Глава 10.
Грифон и бродяга.
Чистые земли, как и предполагалось, покоя не дали никому. В первую же ночёвку… Что там - ночёвку!?. Ещё и смеркаться толком не начало, армейский бивак и бестолковое скопище гражданских почтили своим посещением твари ползающие – три гребнистых удава длиной футов в тридцать и с настоящим жалом вместо языка, и, бегающие, - стая двоерогов, занимательных, закованных в панцири, зверушек размером с волка и лютостью только что выпущенного из склепа вурдалака. Люди проявили бдительность и нападение было отбито. Не без потерь – одного пьянчугу питон всё-таки сожрал, а не нарушай приказов мудрого полководца Кая Оши, - но, в общем и целом, довольно успешно. Уже к вечеру кое-кто щеголял с новыми амулетами на шеях из рогов убитых хищников. Нашлись среди людского муравейника предприимчивые умельцы скоренько сляпав сомнительные украшения из спиленных с дюжины трупов двоерогов шипов и когтей.
Ночь тоже не обошлась без никому ненужных треволнений: лагерь был атакован кем-то большим, злобным и крылатым. И солдаты и гражданские с азартом палили в небо, пытаясь угодить в некую здоровенную тень. Вряд ли попали, но отогнать не то птицу, не то зверюгу всё-таки сумели. Уже утром, когда колонна и прилепившийся к ней табор двинулись в дальнейший путь среди беспокойных и перепуганных людей начал гулять тревожный, пугающий слушок, что на ночёвке их посетил ни абы кто, а настоящий, всамделишний грифон.
Каю Оши удалось народ угомонить, заявив, что солдатам республики, этим рыцарям без страха и упрёка вполне по силам укантрапупить любого крылатого хулигана.
- Мои бравые парни могут и стаю виверн изрешетить, не то, что какого-то хилого грифона. Правда, орлы?
«Орлы», в строю стоя, отвечали отцу-командиру стройно, но не особо уверенно, очевидно не разделяя показного оптимизма своего капитана. Оши остался недоволен. Подобное поведение военных вряд ли было способно внести хоть какое-то успокоение во взбаламученные ночными переживаниями души обывателей. Но с этим пришлось смириться. Но вся эта нервотрёпка оказалась не без пользы. Дневной марш был скорым: миль пятнадцать сделали сверх намеченного. Никому не желалось задерживаться в Чистых землях ни единой лишней минуты.
Если так дело и дальше пойдёт, то можно было рассчитывать днём следующим, если ноги бить до самой темнотищи, добраться и до границы окаянной этой пустоши. Солдаты с подобной задачей справятся, сомнений никаких. А гражданских подгонял самый наилучший мотиватор – страх.
Вторая ночь прошла так же беспокойно: Чистые земли отдыха не давали. И потерь на сей раз было больше. Поутру, подведя итоги настоящей баталии, – уж очень много всяческих гадов напало на становище скопом – Оши обнаружил, что потери были не только у штатских – пятерых не досчитались, но и среди собственных подчинённых. Двух солдат и одного артиллериста Чистые земли взяли в качестве кровавой дани. И опять в воздухе выписывал круги огромный грифон.
- Какого чёрта он к нам привязался!? – в раздражении вскричал Райво Прист, присоединив гулкий голос своего штуцера к громогласному хору винтовок и ружей. – Вот ведь неугомонная скотина. И чего тебе не спится, тварь пернатая.
Атака зверья и тварей, коих ни к какому виду и отнести-то было нельзя, продолжалась невероятно долго. Уже и солнце взошло, а ружья продолжали хлопотать, частым гребнем проходясь по чудовищам, жаждавшим человечины.
- Ну и места здесь, - краем уха услышал Оши слова одного старого сержанта. – Земля – только хлеб сеять. Да попробуй хоть неделю в живых продержаться. Какое там – сожрут и имени не спросят.
На третий день пути случилось одно событие, на которое в другой местности и при других обстоятельствах никто бы внимания не обратил. Хотя, вряд ли… И при ином раскладе оно бы вызвало, как минимум, любопытство. А сложившейся ситуации тем более.
До границ Чистых земель, колонна, как ни спешила, дойти не успевала. Измучились люди. И как ни велико было их желание поскорее покинуть эти проклятые места, но третьей ночёвки им было никак не избежать. И тут неугомонный лейтенант Эрно Трумми, чтоб ему век вместо седла на кусте чертополоха гарцевать, стал настойчиво барабанить в окно кареты, где Оши и Прист только-только почали бутылочку, собираясь позавтракать, а после и вздремнуть до обеда. Ночь-то грозила очередным столкновением со зловредной природой. Капитан же, как ни храбрился, к такому нервному путешествию оказался не готов. За двое суток он осунулся, посерел лицом и взирал на озлобившийся на него мир покраснелыми, слезящимися, как после недельного кутежа, очами.
- Какого чёрта вам понадобилось, лейтенант? – даже не пытаясь скрыть раздражения, спросил Оши.
- Господин капитан, тут такое дело… - замялся офицерик. Выглядел он, нужно отметить тоже далеко не лучшим образом: мундир пропылён и измят, сапоги не чищены – у его денщика и помимо заботы об униформе и драяния блях, дел был полон рот, нужно было из кожи вон выпрыгнуть, но не дать какому-нибудь оглоеду сожрать обожаемого командира. Лицо Эрно приобрело странный цвет, некую смесь нездоровой зелени и дорожной пыли. Но в седле лейтенант всё ещё держался молодцом, выказывая недюжинную выносливость.
- Не мямлите, лейтенант. Вы офицер, а не штатский раздолбай. Докладывайте коротко и по существу.
Трумми обиженно надулся. Всё-таки он был ещё совсем мальчишкой. Но взял себя в руки и отрапортовал, что сегодня, на марше, рядом с воинской колонной появился некий человек, пришедший, как он заявил, откуда-то из Чистых земель.
- Более толкового ответа солдаты флангового охранения от него добиться не сумели.
- Ну и зачем вы меня беспокоите из-за какого-то бродяги? – вскипел капитан. – Мало ли, сколько обормотов здесь болтается: беглые каторжники, которые по дурости своей считают, что здесь они способны выжить, люмпены всех мастей, удирающие от долгов и безысходности и прочая шваль. Продержатся тут, если им повезёт, дня три и сами готовы проситься обратно в тюрьму или городскую ночлежку. Лишь бы отсюда подальше.
- Господин капитан, я им так и сказал, но…
- Что ещё за «но»? – капитан уже ярился. – Подите прочь, лейтенант. Я устал. Как собака и хочу жрать, как медведь - бороться. А вы тут со своим бродягой…
- При нём детёныш грифона, - оборвал речь капитана, в край разобиженный юнец.
Лицо Кая Оши вытянулось от удивления. А штатский Райво отчего-то глупо хохотнул и с довольной рожей приложился прямо к горлышку.
- Ох, хорошо! – объявил он, протягивая бутылку капитану. – Кай, велите привести сюда этого дрессеруна… э-э-э… я хотел сказать, дрессировщика грифонов и отпустите мальчишку. Да не забудьте объявить ему благодарность за добросовестное несение службы.
- Не лез бы ты, Райво, в дела, в коих ни хрена не смыслишь. – Капитан не умел быстро остывать, но бутылку принял. – Впрочем, - сказал он уже гораздо спокойнее, - в этот раз ты прав. Лейтенант, прикажите привести задержанного. И… знаете, благодарность я вам не объявлю, но… Даю вам три часа на сон. Забирайтесь в фуру с провиантом и отдыхайте. Свободны.
Осчастливленный лейтенант козырнул, радостно улыбаясь. К чёрту формальные благодарности. А вот поспать – это, да, это достойная награда.
Кучер исполнил приказ Приста и отъехал чуть в сторону от движения колонны. Такая предосторожность, хоть и казавшаяся излишней, понравилась капитану.
- А ты чужих ушей не жалуешь, - сказал он приятелю одобрительно.
- Родня научила, - ответил Райво. – Мало ли, что мальчишка может услышать в доме финансистов. Вот с пелёнок мне и втемяшивали: «не позволяй подслушивать собственные разговоры и не носи по свету, всё, что самому доведётся услышать».
К ним подвели задержанного проходимца. Охрана, состоявшая из шести человек, держала его на мушке, оставаясь на дальней, не предусмотренной уставом дистанции. И было от чего. Рядом, ни отлипая от своего хозяина и то и дело игриво прикусывая его за руку внушительным клювом, косолапил самый настоящий детёныш грифона. Детёныш дитёнышем, но этот малыш в холке уже был по плечо среднему человеку. То есть вполне был способен нагнать жути на любого, кому ещё не доводилось видеть, подобное удивительное создание.
Ни капитан, ни Прист из кареты не вышли. Вот ещё. Слишком много чести для какого-то полудурка. Они просто приоткрыли дверь и с интересом принялись разглядывать человека, по всем статьям подходящего под описание беглого обитателя обители для умалишённых.
Его можно было бы назвать высоким и даже широкоплечим, если бы не крайняя сутулость. Выпрями и его, сдёрни грязное вонючее рубище, отмой, как следует, остриги грязно-серые колтуны и готовый гренадёр, хоть сейчас на плац в гвардию президента республики. Ха! Потешно бы вышло. Кай пригляделся к бродяге внимательнее. Что-то его насторожило. Что? Вот бы понять. От задержанного исходила некая сила – внутренняя, но сразу в глаза бросающаяся. Было похоже, что человек, стоящий перед ним, когда-то давно, в прошлой своей жизни, знавал куда, как лучшие времена. Капитан пригляделся к его рукам: грубые пальцы, с грязными обломанными ногтями, тыльные стороны ладоней покрыты отвратительными язвочками. И запах от него исходил, спаси Боже. Складывалось ощущение, что вода для бродяги – самый грозный враг. Нет, не аристократ – это уж точно. Но всё же. Капитан даже поморщился, досадуя на себя за неумение раскусить какого-то нищего. Ответ могли дать глаза бродяги. Но как раз их-то Кай разглядеть не мог, как ни старался. Объяснялось это просто и без всякой мистики; седые брови задержанного были густы и кустисты. Никогда к ним не прикасались маленькие ножнички цирюльника. Вообще – вопрос: как он через эту волосяную завесу хоть что-то видит?
- Ну, и образина же ты, приятель, - огласил свои первые впечатления Оши. – Ты когда последний раз брился или рожу умывал?
Бродяга громко шмыгнул длинным носом и пробурчал, что-то невразумительное.
- Кто таков? – капитан врубил грозного начальника.
Приблуда раздражённо отмахнулся от надоедливого грифонского дитяти, что норовило избавить его от засаленного воротника, и коротко бросил:
- Бо.
- Бо? – вклинился в разговор наследник миллионного состояния. – Просто, Бо.
Ответом ему послужило то же невнятное бурчание и некое, почти вразумительное пояснение, что грифон – да отвали ты. Скаженный! – он тоже Бо.
- Вот только с грифонами я ещё не знакомился. Куда направляешься? – капитан не пожелал отдавать инициативу излишне любопытному штатскому.
- Туда… - бродяга махнул длинной лапищей в сторону южной границы. – В Порубежье.
- Там тебе рады будут, - сарказм так и сочился из уст Оши. – Чёрт с тобой. Тащись в арьергарде. Но зверюгу твою придётся пристрелить.
Грифон тут же встопорщил перья на загривке.
- Начальник, - вскинулся бродяга, – не надо. Полезная он скотинка. От большого грифона меня оберегал. И при нём… это… всякая мелкая гадь ко мне не лезла. Он и вам полезен станет.
- Полезен станет… - передразнил нищего Кай. – Ты бы хоть говорить правильно научился. – Он задумался. Оставлять грифона в расположении лагеря у него не было никакого желания. Опасный он зверь, хоть и мелкий ещё. – Чёрт с тобой, оставляй. Но будут от него неприятности – лично прикончу, а тебя взашей в пустошь. Выкручивайся сам.
Бо тут же обозначил намерение бухнуться пред ним на колени.
- Не смей, - бросил Оши с нескрываемой брезгливостью. Раболепия он не терпел.
- Господин начальник, - Бо что-то протягивал ему своей грязной рукой, – примите в дар. - В ладони бродяги было зажато перо из крыла грифона. Красивенькое же…
- Пшёл к дьяволу. – Оши с омерзением отвернулся и даже руку отдёрнул, не желая прикасаться к наверняка завшивленному человеку.
Но тут снова обозначился Райво.
- Чего там у тебя? Перо? Давай сюда. С паршивой овцы хоть шерсти клок. – И он забрал у Бо его никчёмный дар.
- Всё, вали отсюда, - Каю надоел весь этот балаган. – Отведите его к гражданским, - приказал он солдатам. - Будут проблемы с этим… - он указал на детёныша, - стреляйте без сожалений. Трогай! – крикнул он кучеру. – Итак, слишком много времени потеряли.
Он захлопнул дверь кареты, и они покатили вперёд, оставляя солдат и бродягу глотать пыль.
- На кой тебе это перо? – спросил немного погодя капитан.
Прист скривил губы, мол и сам не знаю и тут же предложил выпить. Капитан не стал артачиться. Выпить, так выпить, раз уж всё едино сон разогнали.
Через час он уже храпел, откинувшись на удобном сидении. А Райво Прист внимательно разглядывал перо, к которому был ниточкой привязан грязный клочок бумаги. Прист стал в раздумии грызть ноготь большого пальца. Ему предстояло решить одну сложную задачу: как притянуть к исполнению пустяковой просьбы мага-почтовика, и не взывать ненужных вопросов со стороны въедливого капитана.