Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, - то я ничто.
1Кор. 13:2
Гуманистическая фантасмагория
1.
В 10:02, почти что в самый миг открытия, в магазин вошла невысокая дамочка в строгом бежевом костюме. От всего её облика - от дежурного макияжа, слишком официозного покроя одежды и вычурно-усталого выражения лица - веяло какой-то офисной мертвенностью. В интерьере оружейного магазина, выполненного в стиле эдакого лесного трактира, приюта вольного охотника, дамочка эта смотрелась чуждо и ужасно безвкусно.
Конечно, ни одна из этих мыслей не пришла на ум Олегу. Он просто глядел на дамочку своими козлячьими глазами и мучительно вычленял из белого шума, перманентно царившего в его головушке, осколки одной-единственной незамысловатой мысли: “Ну всё, кабздец”.
Тем временем невысокая дамочка подошла к прилавку, за которым стоял Олег, и внимательно посмотрела в глаза голове кабана, висевшей прямо над продавцом:
- Могу вам помочь? - выдал Олег заученную реплику, которая для ранней посетительницы звучала забавным анахронизмом.
- Ах нет, что вы! Я от Павла Владимировича, вас должны были предупредить!
Олег выдал нечленораздельное междометие - нечто среднее между вдохом опасения и выдохом облегчения.
- Могу вам… помочь?! - призвал Олег на помощь интонацию.
- Просто часть вашего… - дамочка на секунду остановилась, чтобы сглотнуть бранное словечко - Вашего ассортимента… да, часть ассортимента заберут уже сегодня.
-Понятно. - соврал Олег.
-А что, вас не предупредили?
-Да нет, предупредили. - Олег вдруг вспомнил, что вчера говорил со своим (теперь уже бывшим) начальником, лысеющим коротышом Михеевым, по телефону. Но Олег был под градусом, друзья тянули его в очередной бар, на весь Невский безголосое чудо орало “Хали-гали, паратрупер!”, и во всём этом бедламе несчастный продавала не сразу сообразил, что к чему.
Теперь два и два наконец-то складывались в четвёрку. Эта ранняя посетительница с сомнительным представлением о моде - от Павла Владимировича Авилова, нового владельца охотничьего магазина в центре Васьки. Этот самый владелец заводов, газет, пароходов несколько недель назад не без труда выторговал подвальное помещение у Михеева, и теперь на месте оружейного магазина “Шрапнель” здесь должен был появиться магазин эротических товаров “Ero-Tic”. Весь “шрапнелевский” ассортимент сердобольный хиппообразный олигарх Авилов подвергал немедленной и безоговорочной утилизации. Столь странный бизнес-перфоманс Михеев объяснял своим (теперь уже бывшим) сотрудникам так:
-У дядечки в жопке детство не отыграло, поэтому стволы в топку, нас на мороз! Миротворец хренов!
Утверждение про мороз, конечно, не относилось к самому Михееву. Как по секрету шепнул Олегу Ромка, михеевский племянник, иногда приглядывавший за дядькиной лавкой, вышеозначенный противник оружия Авилов отслюнявил Михееву такие тонны зелёных, что тот мог не работать ещё лет эдак триста.
Пока в олеговой голове крутилась вся эта катавасия мыслей, невысокая дамочка удобно расположилась на крутящемся стуле бывшего хозяина магазина и закурила “айкос”. С нескрываемой брезгливостью, брезгливостью оскорблённой невинности, взирала она сквозь вуаль зловонного полудыма на ружья и коробки патронов, ножи и газовые баллончики.
Прошло ещё минут пятнадцать, и Олег заметил массивные колёса на уровне окон. Секунда - и в полуподвальное помещение через дверь ворвался всполох холодного январского воздуха. Как Тит Кузьмич и Фрол Фомич из старой сказки, у прилавка появились два дюжих молодца в одежде грузчиков.
-Юлия Максимовна, грузим? - спросили они у окутанной дымом командирши.
-Да, ребят, пока выносим из подсобки вот этой! - она встала с кресла и указала на скрытый во тьме груз. Работяги протиснулись в тёмную кладовую, у входа в которую Юлия Максимовна стояла в гордой позе.
Работали дюжие молодцы на удивление быстро. Из чёрной дыры склада через торговый зал в кузов большого грузовика летели, будто отрастив крылья, лакированные ящики, пенопластовые коробки и чехлы из синтетики. Всё это сваливалось в кузов, и уже минут через двадцать там образовалась грубая поленница из новеньких ружей, пистолетов, охотничьих ножей, манков и прочего добра. Из-за обломков тары оружие ещё больше напоминало неблагородную мусорную кучу.
Всё то время, пока шла, с позволения сказать, погрузка, Олег таращил свои подслеповатые сонные глазки в телефон. Лента “ТикТока” бесформенной цветастой массой искрилась в чёрной ванночке купленного в кредит “Айфона”, и всё больше полонила, околдовывала остающегося без работы Олега.
Пока Тит Кузьмич и Фрол Фомич сновали по залу, дамочка с “айкосом” стояла у прилавка. С лицом императора Веспасиана и выправкой маршала Жукова она взирала на кипучую деятельность жилистых грузчиков и всё подбавляла в воздух дыму. Впервые за очень долгое время она чувствовала себя главной, важной, самой настоящей начальницей. Должность четвёртого зама не очень располагала к подобным ощущениям, а теперь ведь совсем другое дело: прощай, оружие и здравствуй. здоровый (и не очень) секс. Make Love Not War. Гордым пацификом Юлия Максимовна - звучит-то как, Боже-Боже! - перечеркнула эту лавку человеческой жестокости и прогарцевала по его похожему на самолёт силуэту на белом коне. Её короткие, похожие на две втулки от туалетной бумаги ножки более не казались ей короткими и страшными. Тонкие невыразительные губы и длинный топорообразный нос представились ей чертами, исполненными благородства и породы. Её костюм гордо трепыхался под ветром из замызганной двери, и ей казалось, что на ней полощет белый кавалерийский плащ с кровавым подбоем. Юлия Максимовна Куликова - сегодня ты командуешь парадом на площади с названием Жизнь!
Погрузка завершилась. Олег проводил грузчиков стеклянным взглядом и уставился на дамочку с “айкосом”. Он долго колебался, не спросить ли её о рабочем месте, но слова никак не составлялись в нужном порядке. Пока он собирал хоть сколько-нибудь приемлемый лингвистический пазл, Юлия Максимовна произнесла:
-Завтра приедут за остальным! Не я. Пришлю… помощницу!
- Ага, окей.
- Ну… до свиданья?
- Ага, до свиданья.
Резко развернувшись на высоких каблуках, дамочка направилась к выходу. На лестнице она столкнулась с пареньком лет четырнадцати-пятнадцати. Некрасивый, в замызганной холодной курточке и в бестолковой громадной шапке не пойми из чего, подросток прорывался в магазин.
-Куда несётесь, молодой человек? - поинтересовалась, ошалело вытаращив глаза, Юлия Максимовна.
- В магазин. - твёрдо сказал парень.
- Этот магазин закрывается! Навсегда!
- Но открыто…
- Я же сказала: они закрываются! Иди, мальчик, иди!
Чуть не пинками дамочка выставила неудачливого покупателя и вышла, громко хлопнув дверью.
Олег довольно выдохнул. Не очень-то ему хотелось общаться с этим клиентом. Да и вообще - с каким бы то ни было клиентом.
Раздался звонок “Айфона”. Олег не глядя мазнул по экрану и сказал: “Алло”.
-Сеть стоматологических клиник “Премиум Дент” предлагает вам эксклюзивное обследование…
2.
Егор привык к холоду. Уже совсем не замечал его - как воробьёв, как крыс, как прохожих. А кутался… кутался скорее по привычке. Всё равно засаленная куртка с почерневшим воротником совсем не грела.
Отрывистыми шагами он направлялся к двери гадкого тёмно-оранжевого цвета.
Казалось, что зловоние источает уже сам этот цвет. Пнуть бы дверь со всей силы и бежать, бежать, бежать прочь!
Вдоль по линии, до самой Стрелки.
Бросится в колючую ледяную воду.
Плевать на холод.
Поплыть вон отсюда, а там…
Перед глазами появилось лицо Лизы.
А как же она? Взять её с собой? Не оставишь же в этой клоаке.
Её одну…
Да ещё с этим козлом!
Бегает она плохо. На физре вечно самая последняя плетётся.
Да и замёрзнет ведь. Маленькая.
Он вошёл в парадную.
Она снова сидела на подоконнике. Тени тёмного подъезда укрывали её, словно плащ-невидимка. Но он видел её - и в самой чёрной мгле разглядел бы.
Она сидела на подоконнике, опершись на него ладонями, как ребёнок, и болтала тонкими ногами. Ветер, гулявший по лестнице, трепал её длинную старомодную юбку. Бледное востроносое личико очертилось под сенью почти прозрачных белокурых волос.
Он подошёл к ней , стараясь подавить свой воробьиный трепет, и неловко тронул её плечо.
Лиза посмотрела на него. Её лисье личико было мокрым. Она уже не плакала. Последние силы вытекли вместе со слезами. Ремень безопасности давно был сорван.
На распухшем лице горел тёмный след.
-Да твою ж…! - заорал он.
Сдержался, не выругался. Она мата не любит.
Лиза уткнулась личиком в его грудь. Грудь затряслась, как от электрического тока.
В нём бурлила жгучая ненависть. “Старый подонок! - громыхало у него в голове - Как нажрётся, вечно её бьёт. Дочь родную, гадина такая… хоть бы сдох, хоть бы сбухался в край, и инфаркт его схватил!”
Она подняла лицо. Заплаканное, разбитое, оно всё ещё было прекрасно. Это всё ещё было солнце. Хмурое зимнее солнце. Его милое солнце.
“Не, не пойдёт так!”- всё думал он - “Этот козёл у меня не отвертится. Не съедет с темы просто так. Завалю. За Лизу, за лисичку мою, завалю…”
-Урою скота! - прорвалось наконец из глубин его горла - Я ему отомщу, Лиз. Я его завалю!
-Егор, уймись! - простонала она.
-Да он же тебя сам грохнуть может! Не посмотрит… я волыну не купил. Магаз закрыли. Но я нож найду. Лом, гвоздь - да насрать мне. Запорю его!
-Ну хватит, прошу! - она была готова разрыдаться вновь - Отец с этой злобой вечной ко всему задолбал, ты теперь туда же!
Она толкнула Егора в плечо и отвернулась. Он пытался погладить её по спине, но отдёрнул руку, как от горячего, и сел рядом.
Где-то внизу пропищал домофон и лязгнул магнитный замок. Послышалось тяжёлое дыхание - сбитое, как у подстреленного зверя.
Грязный свет окна упал на невыспавшееся лицо. Небритый, в пожёваной куртке. Со смены. А родинки блестят, как десять лет назад.
-Привет, бать! - сказал Егор.
-Здорово! - голос у него высокий, хриплый - А, Лизка! Подлизка. - улыбнулся.
Зуба нет. Никак не вставит.
-Здравствуйте, Пётр Михайлович. - голос Лизы прозвучал строго.
Красивый, родной, любимый голос. В душе Егора будто заворочался тёплый кот.
-А чего не в школе?
-Воскресенье же, бать! - вставил Егор.
-А!.. - на секунду отец задумался и сверкнул на Егора уставшими глазами - Точно. У меня с этими ночными все дни в один собрались! - он снова посмотрел на Лизу - Чё? Опять папаша твой… что ли?
Лиза склонила голову. Будто спряталась от вопроса.
Куртка отца скрипнула. Он почесал седоватую, коротко остриженную голову и приобнял Лизу, чуть отстранив Егора.
-Не тушуйся, девчоночка. Пошли к нам. Чаю попьём, перекусим! Ну не в темноте же тут сидеть, мёрзнуть, ёлы-палы! Какая ж любовь в парадной-то, Егорка, блин!
Лиза улыбнулась. Кажется, ещё чуть-чуть, и она задушила бы отца в своих объятиях.
-Ну вот, то-то же! До квартиры нашей дорогу же знаешь?
Она качнула головой.
-Ну иди, мы сейчас придём!
Лиза спрыгнула с подоконника и стала подниматься по лестнице. Егор устремился за ней, но тяжёлая рука отца зацепила его, как ледяной крюк. Отец закурил и внимательно посмотрел в глаза сына. Егор даже немного испугался.
-Егор, ну ёлы-палы, тебя сколько учить, тебе пять лет, что ли? Взял бы её да отвёл бы давно уже к нам. А если б батька её, козёл, выскочил, ты б её грудью заслонял?
-Заслонил бы!
-Да уж не сомневаюсь… - отец затянулся сигаретой и выпустил струю синеватого дыма. Дым завис в воздухе, пахучей стеной оградил отца и сына от всего подъезда. - Мы с ним ещё разберёмся. Я до дяди Паши, до участкового схожу, у него деверь - помнишь Михалыча? - в суде работает. Разберуться с ним, с алкашом поганым. Но это потом. Нам её обогреть главное, чтоб не думала, что все такие же козлы, как папаша её. Вот что главное… усёк?
Егор мотнул головой.
-А раз усёк, беги! - отец улыбнулся и снова затянулся сигаретой - Ждёт тебя твоя Маруха!
“Спасибо, батя. За всё спасибо!” - проговорил про себя Егор. Но ничего не сказал. Побежал скорее к Лизе.
Она скромно стояла у двери.
-Чего не звонишь? - спросил Егор.
Она промолчала. Только слегка улыбнулась.
В руке Егора сверкнул ключ. Секунда - и дверь открылась.
Темноту парадной прорезал тёплый жёлтый свет. В глубине его бормотал телевизор, шкварчало масло - мать жарила сосиски.
А отец стоял где-то сзади, внизу - докурит и придёт.
Лиза больше не плакала. Только смотрела на Егора пристальным, любящим взглядом и всё медлила войти.
Наконец Егор сказал:
-Заходи, чего ты. Теперь всё хорошо.
Она молча обняла его. Его большие руки скользнули вниз по её спинке. “Моя…” - подумал Егор и сжал её. Покрепче.
Так и стояли они. Две тени в жёлтом свете. Всё доброе и главное сжалось в их объятиях.
Пусть будет так. Везде и всюду.