Пришло время рассказать о родителях моей мамы, чтобы легло на эти странички то немногое, что еще сохранилось в памяти.
Макар Константинович Красковский родился в селе Могилец Климовского района Орловской области. Его семья была зажиточной (вроде бы помещики). Но деду не повезло – он очень рано остался сиротой. Тетка, которая взяла племянника на воспитание, с большим трудом переносила его присутствие в семье. Чтобы Макар хоть как-то отрабатывал свой хлеб, тетка определила его помощником к пастуху своего большого стада. Не помню, кто учил его читать, но именно в это время он одолел грамоту. Так и гонялся бы Макарушка за теткиными коровами и овцами,да призвали его в царскую армию. Это время совпало с трагическими событиями: сербский террорист Гаврило Принцип убил наследника австро-венгерского престола эрцгерцога Франца Фердинанда. Это убийство стало поводом к началу одной из самых широкомасштабных войн в истории человечества, Первой мировой войны. Дед рассказывал, что его призвали в армию в самом начале войны, которая шла более четырех лет (28 июля 1914 – 11 ноября 1918г.)
В 1917 году Макар служит в Петрограде. Волнения, вспыхнувшие в феврале на почве перебоев в продовольственном снабжении, переросли в массовые стачки и уличные демонстрации. Солдаты запасных полков (нередко возглавляемые младшими офицерами) не только отказываются участвовать в подавлении демонстраций, что случалось и ранее, но и присоединяются к выступлениям населения Петрограда. Император Николай II, вынужден отречься от престола. Верховная власть переходит в руки Временного комитета Государственной думы, образовавшего Временное правительство. /ист.: Википедия/
В результате Февральской революции огромная масса населения впервые получает возможность участвовать в политической жизни. Демократические перемены затронули и армию: военнослужащим были даны политические права. В армии и на флоте создавались выборные солдатские и матросские комитеты, в один из таких комитетов входит и Макар.
25 октября (7 ноября по новому стилю) образуется Временное революционное правительство – Совет народных комиссаров (СНК). В 1919 году Красковский М.К. вступил в Российскую коммунистическую партию (большевиков), сокращённо РКП(б).
В 1920 году попытка Врангеля высадить десант и развить наступление завершилась неудачей. После восстановления советской власти на Кубани начинаются преобразования военного коммунизма, разгорается «малая» гражданская война (1920 – 1924 гг).
Красковский М.К. попал на Кубань в составе небольшого вооруженного продотряда в 1920 году. Власть пыталась ввести прямой товарообмен между городом и деревней. Частная торговля зерном была запрещена. Отобранное у казаков продотрядом зерно направлялось на станцию Линейную, оттуда в города центральной России. Однажды за слишком рьяное выполнение плана продразверстки местные жители станицы Варнавинской, вооружившись плетками и кольями, погоняли Макара, чтобы охладить его пыл. Он рассказывал, что казачки были особенно усердны.
Красковская (в девичестве Шепелева) Анна Прокофьевна родилась в 1896 году в станице Ильской Краснодарского края. 6 июня 1863 года по приказу командующего войсками Кавказской армии сводный эскадрон Северского драгунского полка приступил к возведению станицы, названной Ильская, наименование дано по реке Иль. Уже 27 июня 1863 года появилась первая партия казаков-переселенцев. Эта дата стала считаться днём основания станицы. /Ист.: Википедия/
В семье трое детей: младший брат Павлуша, старшая сестра Александра и моя бабушка – средний ребенок. Родители звали ее Галей (Анна – Ганна – Галя, вероятно, так). Так что теперь речь о бабушке Гале.
Помню ее кареглазой и юркой, маленького росточка. Но самое главное, человеком необъятной доброты. Я никогда не слышала, чтобы она была кем-то недовольна или, тем более ругалась, или даже просто ворчала. Мы называли ее бабушечкой. А бабушка, обращаясь к незнакомому человеку, называла его золотко. В детстве она ударилась спиной при падении с воза с сеном, поэтому у нее часто болела поясница, а спина была сутулой. С возрастом сутулость усилилась.
Вспоминая молодость, бабушка рассказывала о своей первой несчастной любви. Прекрасный грек с иссиня-черными кудрями покорил ее сердце. Но когда до свадьбы оставалось несколько недель, началась, видимо, одна из первых внутренних депортаций греков (1919 – 1929 годы), во время которой пострадало 45 тысяч человек /ист.: Википедия/. Семья ее жениха вместе с другими греками пряталась в горах, а Галинка носила по ночам несчастным людям провиант. Когда в очередной раз она пробралась в горы с продуктами, на обычном месте никого не обнаружила. Всю ночь Галя разыскивала своего любимого, но так и возвратилась домой под утро в полной неизвестности.
Через год – полтора перед ней на улице резко остановился вороной конь. В силу своего маленького роста первое, что она увидела, были начищенные до блеска сапоги, ярко-красные галифе, потом ремни на гимнастерке и только потом темно-карие глаза и выбивающиеся из-под картуза светлые кудри. Парень лихо соскочил на землю и заговорил со смущенной красавицей, которая от страха не могла понять, о чем он спрашивает. Галя очень расстроилась, когда узнала, что его зовут Макар. Никак не могла придумать, как ей ласково называть его. На свидании назвала его Максиком. Такое имя деду очень не нравилось. Но постепенно он привык…
В 1924 году у них родился первенец Владлен, в 1927 году – моя мама, Лилия. Через год появилась на свет Неля, которая в скором времени умерла. В 1931 году родился Вольтер.
Имена мальчикам дали в соответствии с веяниями времени. Владлен – Владимир Ленин. А имя Вольтер дед придумал сам. Из-за этого имени у дяди Вольтика не раз возникали проблемы. Так в военном училище в 1951 году его не приняли в члены КПСС, потребовали сменить имя. Имя он так и не сменил, поэтому стал членом партии только через 4 года. В тридцатые годы поступили рекомендации от руководящих органов партии к коммунистам называть детей интернациональными именами, прилагался даже перечень имен. Но дед по-своему назвал младшего сына Вольтом, не знал, что Вольт – это фамилия ученого, а не имя. В свидетельстве о рождении значилось имя «Вольт». Вольтером он стал, когда ему выписывали паспорт.
Мама считала, что лилия ядовитый и неприятно пахнущий цветок, ей тоже не нравилось ее имя. Но она была рада, что ее не назвали Сталиной или какой-нибудь Днепрогэсской. А дядя Вольтик говорил, что все могло быть намного хуже, если бы его назвали Адольфом (это имя было в рекомендательных списках)!
Семейная жизнь Красковских продолжается в станице Абинской. Дед занимает руководящие должности: директор Ахтырской машинотракторной станции, директор Абинского винзавода, председатель Абинского райисполкома.
В 1941 году был призван в Красную армию. Сражался в танковых войсках. С войны вернулся в 1946 году в звании капитана. Награжден орденом "Красной звезды", медалями "За взятие Берлина", "За победу над Германией в ВОВ 1941 - 1945 гг"
Руководство страны в то время своеобразно боролось за увеличение численности населения: любой матери-одиночке достаточно было назвать фамилию предполагаемого отца ребенка и сразу же постановлением суда ему приходилось платить алименты. Не избежала эта участь и деда: ему пришлось платить алименты ребенку совершенно незнакомой женщины, по крайней мере, он так утверждал. И очень не любил вспоминать эту историю.
Весной 1948 года Красковские переезжают в станицу Холмскую. Летом деда избирают председателем колхоза «9 января». Дед взял ссуду и с помощью колхозников и соседей за два дня построил небольшой дом на улице Трубачева.
Бабушка была очень недовольна маленькими комнатками. Их было четыре. Две спальни, зал и столовая. Спаленки такие махонькие, что в них едва вмещалось по одной кровати и тумбочке. В доме постоянно холодно, видно, печник был плохим специалистом. В зале стоял комод, накрытый салфеткой, вышитой гладью. Лампочка светилась ярким светом под нарядным абажуром с ришелье. Между оконцами висел портрет деда в военной форме капитана танковых войск с орденом Красной звезды. На окнах белоснежные тюлевые занавески. Межкомнатные двери в верхней своей части застеклены. И прозрачная их часть прикрыта коротенькими шторками, на которых гладью вышиты целующиеся голуби.
Дед ворчал, обвинял бабушку в мещанстве. Бабушка с боем отвоевывала право на каждую деталь интерьера: «Три медведя», фото детей, а еще отлитые из гипса все те же целующие голуби (барельеф примерно 30см в диаметре). Было такое время, когда мещанством считалось носить колечки и сережки, красить губы… Но у бабушки было множество простеньких сережек и колечек. А еще у бабушки до войны была своя модистка (портниха), которая шила для нее и для моей мамы модные платья, темные бостоновые юбки и воздушные тонкие батистовые блузочки с вышитыми воротничками и манжетами. С особым шиком бабушка носила белые накрахмаленные блузки из мадаполама с едва заметными нежно-голубыми незабудками. Дядя Вольтик обязательно привозил и присылал бабушке духи. Помню маленькие флакончики «Серебристого ландыша». Даже когда после 60 лет она перешла на удобные байковые и сатиновые блузки, ее обшивала все та же модистка, с которой они были дружны.
В доме пахло свежестью и крепким цейлонским чаем, а в зале сначала стоял приятный запах «Шипра», а в последние годы к этим благородным ароматам все чаще примешивались запахи лекарств. Когда мы с Викой приходили в гости, бабушка кормила нас борщом, затолченным салом – такого борща я больше никогда не ела. У бабушки всегда был ароматный цейлонский чай, пахнущий розами, и шоколадные конфеты, которые ей присылал дядя Вольтик. Я помню эти конфеты «Ласточка», «Буревестник», «Весна», разрезанные на тонкие пластинки, они аккуратно лежали на фантиках – это было дорогое лакомство, которое нельзя было откусывать или засовывать в рот всю конфету целиком. Бабушка наливала в чашечки горьковатый чай и радовалась, что мне тоже нравится этот очень крепкий напиток. Бабушка говорила, что я их, Красковская, так как больше своих сестер была похожа на деда и еще, потому что любила крепкий чай, как бабушка. Дед доставал сливочное масло и складным ножом делал бутерброды, которые надо было съедать безропотно, что получалось с большим трудом, потому что слой масла был толще ломтика хлеба. На столе всегда было несколько сортов варенья и фрукты, грецкие орехи, финики, жареные каштаны, которые привозил из Хадыженских лесов дядя Владик.
Нас с Викой безбоязненно отпускали на улицу Трубачева. По нынешним временам это просто безрассудство. Сначала надо было идти вдоль стратегической трассы Краснодар – Новороссийск и потом маленькими улочками почти 2км. Я хорошо помню свой первый поход, когда Вика еще не ходила в школу. Значит, ей было 5 – 6 лет, а мне на 2 года меньше. Она должна была обязательно держать меня за руку, разговаривать со мной, спрашивать, не устала ли я. Вике нравились мои пухлые ручки, она похлопывала по моим ладошкам и что-то приговаривала. Когда ладошки становились мокрыми от пота, сестричка обходила вокруг меня и брала за другую руку. Домой мы возвращались с гостинцами, которые несла Виточка.
Только однажды мы не застали дома бабушку и дедушку. Мне было лет семь. Это было зимой. На земле лежал тоненький снежок. Мы решили палочкой написать в палисаднике, что мы были здесь. Мы тогда даже не догадывались, что бабушка была безграмотной. А дед не обратил, наверное, внимания на наши художества. А может ветерок сдул наше послание.
Одна из улочек прорезана между огородами. Она была такой узенькой, что взрослым можно было идти только по одному человеку. Кустарники и деревья своими кронами сходятся в сплошной потолок. Неба не видно. После яркого солнца полумрак, теней нет, воздух неподвижен, птиц не слышно, и ты идешь в этой зловещей тишине и даже дышать боишься. Но рядом смелая сестричка. Надо только вцепиться посильнее в рукав ее платья и постараться как можно быстрее пройти этот ужасный отрезок пути.
Потом мы выходили из страшной сказки на раскаленную дорогу, спускались с горки и поднималась вверх – это сухая балка (пересохшая речка). Отсюда до улицы Трубачева,4 уже совсем близко. Беленый известкой дом с голубыми ставнями, перед ним палисадник, вишни. Под террасой на лавочке сидит любимая бабушка и щелкает семечки. Бабушка вскакивает, дает нам вымыть руки и умыться. С террасы спускается дед в огромных роговых очках с неизменной газетой. Берет меня на руки, обнимает, целует нас с Викой. Теперь будем трапезничать, а потом играть.
Напротив дома огромная поляна, вокруг нее разместилось много домов. Где-то в центре стоит старое корыто, в котором плещутся утки и гуси. И хозяйка льет в корыто воду, кричит: «Гыля! Гыля!», - отгоняя надоедливых пернатых. К колышку привязана коза, которую оседлал бойкий мальчишка, он молотит козу по бокам грязными голыми пятками, озорно хохочет: «Цоб-цобэ». А его мать грозит хворостиной: «От же бисовэ дитё».
На поляне метрах в 20 от калитки колодец, из которого черпают воду и носят ее на коромыслах. У бабушки тоже есть коромысло. Но носить воду обязанность дедушки. А он сильный и носит ведра в руках. Очень интересно заглядывать в колодец. Дедушка рядом. Так что совсем не страшно, даже если какое-то чудище и выскочит из черной глубины. Дедушка заставляет нас отойти на безопасное расстояние и выкручивает цепь с ведром. Мы с Викой наперегонки бежим к калитке, чтобы придержать ее для дедушки. Он одобрительно улыбается, а мы уже стоим возле лавочки с чашечками, чтобы маленькими глоточками выпить такой вкусной воды…
Сегодня слушаю выступления корреспондентов, политологов, социологов, военных аналитиков, анализирующих ход «военной спецоперации» в Украине и удивляюсь, насколько их речь пересыпана ненормативной лексикой. А вот соседи моих бабушки и дедушки обращались друг к другу на «Вы» по имени и отчеству или просто по отчеству. Так было принято. Тогда это все было в порядке вещей. Я и сейчас восхищаюсь внутренней культурой этих простых станичников.
Мне было лет 12, когда я стала свидетелем неприятной сцены: разъяренный мужчина, проходивший по улице, что-то выговаривал своей жене и назвал ее проституткой. Я спросила у мамы, что значит это слово. Она засмущалась, а потом сказала, что это плохая женщина и что повторять это слово не надо.
Наш дом стоял недалеко от базара, в центре станицы. Когда бабушка приходила на базар за покупками, она обязательно заходила к нам. Покупки складывались в огромную плетеную корзину, из которой обязательно извлекались гостинцы – 2 конфетки или 2 пряника для нас с Викой.
Бабушка тяжело заболела, когда я уже училась в университете. У нее удалили раковую опухоль. Вероятно, метастазы остались и через несколько лет напомнили о себе. За две недели до рождения моего сыночка бабушка умерла. Был солнечный сентябрьский денек. В полдень прошел дождик. Так природа попрощалась с добрым, светлым и бескорыстным человеком, умеющим любить и бесконечно преданным своей семье.
Мама убедила дедушку продать дом и, наверное, через год он перебрался к маме и отцу. И тут началось соперничество и ревность. Мама разрывалась между ними. Если одному нужен был кефир, то другому обязательно было нужно молоко, если одному нужна была овсянка, то другому гречка. Дед пожалел маму и купил себе домик на улице Ленина. Это было намного ближе, чем до улицы Трубачева. Маме стало спокойнее жить и легче помогать дедушке. Недолго длилось умиротворенное одиночество дедушки: соседка, забежавшая проведать его, увидела Макара Константиновича с газетой в руках в неестественной позе...
*В повествовании приведены данные из очерков по истории станицы Холмской "Мы таманцы - запорожцы" Михаила Григорьевича Таратуты. Эта книга вышла в подарочном исполнении и посвящена 160-летнему юбилею станицы.