Несмотря на все,что ей пришлось испытать и на неизменное желудочное недомогание,никто не дал бы ей пятидесяти лет.
Правда щеки ее покрылись легким пушком и растительность на верхней губе-хорошенькой верхней губке.
Вероника Кремниковская-стала еще заметнее,но зато в гладко зачесанных волосах, под траурной лентой не было ни одной серебрянной нити.
Ее кузина,бедная Клара относилась к отъезду Герды так,как следует относиться ко всему в этом мире,-равнодушно и кротко.
Она только что,ни слова не говоря,весьма основательно покушала за ужином и теперь сидела,как всегда, пепельно-серая,тощая и изредка, вставляла что-то в разговор протяжно и приветливо.
Эмма Виницина,которой исполнился уже тридцать один год,тоже была неспособна расстраиваться из-за отъезда тетки.
Много горестей выпало ей на долю,и она привыкла смиряться.
В ее усталых водянисто-голубых глазах-глазах Бельского- была написана примиренность с незадавшейся жизнью; та же примиренность звучала и в ее спокойном,временами чуть жалобном голосе.
Что касается трех дочерей,дяди Гавриила Кремниковского,то они, как всегда хранили на лицах уязвленное и осуждающее выражение.
Приглашена была и их,по маминой линии,вдова дяди Юрия,но ей не здоровилось,а может быть, у нее, не было приличного платья,-кто знает.
Разговор шел об отъезде Герды,о железнодорожном расписании и о поручении посреднику по сделкам Гаврилову продаже дома со всей обстановкой.
Герда ничего не брала с собой и уезжала,с чем приехала.
Затем Вероника заговорила о жизни, все сторонне обсудила ее и поделилась своими соображениями касательно прошлого и будущего,хотя о будущем сказать было собственно нечего.
-Что ж,когда я умру,пусть и Эмма уезжает,если ей этого захочется,- сказала она.
-Но я ни в каком другом городе не приживусь; и потому давайте уж держаться вместе...