Когда я закончила 9 классов, мой брат, который был на 3 года меня старше и уже зарабатывал самостоятельно, купил мотоцикл «Восход». Вечерами, если мы не шли в кино, или меня не оставляли водиться с племянниками, потому что в кино шли их родители и мои тоже, мы с братом катались на этом мотоцикле до темноты. В отношении походов в кино, хочу пояснить, что это было для сельских жителей то же самое, как для городских - сходить в театр. Несмотря на то, что ко времени моего приближающегося совершеннолетия, у всех односельчан в домах уже были телевизоры и радиолы, и было чем другим заняться, но сходить в кино в местном клубе, который позже был переименован в Дом Культуры, было святым делом. Коллективизм - отличительная черта того времени: люди стремились к общению. Клуб открыт был с 10 часов утра и до 12 ночи, там же находилась и библиотека: книги пользовались большим спросом и библиотекарям скучать не приходилось. В клуб односельчане обычно собирались за полчаса, а то и раньше, до начала сеанса, и проводили это время не только в разговорах "за жизнь", но и с огромной пользой. Посреди фойе стояли теннисный стол и бильярдный, был стол для игры в шахматы, шашки, домино. По субботам и воскресеньям в клубе были танцы.
А мы с братом, когда выдавалось свободное время, после управы со скотом, (я научилась доить корову, едва окончив 5 классов) после поливки грядок и прочих домашних дел, любили покататься на новеньком «Восходе», которых в нашем селе было раз-два и обчёлся. А это тоже подогревало интерес и мою девчачью гордость перед подругами. Надо сказать, что все четверо моих братьев были видными из себя: высокие, крепкие, с внушительными бицепсами, красивым лицом и покладистым характером. Трое к этому времени уже были женаты, а самый младший из них ещё искал свой «клад»
И вот, однажды, едем мы с ним по одной из улиц: слева от дороги жилые дома, а справа берег небольшого, но глубокого озера с названием Карёк. Озеро расположилось почти посредине села, с рукавом реки с его восточной стороны, некая точка с запятой. Вот по этой восточной стороне и едем мы с братом, никого не трогаем, никому не мешаем. За оградами из штакетника, у некоторых домов бабы на лавках сидят, отдыхают от тяжёлой деревенской работы, дневными новостями делятся. Мы тоже отдыхаем, проезжая мимо них, ничего не подозревая и, не ожидая ничего плохого. И, вдруг из под берега, прямо перед нами выскакивает на дорогу годовалая свинья. Или треск нашего мотоцикла её растревожил, или во сне ей, что-то померещилось, но она выпрыгнула так неожиданно, как чёртик из коробочки, и помчалась по дороге впереди нашего мотоцикла. Брат моментально сбросил скорость, свернул с дороги к домам, чтобы объехать её слева, и свинья побежала влево… Брат поворачивает мотоцикл вправо и свинья побежала направо... Вот недаром же её назвали свинья! Она и в Африке останется свиньёй!
Брат вообще заглушил мотор, и мы катимся по инерции, постепенно теряя скорость… Но всё таки успеваем влететь прямо в правую заднюю часть туловища этой сногсшибательной Хавроньи. От удара она свалилась со своих коротких ножек вправо, мотоцикл отлетел влево, брат летит дальше мотоцикла и свиньи, падает посреди дороги. А я, с заднего сиденья, перелетаю через мотоцикл, через свинью, через брата и лечу ещё метров пять вперёд, совершив при этом в воздухе почти сальто-мортале. Но самое интересное было впереди: Когда пришла пора приземляться, я физически ощутила, как кто-то невидимый поддерживает меня под локти обеих рук. Как в замедленной киносъёмке, я аккуратно и плавно опускаюсь с небес на грешную землю. При этом, как будто со стороны, я спокойно и молча созерцаю, как уселась на дорогу под прямым углом, словно на диванчик, вытянув вперёд абсолютно прямые ноги, как от моего приземления вокруг поднялась пыль. Я не почувствовала совершенно ни малейшего удара от падения или боли, или, хотя бы какого-либо, дискомфорта... Было такое впечатление, что опустилась я на только что взбитую перину, как на моей кровати в родительском доме. Первая мысль, что пришла мне в голову после мягкой посадки: «Как здорово! Вот бы повторить!»
А с лавок у оград сорвались, будто их ветром сдуло, и уже бежали к нам, ошеломлённые увиденным, домохозяйки с криком: «Ой, убились!»
Брат и впрямь ушиб ногу, получил ссадину на колене, но мужественно терпел, не показывая вида. Чуть прихрамывая, он подошёл к мотоциклу, поднял его и начал заводить. Свинья тоже подскочила и, как ни в чём не бывало, помчалась в сторону домов, к своему хлеву. А я легко поднялась из тучи пыли, как Афродита из пены морской, и стояла, как вкопанная, под впечатлением, только что произошедшего со мной, переживала кайф и пыталась понять, что же это такое сейчас было.
Уже на следующий день досужие кумушки добросовестно доложили нашим родителям о вчерашнем происшествии, и несмотря на проделанную ими воспитательную работу, в виде подробного разъяснения правил безопасности движения на деревенских улицах, ничто не омрачило моего настроения, и я ещё долго находилась в состоянии эйфории, рассказывая с восторгом всем, желающим послушать, о случившемся. Но разве можно передать словами то, что не поддаётся никакому объяснению. Наверное это и было то, что люди привыкли называть одним коротким словом – чудо, а о нём невозможно «ни в сказке сказать, ни пером описать». Трудно в него поверить, а уж тем более представить, пока сам не переживёшь нечто подобное.