Между светом и тьмой
Мир сошёл с ума.
Мы все могли бы чувствовать
немного больше
любви, веры, надежды и прощения.
Мел Гибсон, 20 век
На двенадцатилетие родители подарили Соне телескоп.
- Теперь ты сможешь рассматривать созвездие Андромеды с близкого расстояния! –торжественно произнёс отец.
- Андромеды, той самой, - дочери царя Эфиопии? – воскликнула Соня.
-Той-той, - рассмеялся отец: миф о спасении дочери Кефея и Кассиопеи у его собственной дочери неизменно вызывал радостное волнение. - С помощью телескопа ты увидишь знакомых тебе книжных персонажей, теперь и на небе.
- Но как они там оказались? – наивно изумилась Соня. Пока отец настраивал телескоп, она приплясывала от восторга и нетерпения.
- Вопрос не ко мне, а к древним грекам. Примерно 4,5 тысячи лет тому назад они дали созвездиям имена мифических богов, героев и волшебных животных. Есть, например, созвездие Пегаса, того самого, на каком перемещался по миру Персей. Возможно, прозорливые греки уже тогда догадывались, что жизнь во Вселенной подчиняется единым законам, и вверху, и внизу?!
- Четыре с половиной тысячи лет назад! Четыре с половиной тысячи! – эхом повторила Соня: подобные временные интервалы в её юной голове никак не укладывались.
- Между прочим, Соня, Персей - спаситель твоей Андромеды является сыном верховного бога Зевса и дочери царя Аргоса Данаи. Отец прятал дочь от посторонних глаз в глубоком тёмном подвале, но Зевс хитростью проник к девушке в виде золотого дождя. Через девять месяцев родился Персей. Можно сказать, Персей - победитель тьмы.
Отец говорил и, одновременно, то заглядывал в трубу телескопа, то тыкал пальцем в расстеленную на столе иллюстрированную карту звёздного неба. – Вот, посмотри, Соня, это созвездие Кассиопеи в виде английской буквы W.
- Кассиопея! Так звали мать Андромеды; из-за легкомыслия царицы вся история и случилась. Это она заявила, что своей красотой способна затмить любую из морских Нереид.
- Весьма опрометчивый поступок для взрослой женщины! – возмутилась мама: выражение осуждения на её лице явно относилось к царице Эфиопии.
- Вот-вот, нереиды рассвирепели и наябедничали своему покровителю грозному богу морей Посейдону, - довольная вниманием родителей, Соня бойко пересказывала любимый миф. – Разгневанный Посейдон стукнул трезубцем и, в наказание за высокомерие, хоть и царицы, но всё же обычной смертной земной женщины, призвал из морских глубин жуткое чудовище: из пасти его вырывался огонь, из ушей валил черный дым, хвост был покрыт острыми шипами. Чудовище принесло стране неисчислимые бедствия: с приливом оно выходило на сушу и громило все корабли на море, все строения на суше, пожирало скот и людей, - процветающее до этого царство наполнилось плачем и стонами. Царь, на то он и царь, должен был найти способ спасения своего народа. Тогда Кефей обратился к помощи оракула.
- Что за оракул? – простодушно спросила мама.
Соня замялась:
- Типа гадалка…
- Гадалка, но в те времена наделённая особыми полномочиями, – пришёл на помощь папа. - Тогда все земные дела улаживались только после совета с оракулами, прорицателями по-другому, их толкования считались непреложной истиной. Это были своего рода посредники между землёй и небом: они якобы доводили до смертных волю мифических божеств и могли дать ответ на любой вопрос.
- Так что же сказал царю оракул, Соня? – поторопила мама.
- Его ответ сразил царя. Выходило, что подданных можно избавить от ярости чудовища, но только, если принести ему определённую жертву.
- Жертву? Какую жертву? - забеспокоилась мама.
- Андромеду! – в Сониных глазах блеснуло негодование. – Ох и нравы были в этом древнем мире! За грехи родителей должны расплачиваться дети?
В ожидании разъяснений, Соня сосредоточила взгляд на отце.
- Нравы были, действительно, пугающие: культ кровавых жертвоприношений в древнем мире был чрезвычайно распространён. Наши далёкие предки считали, что только смертью невинного и чистого существа можно угодить божеству. Я где-то читал: египтяне раз в год ранней весной бросали в Нил молодую и красивую рабыню, а за это богиня Изида, одна из самых почитаемых египтянами богинь, посылала в нильскую долину обильный урожай. Люди приносили в жертву не только простых рабов, но даже своих царей и верховных жрецов, веруя, что чем сановнее и важнее жертва, тем это приятнее небожителю.
- В голове не укладывается! Какие варварские предрассудки! – горячо возмутилась мама. – Не верится, что человек был таким примитивным и безжалостным.
- Да. Культ приношения в жертву не только животных, но и людей, грудных младенцев, невинных юношей и целомудренных дев, просуществовал в течение пяти тысяч лет!
В голосе отца прозвучало такое негодование, что Соня невольно притихла: у её красивой сказки появилась безобразная историческая подоплёка.
- Что же предпринял царь Кефей, Соня? - спасла ситуацию мама.
- Так вот, царь Кефей, в отличие от своей вздорной жены, не стал меряться силами с богами. Несмотря на обуревавшее его горе, царь приказал-таки приковать родную дочь к скале возле самого моря.
- Бедная Андромеда! – ахнула мама. – Надо было всё-таки отправить на смерть кичливую царицу, а не дитя невинное.
- Не переживай, мама, когда чудовище было совсем близко, в небе над Эгейским морем появился Персей. Он летел на крылатом коне Пегасе после победного сражения с горгоной Медузой.
- Слава Богу! Вовремя он появился! – выдохнула мама.
- Как ты думаешь, папа, Андромеда возненавидела родителей, устроивших ей такое испытание, пусть и со счастливым концом? – осторожно поинтересовалась Соня.
- Думаю, что нет.
- Почему? Она ведь могла погибнуть!
- Андромеда - настоящая царская дочь, ради спасения страны она готова была пожертвовать своей жизнью! За что, в конце концов, была вознаграждена.
- Справиться с морским чудовищем Персею не составило большого труда, так ведь, Соня? – предвосхитила финал мама.
- О да, после горгоны-то! Персею очень даже пригодился добытый в сражении трофей - голова Медузы, её взор всё еще сохранял страшную силу. Достал Персей из своей сумы голову, за волосы-змеи высоко поднял над волнами, и чудище, плывущее прямиком к Андромеде, обратилось в каменный остров. Создание Посейдона было повержено.
- Так ему, чудищу, и надо! Хорошо то, что хорошо кончается! – не удержалась от комментария мама.
- Счастливый Кефей отдал Андромеду Персею в жены, - подвела черту Соня и задумалась. - А как бы ты поступил, папа, в подобной ситуации? Неужели тоже отдал бы меня на растерзание чудищу?
Ответ прозвучал немедля:
- Нет, конечно, Сонечка: времена жертвоприношений, к счастью, прошли. Однако, чтобы не повторять ошибок, историю помнить надо, а небесные созвездия нам в этом помогут. Смотрите сюда, - отец склонился над картой, где созвездия были изображены в виде мифологических фигур, - южнее Кассиопеи находится Пегас, в форме квадрата, а вот и герой Персей с головой Медузы Горгоны в одной руке и мечом в другой. Андромеда находится между Пегасом и Персеем.
- Какая она красивая! – восхитилась Соня. - Интересно, какой Андромеда была на самом деле, и была ли?
- Теперь не узнаешь, а вот созвездие существует. Хотя и это относительно.
- Как так? – удивилась Соня.
- Многие из видимых на ночном небе звёзд уже давно погасли, – развёл руками отец. – Даже наше Солнце мы наблюдаем с восьмиминутной задержкой! Скорость света 300000 км/с, а до галактики Андромеда 2,5 миллиона световых лет. Один световой год равен почти 10 триллионам километров. Теперь понимаете, в чём парадокс реальности картины звёздного неба? Мы видим там прошлое Вселенной, нашу историю.
Абсолютно счастливая Соня с замиранием сердца слушала отца, стараясь не пропустить ни одного слова. Небо было сценой, звёзды персонажами, а она зрителем событий, над которыми не властно время. Много позже Соня узнала, что созвездие Андромеды состоит из звёзд, относящихся на самом деле к разным галактикам, а знаменитая спиральная галактика с одноименным названием только лишь часть местного скопления звёзд, и она в несколько раз больше Млечного Пути.
Ночь была безлунной и необыкновенно прозрачной, идеальной для наблюдения за звёздами. Соня вспомнила картинку из той самой карты звёздного неба, вместе с телескопом подаренной родителями на её двенадцатый день рождения. Как давно это было, кажется прошло четыре тысячи лет!
Кассиопея сейчас высоко, почти в зените, а вот то самое, то ли облако, то ли «клочок тумана»; сегодня он виден особенно отчётливо. Отец научил Соню находить туманность Андромеды, ориентируясь по W Кассиопеи: «…правая более острая половинка небесной буквы – это стрела, указывающая на галактику Андромеды; «клочок тумана» между Кассиопеей и Пегасом та самая туманность Андромеды, М31 в астрономическом каталоге.» Папина подсказка помогала Соне легко находить на небе объект детских мечтаний, главное, чтоб условия были такие, как сегодня, прозрачные, и время года подходящее, осень – самое то.
«Воображению древних греков можно только позавидовать, - мысленно усмехнулась Соня, - никто не знает, где в их историях правда и где вымысел. Если им верить, то девушка по имени Андромеда жила очень давно, ещё до начала нашей эры, во времена кровавых жертвоприношений. Только разве сейчас времена лучше?»
Соня много раз представляла чувства мифической дочери царя Эфиопии, прикованной к скале у самого моря, одинокой и дрожащей от страха: волны налетают на неё, солёные брызги слепят глаза, коркой высыхают на губах, на волосах, на коже; роскошная шёлковая туника, отороченная золотом, превратилась в жалкие лохмотья; тяжёлое звериное дыхание морского чудовища совсем близко…
Несмотря на драматизм сюжета, у той истории счастливый конец - у Сониной истории финал более чем жестокий.
Измученная сомнениями, Соня как-то спросила отца:
- Боги спасли Андромеду, а что, если в реальной жизни было совсем наоборот?
- А ты сама как считаешь, Соня? – в свою очередь спросил отец.
Опустив глаза, Соня промолчала: очень не хотела она расставаться со своей наивной детской иллюзией об однозначности и абсолютной доброте мира.
– Я сторонник теории, что кроме земной, преходящей стороны жизни человека, существует ещё небесная, вечная. Понимаешь, почему древние греки давали созвездиям имена персонажей своих мифов? Наши души продолжают жить там, - показал на небо отец.
- Там, где Андромеда? – грустно улыбнулась Соня.
- Небо большое, для каждого найдётся местечко. Кстати, наши галактики сближаются. Учёные предполагают, что через какое-то время Андромеда и Млечный путь сольются в одну огромную галактику.
- Что тогда будет с нашей планетой, папа?
- Этого никто знать не может, - уклончиво ответил отец, и тут же добавил с досадой, – неизвестно, что ждёт человечество в ближайшие сто лет! Терпение богов не безгранично!
Странное мерцание, появившееся в центре туманности, прервало Сонины размышления. Она быстро отвела взгляд - ерунда, наверное, из-за слёз померещилось, - и глубоко вздохнула: видение девушки, прикованной к скале на берегу моря, затмило картину ночного неба.
«Жертва она или святая? Крепила ли душу той девушки, находящейся в шаге от гибели, мысль о самоотречении и смирении во имя спасения миллионов соотечественников? Прошло четыре тысячи лет и получается, что она, Соня, такая же жертва несовершенства человеческого общества, как и Андромеда. Что двигало царицей Кассиопей - гордыня, пренебрежение к богам. Что движет людьми, устроившими третью мировую войну - те же самые грехи. Ничего не меняется в этом мире! Выходит, - четыре тысячи лет мизерный срок для кардинального изменения сознания людей? Так сколько тысячелетий ещё должно пройти и сколько ещё жертв надо принести на этот бездонный кровавый алтарь первородного греха?!»
Соня задавала вопросы, на которые ей могла ответить только Вселенная. Вот она раскинулась над ней, огромная и прекрасная, сверкающая причудливыми россыпями созвездий. Только она для Сони авторитет, только её знакам-указаниям она подчиняется. Больше доверять некому, земные люди недалеко ушли от своих прародителей, согрешивших в Эдемском саду. «Последствия первородного греха Адама и Евы сказались на всем человечестве!» - кажется, так вещал призрак Волконской пещеры.
Вчерашней ночью Соне приснился сон, который и сном назвать нельзя, настолько он правдоподобен.
Во сне она увидала себя в больничной палате, стоящей рядом с большим стеклянным коробом на колёсах. В коробе лежал ребёнок, маленький и беспомощный, опутанный множеством проводков и трубочек. Кроме Сони и ребёнка во сне присутствовала ещё женщина-медик, по словам которой девочка родилась очень слабой: она должна дышать кислородом, получать дополнительное тепло, кормиться через зонд. «Должно пройти определённое время, чтобы ваш ребёнок окреп и созрел!» - с нажимом и сочувствием внушала Соне доктор в первой части ночного видения.
В продолжении сна Соня на стуле возле инкубатора напряжённо прислушивалась и вглядывалась вглубь короба. Даже сквозь сон до Сони донеслась вся важность и трепетность этого наблюдения: если она отвлечётся или заснёт, её ребёнок просто перестанет дышать. В палате было светло и очень тихо, только в инкубаторе пощёлкивали датчики, да ещё ветер периодически со стуком натыкался на окно.
В следующий фрагмент сна больничную тишину обрушили сначала страшный нарастающий вой, а после огромной силы взрыв. Взрывной волной Соню отбросило в сторону, ударило о стену, и она потеряла сознание. Когда пришла в себя, в палате было темно, за окном выла сирена, вдалеке слышались голоса людей. Только спустя какое-то время, Соне удалось открыть глаза и… она увидала свет! Он шёл от инкубатора, странным образом уцелевшего после взрыва. Присмотревшись, Соня поняла: источник света не инкубатор. Это открытие ввергло её в ступор.
В том самом месте, где до взрыва сидела она, стоял призрак. Он показался Соне очень знакомым, вот только тошнота и боль мешали Соне сосредоточиться и вспомнить, где и при каких обстоятельствах произошло знакомство. Между тем призрак наклонился, открыл одну из створок инкубатора, отсоединил проводки и трубочки, и очень бережно достал безжизненное тельце ребёнка. Вдруг призрак обернулся, - видно до него долетело еле слышное Сонино горестное стенание. «Испанка!? – похолодела Соня, узнавая черты лица. - Зачем она здесь?» Словно услышав вопрос, призрак прижала висящий на груди огромный мерцающий кристалл (его Соня тоже узнала!) к губам ребёнка. Девочка, не подающая до этого признаков жизни, совершила судорожный вдох и приоткрыла глаза. «Жива!» - воодушевилась Соня, и сделала попытку приподняться, но наткнулась на требовательный сверкающий взгляд испанки, и… отключилась. Когда сознание и способность видеть вернулись к Соне, в палате было темно и пусто. За окном продолжался вой сирены, слышались хаотичный топот и возбуждённые голоса людей. Мужчина в спецодежде ворвался в палату, свет фонаря в его руке упал на инкубатор. «Где мой ребёнок!» - попыталась произнести Соня, но не успела. Её сердце остановилось…
«В чём смысл преследующих меня видений?»
Соня стоит у окна спальни и смотрит на «клочок тумана» под созвездием Кассиопеи.
Вчерашний сон, несмотря на преследующий Соню образ пустого инкубатора, подарил слабую надежду: её дочь жива. А ещё он, наконец-то, дал хоть какое-то объяснение, где она, Соня, могла находиться целый год земной жизни.
Всё началось с дольмена в Волконском ущелье: Соня укрылась в нём от грозы и уснула. Тогда ей приснился сон, такой же правдоподобный, как и вчерашний про взрыв в больнице. В том первом видении Соня находилась в пещере, и там тоже был призрак женщины-испанки, художницы, в реальной жизни умершей много лет назад. Её творчеством Соня одно время увлекалась, и даже представляла себя героиней картин сюрреалистки, мимикрировала (так увлеклась мимикрией, что и на самом деле попала в мир, придуманный и нарисованный талантливой испанкой?).
В первом сне призрак был весьма разговорчивым и откровенным. Он поведал Соне, что помогает сыну одного из божеств Фавну в благородной миссии спасения человечества. Это испанка сообщила Соне про её беременность, и даже про имя девочки – они, те другие, назвали Сонину дочь Андромедой! В тот момент зародышу было всего две недели, но боги отвели Андромеде великую миссию помощницы испанки Марии и роль камертона в создании божественной исцеляющей души людей мелодии. Мелодию создавал Фавн, а Мария и Андромеда были отобраны в качестве компаньонок из числа простых смертных.
«Если отбросить весь свой скепсис, - не отрывая взгляда от туманности, продолжала размышлять Соня, - и предположить, что сны – это вовсе не сны, а проявленная реальность, то её дочь не должна погибнуть, ну по крайней мере по Вселенским меркам. Её спасут в любой ситуации, потому что она нужна сыну Бога – могущественному Фавну.»
Соня хорошо запомнила пафосные слова Марии, произнесённые в пещере:
- В любом деле важно равновесие, то самое, какое породило и поддерживает Вселенную и какое всегда восстанавливается, несмотря ни на что. Боги это понимают гораздо лучше, чем люди. Настало время вмешаться в ход времён: Боги помогут, но и люди не должны оставаться в стороне. Таков закон равновесия.
Странное мерцание внутри туманности снова озадачило Соню. Может кто-то посылает ей знаки? Папа сказал, что через несколько тысячелетий, по космическим масштабам это совсем немного, галактики Млечный путь и Андромеда соединятся.
Соня улыбнулась (неужели она не забыла, как это делать?).
«Мы встретимся, мы обязательно встретимся, иначе просто быть не может!»