…и о том, как пляшут феи,
сочиняет детям сказки... (1)
Программа вечера состояла из посещения вернисажа и собственно вечеринки. В тот день на открытие собирались только избранные, по специальным приглашениям, остальная публика ожидалась через день. Когда они появились на пороге, ей показалось, что все замерли, и воцарилась тишина. Впрочем, это длилось какое-то неуловимое мгновение, затем навстречу ринулись люди, и вновь зазвучала музыка и смех. Поскольку ей мешало некоторое чувство неуверенности, Вик стояла, слегка касаясь его открытым плечом, хорошо ощущая шероховатость пиджака, в чем черпала свою поддержку. Она старалась отвлечь себя и не волноваться, думая о всяких пустяках. Например, о том, какая у них значительная разница в росте, хотя каблуки и прибавили ей сантиметров 12. Первым поспешил к ним мужчина в неловко сидящем костюме. Кажется, ему было не очень уютно в рубашке с галстуком, сместившимся в сторону. Он оказался одним из устроителей, художник по имени Костас. К ним обращались хозяева и гости, среди приглашенных блистали знаменитости: художники, артисты, литераторы, журналисты и те, кто не является богемой, но дружит с ней. Здесь развлекались нарядные мужчины и женщины в дорогой одежде, или более демократично одетые, представители творческой интеллигенции, и еще Бог знает кто… Однако Бен, казалось, со всеми знаком, и ощущал себя как рыба в воде. Было заметно – он вызывал симпатию и интерес окружающих, а его спутница - неподдельное восхищение и любопытство. Порою девушка ловила на себе недовольные и встревоженные взгляды дам. Поскольку они немного опоздали, то кое-кто уже успел “разогреться” разными напитками, а некоторые даже перешли на кофе. Костас решил проводить ее к своим работам. Краем глаза она заметила, что тот не может оторвать от нее взгляд. Вик взяла бокал и стала продвигаться в этой веселой тусовке к картинам, вызвавшим у нее живой интерес, но и пробудившим какую-то смутную тоску в душе. Ей хотелось поскорее освободиться от этого странного переживания – она сделала большой глоток, едва не закашлявшись. Костас направлял девушку в толпе гостей, неуверенно притрагиваясь к ее округлому локтю. Очень скоро они уже рассматривали картины, и девушка охотно делилась своими впечатлениями. Художник выглядел весьма довольным, но еще более изумленным. Впрочем, Вик и сама невольно удивилась, когда посмотрели все представленные работы и для каждой у нее нашлись весьма уместные и даже тонкие замечания. «А вы случайно не искусствовед?!» - осведомился он немного подозрительно. Тут она смутилась, стараясь это скрыть за улыбкой и бокалом, поднятым к губам, но через минуту ответила: «Не думаю,» - «Тогда кто?»- «А если ваш коллега»? – «Художник?»- сказал он с еще большим недоумением. «Художница. Не похожа?» И тут уже смутился он. Вероника ощутила, что этот небольшой диалог доставил ей настоящее удовольствие. Вдруг девушка осознала, что сказала правду: она когда-то сама писала! И посещение этой выставки принесло ей радость даже бОльшую, чем могла предполагать, направляясь сюда. Эта мысль словно яркий свет вспыхнула в душе, озаряя надеждой и добрым предчувствием. Но была ли она настоящим художником или любителем? Впрочем, не все ли равно? То, что она понимала и помнила, говорило в пользу этого! Вечер продолжился гораздо лучше, чем начался, а закончился несколько неожиданно! Окрыленная своим озарением, она стала более раскованной и веселой, затаенная грусть, которая терзала ее последнее время – отступила. Вскоре они спустились на первый этаж, где предполагался изысканный фуршет и наслаждались вином, едой и хорошей музыкой. Через какое-то время некоторые пары уже танцевали. Она заметила, что ей трудно удержаться от того, чтобы не отбивать ритм ногой или хотя бы пальцами. Уловив ее настроение, Бен пригласил ее на танец. Надо сказать, что он по-прежнему сохранял весьма независимый и невозмутимый вид и как бы немного отстранился, отпустив ее «в свободное плавание», не препятствуя общению с ней гостей. Но в то же время незаметно следил за всем происходящим. Она легко поддерживала беседу, у нее оказалось тонкое чувство юмора. Вино и атмосфера праздника помогли ей раскрепоститься. В то же время Вик интуитивно ощущала его неотступное внимание, чувствуя, что он сразу придет на помощь, если возникнет непредвиденное обстоятельство или затруднение. Это давало ей необходимое спокойствие и уверенность. Девушка заметно выделялась на общем фоне: то ли ее ровная горделивая осанка была тому причиной? То ли раскрасневшиеся от волнения и вина щеки? Искренняя веселость и блестящие глаза прибавляли ей очарования, и когда они пошли танцевать, то многие с восхищением наблюдали за парой. Женщины «разводили руками», а мужчины?.. Остается только догадываться об их реакции. Но вот, когда они с Беном отдыхали в медленном танце и выбившаяся прядь волос легко касалась его щеки, он внезапно обратился к ней с вопросом: «Мне сказали, что вы художница? Бог ты мой!» Она быстро взглянула на него и ему показалось, что этот взгляд ощутим, словно электрический разряд. Что в нем было? Кажется, досада и еще какое-то смешанное чувство, которое он не решился расшифровать. Музыка стихла, они направились к окну, зияющему провалом ночи, и вдохнули влажный после дождя воздух. Она сказала, что устала и предпочла бы вернуться домой. («Хотя вечер еще в самом разгаре», - подумал Бен, отчего-то обрадовавшись). Словно только и ждал условного сигнала, мужчина взял ее под руку и быстро, не прощаясь, вывел из зала. Девушка едва успевала за ним, бросив на него изумленный взгляд. Водитель распахнул дверь машины, на них пахнуло ароматом салона. С собой они принесли запах парфюма, кофе и хороших сигар и в этом благоухающем мареве помчались сквозь ночь. Ехали молча, ей казалось, она физически ощущала его отстраненность или даже ожесточение, причину которого пыталась понять, но, словно боялась догадаться... Ее переполняли чувства и желание поделиться своим невольным открытием, главное - поскорее удостовериться, не ошиблась ли в своем предположении? Хотела поговорить с ним, но он был так далек, так полон собой и своим мрачным одиночеством, что смотрел вперед невидящим взглядом и, казалось, абсолютно забыл обо всем. (Впрочем, возможно, так только казалось?) За всем этим крылась какая-то загадка, но Вероника была не из тех, кто настырно лезет с расспросами.
Какие желтые глаза у фонарей,
и бледное лицо у циферблата,
смещение деревьев и теней,
летящих сквозь машину в даль куда-то…
Дороги нить продернута в ушко,
табачным дымом пахнет и бензином,
водитель хмурый плавно и легко
пустым навстречу движется машинам.
Но скорости единство и порыв
в кабине постепенно заглушает
приемника настойчивый призыв:
контрольную машину приглашают…
А в темном небе плотный и густой
повис туман над белою трубой,
на каждом перекрестке – свет зеленый,
как глаз кошачий, зоркий и бессонный…
Без остановок мчимся, в чем причина?
Быть может, мы – контрольная машина?.. (2)
примечание: (1) Н.Гумилев, (2)Н.Грачева "Поездка по городу" (из кн.Окна и фонари)см.Стихи.ру
продолжение следует
Глава 6 (Аполог девятнадцатый): “Дом, милый дом”