицать или очернять вузовскую науку по той простой причине, что им до неё, как правило, нет никакого дела, а других дел, настоящих, у них всегда достаточно. Отраслевых НИИ осталось уже очень мало, и эффективность их работы, естественно, упала, только вот виноваты в этом вовсе не они. Что касается академии наук, то в академии очень трудно в эти три-четыре последние десятилетия, и чем дальше, тем хуже. Основное финансирование (бюджетное) недостаточное, и гранты получать становится все труднее и труднее, и договорные работы мало кто поручает, а если поручает, то на таких условиях по соотношению сроков, цены и качества, что браться за эти работы разумные коллективы вполне обоснованно почти не готовы, хотя все равно берутся, ведь жить как-то надо.
Тем временем университетская наука отчитывается о все возрастающем количестве публикаций и о неуклонном повышении качества этих самых публикаций. Под качеством разумеют, конечно же, опубликование статей в журналах с высоким квартилем, в самых значимых базах. Все в вузовской науке замечательно, и финансирование получают по разным программам – всевозможные программы ТОП-5-100 (миллиардное финансирование с целью вхождения в зарубежные не всегда объективные рейтинги), Национально-исследовательские университеты (НИУ) – порядка одного миллиарда рублей в год на один университет, Опорные региональные университеты (ОРУ) – около сотни миллионов рублей в год на один университет, Приоритет-2030 – более полумиллиарда рублей в год на один университет и так далее. И планов пишут громадьё, и обязательства на себя берут стахановские, всё как полагается.
Как университеты получают гранты
«Мы и без голов ничего не сумеем устроить, несмотря на то что наши головы всего более и мешают нам понимать».
Ф.М. Достоевский. «Бесы».
Университеты богаче академических НИИ, заметно богаче. И платят они больше за меньший труд, и результаты их в свете науке, как правило, ничтожные. Почему такое происходит, давайте разбираться.
Первая причина – это огромные денежные вливания, которые университеты получают якобы и как-бы на конкурсной основе за счет того, что берут на себя некие весьма стахановские обязательства в плане эффективности учебных и научных показателей.
Ну, во-первых, они берут на себя некие обязательства. Обсудим, что это за обязательства такие.
А обязательства эти звучные и невыполнимые, а если выполнимые, то вредные.
Невыполнимые обязательства. Вот вам первый пример. Каким образом, например, университет может обещать в будущем поднять одновременно два показателя: во-первых, поднять проходной бал и, во-вторых, увеличить количество обучающихся в этом университете студентов? Любой из этих показателей сам по себе может быть достигнут, но совместно – невозможно. Каждый университет существует не в условиях бесконечного количества абитуриентов, а в условиях определенного региона, имеет некий рейтинг, о нем известно из некоторых СМИ и так далее. Количество выпускников школ в наше время год за годом отнюдь не возрастает. Статистика оценок ЕГЭ этих самых выпускников в среднем также не улучшается. Если в регионе из года в год имеется приблизительно одинаковое количество абитуриентов, желающих поступить в ваш университет, и среди этих потенциальных абитуриентов приблизительно одинаковое распределение оценок, то вы можете поступить лишь одним из следующих образов: во-первых, вы можете оставить проходной бал неизменным, во-вторых, вы можете его поднять, в-третьих, вы можете его опустить. Если вы оставите проходной бал неизменным, то вы наберете приблизительно столько же студентов, сколько набрали в предыдущий год, а может быть даже меньше. Разумеется, вы можете применить различные рекламные акции, использовать другие пути привлечения студентов в ваш университет, но не забывайте, что это же самое делают и другие университеты. Поэтому если вы просто в будущем году будете делать то же самое, что и в прошлом, тогда, вероятнее всего, ваши возможности ухудшатся, то есть если вы оставите проходной бал на уровне прошлого года, то вполне может получиться так, что количество поступивших в ваш университет студентов уменьшится. Если вы уменьшите проходной бал, то вы, возможно, достигнете увеличения количества поступивших в ваш университет студентов. Если вы увеличите проходной балл, то без всякого сомнения уменьшите количество поступивших в ваш университет студентов в сравнении с прошлым годом. Итак, если вы просто хотите поднять проходной балл, вы можете это сделать. Если вы просто хотите набрать больше студентов, то вы также можете это сделать, но для этого вам придется опустить проходной балл. Если же вы хотите поднять проходной балл и при этом набрать больше студентов, объясните, пожалуйста, каким волшебным способом вы этого достигнете? Даже если вы являетесь самым престижным университетом страны, то и в этом случае вы не сможете одновременно поднять эти оба показателя. Поэтому программы, в которых записаны в качестве плановых показателей подъём одновременно и проходного балла и количество поступивших в университет студентов, заведомо невыполнимы, это блеф, обман в надежде на то, что сейчас государство даст денег, а спрашивать будет очень нескоро, и, вероятно, не с нынешнего ректора, а с его преемника, что уже не так страшно нынешнему руководству университета. Обоснованно писать такие проекты могут, пожалуй, только такие университеты, которые работали из рук вон плохо, набирали абитуриентов только с двух соседних улиц, никто об этих университетах толком ничего не знал, и вот они сейчас соберутся с духом, заявят о себе, и хлынет к ним могучий поток абитуриентов, не только с двух соседних улиц, но и со всего города, и из соседних городов, и превратятся эти никому не известные «Васюки» в новую столицу высшего образования, и назовут её «Нью-Москва», а Москву, соответственно, переименуют в старые Васюки – так, по-видимому, мыслят ректора, которые подписывают подобные программы. Писать повышение обоих показателей одновременно в программах развития, означает либо заявить: «Раньше мы работали из рук вон плохо, а со следующего года начнем работать нормально», либо заявить: «Мы обещаем невыполнимое», не важно, по какой причине – по глупости, или по хитрости (т.е. обманывают либо себя, либо других).
Вредоносные обязательства. Вот вам другой пример. Одновременно в программе развития университета записаны два показателя: во-первых, снизить педагогическую нагрузку на каждого преподавателя, во-вторых, увеличить педагогическую эффективность преподавателей, т. е. увеличить соотношение между числом обучающихся в университете студентов и числом работающих в университете преподавателей. Когда речь идет о соотношении между числом преподавателей и студентов, в расчете используется, разумеется, количество занятых штатных ставок персонала, и когда говорится о нагрузке, разумеется, речь идет о нагрузке, пересчитанной на одну целую ставку преподавателя. То есть, например, если на одного преподавателя приходилось ранее 1000 часов в год, то на совместителя, работающего на полставки, соответственно, приходилось только 500 часов в год, а на совместителя, работающего на четверть ставки, приходилось только 250 часов в год, и так далее. Если при этом на 12000 студентов университет имеет, например, 1000 ставок преподавателей, то получаем соотношение 12 : 1. Вы можете обучать больше студентов, например, в два раза, но тогда вам потребуется в два раза больше преподавателей. Вы также можете, например, уменьшить количество обучаемых студентов, например, в полтора раза, и тогда вы сможете обойтись в полтора раза меньшим количеством ставок преподавателей. Вы можете уменьшить количество задействованных в педагогическом процессе преподавателей, если каждый преподаватель будет выполнять больше работы по обучению студентов. Например, если средняя нагрузка на одну ставку составляла 1000 часов, вы можете увеличить эту нагрузку до 1200 часов, тогда вам потребуется в 1,2 раза меньше преподавательских ставок. Соответственно, в этом случае соотношение количества студентов к количеству преподавателей возрастет в 1,2 раза, вы получите соотношение 14,4 : 1. Вместо этого вы можете уменьшить нагрузку на преподавателей, например, можете принять за норму 750 часов на одного преподавателя в год. В этом случае для обучения того же самого количества студентов вам потребуется на треть больше преподавателей, то есть ваше соотношение будет 8 : 1. Вы не сможете одновременно снизить нагрузку на расчетную штатную единицу преподавателя и поднять соотношение между количеством студентов и количеством преподавателей без потери качества учебного процесса. Разумеется, если вы готовы смириться с потерей качества преподавания, вы сможете поднять оба эти показателя, но только ценой резкой потери качества учебного процесса, такие пути есть. Например, вы можете большое количество учебных часов перевести в разряд самостоятельной работы, то есть вместо того, например, чтобы преподаватель читал лекцию, или проводил семинар, или проводил лабораторную работу, вы запишете эти часы как «самостоятельная работа студентов». Только очень наивные люди могут полагать, что записанная самостоятельная работа будет студентами выполняться в этом записанном объеме. Фактически вы выбросите из учебной программы часть необходимых занятий, то есть вы ухудшите качество предлагаемого вашим университетом образования. Кроме того, вы можете игнорировать тот факт, что предельное количество слушателей на одной лекции – это 100–150 человек, хотя уже и в этом случае можете считать, что 20–30 % не учатся, а лишь посещают лекции, только делая вид, что они слушают лектора, а ещё 20–30 % не дают себе труда даже ходить на лекции, если не установлены особо драконовские методы по контролю посещаемости. Реально обучается в такой системе только 30–40 человек, и то не обязательно. Но вы можете игнорировать этот факт, вы можете согнать ещё большее количество студентов в большие поточные аудитории, где один преподаватель будет читать лекцию, например, 180–250 студентам одновременно. Разумеется, при таком большом списочном количестве слушателей, контроль посещаемости будет ещё более затруднён, но даже если вы используете современные методы, опирающиеся на видеозапись и распознавание лиц, это будет только контроль посещаемости, но это не будет контролем знаний. Реально обучаться у вас будут всё те же 30–40 человек, или даже ещё меньше вследствие эффекта толпы. Если вы согласны проверять качество получаемого образования, можете это делать. И всё равно вам потребуется проводить тестирование, экзамены, выдавать курсовые работы и т. п., это потребует увеличения нагрузки преподавателя. Кроме того, вы можете увеличить количество часов самостоятельной работы и на эту величину уменьшить количество фактических часов, которые преподаватели работают со студентами. Совершенно очевидно, что перевод фактических часов «контактной работы преподавателя» в часы самостоятельной работы – это превращение учебного плана очной формы обучения в учебный план заочной формы обучения, и чем больше соотношение количества часов самостоятельной работы к общему объему учебных часов, тем ниже качество образования, и тем с большим правом такое образование можно назвать заочным. Мало того, легко доказать, что так называемые часы самостоятельной работы вообще не используются студентами для обучения, либо используется по самой оптимистической оценке – не более 10 % от этого количества часов.
Это легко доказать. Самые лучшие бакалавры поступают по окончании бакалавриата в магистратуру. Самые лучшие магистранты по окончании магистратуры поступают в аспирантуру. Следовательно, в аспирантуре обучаются лучшие из лучших в самом буквальном значении этого выражения. В учебных планах аспирантов в первый год обучения стоит около 800 часов научно-исследовательской работы. В последующие годы сумма часов, отпускаемых на научно-исследовательскую работу и на научно-исследовательскую практику превышает тысячу часов в год. Если считать, что в году 50 недель (за вычетом двух недель каникул), это даёт более 20 часов в неделю, то есть либо 5 дней по 4 часа, либо 4 дня по 5 часов в неделю. Аспирантов, которые бы занимались научной работой столь интенсивно, встретить сложнее, чем повстречать снежного человека или инопланетного пришельца, то есть вроде бы они такие есть, но их никто не видел. Да и немудрено. По современным образовательным стандартам аспирантам разрешено работать на полную ставку вне аспирантуры. Это – 40 рабочих часов в неделю. Сложим, получим 60 часов в неделю. Если разделить на 6 рабочих дней, получается по 10 часов в день. А ведь ещё они должны посещать занятия. Разве это реально? Разумеется, что никто из аспирантов столь интенсивно не занимается научными исследованиями. Когда в аспирантуре обучались 3 года, научные руководители и аспиранты говорили, что, если бы ещё годик добавили, вот тогда бы все защищались в срок. Добавили годик. Что-то изменилось в статистике успешных защит? Даже защиту в течение года с даты окончания аспирантуры причисляют к успешной защите в срок, то есть аспирант уже имеет пять лет с даты поступления в аспирантуру. При этом в аспирантуру стараются принимать тех, у кого уже есть одна-две статьи в рецензируемых журналах, а для защиты диссертации достаточно иметь три статьи. Получается, что за четыре года аспирант не может написать 1 – 2 крепких статьи с новыми результатами, так, чтобы за год после окончания написать на основе получившихся 3 – 4 статей добротную диссертацию? А ведь требуется так мало? Всего лишь 30 % выпускников аспирантуры должно защищаться в указанные сроки, чтобы аспирантура считалась успешной. Но многие университеты не имеют и этого. Какой вывод мы можем из этого сделать? Давайте ещё учтем, что посещение поточных лекций студенты считают не обязательным, поскольку предметы этих лекций они не выбирали, это может быть экономика, психология и прочие гуманитарные дисциплины в техническом университете. Поэтому им позволяет их совесть быть «энергосберегающими», тратить меньше времени и сил на предметы, которые никак не связаны с выбранной ими профессией, им бы получить положительную оценку и двигаться дальше к получению диплома. А аспиранты должны интересоваться своей научной работой, ведь они сами выбрали и направление исследований, и специальность, и научного руководителя, и тему будущей диссертации, и работают они на себя, а не на кого-то ещё. Аспиранты просто обязаны заниматься научно-исследовательской работой именно так, как это указано в учебных планах. Но они этого не делают. Так почему же вы думаете, что студенты будут заниматься самостоятельной работой? Разве вы им даёте такие курсовые проекты или расчётно-графические задания, для выполнения которых они просто обязаны потратить это время, иначе они не смогут их выполнить? Кроме того, как преподаватель сможет проверить, что студент самостоятельно выполнил подобное задание, а не купил результаты через один из сайтов, где подобное предлагается по довольно сносной цене? Выходит, что самостоятельная работа – это самообман или сознательный обман. Если вы переписали часть часов на самостоятельную работу, то вы просто сократили количество часов в учебном плане. Студенты будут заниматься чем угодно, только не учебой, время, отведенное им для самостоятельной работы, все студенты всегда трактуют как личное свободное время, которое они используют для развлечений и отдыха или для дополнительного заработка. Поэтому лозунг: «Снизим нагрузку на преподавателей и при этом повысим количество студентов на одного преподавателя» следует понимать как лозунг: «Ухудшим качество преподавания». Первая половина этого лозунга не обязательно ведет к ухудшению, поставленная цель может быть достигнута увеличением штатного расписания. Но вторая часть лозунга обязательно ведет к ухудшению уровня образования, а в соединении с первой частью – к фатальному, стремительному, катастрофическому ухудшению качества подготовки студентов.
Фактически декларируется перевод очного образования в заочное, и даже хуже. Ведь в системе заочного образования изначально заложено, что студенты обучаются самостоятельно, и это требует дополнительных мер контроля результатов выполнения задания и контроля самостоятельности выполнения этой работы. Не каждый преподаватель, который может осуществлять очное обучение, готов к осуществлению заочного обучения, ведь ему следует перестроиться, чтобы по представленным отчетным материалам оценить уровень образования, заочно оценить специалиста, отличить его от халтурщика и халявщика. Это тоже определенный навык, определенная компетенция. Поэтому очное образование, которое по факту приблизилось к заочной форме, хуже заочного образования, которое не пытается притвориться очным.
Если стандарты требуют, чтобы при очном образовании не менее 30 % нагрузки было в контактной форме, это означает, что университеты могут без зазрения совести составлять и утверждать учебные планы, в которых самостоятельных часов чуть меньше, чем 70 %, например, 69 % от общего объема нагрузки в год. Тогда давайте будем честными до конца. Тогда, если вы процент контактной работы преподавателя снизили с 90 % до 30 %, в этом случае верните в бюджет две трети стоимости обучения студентов, которые вы, уважаемые ректора, получаете на свои университеты из государственной казны. И в этом случае также вы должны снизить плату за обучение по контракту в три раза. Почему же вы этого не делаете? Это было бы честно – снижайте нагрузку на одну ставку преподавателя хоть в полтора раза, хоть в два, хоть в три, только при этом тогда снижайте и стоимость образования, верните лишнюю долю денег, получаемых из бюджета за бюджетные места студентов, в государственный бюджет, и верните лишние, необоснованно собранные с родителей деньги за контрактных студентов родителям (или самим студентам).
Как же это так – вы хотите меньше работать и получать те же самые деньги? За что, собственно?
Как же вы хотите снизить качество образования, доверить студентам самим заниматься своим образованием, а зарплата преподавателей при этом должна остаться той же самой, или даже возрасти, ведь вы в своих проектах предусмотрели также и рост оплаты труда преподавателей?
Ведь вам, наверное, не понравится такой подход ни в какой другой отрасли. Давайте, дорогой товарищ ректор, вы в магазине заплатите за килограмм мяса и полкилограмма сыра, а вам при этом дадут только полкилограмма мяса и четверть килограмма сыра, понравится вам такое? Или вы приобретете тур на Мальдивы на 12 дней, а вас туда привезут только на 6 дней, после чего выселят из отеля и отправят на самолете домой, понравится вам такое? Или вы купите билет из Томска до Москвы, а вас поезд довезет только до Челябинска, а дальше – как хотите, так и добирайтесь – понравится вам такое? Почему же вы полагаете, что можно половину часов, которые преподаватель должен использовать на учебный процесс, переведете в часы самостоятельной работы студента, а оплата работы преподавателя и ваша, между прочим, заработная плата ректоров и проректоров должна остаться при этом без изменения? С чего вдруг такая несправедливость?
Публикационная активность
«А между тем это был ведь человек умнейший и даровитейший, человек, так сказать, даже науки, хотя, впрочем, в науке... ну, одним словом, в науке он сделал не так много и, кажется, совсем ничего. Но ведь с людьми науки у нас на Руси это сплошь да рядом случается».
Ф.М. Достоевский. «Бесы».
Ну ладно, надо же как-то публикационные показатели натягивать до нужных размеров. Что приходит на ум большинству в данном случае сообразительному университетскому руководителю, совершенно понятно. А именно: наберём мы совместителей из РАН, т.е. из Российской академии наук. Денег у них платят мало, они будут рады любой подработке. Соответственно, если доктор наук получает по основному месту работы 35 тысяч рублей, а за преподавание в университете он может легко и без особого напряжения получить от 10 до 45 тысяч рублей, в зависимости от напряжения его сил, не считая премии за публикации. Это при том, что десятку можно получать практически без отрыва от основного производства, например, по субботам читать лекцию-другую. Есть ещё возможность взять магистранта себе, это также даёт основание для трудоустройства по совместительству, так называемым «почасовиком». Далее руководство университета сообщает таким совместителям, что если они будут с своих научных статьях указывать также и данный университет как второе место работы, тогда они будут получать за эти публикации дополнительную премию от университета. А от премии кто же откажется?
Ну, начали такие совместители делиться своими научными результатами, включать в заголовок университеты. Не понимали они, что рубят сук, на котором сидят. Ведь они же укрепляли ошибочное мнение руководства о том, что «лучшая наука в университетах, а Академия наук ничего существенного в науке не делает». Действительно, сделали вы там, например, ядерный реактор или лазерную систему, или протез коленного сустава. Ну включили вы университет в заголовок, указали свое второе место работы. В этом случае статья написана двумя организациями, а то и ещё большим количеством юридических лиц. Каждое такое юридическое лицо норовит такую статью включить в собственную отчетность. Каждая хочет от государственной структуры, т. е. от министерства, премию получить, или другой какой грант. Все получили, все обрадовались, всем хорошо. Только министерству нехорошо получается. Потому как не сходятся концы с концами. Отчиталось министерство, что премировало оно свои подотчетные организации за три миллиона статей в год, а на самом деле хватились, там только два миллиона статей, или даже полтора. Куда остальные подевались? Тут оно, министерство, соображать начало, что за одну и ту же статью вознаградило две, а то и три организации. Этого оно не хочет. Тогда пересчитали достижения. Если вы отчитываетесь статьёй, в которой в качестве организаций по месту работы указано три, тогда это не статья, а только одна треть статьи. Если указаны две организации, тогда это только половина статьи. Укажете десять организаций – на здоровье, но мы зачтем такую статью в каждой организации как одну десятую статьи. Всё будет сходиться в результате. Даже будет ещё лучше, ведь некоторые организации могут быть из других министерств и даже из других стран. Тогда уже получается для министерства совсем хорошо: премировали за полтора миллиона статей, а в отчете получилось один миллион шестьсот тысяч, потому что некоторые доли не потребовали премирования, так как были они написаны авторами из других стран.
Министерству хорошо, университетам плохо. Ведь те авторы, которые легко и беззаботно указывали сколько угодно организаций, натолкнулись на проблему. Указали они, например, университет. А в родном НИИ, входящем в РАН, сказали им, что они написали не одну статью, а половину, и, следовательно, не выполнили план, и не заслужили премию, либо заслужили только премию в половинном размере. Тогда уже пора соображать, кто же лучше премирует за статью – университет или РАН? А получается, что РАН премирует лучше, потому что у них зарплаты-то крохотные, а статьи, как правило, даются с большим трудом. Надо много полезного и хорошего сделать, чтобы написать одну статью в год. А в университетах люди публикуют по пять, по десять, а то и по сорок статей в год, ведь делать какую-то новую научную установку совсем не обязательно.
Для тех, кто не знает, сообщаю, как работают над статьей в РАН, и как работают над статьей в университете.
В РАН коллектив в целом получает (или формирует) задание – выполнить такую-то серию экспериментов, получить новые фундаментальные знания. Для этого требуется разработать и (или) приобрести некоторые устройства, оборудование, материалы, технику, научные установки, кое-что из этого имеется, поскольку осталось от предыдущих работ, но всякая новая работа требует новых вложений и в материальную часть, а не только в заработную плату. Если они сделают что-то иное что не было запланировано, и отчитаются этим результатом, а также тем, что у них появились высокорейтинговые статьи, их никто за это не похвалит. Будет невыполненный план, последуют наказания, или как теперь говорят – санкции. Прежде всего должен быть получен запланированный результат в исследуемой области. И главное, чтобы этот результат был принят заказчиком, если таковой есть. Если работа осуществлялась по гранту, тогда легче, тогда, действительно, достаточно, чтобы были статьи и отчет. Но таких работ по грантам мало, их бюджет ничтожен в общем объеме работ РАН.
В университетской науке работа по второй схеме происходит практически всегда. Ведь основная работа – это преподавание, и она оплачивается достаточно неплохо. Образно говоря, РАН зарабатывает «и на хлеб, и на масло», зарабатывает тяжелым трудом, а в университете «хлеб гарантирован, зарабатывать надо только на масло». Вы можете сами себе заказать любую работу, при условии, что ваш проект одобрят и выделят вам финансирование. Сдаёте результат вы сами себе. И предъявляете написанные статьи. Если количество статей соответствует плановым показателем, вы победитель, и не важно, получили ли вы предполагаемый научный результат, или не получили. Пишите, что получили, все равно никто проверять не будет, проверяют только, чтобы статьи вышли в соответствующих журналах. Так что если вы, например, обещали сделать беспилотный автомобиль, а вместо этого разработали несколько мелких поделок, но по количеству статей у вас всё нормально, тогда вас любой университет будет считать очень полезным сотрудником. В системе РАН такое не пройдет.
В университете действует принцип «С миру по нитке – будет костюм», если вместо «костюма» будет несколько десятков пар «носок», то это тоже хорошо, заказчик «возьмет носками». «Выдавайте статьи на любые темы, лишь бы они были в рейтинговых журналах и входили в нужные базы данных», – вот как рассуждают университеты. Потому что им надо «показать науку» – хорошую и разную.
А в РАН действует другой принцип: «Костюм» должен быть такой, какую обещали, с теми показателями, которые обещали, в требуемый срок и за отпущенные деньги, но кроме того, надо ещё статью написать про это. Если институт ядерной физики будет отчитываться статьями по химии или по ботанике, ему будет очень плохо. Руководителя такого института не поймут.
А университет такое может себе позволить.
Омоложение кадров
«Ясно было, что в этом сброде новых людей много мошенников, но несомненно было, что много и честных, весьма даже привлекательных лиц, несмотря на некоторые все-таки удивительные оттенки. Честные были гораздо непонятнее бесчестных и грубых; но неизвестно было, кто у кого в руках».
Ф.М. Достоевский. «Бесы».
«…Он легкомыслен, мямля, жесток, эгоист, низкие привычки, но ты его цени, во-первых, уж потому, что есть и гораздо хуже».
Ф.М. Достоевский. «Бесы».
Проект омоложения кадров – это проект развращения молодёжи. В условиях многих конкурсов прописан максимальный средний возраст участников, или минимальное количество молодых исполнителей, или минимальная доля заработной платы, выплачиваемой молодым сотрудникам, или студентам и аспирантам. Эти требования нельзя не выполнять. Если в коллективе, который мог бы выполнить поставленную задачу, нет нужного количества молодых сотрудников или студентов, тогда эта молодёжь просто вписывается в проект номинально. Если проект побеждает, то исполнители должны делать вид, что молодёжь, вписанная формально, получала какую-то оплату труда, чтобы она была в перечне авторов публикаций по этим работам. Также университеты дополнительно премируют преподавателей за статьи, написанные в соавторстве со студентами или аспирантами. Кроме того, если у студентов или аспирантов имеется достаточно большое количество статей (или просто есть статьи), такие студенты или аспиранты могут участвовать в конкурсах, где победить достаточно легко. Поэтому такая молодежь получает достаточно лёгкие деньги за достаточно мелкие результаты. Руководителям проектов становится выгодно приписывать такой молодёжи липовые достижения, делиться авторством на свои собственные результаты. Ущерб от этого двойной. Во-первых, наносится ущерб непосредственным авторам публикаций и исполнителям работ, так как они вынуждены делиться авторством и деньгами. Во-вторых, получение необоснованного финансирование и необоснованного соавторства сильнейшим образом развращает эту молодёжь. Ещё ничего не создав, ничего не добившись, они уже становятся получателями легких денег и соавторами рейтинговых публикаций. Они привыкают к мысли, что их труд стоит дорого, что их участие очень важно, не добившись, по сути, никаких полезных результатов. Подобная молодёжь входит во власть в университетах. Кандидаты наук занимают профессорские должности – заведующих кафедрами, деканов. Ещё один удивительный процесс – занятие кандидатами наук самых высших руководящих должностей в университетах, включая проректоров всех направлений – по науке, по международным связям, по учебной работе, даже становятся первыми проректорами. Даже если подобные кандидаты наук имеют собственные достаточно существенные заслуги, тот факт, что они не защитили докторские диссертации, доказывает, что они ещё не стали зрелыми руководителями в области науки, высшего образования, организационной деятельности на уровне руководства университетом. Но это происходит, поскольку средний возраст руководящего состава университета – тоже важный показатель, по которому ректоры хотят выглядеть прекрасно. Сами они хотят продержаться в руководстве как можно дольше, для этого всех остальных заслуженных руководителей из науки и образования они максимально сокрушают, заменяя молодёжью, которая не будет претендовать на должность ректора, поскольку им и должность проректора не следовало бы занимать, естественно, на столь высокую должность, как должность ректора, они уже и не могут посягать.
Чему-нибудь и как-нибудь
«Прежде чем мы приступим к просвещению, то есть прикажем вырубить леса, сделать реку судоходной, развести картофель, улучшить сельские школы, насадить акации и тополя, научить юношество распевать на два голоса утренние и вечерние молитвы, проложить шоссейные дороги и привить оспу, - прежде надлежит изгнать из государства всех людей опасного образа мыслей, кои глухи к голосу разума и совращают народ на различные дурачества».
Эрнест Теодор Амадей Гофман
«Крошка Цахес, по прозванию Циннобер»
В описанной ситуации университеты предельно игнорируют потребности высшего образования, считая главной целью университетов вовсе не обучение студентов, а достижение пресловутых показателей – средний возраст, публикационная активность, количество молодёжных проектов и объем зарабатываемых денег за научно-исследовательские работы.
Поскольку обучение становится не самым важным делом, максимальное упрощение процесса становится настоятельно желаемым подавляющим большинством участников процесса. Самый простой путь – стандартизация процесса начального высшего образования. Фактически программа «два плюс два» превращает бакалавриат в лишние хлопоты. Эта система предполагает, что первые два года все студенты всех направлений получают одинаковое образование по одинаковым учебным планам на этот период. То есть половина времени используется не для того, чтобы из абитуриента сделать специалиста с высшим образованием по выбранной им специальности, а для того, чтобы захламить его голову разнообразными предметами, не имеющими никакого отношения к выбранной им специальности и будущей профессии. В планах появляется более 100 часов экономики, более 100 часов философии (из них треть – самостоятельная работа), более 100 часов истории (из них треть – самостоятельная работа), 360 часов иностранного языка (самостоятельная работа – две трети), 430 часов физики, правоведение, психология, экология. Студента учат всему, что ему может понадобиться в жизни, в быту, включая то, что ему может и не понадобиться, а также включая то, что ему не может понадобиться в принципе. На специальные предметы остаётся в лучшем случае половина учебного времени, на самом деле ещё меньше. А если учесть, что к третьему семестру, когда студент начинает знакомиться со специальными предметами, он уже становится чрезвычайно умелым специалистом по игнорированию требований учебного процесса, по различным уловкам для сдачи экзаменов и зачетов, то сведения, приобретаемые им за последние полтора-два учебных года, разумеется, не делают из него специалиста. Тем более, что к этому времени весь пыл и интерес к учебе пропадает начисто если не у всех, то у 90 % студентов наверняка.
Нецелевое использование бюджетных средств
«Всего трогательнее было то, что из этих пяти человек наверное четверо не имели при этом никакой стяжательной цели, а хлопотали только во имя «общего дела».
Ф.М. Достоевский. «Бесы».
Об этом мы уже писали. Бюджетные средства, отпускаемые на образование, не могут использоваться для выполнения научно-исследовательской работы, для софинансирования, для любых целей кроме целей обеспечения образовательного процесса.
Это не мешает некоторым университетам часть зарплаты преподавателей преобразовать в премию (как правило, 30 %), после чего часть этой премии (как правило, половину), преобразовать в премию за научные исследования. В этом случае те преподаватели, которые в научных исследованиях не участвуют, недополучают заработную плату. Но и те, которые ими занимаются, также недополучают заработную плату, поскольку те средства, которые они получают, они получают вовсе не за преподавание, а за научные исследования. Тем самым из бюджета оплаты преподавателей выводится 15 % средств. В масштабах университета это большие суммы, а с учетом того, что 1,5 миллиона рублей считается уже крупной суммой, можете сами судить, должны ли интересоваться такой деятельностью правоохранительные органы, или не должны.
По закону сообщающихся сосудов если два сосуда соединяются, то уровень жидкости в них выравнивается. Если вы соедините два сосуда, уровень жидкости в которых одинаковый, никакого перетекания жидкости не будет. Если вы соедините два сосуда, в одном из которых уровень ниже, то из другого сосуда будет переливаться жидкость в это сосуд до тех пор, пока уровень в них не уровняется.
По этой самой причине законодательно запрещено обучать студентов на контрактной основе за цену, меньшую стоимости обучения бюджетных студентов. Но это запрет также означает, что все средства, собираемые с контрактных студентов, должны также расходоваться исключительно на цели обеспечения образовательного процесса. Если государство даёт университету, например,100 тысяч рублей в год за каждого студента, то это университет может также набирать студентов на платное обучение, то есть на контракт, беря с них оплату не ниже этой стоимости бюджетного обучения. Можете брать ровно ту же сумму, это не возбраняется, но вы в этом случае всю её должны тратить именно на обучение студентов. Можете тратить на коммунальные услуги, если они нужны для обучения. Можете тратить на учебники для библиотеки, на услуги сторожей и уборщиц, на ремонт помещений и на другие действия, которые непосредственно нужны для обеспечения образовательного процесса. Но научные исследования преподавателей не являются необходимыми действиями для обеспечения образовательного процесса.
Если вы хотите оплачивать эти работы, вам надо каким-то образом получить деньги, из которых вы можете их оплачивать. Вы можете выиграть грант, или можете заработать прибыль. Например, прибыль вы получите, если за каждого контрактного студента будете брать не 100 тыс. руб., а больше, например, 120 тыс. руб. в месяц. У вас будет 20 тыс. руб. прибыли с каждого студента в год. Заплатите налог с прибыли и расходуйте так, как сочтёте нужным. Но если вы берёте ровно ту же сумму, которую получаете от государства за бюджетных студентов, и часть полученных по контракту денег вы тратите на цели, не связанные с образовательным процессом, тогда вы залезаете в государственный бюджет, что запрещено законом, и подобные нарушения предусмотрены уголовным кодексом Российской Федерации (УК РФ). Логика того, что подобные действия являются именно преступлением, предусмотренным УК РФ, состоит в том же самом принципе сообщающихся сосудов. Имеете вы одного бюджетного студента и одного контрактного, и за каждого вы получили 100 тыс. руб., за первого – от государства, за второго – от родителей студента. Взяли вы из второй суммы 20 тыс. руб. на организацию научно-исследовательских работ. Следовательно, на обучение этого студента осталось только 80 тыс. руб. На двух студентов вы затратите 180 тыс. руб., т. е. на каждого студента – только 90 тыс. руб. Это означает, что 10 тыс. руб. вы взяли у государства для организации учебного процесса, а использовали для выполнения научно-исследовательских работ. Значит, эта сумма из бюджета украдена, так как она использована не на те цели, на которые она выделена. Если в университете в год накапливается около 80 млн. руб. на вот такое «самофинансирование», которое университеты называют «НИР за счет самофинансирования», то на месте прокуратуры я бы пригляделся к источникам финансирования этого самого «НИР за счет самофинансирования». Описанная выше схема указывает на то, что эта сумма взята из контрактных средств, поэтому часть её по законам сообщающихся сосудов перетекла из бюджетных средств, полученных университетом для обеспечения учебного процесса в соответствии с планом набора (госзаказом). Предположим, что количество контрактных студентов составляет 10 %. Следовательно, при изъятии 80 млн. руб. из образовательного процесса контрактных студентов будет скомпенсировано за счет равномерного распределения средств, расходуемых на всех студентов в целом. Это вызовет изъятие из бюджета бюджетных студентов 8 млн. руб. Если такая операция производится ежегодно, с учетом того, что прокурорская проверка осуществляется за три последних года, это даёт за три года 24 млн. руб. нецелевого использования бюджетных средств. Поскольку делается это с ведома ректора, проректора по научной работе, проректора по учебной работе, главного бухгалтера, это подпадает под понятие «организованная преступная группировка».
Это светит лишением свободы до 6 лет с лишением права заниматься учебной деятельностью, или организацией учебной деятельности. То есть указанные ректоры и главный бухгалтер после 6 лет уже не вернутся на свои рабочие места. Между прочим, сокрыть подобные «НИР за счет самофинансирования» никак не получится: во-первых, все НИР подлежат регистрации, ВНИТИЦ регистрирует не только название НИР, но и суммы. Следовательно, в истории подобных университетов никак нельзя убрать, изъять, уничтожить следы о выполненных НИР на указанные суммы. Проверяющему от прокураторы достаточно задать главному бухгалтеру три вопроса.
Первый вопрос: «Покажите, из каких источников вы финансировали НИР, которые у вас называются НИР за счет самофинансирования?». Главный бухгалтер ответит: «За счет внебюджетных средств».
Второй вопрос: «Какие источники поступления этих так называемых внебюджетных средств?». Главный бухгалтер ответит: «Это поступления за оплату контрактных студентов».
Третий вопрос: «Насколько стоимость обучения контрактных студентов в вашем университете превышает стоимость обучения бюджетных студентов по этим же самым направлениям?». Главный бухгалтер не сможет обмануть, поскольку эти тарифы зафиксированы документально во многих нормативных документах и в договорах на контрактное обучение. Следовательно, он вынужден будет сказать, что эти стоимости совпадают.
Четвертый вопрос не нужен. Это будет уже не вопрос, а вывод: «Следовательно, вы залезли в бюджетные средства, поскольку вы не имели права уменьшать фактические затраты на обучение контрактных студентов в сравнении с затратами на обучение бюджетных студентов, а вы это сделали, что следует из ваших ответов на первые три вопроса. Займемся подсчетами, на какую конкретно сумму вы обманули государство, после чего составим соответствующее прокурорское заключение».
Почему этого не делают? Не знаем, может быть, это делают, после чего проверяемая организация находит нетрадиционные или традиционные пути урегулирования конфликтной ситуации. Знать не можем, гадать не станем. Ведь на просторах дорог не всякий виноватый водитель попадает в протокол, находятся какие-то способы урегулирования ситуации. Тогда уже к представителям прокуратуры вопросы могут появиться.
Вкладываемся в публикации
«И, наконец, всё от праздности. … Неужто не понимают, что для приобретения мнения первее всего надобен труд, собственный труд, собственный почин в деле, собственная практика! Даром никогда ничего не достанется. Будем трудиться, будем и свое мнение иметь. А так как мы никогда не будем трудиться, то и мнение иметь за нас будут те, кто вместо нас до сих пор работал, то есть всё та же Европа, всё те же немцы — двухсотлетние учителя наши».
Ф.М. Достоевский. «Бесы».
Все публикации, которые что-либо значат в глазах министерства – это публикации в зарубежных базах данных. Чем зарубежнее, тем лучше. Своим ученым наше министерство не доверяет. Полагают, что свои и работать не умеют, и оценивать труд не умеют, если иностранцы похвалили, значит, дело стоящее. А Август Бебель говорил: «Если тебя хвалит враг, подумай, какую глупость ты совершил».
Следовательно, всем велено совершать большие глупости, чтобы получать от зарубежных баз данных большие похвалы. Как без этого? Без этого денег не дадут. Поэтому надо.
Если университет выдвигает программу, согласно которой он увеличит какие-то показатели, из этого следует, что в этой программе должно присутствовать видение того, что необходимо сделать для достижения указанных реперных точек этих самых показателей, что называется теперь дорожной картой.
Хорошо, имеете вы полторы статьи в важнейших базах на одного сотрудника. Пообещали, что будет их три на одного сотрудника в недалёком будущем. Значит, надо что-то сделать, чтобы это произошло. Вы должны написать мероприятия для обеспечения роста показателя, в этих мероприятиях должен быть бюджет этих мероприятий.
Если вы просто поднимете премии за такие статьи, это означает, что вы признаёте, что ваши сотрудники могли выдавать такое рекордное количество статей, просто они этого не делали, так как не хотели. Недостаточно вы их стимулировали, так получается. То есть платили вы за одну статью премию, например, 15 тыс. руб., а люди, которые могли писать такие статьи, не желали это делать, дескать, пусть кто-то другой за такие деньги статьи пишет. И не писали. Из гордости, из вредности, да мало ли по какой причине? Пообещают ему теперь 60 тыс. руб. за статью, и начнет каждый писать, так вроде бы получается? Ну тогда в программе должно быть написано мероприятие: «трехкратное повышение премии за статью», если у вас тысяча преподавателей, вам необходимо 3 тысячи статей в год, следовательно, вам нужны 180 млн. руб. на это мероприятие. Есть они у вас? А ведь ещё многие пишут статьи только на конференции, где необходимо оплачивать организационные взносы. Есть ещё журналы, которые берут оплату за публикации, и эта оплата может достигать 200 тыс. руб. и выше. Если университет готов за статьи высшего рейтинга готов платить такие суммы, это нужно предусмотреть в бюджете. А это означает, что если вы запланировали такие расходы, вам необходимо получить такие же доходы, которые вы потратите на эти цели. Если вы получили грант, вам уже не надо думать, как его потратить, ведь вы писали заявку на грант на эти цели, вот и тратьте его так, как обещали.
Запланировали вы поднять проходной бал – какие мероприятия будут этому способствовать? Какие люди будут нести ответственность за выполнение этих мероприятий, какой нужен бюджет?
Если университет, имеющий готовой бюджет больше двух миллиардов рублей, сообщает, что он может удвоить свою публикационную активность, если получит 100 млн. руб., возникает два вопроса: во-первых, почему он этого не сделал раньше, во-вторых, какие мероприятия и какой бюджет позволит этого достичь?
Мы не верим, что есть существенная часть сотрудников, которые могут писать статьи, но не пишут. В университетах есть три категории, как минимум. Это, во-первых, те, кто могут писать и пишут максимально возможное количество статей в год. Если этим людям платить больше, жить они будут лучше, а статей больше писать не смогут. Во-вторых, это люди, которые не могут писать статьи в принципе. Сколько им ни обещай платить за статьи, они всё равно писать их не смогут. Наконец, в-третьих, это те, которые могут писать больше, если им платить больше – таких людей очень мало, если они вообще имеются. Не они определяют публикационную активность университета.
Повысить количество и качество статей за счет денежных вливаний можно, и на это есть два пути.
Во-первых, создать условия для более успешных научных исследований. Этот путь тяжелый, и эффект от него не столь заметен, чтобы этот путь заинтересовал ректоров, которые живут от выборов до выборов. Вкладывать деньги надо сегодня, а эффект получится, может быть через два-три года, а может быть позже.
Во-вторых, это оплата за публикации издателям. За деньги можно опубликовать статьи, которые бесплатно никто не согласится публиковать, или же статьи, которые могли бы быть опубликованы бесплатно в журналах одного рейтинга, можно за деньги опубликовать в журналах более высокого рейтинга. Наконец, имеются агентства, которые обещают за деньги публикации под ключ, как они это делают, вдаваться в это не хочется, явно, что это не имеет отношения ни к науке, ни к порядочности, ни к полезности.
Но вот путь повышения премий сотрудникам работает только в некоторых небольших рамках, дальше идёт насыщение этой функции: аргумент растет, а функция не растёт.
Вкладываемся в компьютеры
«Доходили разные слухи. Факты были вообще известны более или менее, но очевидно было, что кроме фактов явились и какие-то сопровождавшие их идеи, и, главное, в чрезмерном количестве. А это-то и смущало: никак невозможно было примениться и в точности узнать, что именно означали эти идеи?»
Ф.М. Достоевский. «Бесы».
Весьма удивительно, когда на грантовые деньги, полученные для преобразования университета в более значимый, в более эффективный, в более современный университет, закупаются в больших объемах компьютеры. Ну, во-первых, компьютеры покупаются всегда, всеми, регулярно. Без них никуда. Но и очень мало осталось ученых и преподавателей, которые остались без них. Были времена, когда компьютер стоил столько, сколько средний ученый не зарабатывает за несколько лет. Тогда покупка каждого нового компьютера было событием. Но сегодня, когда стоимость нового компьютера соизмерима с зарплатой доцента, и даже меньше, закупка компьютеров в больших количествах может рассматриваться, конечно, как акция, направленная на улучшение качества рабочих мест сотрудников, или на создание новых офисных рабочих мест, но никак не может быть акцией, преобразующих обычный университет в какой-то новый и необычный университет. Закупка компьютеров даже в очень большом количестве не даст университету нового качества – времена не те. Сегодня они есть у всех, повышать их количество, улучшать их качество – задача благородная, но это не является стратегическим управленческим решением. Это можно делать постепенно на те же средства из бюджета и на внебюджетные средства, поскольку необходимость оснащения преподавателей компьютерами является частью обеспечения образовательного процесса. Грантовые деньги на это не требуются, а требуются они совсем не на это.
Почему же тогда в некоторых случаях заметная часть грантовых средств (более 10%) иногда уходит на разовые закупки вычислительной техники?
Мы этого понять не можем.
Мы можем лишь делать предположения. Может быть, они нужны для майнинга? Кто бы знал.
Количество компьютеров в университетах растет почти бесконтрольно. Каждый сотрудник имеет не менее одного персонального компьютера, кроме того, имеется большое количество терминальных классов, в каждом из которых находится от 15 до 25 компьютеров. Все они находятся под контролем системного администратора, которые, зачастую, не являются постоянными сотрудниками университета, а принимаются на временную работу из числа студентов этого же университета. Причиной такого явления служит высокий уровень оплаты труда системных администраторов и программистов, который подразделения университетов не могут себе позволить по той простой причине, что штатное расписание предусматривает для этих целей ставку инженера. Эта ставка инженера, как минимум, в четыре раза ниже, чем требуется для того, чтобы заинтересовать работать системного администратора на постоянной основе. Таким образом, вся кафедра становится заложником грамотности и добросовестности студента, выполняющего функции системного администратора. Нельзя исключить, что некоторые компьютеры терминальных классов используются для майнинга, поскольку проконтролировать это может мало кто из формальных руководителей. Известны примеры, когда отдельное подразделение университета покупает на средства мегагранта под обещание выполнить важные научно-исследовательские работы дорогостоящую вычислительную технику, в частности даже GRID-систему, которая фактически никак не используется полтора десятка лет, после чего списывается или передаётся в централизованную информационную службу. Даже трудно сразу сказать, что лучше – ситуация, при которой эта дорогостоящая техника попросту простаивала и теряла свою ценность, или ситуация, при которой эта техника нелегально использовалась для майнинга в интересах тех технических специалистов, которые могли организовать подобную комбинацию.
Но это фантастическое предположение. Едва ли мы можем подозревать столь изощренные замыслы на уровне ректората или даже деканата. Как говорится, не надо искать злонамеренность там, где всё может быть объяснено простой глупостью. Вероятнее всего, люди живут в рамках стереотипов, сформированных 30-40 лет назад, когда покупка каждого нового компьютера была событием необычайной важности, и руководитель, вкладывающий средства в подобные закупки, был заведомо прав, подобное решение всегда было мудрым. Но сегодня… Кого можно удивить новыми компьютерами? Они, безусловно, нужны, но разве мегагранты дают на такие вот банальные апгрейды? Нет, видимо, на другое они даются. Думают ли об этом ректоры? Кто ж их знает…
Заключение
Ну что-то делается в университетах, это факт. Делается ли в них наука? В столичных, видимо, да. Но требуют-то от всех университетов этого. А у них нет ни кадров, ни инфраструктуры, ни целей, ни базовых наработок. А денег хочется. Паразитируют на публикациях сотрудников РАН, но это скоро закончится, поскольку подсчет количества организаций, приписывающих себе каждую публикацию, начнется везде и повсеместно. Следовательно, будет невыгодно сотрудникам РАН указывать дополнительные места работы – там заработаешь, тут потеряешь, причем, потеряешь больше, поскольку в РАН денег в целом платят меньше, то хотя бы за публикации стараются платить хоть чуточку, но больше, чем в университетах. Хотя университет университету рознь, конечно же. Так что где-то это больнее ударит по университетам, где-то больнее ударит по академическим институтам. Но ударит по всем, и давно пора.
И вот увидят тогда бонзы, что финансировали туфту. Да поздно будет, слишком много денег вбухали в то, чтобы образование разрушить до основанья, а затем на руинах создать вузовскую науку. Образование изрядно порушили, науки вузовской не создали.
Не удивляемся. Привыкли уже к тому, что удивляться не надо.
Академики, доктора наук, кандидаты наук, куда вы смотрели, что вы натворили – вы и сами знаете. За что боролись, на то и напоролись. Ждите гостей из прокуратуры.