Бабушка не верит мне. Для неё мои слова чушь и ерунда. А вот её слова — железобетонная истина.
Попробуй достучаться, пробиться, донести, не расплескав, чайную ложечку своего личного впечатления о мире, и будешь раздавлен. Ложку отнимут, руки заломят за спину, глаза, если не выколят, то завяжут вонючей тряпкой, чтоб ты не мог самостоятельно видеть, трогать, ощущать и создавать свое собственное восприятие мира.
Только она знает, что прекрасно, а что ужасно. Ты должна слушать только её, чтобы видеть лишь то, что она позволит тебе видеть, иметь только те чувства, которые она хочет в тебе воспитать, думать только те мысли, которые она тебе внушит.
Я перестала биться головой о бетонную стену, порезы на руках забинтовала, зубы стиснула, дышу через нос.
В комнате светло и спокойно. Шторы плотно закрыты и сцеплены прищепками, ведь за окном темно и страшно, там рыщут маньяки-убийцы и голодные дикие псы, как говорит бабушка. Ночью порядочные девочки никогда не гуляют по улице, а я у неё порядочная, потому что она одна занимается моим воспитанием последние два года, тянет меня на себе и вообще живёт только ради меня.
— Лицевая, изнаночная, лицевая, изнаночная. Двести тридцать третий ряд, двести тридцать четвертый...
Я вяжу, занимаюсь полезным делом, одобряемым бабушкой. Мой пушистый зеленый друг, как я называю про себя этот шарфик, с нетерпением поглядывает на спицы, приподнимает голову и завороженно следит за тем, как из-под моих пальцев появляется его хвостик.
Я назвала его Крипи, потому что он зелёный и милый, как Криппер из Майнкрафта, если играешь там в режиме творца. В режиме выживания с ним лучше не встречаться.
Мой пушистый друг скользнул по дивану, свернулся клубочком возле подушки и поманил меня хвостиком. Я легла. Он пощекотал мне нос и щеки, забрался на голову и тихо заурчал. Я погладила мягкую спинку Крипи, пожелала ему спокойной ночи.
Утром я проснулась с тёплым чувством: Крипи лежал у меня на груди и мерно дышал.
— Пора вставать, малыш, — прошептала я.
Но Крипи только муркнул и плотнее свернулся. Он хотел поспать ещё.
Сквозь щель под дверью в мою комнату заползали звуки и запахи кухни, где орудовала бабушка. Я осторожно переложила Крипи на подушку и пошла умываться.
Ручка на двери моей комнаты скрипнула, и тут же кухонные звуки стихли. Я шмыгнула в ванную, но не успела закрыть дверь, как в проёме возникла бабушка.
— Наконец, проснулась! — нахмурив брови, сказала она. — Время уже одиннадцать! Я тебе говорила, что мне с утра нужны яйца. Умывайся и бегом в магазин.
Я кивнула и повернулась к раковине.
— Ой! — взвизгнула бабушка. — Чего это?
Я оглянулась. Похоже, она наступила на Крипи. Я наклонилась и подняла пушистика. Зачем он выбрался из комнаты?
— Ты никогда ничего не кладешь на место! — взвилась бабушка. — Я с тобой инфаркт заработаю!Почему этот шарф тут валяется?
— Не кричи, пожалуйста. Ты его пугаешь, — не глядя на неё, сказала я.
— Кого?
— Крипи, - ответила я и бережно прижала пушистика к груди.
— Ты совсем сдурела?! Опять выдумываешь, что вещи живые?! — она вцепилась одной рукой в моё плечо, другой схватила Крипи и бросила его в стену позади себя. — У тебя что там, шарики за ролики заехали? В психушку захотела? Чтоб меня опозорить на старости лет?
Я стиснула зубы и сжала кулаки, но не могла поднять голову, чтобы взглянуть ей прямо в глаза и сказать всё, что рвалось наружу, как раскаленная лава из кратера вулкана.
Хорошая мысль: стать сумасшедшей! От безумцев никто ничего не требует, их никто ни за что не ругает, их не обливают ледяным осуждением, не наваливают на спину тяжелый, как могильная плита, груз вины.
Неожиданно её пальцы разжались и отпустили моё плечо. Я шагнула в сторону и увидела, что Крипи на полу нет.
Ноги бабушки сдвинулись пятками назад, оставив пустые тапки, задрожали, разъехались в стороны, и тяжелый зад хлопнулся на пол.
Я отпрянула.
Мой зелёный пушистик обвился вокруг толстой морщинистой шеи и сжимал её медленно, как удав. Выпученные глаза бабушки тупо пялились на меня, пока ее руки хватались и соскальзывали с гладкой вязаной чешуи Крипи. Лицо её покраснело и как будто распухло.
— Что ты делаешь? — просипела бабушка. — Ты не можешь... Ты не такая... Ты же хорошая девочка.
— Отпусти её, Крипи! — крикнула я, не решаясь приблизиться и взять его руками.
Крипи ослабил хватку, и бабушка глубоко вздохнула, продолжая испуганно пялиться на меня.
— Крипи, иди ко мне, — мягко попросила я.
Пушистик размотался с бабушкиной шеи и прыгнул ко мне на плечо.
— Теперь ты веришь, что он живой?
Ответа не последовало.
Я перешагнула пустые тапочки, зашла в ванную.
— Неблагодарная тварь, — буркнула бабушка мне в спину.