---
Это из сборника сказителя Ивана Тимофеевича Рябинина. Про худую жену. Пришлось реконструировать сказку несколько. В оригинале трудночитаема. Но лексику по возможности оставил, что-то добавил, но в той же лексике.
Худая жена в этой сказке --- это не плохая, но не вышла красой.
....
Жилъ-у батюшки и у матушки и въ ободрокушке, жилъ одинокой сынъ. И елъ сладко и работалъ легко. И похотели молодца отецъ-матушка пожанить ёво, да й и во деревенки брали оны очень богатую, и приданаго много. Да человекъ она была худой лицом. Не съ кимъ добру молодцу было нагладитца, и назабавитца.
И съ того молодецъ въ гульбу пошолъ. И изъ земли въ землю и изъ орды въ орду, и загулялъ молодецъ къ королю въ Литву, и задался ёнъ въ ослужение, и жнлъ-служилъ верой-правдою поры времечки жилъ двенадцать годъ.
И стосковалось дородно добру молодцю по своей родимой сторонушке. Посмотреть бы на отцовьское помесьице. Тамъ, где поди ж выросла уж зелёная крапивушка.
И дологая ёнъ королю литовському: Ай же батюшка, король литовський, аще жилъ-служилъ у васъ я верой-правдою, да й неизмеишно, поры времечки двенадцать годъ. И стосковалось мае, дородню добру молодцю по своей родиной по сторонушки. А й посмотреть бы мне на отцёвское помесьице, тамъ, уж где поди выросла зелёная крапивушка!
И приказалъ король коня седлать, и заседлали молодцу добра коня. Онъ оделся въ одёжицю снарядную. А эта королевна литовськая подходила къ комоду свому ко крущатому, и брала золоту казну безчётную, и подходила къ добру молодцу близёхонько, и полагала ручку праву во глубокъ карманъ его, куда спустила золоту казну безчётную.
Выходилъ молодецъ на широкъ на дворъ, садился молодецъ на добра коня, и поехалъ молодецъ изъ земли въ землю. И вотъ приезжалъ онъ въ свою деревенку, на тое на отцовськое на помесьице.
А на томъ отцовськомъ поместыици стоитъ худая, малая хизина, и около этой худой малой хизины ходятъ малые глупые два вьюноша. Становилъ молодецъ добра коня и говорилъ молодецъ таковы слова: Ай же вы, малые, глупые вьюноши, котораго дома вы и коёй семьн? Есь ли у васъ отецъ и матушка?
Говорили ему малые, глупые вьюношн: Ай же дядюшка ты незнаемой, есь у насъ родчая матушка, а только нетъ у насъ роднаво батюшка.
А говорилъ молодецъ таковы слова: Где же у васъ родная матушка?»
Говорили малые, глупые вьюноши: Ай же дядюшка незнаемой, ушла наша матушка на крестьянскую работушку.
Тутъ дородний добрый молодецъ ждалъ то онъ ту худую лицом жону съ крестьянской работушки. Вот худая-то жона идетъ она съ крестьянской работушки, а во правой руке несётъ косу вострую, а во левой руке несётъ грабли частые, а па плечахъ бедная горюшиця дрова несётъ. Приходила она къ малой, худой хизине.
Говорилъ молодецъ таковы слова: Ты честная ли вдова, аль жена мужняя?
Отвечала-то худая лицом жена, да жена умная и многорозумная: И не вдова я есь, и не жена мужняя, а есь я сирота горегоркая.
Говорилъ молодецъ таковы слова: А знаю я, есть ты жена мужняя!
Говорить лицом худая жена, жена умная: Почему жъ ты знаешь меня, жену мужнюю?
Отвечалъ молодецъ: А потому я знаю жону мужнюю, што росли мы съ тобой близко-по-близку, и играли мы съ тобой въ шашки въ шахматы, и во славный въ волен во немецькии тогда съ тобе я часто езды бралъ.
Говорила-то худая-то жена, жена умная: И жила я веки по-векамъ, и никакой же не слыхала игры шашечной, и нихто съ меня не могъ ездовъ брать.
И говорить молодецъ таковы слова: Ты худая жена, а жена умная, подходи-тко ты ко мне близёхонько и полагай-ка ручку праву во глубокъ карманъ!
Худая-то жена, жена умная и многоразуиная, подходила къ добру молодцу близехонько, полагала ручку праву во глубокъ карманъ, и здынула золоту казну безчётную.
И пошли оне въ худую, малу хизину, и тутъ оны познавалися, и тутъ другомъ с другом человалися, и брали малыихъ, глупыихъ выюношевъ, и стали жити-быти, векъ коротати.
И тымъ эта былинка покончилась.