Мальчик сидел в сугробе боком, неловко подвернув ноги и крутил головой – снег, попавший ему за шиворот, таял, заставляя ёрзать плечами от побежавшей между лопаток струйки воды. Было неприятно, зябко. Кроме того, жуткая обида жгла глаза, высекая слёзы. А как было не обижаться, если его только что просто вытолкнули с лыжни в глубокий снег.
Но, что поделаешь - он сам напросился в эту взрослую гонку! И вот результат - он, самый молодой её участник, сидел сейчас в снежном развале с разъехавшимися в разные стороны лыжами и смотрел вслед убегающему грубияну. Лица того было не разглядеть - только спину с белым прямоугольником номера и быстро мелькающие локти. Да и те скоро пропали за деревьями. Мальчик оглянулся, надеясь на помощь, но лыжня, сколь её было видно из его сугроба, была безлюдна.
- Значит, я последний, - подумалось ему. – Ну и ладно! Хоть никто больше толкаться не будет!
Он уже жалел, что ввязался в эту трёхкилометровую авантюру: бежал бы как все его одноклассники километровую дистанцию, может быть и первым пришёл. Никто бы не кричал ему постоянно «Лыжнююю!..», никто бы не толкался… И не было бы у него сейчас во рту этого странного привкуса, что всегда появлялся после какой ни будь беготни сумасшедшей, гонки на пределе возможностей, когда сердце уже бьётся где-то в горле и так и норовит выскочить наружу. Он, - этот привкус, почему-то напоминал мальчику куриный бульон, и он даже стал думать, что именно таково, доведись его попробовать, его сердце на вкус.
А, ведь, так славно всё начиналось! Новый год, зимние каникулы – лучшее время в году! Весь интернат, где жил и учился наш мальчик, выехал в зимний лагерь. Леса вокруг, замёрзший пруд с катком, заснеженные поля и целая неделя счастья – что может быть прекрасней на свете, когда тебе всего десять годков и ты уже полноценный третьеклассник! С самого утра и до позднего вечера в лагере всегда что-то происходило: игры, соревнования, конкурсы, концерты, катание на коньках, лыжах, снежные баталии… Дух некогда было перевести. И вот, сегодня, как апофеоз спортивных состязаний, она - Большая Лыжная Гонка!
Первоклашки бежали полкилометра, второй-четвёртый классы – целый километр, а для тех, кто постарше, была приготовлена трёхкилометровая лыжня. Что дёрнуло мальчика пойти к Владимиру Викторовичу – их физруку, и попросить записать его именно на эту, взрослую дистанцию, никто не знает. Может гордыня не по годам, может желание проверить себя по- настоящему, а может и ещё что. Выслушав его просьбу, учитель хмыкнул, оглядел мальчика с ног до головы, покачал головой, после чего протянул «Гляди-и-ии…» и повёл за собой в подсобку, где выдал ему почти настоящие гоночные лыжи. Не те, что с креплениями под ботинки – не нашлось у него такого маленького размера обуви – а те, что крепятся на валенки с помощью тугих резиновых полос с замочком на боку. Но для нашего героя и это уже был шаг вперёд. Ведь, до этого он ходил и бегал только на широких детских лыжах с брезентовыми перемычками.
Время до старта тянулось долго. Мальчика, стоящего немного в стороне от разминающихся старшеклассников, порой начинало потряхивать от волнения. Но, вот, младшие гонки завершились и на старт вышли гонщики, бегущие трёшку. Они, кто с улыбкой, кто с удивлением, косились на третьеклассника, затесавшегося в стартовый порядок. Когда пришел черёд юного лыжника, он на негнущихся от волнения ногах встал в стартовый створ. Одно было в голове: «Быстрее бы побежать! Быстрее отсюда – здесь та-а-ак страшно…». Добрый физрук смотрел то на секундомер, то на парнишку, затем медленно поднял руку и, резко бросив её вниз, крикнул, подгоняя: «Давай! Вперёд, парень!»
Он рванул с места, засеменил, неуклюже проскальзывая несмазанными лыжами по раскатанной лыжне. Сзади послышался тихий смех… Ему стало жутко стыдно, но вскоре он выровнялся и заскользил по лыжне как учили – правильным одновременным ходом: раз, два, толчок палками,.. раз, два, толчок… И пошёл, поехал по ровной лыжне, что плавно уходила под уклон в долину ручья, сразу за которым виднелся белый лес. Почти всё поле мальчик храбро сражался за своё место, не дав обогнать себя никому, но скоро юный пыл стал иссякать – гонщик стал задыхаться от нерасчётливого старта, сердце колотилось как бешеное и ноги всё больше наливались предательской тяжестью.
- Лыжню, - услышал он у себя за спиной. Мальчику пришлось притормозить и съехать на обочину. Мимо пронёсся кто-то из старшеклассников – он не успел разглядеть, кто именно. Не успев снова выбраться на лыжню и разогнаться, он снова был вынужден уйти в сторону. На этот раз сразу трое лыжников пробежали мимо него. Скоро лыжня вкатилась в лес, где сразу стала глубже и мягче. Идти стало труднее - не то, что в поле. Вскоре ещё несколько гонщиков подряд пугнули мальчика своими криками и просьбами уступить дорогу.
- Интересно, сколько их ещё там осталось? – подумал мальчик. Он хотел оглянуться, но в это время с истошным криком «Лыжню-ю-ююю..!» на него налетел тот самый грубиян. Не успел наш герой шагнуть в сторону, как от удара плечом его отбросило на обочину в глубокий снег, где мы с Вами его и застали в начале нашего рассказа.
Итак, наш мальчик сидел в сугробе. Он понимал, что надо спешить – что где-то там, на финише секундомер неумолимо отсчитывал время гонки. Молодой лыжник шмыгнул носом, глотая пересыхающие слёзы, и, перед тем как попытаться встать на ноги, ещё раз огляделся по сторонам. И, вдруг, замер…Картина, открывшаяся ему, настолько поразила, что сразу забылось и время, и сама гонка. Надо сказать, что в таком январском, заснеженном лесу наш герой оказался впервые. Летом, осенью – другое дело: они с отцом были заядлыми грибниками и много лесов обошли, много чего всякого повидали. Но одно дело весёлый, яркий лес грибною порой, а чтобы вот так оказаться в дремучем и холодном лесу посреди зимы – этого было для него ново и незнакомо. Мальчику даже стало немного не по себе.
Вокруг стояла тишина. Старые ели с согнувшимися под снежными пластами тёмно-зелёными лапами, косились на него недоверчиво из-под колючих бровей. Берёзы, похожие на больших белых птиц, склонили набок свои белоснежные головы, опустили лебединые ветви-крылья в сугробы и тоже глядели на мальчика с тревогой. Да и сам лес, заполненный бесчисленным количеством каких-то белых фигур, молчал насторожённо – ни шороха, не скрипа, ни птичьего крика. Снежные метели славно погуляли в нём этой зимой, и теперь белые статуэтки: большие и маленькие, высокие и совсем низкие, замысловатые и не очень, превратили всего его в подобие огромного музейного зала с мраморными произведениями античных мастеров…
Удивительно, но, чем пристальнее мальчик вглядывался в лесные заросли, тем спокойнее и радостней ему становилось.
- Вон та фигурка, - прикидывал он – один в один заяц на задних лапах! А тот сугроб здорово похож на старика с котомкой за плечами – уже с интересом оглядывался он.
Ему прошло в голову, что что-то подобное этим снежным узорам и фигурам он уже видел когда-то. Вспомнил! Точно так бывает летом, если лечь спиной в траву и начать разглядывать кучевые облака на синем небе. Чего только не привидеться тогда, каких только фигур не нарисует в небе твоя фантазия!
-Облака,- подумал мальчик,- это те самые облака! Только летом они были высоко в небе, а нынче опустились на землю и застряли в лесу. Теперь мне понятно, куда пропадают кучевые облака зимой! Они прячутся по лесам!- заключил мальчик и рассмеялся.
То ли в ответ на его смех, а может потому, что солнце, наконец, отогнало от себя назойливую тучку и золотым шаром редкого оранжево-красного оттенка засияло на небе, лес разом успокоился и засверкал, заиграл разноцветными искрами! Сразу повеселело… Правда, у самых корней деревьев и понизу дремучих завалов зачернела густая, холодная синева, которая, казалось, грозила мальчику: «Подожди-и-и!… Вот, ужо, придёт ночь и будет тебе страшно…». Но это уже не пугало юного героя. Тем более, что словно назло этому притаившемуся холоду, вся верхняя кромка леса, все макушки елей и берёз загорелись в лучах солнца каким-то необыкновенным, апельсиновым цветом, заставив мальчика снова раскрыть рот о удивления и вновь замереть в совершенном очаровании от этой разноцветной лесной картины.
Но, время шло, и пора было возвращаться в гонку. Паренёк потёр замёрзшее лицо жёсткой варежкой, от чего оно сразу загорелось и зарумянилось на щеках, и пополз наверх, оставляя, за собой глубокую траншею в снегу. Выбравшись наверх и разобравшись с перепутавшимися лыжами и палками, он встал на ноги и, разогнавшись, побежал по лыжне. Что ни говори, а секундомер-то на финише тикал, роняя секунды…
Бежалось ему теперь гораздо легче. То ли от того, что он немного передохнул в своём снежном окопе, то ли к нему пришло то самое «второе дыхание», о котором знают все бегуны. Но, скорее, была ещё одна причина, заставляющая юного гонщика увеличивать скорость. Лес никак не кончался, за каждым поворотом становилось всё интереснее - перед мальчиком открывались всё новые залы белоснежного вернисажа с новыми снежными скульптурами. Он бежал, бросая взгляды по сторонам, и невольно отмечая про себя: «Ещё заяц… птица… пиратский корабль… о! - баба Яга… Нарисовать бы…». На каждой следующей поляне его ждали новые персонажи, другие сюжеты, иные краски. Ему так хотелось всё осмотреть, запомнить, что он вновь совсем забыл о соревновании и бежал так, как бежит припозднившийся экскурсант, когда до закрытия выставки остаются считанные минуты, а ещё надо столько всего увидеть!
Но, лес, вдруг, кончился – лыжня, обогнув большую ель, опять пошла по знакомому, скучному полю, за которым была видна дорога, где ждал его желанный финиш. Он понимал, что сильно отстал, что все уже давно финишировали и только он, последний, ещё плелся на заплетающихся ногах по этой надоевшей лыжной колее.
- Хорошо бы, чтобы они уже все ушли, - думал мальчик. – Пусть останется только Владимир Викторович со своим секундомером. Ему не хотелось, чтобы кто-то ещё видел его позорный финиш. А физрук поймёт – он добрый!
Вот и дорога. Мальчик неуклюже выбрался из кювета и остановился отдышаться перед последним броском. Он посмотрел назад на ставший знакомым лес, взглянул на апельсиновое солнце над ним, несколько раз глубоко вдохнул-выдохнул, после чего взглянул в сторону финиша. То, что он там увидел, было неожиданным. Вопреки надеждам мальчика, на финише, до которого было всего-то двести метров, толпились люди. Они, увидев его, закричали, замахали руками.
- Давай! Давай!! Поднажми-и-ии! - донеслись до мальчика их крики. Его, оказывается, ждали!
И тут, откуда только силы взялись, наш юный гонщик, рванул по лыжне, если это слово применимо в нашем случае… Скорее – нет: он не «рванул», он даже не побежал – он, буквально, полетел к финишу, окрылённый такой поддержкой и вниманием.
- Как учили: переменным шагом, - стучало в его голове. – Раз-два, раз- два, раз-два!.. Плевать было на то, что сердце уже билось как сумасшедшее и что во рту опять противно запахло курицей - его глаза видели только финиш и толпу за ним, с физруком в самом центре
- Ещё, ещё немного, - терпел он из последних сил. - Десять метров, пять… Всё! Финиш! Мальчик ещё раз толкнулся палками, пересёк нарисованную синькой черту на снегу и свалился на дорогу. Его тормошили, пытались поднять, но он лежал, прижавшись щекой к холодному снегу, задыхаясь, но зато, как же хорошо ему было в этот момент! И от того, что гонка кончилась, от того, что он прошёл эту взрослую дистанцию и ещё от того, что его, оказывается, ждали и за него болели. Уже стало совершенно неважно, сколько минут набежало на секундомере – главным было то, что он дошёл до финиша. А с этими секундами он поборется потом – много гонок ещё будет в его жизни…
Вечером в столовой был общий лагерный сбор и подведение итогов прошедшего дня. Объявлялись имена победителей и призёров соревнований, после чего они поднимались на маленькую сцену, где их встречал сам директор, учитель физкультуры и кто-то из воспитателей. Из рук в руки передавались грамоты, подарки, шоколадные медали. Говорились какие-то торжественные слова и все вокруг аплодировали, улыбались – было страшно весело и празднично! Мальчик аплодировал вместе со всеми, поддерживая победителей, радовался и смеялся…
Церемония награждения уже подходила к концу, как, вдруг, ему показалось, что прозвучала и его фамилия. Он, было, подумал, что ослышался, но ребята, стоявшие рядом, стали улыбаться и толкать его: «Тебя, тебя зовут! Иди!» Наш мальчик на негнущихся ногах несмело шагнул вперёд, оглядываясь и ещё не веря в происходящее, не понимая, зачем его вызвали. Правда, улыбающееся лицо Владимира Викторовича, обращённое именно к нему, говорило, что он не ошибся, что это именно его ждут наверху у стола с наградами.
- Меня? За что? Я же был последним! Должно быть, ругать будут, - мелькнула испуганная мысль. Но было поздно - он уже стоял у стола, и директор, то глядя на него, то обращаясь ко всем, стал говорить, что, вот, мол, наш молодой… смелый… финиш.. прошёл… Смысл его речи не доходил до мальчика - от волнения он плохо различал слова. Всё смешалось в голове, ровно как тогда в лесу, когда его вытолкнули в снег с лыжни.
- Награждается, - произнёс директор в конце своей речи и в руке у него появился огромный апельсин. Все в зале засмеялись, но не обидно, как тогда на старте, а по-доброму, и зааплодировали изо всех сил! Мальчик смотрел удивлённо, глядя широко открытыми глазами на свой приз. Он, вдруг, понял, чем он его поразил и что напоминает. Ну, конечно же - солнце! То самое, золотое солнце, что видел он в сегодняшнем заснеженном лесу, то солнце, которое заливало всё вокруг оранжево-красным цветом с необычным апельсиновым оттенком. И, надо же так случиться, что сейчас это «солнце» протягивали ему как приз! Мальчик обеими руками принял это солнышко-апельсин, и от чего-то слёзы потекли по его счастливому, растерянному лицу, что вызвало ещё более бурный восторг в зале!
Поздно вечером, лёжа в своей кровати, мальчик вновь перебирал в памяти все подробности прошедшего дня. Он думал, что правильно сделал, что не побежал с малышней, что соревновались в чистом поле. Пойди он с ними, он возможно и выиграл, но тогда он никогда не увидел бы ни этого волшебного зимнего леса, ни снежного зайца, ни старика, ни белых берёз, похожих на громадных птиц, ни всех других чудес, что встретил он сегодня в заваленной снегами лесной чаще. И, главное – не разглядел бы он этого золотого апельсинового солнца в голубом небе. Уже засыпая, где-то на границе сна, он подумал, что сделал сегодня для себя не одно, а два новых открытия. Во-первых, конечно, он узнал, где прячутся кучевые облака зимой! Но самое главное, он понял, куда этим вечером закатилось сегодняшнее солнце. Нынче оно не спряталось за дальним лесом, не ушло за горизонт. Нет! Сегодня оно, нарушая все законы природы, превратилось в огромный, золотой апельсин совершенно необыкновенного красно-розового оттенка, что лежит у него на тумбочке рядом с кроватью – только руку протяни… И оно будет лежать там до самого утра… До самого рассвета… Его апельсиновое солнце из лесной сказки…
Мальчик уже спал…