Роман Старец. первые главы

Глава 1.
«Отец Амвросий»
        2019 год.

        Кусты и камыши росли прямо из затянутой ряской воды, посреди которой торчали залепленные мхом гнилые хозяйственные мостки.
        За мостками, с одной стороны, за низко склонёнными ивами, виднелся холм, на вершине которого важно стояли три белых храма монастыря под сияющими молодыми лучами солнца маковками куполов, крытые деревом белёные стены с бойницами и другие мене важные постройки обители.
        С другой же стороны мостков открывался вид на, изрядно обмелевшее за жаркое лето, озеро. Солнце ещё даже не взошло и на четверть небосклона. Вода в озере, нагретая утренними безжалостными лучами, была тёмная и какая-то тяжёлая. В общем, стояло душное июльское утро.
        Монастырь этот с момента создания в далёком четырнадцатом веке был  в стороне от всех торговых и транспортных путей, поэтому мощной крепостью или богатым экономическим центром он так и не стал. Зато он был уютным, изящным и абсолютно гармонично вписывался в природу Русского севера. Благостное  место, если двумя словами...

        Вообще, Русский север, по распространённому мнению, идеально подходит не только для православных обителей, но и в целом для великорусского характера. Это и необъятные просторы и неброские, полные спокойной красы виды, в которые органично вписываются редко разбросанные старинные деревянные избы северных сел и православные храмы.
        Тут есть всё - от унылых, низменных и заболоченных, сухих, покрытых летом пестрым ковром цветущих трав и зарослей кустарников, до одиночных деревьев, рощиц лиственниц, и непроходимых чащ елей и корявых, изогнутых берез. Русский север — это вереницы озер, густая сеть ручьев, рек и угрюмые громады, покрытых мхом и травой,  скал.
          Низкие места сменяются холмистыми возвышенностями и грядами холмов..
      Низины обычно покрыты бесконечными сосновыми лесами со  множеством болот, богатых клюквой и морошкой. На местах повыше  и холмах чаще произрастают ельники или лиственные леса из берёзы и осины. Повсюду уйма камней-валунов, принесенных сюда ещё древним ледником. Иногда встречаются просто невероятных размеров камни-великаны. И опять же, озёра,  зеркальные глади которых, расположены в низинах между, покрытыми лесом холмами, придают неповторимое очарование этим уголкам русской природы.  Эти озёра полны рыб, типичных для этих мест. Там и ерш, и окунь, а также щука, плотва, язь. В общем, если поглядеть на всё это с воцерковлённой точки зрения, то лучших мест для смиренно-христианской жизни трудно сыскать...

        Стояло «Полное лето», как говорят местные.
         А это самое «Полное лето» - наиболее теплый период в году. Встречают его началом созревания черники и голубики. Зацветает липа. Слышатся последние песни соловья, замолкает кукушка. У большинства птиц оперяются и вылетают из гнезд птенцы. В лесах появляются рыжики, сыроежки, подосиновики, подберёзовики, маслята и конечно белые грибы...

        Видимо когда-то крупный и высокий, а ныне сухонький, в чёрном подряснике
Семидесятипятилетний монах Амвросий смиренно сидел на большом бревне, прибитым к берегу широкого северного озера напротив древнего русского монастыря, около привязанной к бревну, почти до краёв наполненной камнями широкой и почерневшей от старости лодки-плоскодонки, переводя дух и погруженный в какие-то свои тяжкие думы, бросая в воду мелкие камешки. От этих камешков по водной глади тёмной воды, расходилась небольшая, но заметная рябь, которая, как и всё однообразное, всегда настраивало на глубокие мысли наблюдателя.
         Со спины тихо подошёл отец-настоятель монастыря Феофан. Он сел рядом.
        - Славим Господа о новом дне! Доброе утро, отче. Там к тебе опять целое паломничество с самого рассвета собралось. Во-первых, какая-то заполошенная матушка с младенцем, которая на такси аж с Вологды примчалась. Слёзы ручьём – тебя отче требует. И ещё кто-то... Мы тебя ищем везде, а ты, оказывается, тут с Богом общаешься и каменюки свои всё на остров таскаешь. Когда уж достроишь затвор свой?.. Пошёл бы окормил страждущих – сказал Феофан.
        - Сейчас бегу, конечно. Я и поджидал эту женщину – знаю, что беда у неё  А кто ещё не ведаю. Потому на исповеди свидимся – резко ответил и бросил мелкий камешек в воду Амвросий.
         - Ой, «не зарастает к тебе, отче, тропа людская». Не пора ли тебе, прозорливому старцу, отец Амвросий сменить твой клобук на кукль с пятью крестами? Мыслю, что уже маловата для такого провидца, как ты малая схима то? – неожиданно сменил тему Феофан.
        - Да Бог с тобой, отченька! Какой я старец-то,  однако? Ежели только по годам. Да и не почитаю я себя таковым, потому как грешен безмерно и смердят зловонно грехи мои перед лицом Господа. Не вижу в себе даже близости к акому-то совершенству, хотя и страстно стремлюсь к нему и весь внутренний взор мой, всё сердце моё устремлены к Богу. Не достоин я паче, отец Феофан. Я же до ныне в толк не возьму - почему же именно мне дар прозорливости Агнцем  даден? Да и, как ты истинно приметил,   скит мой ещё далёк от завершения...   
        - Не тебе решать, достоин али нет, но тебе лишь согласиться, либо отвергнуть. А я же твой духовник только – благожелательно сказал Феофан, а  духовник вообще ничего не должен решать в жизни своего чада, он должен только предостерегать его от ошибок и греха. Святые отцы учат, что старцы – продолжил он - как раз не те, кто сам себя к таковым причисляет, но те, рядом с которыми  вопросы страждущих разрешается сами собой, потому что сам образ этих рабов Благословенных от страстей их очищен благодатью Христа. А к тебе, как я уже молвил, «не зарастает тропа людская». Не скрою, что я и вся братия почитает тебя именно таковым. А скит твой... так чай не хоромы строишь... Господь управит... Так кому, как не тебе то, отче? Так, что не жеманься, а готовься к чину Великой схимы.
        - Да не жеманюсь я, дорогой мой отец Феофан – поднялся с бревна  Амвросий – и благодарю тебя и всех насельников наших за такую великую честь мне! Но, истинно, не могу я возложить Великую схиму на себя, покамест грех на мне смертный и хоть и покаянный, да не искупленный и не ведаю я, как управить  его . Посему, благодарствую, но не могу.
        Настоятель махнул на Амвросия рукой, поднялся  и развернувшись стал вздыматься по склону к монастырю.
      - Ладно, думай ещё. До Петрова поста ещё время даю – обернулся Феофан – И поторопись - матушка с младенцем уж шибко мучается...
        У входа в келью Отца Амвросия сидела молодая ещё женщина с закутанным в платок младенцем на руках. Её лицо было мокрым от слёз и она беспрестанно целовала своё  чадо и причитала: «Мишенька, Мишенька, Мишенька....». Младенец лежавший с закрытыми глазами, был красный, не кричал, а только тяжело со свистом дышал.
        Увидев Амвросия, женщина с ребёнком подскочила со скамьи и кинулась к нему, запричитав по пути:
        - Батюшка, помоги! Во всём грешна я, но спаси моего ребёнка! Умоляю!!!
        - Что значит “Во всем грешна”? – спокойно отвечал Амвросий - И бельё с сушки воровала? – сбил с толку неожиданной шуткой просительницу батюшка.
        - Нет, отче…бельё не воровала... – растерявшись, прекратила причитать женщина.
        - Значит не во всем… Ладно, о том завтра на исповеди поведаешь, а пока успокойся и  расскажи, что с рабом Божиим Михаилом приключилось? Крещёный он?
        Амвросий открыл келью и пропустил туда первой просительницу с дитём.
         - Да, да, да,  батюшка, крещёный... Мучился в больнице от пневмонии  сынок мой. Врач хотя и попался хороший и старался помочь, а только Мишенька угасает на глазах. А сегодня утром я случайно услышала, как доктор сказал медсестре: «Жаль малыша, через несколько часов умрёт. Уже агония начинается. Только чудо поможет...». Тогда я схватила  Мишеньку и, сбежав из больницы, примчалась на такси прямо к Вам. Много о Вас слышала и на Вас только уповаю! 
        - Не на меня надо уповать, а на Бога – Амвросий взял Псалтырь со стола  - Ладно. Давай-ка матушка поспешай, распеленай мальца и, на вот – он протянул псалтырь женщине, открыв его на нужной ему странице – Я начну, а ты подхватывай... Да по правде, со всем твоим чувством...
        Амвросий с удовлетворением посмотрел на крестик на маленькой, «горящей огнём», груди малыша, перекрестился в пояс и начал:
        «Отче наш, ежи еси на небесех... - начал Амвросий -  ...Живый в помощи Вышняго, в 
        крове Бога Небеснаго водворится.        Речет Господеви: Заступник мой еси и Прибежище мое, Бог мой, и уповаю на
        Него.        Яко Той избавит тя от сети ловчи и от словесе мятежна,        плещма Своима осенит тя, и под криле Его надеешися: оружием обыдет тя 
        истина Его.        Не убоишися  от  страха нощнаго, от стрелы летящия во дни,..».....

       Амвросий читал молитвы одну за одной. Через час краснота и хрипы у ребёнка пропали, и он ровно задышал,     забывшись  в здоровом и глубоком сне.
        - Всё. Помог Господь. Отвёл огневицу. Закутывай, матушка – выдохнул Амвросий и устало присел на табурет, уронив обессиленные руки. - Сейчас пусть поспит здесь раб Божий Михаил (он долго теперь спать будет), - продолжил он - а сама пойди в трапезную и покушай. Потом в церковную лавку и возьми там книжицу отца Иоанна Крестьянкина «О подготовке к исповеди». После сразу начинай пост с молитвами. Я пойду пока о комнатке для вас похлопочу. Сегодня в монастыре заночуете, а завтра исповедуешься, и причаститесь вместе и дальше будет твой Михаил расти на радость всем.
        - Ой, а мне домой надо! – встрепенулась женщина – мужа в ночное собрать.
        - Я, что-то в толк не возьму, что тебе твой ребёнок важнее или мужняя работа. Делай, что я сказал! – вспылил Амвросий.
        - Ладно, ладно, батюшка – опомнилась женщина - Радуйся, старче Амвросие, богомудрый учителю веры и благочестия. Аминь! – перекрестилась она.
       - Ладно, ладно... Уймись...

        Перед тем, как пойти в храм, Отец Амвросий тоже заглянул в церковную лавку, чтобы взять там редкое издание Святого Василия, изложившего с помощью Григория Назианзина «Правила монашеской жизни», которое он приметил в лавке ещё после вчерашней вечери, когда та уже не работала. Благо – оно до сих пор стояло на полке. Потом Амвросий взял ещё и пакетик травяного чая, зело уважаемого им за способность восстанавливать ушедшие силы после каждого общения со страждущими, приходившими к нему. Пока расплачивался – разглядывал красивую зелёную с золотом упаковку. Внизу, после названия робко было написано: «Да хранит вас Господь!». Ещё ниже маленькими- маленькими буковками стояла пометка, которая вызвала у Амвросия, к удивлению окружающих, неожиданный взрыв раскатистого густого смеха. Пометка гласила: «Срок хранения 2 года.».
        Не так давно  Амвросий, по просьбе Отца Феофана, получил послушание о принятии исповедей после литургий. Он очень серьёзно отнёсся к послушанию, долго молился, готовясь и, всё же тяжело пропускал чужие грехи через своё сердце. Вот и сейчас он стоял в уголке храма с епитрахилью в руках и снова нашёптывал молитвы ...
        ...Следующей подошла похоже совсем молодая ещё девушка с покрытой платком склонённой головой. Платок почти полностью скрывал её лицо.
        - Открой лицо то, чай не иноверская наложница – обратился Амвросий к прихожанке.
        Та откинула платок, и взору Отца Амвросия предстало такое печальное лицо, что монах уже подумал о смертных грехах и о своих будущих переживаниях, после того, что он о них услышит, но потом заметил на устах кающейся слабое подобие недоброй улыбки и сказал:
        - Господь не смотрит на лицо, а глядит, есть ли скорбь в душе грешника. Ладно. Что тебя гложет, дочь моя?
        Молодая прихожанка собралась, вдохнула воздуха и выпалила:
        -  Каюсь, батюшка, что желаю с мужем развестись, а мы венчаны!
        - И, что же так? – спокойно спросил Амвросий.
        - Плохой он человек, батюшка.
        - О, как. И что же – пьёт или бьёт?
        - Нет, батюшка, не бьёт, да и не пил много до последнего времени, а вот сейчас начал... И притом, крепко. Он и семью свою совсем не обеспечивает, а постоянным требованием близости меня совсем измучил. Я ему – «иди, найди приличную работу», а он мне – «не вижу смысла за неблагодарность горбатиться».
        - И, что же, совсем денег нет?
        - Да, на поесть хватает, конечно, но ничего боле. Я уже два года на море не была! И более того, постоянно на сторону смотрит...  даже при мне. Пока всех баб вокруг взглядом не разденет, не успокоится. А на прошлой неделе, так я вообще его с какой-то дамочкой всё же  застукала. Да и вообще, не люблю я его! Так что развестись хочу. Благослови, отче.
        - А детишки то у вас есть, милая?
        - Да, пока нет. Хотела для себя пожить сначала.
        - А он?
        - А, что он! Мне решать...
        - Понятно – вздохнул Отец Амвросий -  Ну, благословления,  конечно, я тебе никакого не дам. За грехи свои твой муж сам ответит, а тебе вот, несколько фраз библейских поведаю: «Жена добродетельная радует своего мужа, и лета его исполнит миром»; «Мудрая жена устроит дом свой, а глупая разрушит его своими руками» или «Жена своим телом не владеет, но муж..», «Любезность жены усладит ее мужа, и благоразумие ее утучнит кости его».
         А если  своими словами сказать, то присмотрись к себе самой, заблудшая – не в тебе ли основа греховных помыслов мужа твоего? А  я молиться за вас буду .И, вообще, если не любишь, то зачем же  ты венчалась то и замуж за него выходила?
        - Глупая была!        - Ну, вот видишь, он тебя вообще глупую полюбил и в жены взял, а ты… разводиться…
        Амвросий накрыл голову прихожанки епитрахилью...

        Когда Амвросий уже шёл от трапезной к себе в келью, мечтая насладиться чтением,  сегодня купленной книги,  дорогу ему преградил один из прихожан – отрок ещё, который помнился ему тем, что неоднократно помогал на амвоне и, вообще, принимал активное участие в жизни главного монастырского храма. Он подошёл не один, а в сопровождении какой-то незнакомой тоже достаточно молодой ещё женщины.
        - Батюшка, - начал он – я с мамой моей. Она не крещённая, поэтому мы в храме подходить не стали, но вопрос очень важный и как раз с крещением и связанный.
        - Ну, так пойдите и запишитесь на крещение дело то богоугодное – нетерпеливо ответил Амвросий.
        - Это понятно – сказал парень – но перед этим хотели бы посоветоваться. Тут обстоятельства не очень обычные... Мам, ну иди – подтолкнул к священнику робеющую женщину сын – расскажи сама.
        Женщина подошла ближе к Амвросию.
        - Ну, поведай, грешница... – устало обратился к ней он.
        Молодой человек опять слегка ткнул мать в бок.
         - Дак ко мне одна бабушка  по ночам  приходит и всё уговаривает покреститься. Вот я и приехала к Вам. Может и правда нужно окреститься и тогда она не будет больше появляться.
        - Креститься надо не для того, дурёха – по-доброму улыбнулся Амвросий – точно бабушка?
        - Вроде да.
        - Вроде... Ну и как же она выглядит, та бабушка? И бабушка она или дедушка? Во сне то легко попутать.
        Тут приезжая так подробно описала внешность своей «бабушки», да так, что  не возможно было не узнать по этому описанию  Святую Матрону Московскую. Отец Амвросий не на шутку заинтересовался.
        - А ну-ка, дорогие мои, давайте ко мне в келью заглянем..
       Через несколько минут Отец Амвросий показывал гостям разложенные на столе иконы и фотографии разных святых, старцев и стариц.
         - Может и: вдруг к тебе, действительно, является кто-то из Святых?
И вдруг женщина буквально просияла от счастья, увидев, даже не прижизненную фотографию, а маленькую икону преподобной Матроны Московской:
        - Да вот же моя бабушка, вот она, моя радостная! Она даже говорит, знаете, так: «Радость моя, прошу, покрестись».
        Амвросий взял в руки иконку и, поглядев на неё, задумчиво произнёс:
        - Великие угодники Божии иногда видят святых. Но чтобы к некрещёному человеку приходила в наши дни преподобная Матрона – это, согласитесь, достойно удивления – Ну-ка, матушка, расскажи мне немного о себе.
         - Да ничего особенного в моей жизни вроде бы нет – живу в однокомнатной квартире с мужем, сыном и парализованной свекровью, а работаю продавщицей. Зарплата более чем скромная, но я никого не обсчитываю и не обвешиваю, если только по случайности, да и то не припомню. Муж у меня хороший. Даже не представляю себе, как можно поссориться с ним. Так за все годы ни разу и не ссорились. Кроме сына, мне хотелось бы иметь ещё деток, да не даёт пока деток Господь. Уходом за парализованной свекровью я не отягощаюсь. Вы не представляете, насколько она замечательная, не смотря ни на что.
        - Всё, мать. Давай пойдём в лавку.  Подберём там тебе кое-что для подготовки к крещению. Почитаешь дома и подготовишься, как надо. Молитвы там разные, попостишься денька три, а в воскресение рано утром буду тебя ждать и после литургии сам тебя окрещу... Всё, ступай с Богом...

Глава 2.
«Известие»
       1985 год. Москва.  Лето.

        «Звон разбитого стекла. Ужасная, но мгновенная, без продолжения боль... Нет ничего… Темнота… Я растворяюсь в темноте… Я – темнота… Я растворяюсь в звенящей тишине…  Я – тишина… Нет… Чу… И правда, звон… Нее… Слышу тихий хлопок, как будто в ладоши… Огни… Точнее мерцание… Всё ярче… Переливание цветов… Начиная от ледяного-белого до грязно-зелёного, но тёплого... Белый слепит… Тёпло-зелёный манит…  Вижу лица близких и знакомых, живые и давно ушедшие, другие неизвестные образы. Прекрасные, родные и чужие, ужасные и прекрасные... Иногда, переходящие от одного в другое… Образы людей, растений, животных… Бабушка... Лошадь какая-то... Сталин... Соседская собака... Немного смешно...  А вот и мать….. А почему она здесь?.. Сияет свет… Мой ум впадает в какую-то запутанность… Или это не мать, вовсе… Может отец?... Белый-белый полупрозрачный человек… Или и не человек… Или два... Да, нее.... Просто белые лучи, или луч… Показывает вверх…  Вверху яркое, слепящее, холодно-белое… Невольно повинуюсь… Поднимаюсь и смотрю вниз... Внизу лежит какой- то человек в красной-красной луже… Понимаю, что это кровь… Догадываюсь, что это я... О!.. Звук появился. Я могу слышать…  Слышу не только слова, но и мысли.  Когда начинаю злиться на что-нибудь услышанное – грязно- зелёное притягивает к себе ближе. Все кричат… Кричат и бегут к распластанному на асфальте телу... Везде кровь...  Фу, гадость какая… «Пульс прощупывается?»... «Вроде хана пареньку! Похоже, что готов!»...  «В машину его»... «Нее, не... в скорую не надо. Труповозку ждите».... «Да, что он тут до вечера лежать будет! Грузите в скорую»...- шумят повсюду… Но я то здесь!.. «Я тут!!!» - Кричу я, что есть мочи сверху… Я слышу, а они меня нет… Наконец, понимаю –  ааа, я умер значит...  Без трагедии понимаю.... Даже, как то буднично. Просто понял и всё. Сразу легко как то стало. Думал, что будет страшно... Ну, и ладно... Всё одно никакого смысла не было...»...
        Всё, как он и читал в книжках. Перед ним полетели события  его жизни. Павда не подряд, а как то скачками и отстранённо.  И ещё, как будто какой-то диктор комментировал фильм о нём. И не сначала, а в какой-то ретроспективе – начиная с сегодняшнего дня:
        ...Васе Фролову пятнадцать сегодня. Он надеялся на праздничный стол и подарки. Пригласил одноклассников и счастливый прибежал из школы, не задерживаясь. Но... Она «дрыхла» прямо на стуле в кухне... лицо с размазанной помадой лежало в тарелке с квашеной капустой... грязная и пьяная... на столе пустая бутылка из под водки и окурки. Васе пришлось снова обзванивать друзей и сквозь слёзы  отменять приглашения... 
        Как же это достало! Его мать алкоголичка! Осознал он окончательно это уже пару лет назад, хотя надежда всё ещё теплилась. Мать, всё-таки. Конечно, проблемы начались гораздо раньше, но всё же надеялся. Но сегодня мозг подростка «просто взорвался». Вместе с осознанием безысходности своего положения, к Васе пришли отчаяние и злость на себя и на весь мир, безысходность и нежелание жить.
        После нескольких безуспешных попыток разбудить мать, он попробовал дозвониться отцу, но его новая жена раздражённо и устало сказала, что тот уехал на вахту на пол-года. Тогда, глотая слёзы, постоянно повторяя фразу: «я никому, никому не нужен», нетвёрдым шагом Вася направился к окну...

        Но обо всем по порядку:
        Пристрастие к алкоголю у матери появилось, когда ему было ещё где-то пять.. Отец долго-долго всячески пытался бороться с этой её страстью разными методами, но безрезультатно.
        Однажды, когда ему было около десяти, Вася пришёл из школы, а перед входными дверьми квартиры стоит чемодан. На кухне страшно кричат пьянющая мать и горячо любимый отец. Вася сел на пуфике в коридоре и  горько заплакал. Где-то, через полчаса вышел отец, взял Васю на руки, крепко обнял, поцеловал парнишку и ушёл. После того, как дверь захлопнулась, Вася распластался на полу и прорыдал не меньше часа..
.
         Потом, когда родители разводились, то  много спорили, кричали друг на друга, делили Васю и квартиру. Отец регулярно выходил из дома, громко хлопая дверью. Мать после этого оставалась сидеть на кухне с бутылкой коньяка. Она была  мелким служащим в горисполкоме, и в благодарность за решение каких-то там вопросов ей часто дарили хороший алкоголь.
        В итоге отец, уступив матери во всём, просто ушёл. Ушёл навсегда...

        Потом, когда потихоньку  стали исчезать и папины вещи и вообще из квартиры стал улетучиваться его дух, мать после каждого его внезапного появления долго не могла прийти в себя. Пила почти каждый вечер. Но не то чтобы много сначала, а просто часто. И вот, как-то раз она решительно хлопнула ладонью по столу и сказала: «Хватит! Пора начинать новую жизнь». Вася по-детски страшно обрадовался, но уже следующим вечером она пришла домой пьяной, и тогда он понял, что это означало совсем не то, что он подумал.
        Потом это повторялось много-много раз. Мать тогда всегда говорила, что «раз она теперь свободная женщина, имеет право повеселиться». Впрочем, иногда она не прикасалась к спиртному неделями. Вася по малолетству не понимал, что это и есть алкоголизм, а перерыв это всего лишь окончание очередного запоя. Начались проблемы с деньгами, и постепенно она всё же дошла до того, чтобы продавать вещи из дома и пить всякую дрянь...
 
         Квартира быстро стала приходить в упадок. Отец оставил бывшей семье, что говориться, «полную чашу» - третий этаж добротной «хрущёвки». В квартире
было, аж четыре комнаты (Специально прописывали ещё и бабушку из деревни, которая вскоре померла)! Начать описание того достатка, можно с полированного серванта, вытеснившего в коридор грузный буфет. Вася прямо запомнил тот момент, когда отец с помощью грузчиков гордо занёс его домой и как потом они всей семьёй снаряжали его, купленной по этому случаю, посудой. Согласно моде, стёкла серванта были раздвижные. Как и у всех они отличались одной типичной особенностью – открыть стекло серванта было очень  и очень затруднительно.
        Ещё Васе тоже ярко запомнилось, как устанавливали на полку исполненный под фарфор набор гжелевой расцветки - голубых с белым, графинчика и рыбок-рюмок с открытыми ротиками. Он то и был снесён в комиссионку первым. Потом мать продала любимых Васей  слоников,  которые тогда продавались во всех универмагах в отделах подарков или посуды. «Вот интересно, кому понадобились?» - думал ребёнок. И «пошло-поехало»...
         От серванта мать, кстати, избавилась только недавно, снова заменив его буфетом. Перед этим были ковры со стен гостиных, спален и более-менее ценная посуда, типа хрусталя. Следующим свой взгляд мать направила на кресла и журнальный столик.  Хотя кресла,  как можно о них сказать, были не очень-то  удобные и с обивкой довольно ядовитых цветов, но всё же было жалко - они и взгляд радовали и какой-никакой комфорт создавали.

        Что касается внутреннего мира Васи, тогда еще совсем ребёнка, то уход отца его просто потряс! Вася очень его любил, доверял ему все свои детские тайны, обожал забираться к нему вечером на диван и слушать рассказы «про то, как он был маленький».
        Родители, занятые в момент развода собой, не понимали, как страдает их ребенок. Внешне его переживания не обязательно выражались в слезах. Скорее, просто, больше усиливались личные особенности маленького характера. Например, вместо присущей положительной агрессии, целеустемлённости и упорства (как учил отец), Вася становился всё более несдержаннее и драчливее. В моменты, когда раньше его  охватывала просто лёгкая робость – теперь он становился откровенно пугливым. Главное чувство, которое охватывало его в такие периоды, – страх: а вдруг из его жизни вслед за папой исчезнет и мама, а вдруг мама так же, как папу, выгонит и его?
        Подчас Вася поражал и выводил из себя мать демонстративными и дерзкими выходками: убегал из дома, вдруг совсем переставал учиться, вёл себя вызывающе, неосознанно подовая матери сигналы: «Мне плохо, я боюсь, не знаю, как жить дальше…». Но мать слабо реагировала на эти выходки. Максимум орала, как ненормальная.
        Перед Новыми годами Вася несколько раз наивно звонил папе и пытался уговорить его встретить праздник вместе. «Ну ладно, ты живешь теперь не с нами, но уж на этот-то вечер можешь к нам прийти?.. Я с мамой договорюсь...». Отец ни разу не приехал на праздник. Правда всегда бывал на днях рождения сына с отличными подарками.
        С одной стороны, Вася всё сильнее цеплялся за маму, а с другой, обвинял её в том, что она выгнала папу. Пьянство матери только усиливало эти обвинения.
        Достаточно рано - в тринадцать с половиной лет Вася, как это нередко случается с подростками, как то вдруг «задурил». Начал курить, прогуливать школу, постоянно грубил матери, а когда та, будучи трезвой, пыталась его усовестить, грозился вообще уйти из дома. Один раз даже так и сделал и болтался где-то пару дней. Правда, по возвращении, снова обнаружив в квартире пьяную мать, ему показалось, что она даже не заметила его отсутствия.
        А порой папа даже приезжал к ним ночью на такси, чтобы загасить скандалы с матерью. А когда звонили учителя, жаловаться на Васю, мама сразу снова привлекла папу, будучи либо снова пьяной, либо просто жалуясь на то, что она больше не может это выслушивать. Дошло даже до того, к радости Васи, что и на все вызовы родителей в школу и родительские собрания стал ходить отец. .. 

        Сначала Вася встречался с папой каждые выходные, несмотря на недовольство и матери, и папиной новой жены. Это были самые счастливые  для него дни. Потом всё реже и реже, так как отец подчас был занят на работе или обещал куда-то вывести свою новую жену и Васю с собой взять было нельзя, так как та откровенно ненавидела чужого ребёнка, а своих у них не было. «Ты же взрослый и всё понимаешь, старик» - оправдывался тогда отец.  А потом и вовсе, папа,  подарив совершенно ненужный «взрослому парню» большой игрушечный кран и складной нож, уехал на какие-то «Севера», завербовавшись на строительство какого-то «порта». Жизнь Васи совсем стала  какой-то «серой». Потом вдруг вернулся ненадолго и опять пропал... Вася страдал безмерно...
        У него появились знакомые, тоже из неполных семей. В основном девчонки, правда. А, что девчонки – разве они могли понять... Вообще-то, твёрдо решил он, без отца всегда тяжелее приходится мальчикам: мамы их совсем не понимают, всегда с ними излишне строги, настойчивы и назойливы, больше им запрещают, придираются и чаще их наказывают...


        - Разряд! Ещё разряд! Адреналин!
        - Адреналин двести!
        - Пульс!
        - Есть слабый-нитевидный!
        - Ура!!!
        - Давление?
        - Растёт!
        - Всё, заканчивайте! Мы сделали это!
        - В рубашке родился
        - Скажешь тоже ,  «в рубашке». Совсем один паренёк остался.. Отца нет и
        ему ещё  предстоит о  смерти матери узнать...


1985 год. Полуостров Ямал. Зима.

         Отец Василия – Антон Николаевич Фролов уже который месяц трудился на Ямале. В этом году освоение далёкого северного месторождения и порта, принадлежащего ему,  впервые было решено вести исключительно вахтовым методом, силами комсомольских отрядов и, прямо скажем, откровенных «шабашников». Города-спутника решено было  не строить. Именно к таким шабашникам-вахтовикам  и относился Антон Николаевич. Сюда и приезжал он уже не в первый раз за «длинным рублём». 
         Жизнь в вахтовом городке была суровая и полна различных ограничений и запретов, но был и свой резон. Во-первых,  была гордость, что рассчитана такая работа на настоящих мужиков, к коим себя было приятно относить и, соответственно, оплачивалась достойно, а во-вторых, тратить деньги здесь было просто не где, поэтому к концу вахты скапливалась приличная сумма.
        Вообще, действительно запретов хватало, но они все  были понятны и оправданны. Если сам чего-то «не догоняешь» - на инструктаже объяснят. Объясняли простым и доступным языком. Например, нельзя взаимодействовать с местной фауной. Если белый медведь - то ясно, что он тебя разорвет чисто из любопытства, даже если не голодный. Если песец - то неизвестно, что у него на уме, плюс - вполне возможно бешенство. Белых медведей он  не видел, врать не будет, а вот песцы бегали по помойкам, как кошки в городах, и самые смелые клянчили у людей всякую, как им видимо казалось, вкуснятину.        Курить можно только в отведенных для этого местах - на улице в железных проветриваемых сараях. За порядком следили дружинники, с которыми не договориться, а за правопорядком – местное ОВД или погранцы.
        Везде висели красиво-написанные комсомольской редколлегией, согласованные с профсоюзом и руководством правила. По-закону, вроде, штрафы запрещены, но тут на это плевали. За нарушение правил - либо чувствительные  штрафы, либо «депортация». Хотя были и нарушения с совмещённым наказанием. Например, пьянка. «Ущучат бухим» -  и штраф самый невероятный удержат и «в двадцать четыре» собраться на выход, «Жри», мол, дальше, только дома и если останется на что. А  депортация значит, что депортированный больше никогда – никогда! не сможет сюда приехать. Единственный будет способ заехать сюда снова - поменять паспорт, да и то не всегда срабатывало, так как в основном все друг друга знали.  Были люди непьющие,  по тем или иным причинам, которые находились на объекте «как рыбы в воде». А были и те, которые специально приезжали сюда на вахту, как на реабилитацию с трудотерапией - по причине неспособности перестать бухать самостоятельно...
        В этой сложной для праздников ситуации, Антон Николаевич, отмечал в Ленинской комнате своё сорокооднолетие,  после смены, с ребятами из бригады и с чифирём вместо водки.
        ...- А какое у тебя самое заветное желание, Антоха? – спросил буровой мастер Михалыч, подняв  дымящуюся алюминиевую кружку над столом.
        - Только одно, мужики – чтобы сын мой, Васька был здоров и вырос достойным мужиком! – с максимальной серьёзностью ответил Антон Николаевич.
        - А, точно, у тебя же наследник – вспомнил Михалыч – счастья ему!
        Все присутствующие присоединились к поздравлению и сделали по глотку из своих кружек.
        - Это понятно – продолжил Михалыч – Это вообще, а прямо сейчас чего хочешь?
        - Не буду оригинален – ответил Антон Николаевич – тоже с ним связано. Хотел бы по телефону с ним поболтать.
        - Ну, это в наших силах, правда, мужики? – обратился Михалыч к присутствующим – оплатим другу разговорчик!? Кто с Риткой договорится?
        Все одобрительно «загудели».
        В этот момент дверь Ленинской комнаты со скрипом отворилась и внутрь заглянула кудрявая головка телефонистки Риты.
        - О, на ловца и зверь бежит – засмеялся Михалыч.
        - Который тут Фролов? – серьёзно спросила она.
        - Ну, я – привстал из-за стола Антон Николаевич.
        - Давай, дуй к телефону. Москва на проводе. Да шевели косилками побыстрей. Из милиции звонят. Они уже не впервой тебя домогаются.
        Все присутствующие вопросительно посмотрели на виновника торжества.
        - А я почём знаю – пожал плечами, отвечая на немой вопрос Фролов.
        Антон Николаевич вышел вслед за телефонисткой.

        Через пять минут на весь посёлок раздался страшный крик Фролова и в Ленинскую комнату он больше не вернулся, а утром и вовсе молча взял расчёт и уехал...

Глава 3.
«Константин»
2017 год. Москва.
        Костик и его институтская любовь Поля, выйдя на метро Пушкинская, сразу окунулись в пёстрое и очень шумное «людское море», «наэлектризованные какой-то, плотной, напряжённой энергией вседозволенности, разгуляя и одновременно неосознанной тревоги. В основном там присутствовали совсем юные ещё люди. Волны этого «наэлектризованного» людского «моря» колыхались, увлекая всякого в них попавшего, вне зависимости от его желания, за собой… Кругом кричали путанные псевдополитические кричалки, размахивали самыми разными флагами и плакатами, толпились и толкались, размахивали смартфонами, пытаясь захватить в кадр конечно себя и как можно больше присутствующих. Было много журналистов и телевизионщиков с камерами и просто с микрофонами и другим оборудованием за плечами и в руках...
        «Мы здесь власть!!! Мы здесь власть!!!» - Скандировала толпа.        Вдруг в один момент, абсолютно молниеносно, толпу на Пушке с одной стороны обставили переносными ограждениями, за которыми выстроились бойцы Росгвардии в полном снаряжении со щитами и дубинками, а вдоль Тверской в ряд запарковались автозаки полиции..
        Уже в автозаке Костик познакомился с православным священником, которого тоже задержали в суматохе. Священника звали Отец Игорь. Он служил иереем в одной из маленьких районных церквушек на Юго-западе столицы.
        - Ты-то как под замес попал, отче!? – смеясь, обратился к священнику Костик.
        - Так я в блинную на Пушкинской заглянул.. Вхожу, а меня и схомутали «архангелы»..
        Все находящиеся в автозаке, включая ОМОНовцев, разразились заливистым смехом...

         Привезли, почему-то далеко, типа в отделение Ясенево, что ли?... Костю и Отца Игоря, опять же неизвестно почему, оставили там, а остальных повезли дальше «распихивать по другим отделениям. Задержанных завели в ИВС/КПЗ/ «обезьянник» (можно называть как угодно). Дверь была глухая, в ней не было решетки. Комната примерно четыре на четыре метра с бетонной лавкой на ней лежал матрац, подушка и описанное кем-то одеяло, которое сильно воняло. Также была лавка поменьше, из листового металла на ней лежал матрац поновее, который Олег и предложил занять Отцу Игорю. В углу на потолке плесень. Была одна постоянно включенная лампочка, камера наблюдения и окно, от которого хорошенько дуло. В общем, было прохладно. Хотя Костя и Отец Игорь и обменялись парочкой  разочарованных фраз, но, справедливости ради, они остались довольны тем, что здесь хотя бы не было душно и они пока были одни.
        После того как дверь с грохотом захлопнулась, Отец Игорь сел на матраце по-турецки и сказал, что хотел бы побеседовать с Костей. Тот подсел ближе…   - Вот о чём я хотел с тобой поговорить, сынок… - Начал Отец Игорь.        - Внимаю, святой отец - По-доброму улыбнулся Костя.
        - Знаешь сынок, мне вообще интересно пообщаться с людьми,     посмотреть, послушать их, хотя митинг – это и не мой формат – Душевно начал Отец Игорь.- Именно для общения я и пришёл на Пушкинскую, но не задалось… Батюшка грустно улыбнулся.
        - Ааа – заулыбался Костя – я так и думал, что ты не просто в блинную зашёл. Вот и попал ты, «как кур в ощип».
        - Да, Бог с этим. Я не ропщу… Давай будем серьёзней… Я обратил внимание на то, что на вашем сходе присутствовала в основном молодёжь и  хочу поделиться с тобой, как с представителем нашего юного поколения о сделанных мной выводах. Может быть, мне и удаться тебе помочь, и отвратить тебя от греха, разъяснив всю глубину ваших заблуждений.
        - Ну, попробуй, отец. Слушаю внимательно.
        - Так вот… - без предисловия начал Отец Игорь - Если нет греха и стыда... то это называется просто - нет ничего святого в людях. Посмотри, что советуют ваши «герои дум»… Конечно, предлагают разрушить государство…Конечно, иначе (настаивают они) нельзя. И кому они это советуют? Вам! Молодым людям, у которых ещё не хватает знаний, опыта и как следствие ещё не могла сформироваться осознанная жизненная позиция. И я вот подумал, что до тех пор, пока государство не озаботиться судьбой "молодых",…  управлять вами так и  будут  различные  «харизматичные" негодяи». А посмотри, куда они вас ведут – Всё «взорвать», всё разрушить,  все устои наши!
        Косте вдруг стало интересно, и он подвинулся ближе.
        - Навзрывались уже!...-  Продолжил Отец Игорь. -  Как коротка наша память! Ведь что приносили на русскую землю революции? – Россия их посредством их была отброшена в своем развитии не менее чем на сто лет назад! Пролиты целые реки крови, пронесся целый ураган геноцида русского народа, уже не десятки, не тысячи, а миллионы ни в чем не повинных людей расстреляно, растерзано, замучено. После распада Союза многие вообще проснулись за границей, никуда не уезжая. В чью угоду это сделано? Знаешь, открывая ежедневно церковный календарь, за каждым числом мы видим по несколько десятков российских новомучеников, – говорил и говорил батюшка. – И это только малая часть тех, кто составляет сонм Новомучеников и Исповедников в Земле Российской просиявших. В результате, строители так называемой «новой жизни» в годы только советской власти, погубили весь цвет российской нации. Разруха ,и голод 30-х годов унесли около семи миллионов жизней русских людей. А в девяностые заслуженные академики и профессора торговали на улице бананами. И вы в серьёз думаете, что если поменять цель, то способы и результаты будут какими-то другими.
        - А Вы, конечно, всерьёз считаете, что эта толстовское «непротивление злу насилием» спасёт Россию? – посерьёзнев, спросил Костя.
     - А как же! – Воскликнул Отец Игорь. -  Часто, мы вспоминаем «несостоявшуюся революцию», что случилась больше двух тысяч лет назад, когда Иисус на ослике въехал в Иерусалим!? Все ждали, что он поведет людей против Понтия Пилата, но у него был свой путь – путь добра!

         - Ну, не знаю, не знаю. Может Вы и правы.

        Отец Игорь эмоционально распаляясь, продолжил. - Ваши предводители (хотя я уверен, что реально не они, а их заказчики) проповедуют введение новых смыслов («ценностей», как они предпочитают называть). А, ведь, для того, чтобы начать жить по этим «новым» ценностям, нужно разрушить предыдущие... Крах Великого и многовекового уклада и необходимость жить без него, вот что основная масса русских интуитивно отвергает. Да, мы консерваторы! Русский народ не может жить без духовности и смысла жизни, а также отвергает приход антигуманистических идей, подчас считая их «абсолютным злом». Предчувствие начала прихода времён абсолютного зла и пришествия антихриста, приходит и также приходит осознание своей миссии в необходимости удерживать мир от «сползания в пропасть» — это и есть одна из частей «тайны русской души»… Крах великого на их глазах они просто не могут допустить третий раз в своей истории!...        Отец Игорь слез с топчана и расхаживал по всей камере, вращая большими глазами, и активно жестикулируя. Его лицо всё больше краснело, а борода всклокочивалась. Костя не мог вставить и слова, а только понимающе кивал.

        - Да, что я…- Продолжал священник. - Смотри сам, что происходит… Нас явно используют в каком-то чудовищном эксперименте. А именно, постепенно уничтожают Веру, видоизменяя её некой терпимостью, а в результате на амвоне появляются лесбиянки. Наступление на семью и не желание иметь детей. ЛГБТ всякие и из этого всё вытекающее, а так же желание правящей глобалистской верхушки Запада, обезличить народы, что способствует тому, чтобы из людей сделать послушных баранов. России, к примеру, учитывая её размеры и разницу в менталитетах разных частей населения, предлагается принимать их ценности и присоединяться к Западному миру по частям! По частям!... Понимаешь!?...
        В этот момент разговор прервал лязгающий звук распахнувшейся двери.

        - На выход оба! - Резко скомандовал вошедший полицейский...

        После составления и подписания протоколов об административном правонарушении Костик и Отец Игорь наконец вдохнули полной грудью чистого воздуха, выйдя из отделения полиции.
      Костю встречал отец - Денис Петрович, достаточно успешный московский бизнесмен, который уже не впервые, используя все свои связи «вытаскивал» сына из «обезьянника» после задержания в ходе очередных протестных акций.

        - Спасибо! Обещаю Вам, что я задумаюсь – пожал руку, прощаясь Отцу Игорю, Костя....

        Уже дома отец сказал Косте:
        - Слушай, старина, я тут подумал, что ты в этом году заканчиваешь свою «бурсу» и тебе ведь повестка в армию светит, а?
       - Да, уж... Это так и есть.
       - И, что думаешь?
       - А я как в «Унесённх ветром» - подумаю об этом завтра – ухмыльнулся Костик.
       - Понятно – сказал Денис Петрович – Так, вот, а уже подумал об этом вчера.
       - И, что же надумал мой мудрый батя?
       - А вот что – тебе же повестка сразу следующим летом, сразу после диплома должна прийти, так?
       - Похоже.
       - Так вот, я договорился, что тебя сразу не надолго в психушку упекут и после этого уже официально «волчий билет»  и гуляй Вася!
      - Ну, ты батя даёшь! И за что же меня туда?
      -  Руку поцарапаешь чутка, а мы с матерью скажем, что мол хотел жизни себя лишить и привет...
      - Так у меня же потом проблемы с устройством на работу могут быть!
      - То есть ты согласен – выдохнул Денис Петрович – это главное. А уж к себе то я тебя для начала всегда устрою, а потом уж и поглядим...
       - Вообще-то действительно армия не моя тема. Не хочу отвлекать время от моей борьбы...
       - Ну, и славненько – усмехнулся отец.


Глава 4.
«Юлия»
2018 год. Москва.
        Трудно теперь сказать, что конкретно именно в этот момент привело её к попытке сброситься с крыши и свести счёты с жизнью. Однако ей определённо повезло, что в тот день производилась обработка швов покрытия гудроном и Джамшут заметил юную девушку, изображающую птицу, стоящую у водостока, смотрящую вниз.. Рабочие вовремя подхватили Юлю и  сняли с крыши. Они же и  взвали скорую помощь.
        Девочку поместили в отделение психиатрической клиники с другими суицидниками. Во время приступов она корчила рожи, рычала, вырывалась, а в моменты затишья умоляла врачей помочь ей, навзрыд плакала или кричала как птица гагара.
        Те, кто её лечил, связывали состояние Юли с эпилепсией помноженной на шизофрению, но прописанные антиконвульсанты и антидепрессанты за всё время лечения совершенно не улучшали сначала общего состояния девушки, пока вскоре само всё не сошло на нет.

        Дни и ночи безмерно взволнованные родители Юли проводили в приёмном покое больницы, пытаясь узнать какие-нибудь новости о состоянии чада. На удивление, эта ситуация дала давно расставшейся паре мощный толчок для начала новых отношений. Каждый из них во всём случившимся винил себя.  Олег - папа Юли корил себя за, что бросил дочь в раннем возрасте, чем видимо спровоцировал у неё нарушения психики. Дарья – мама Юли обвиняла себя в чёрствости, недостатке наблюдательности и любви, так как она вовремя не приняла мер,  обратив внимание, что с дочкой что-то не так. Она только сейчас поняла, что упустила время, ведь симптомы стали появляться давно. Олег попросил рассказать бывшую жену о всём подробно.

        - Сбой в психике произошёл у Юли в восемь лет, - начала она свой рассказ - когда её отец, то есть ты, которого она беззаветно любила,  ушёл из семьи и создал новую, с которой тоже, как я понимаю,  не сложилось…
       - Ладно, я понял – отвечал Олег – давай дальше.
       - Сначала после твоего ухода, болезнь проявилась лишь снижением эмоциональности по отношению к окружающим. Дальше - больше. А именно, периодически появлялись слуховые галлюцинации. Например, ей казалось, что ты что-то в свойственной манере напеваешь на кухне, готовя завтрак. Юля радостно бежала туда и, не увидев тебя там, сначала впадала в замедленность мышления и движений, а затем вдруг происходил резкий эмоциональный перепад, выражавшийся в беспричинном смехе и взрывом нежности по отношению ко мне…
        Я, пытаясь отвлечь Юлю уроками подчас, ни как не могла заставить её хоть на пару минут сконцентрироваться на изучаемом предмете…
        Иногда Юлю одолевали страхи, связанные с отсутствием защиты отца в разных жизненных ситуациях и непонятным убеждением, что именно по её вине ты  и ушёл…
        - Что, правда!? – схватился за голову Олег.
        - Иногда Юля – спокойно продолжила та - бессвязно пыталась объяснить мне свои чувства, но быстро перескакивала от одной темы к другой, что, прямо скажем, не способствовало её пониманию…
      Потом вдруг захватывалась какими-нибудь  бредовыми идеями, типа, что необходимо немедленно собираться и ехать, чтобы лично поздравить папку с днём рождения или вдруг объявляла, что на самом деле она птица…
        - О, Господи! – нервно взъерошил шевелюру Олег – Ну почему ты не звонила тогда!?
        - Тебе было не до нас – усмехнулась Даша и продолжила – Слушай лучше. Настроение Юли могло меняться по несколько раз на дню. То повышенное возбуждение и тревожность, а то вдруг полное погружение в себя, отстранение от внешнего мира, замкнутость…
       Особенно меня, как женщину выводило из себя пренебрежение Юлей своими нуждами, как то полное безразличие к своему внешнему виду и как мать - потеря дочерью аппетита…
        Потом вдруг Юля вбила себе в голову, что она очень толстая и не красивая и начались бесконечные ограничения в еде и многочасовое прихорашивание перед зеркалом. Она твёрдо решила, что ты ушел именно из-за этого и теперь, когда она стает невероятно стройной и красивой – ты обязательно вернёшься…
        Потом твоя дочка решила, что неизлечимо больна и требовала водить её по врачам.
        - И, что, водила?
        - Конечно! Но вскоре мне это надоело, так как на приёмах она несла всякую чушь, а те, кстати, даже ни разу не посоветовали обратиться к психотерапевту.
       - Ясно.
        - Затем Юля стала много читать самой разной никак не связанной между собой литературы и вскоре у неё появилась склонность к философствованию, странные причинно-следственные связи, необычная, вывернутая логика; в совершенно случайных событиях она могла видеть «символы», «знаки», «послания»...
        Когда она делала что-нибудь «из ряда вон», то утверждала, что это заставил  сделать её отец, которого она ментально слышит.
       - Ужас!
       - Так это ещё не всё! Однажды я, поддавшись уверениям Юли о её болезнях, снова попыталась отвезти её к врачам, но теперь уже Юля наотрез отказывалась, устраивая жуткие скандалы.
        И вот, как-то раз я решила показать Юлю к какому-то «волшебному деду» (подруги насоветовали), который, по отзывам, заговаривал от слабости ума и, к моему удивлению, Юля согласилась.
        - И, что из этого вышло?
         - Это оказался ни какой не дед, а достаточно импозантный мужчина средних лет. Они встретились раз, потом ещё и ещё...  У Юли и этого мужика сразу сложились доверительные отношения. Она даже сказала, напугав меня «до полусмерти» сначала, что она влюбилась в него и даже надеялась, что у них будут глубокие взаимные чувства. Но потом я «махнула рукой» и не стала вмешиваться, а решила, что «чем бы дитя не тешилось – лишь бы не плакало». Тем более, что мои отношения с Юлей оставались достаточно доверительными и я подумала, что смогу держать всё под конролем.
        - Очень самонадеянно с твоей стороны, дорогая.
        - Да я и сама поняла это позже – отчаянно махнула рукой Даша - И вот как-то этот «чародей» предложил Юле посмотреть, что он умеет и сказал: «Ты будешь моими глазами и ушами, но о любви и не мечтай».
        - Они расстались, я надеюсь после этого!? – вскочил со стула Олег.
        - Конечно, но после этого Юля в слезах стала жаловаться, что этот мужик смотрит через неё, слышит то, что слышит она и сказала мне: "Мы уже давно расстались, но он не отстает от меня! Он толкает меня на всякие гадости и злые вещи, говорит прыгать под машину, а когда я прихожу в церковь, он требует, чтобы я ушла".
        - Мистика, какая-то!
         - Вот и я о чём – вздохнула Даша – Но я к тому времени была рада, что Юля рассталась с этим странным человеком и просто рекомендовала ей выбросить эту блаж из головы. 
        - Правильно, дорогая, а что ещё?
        - Иногда у Юли стала вдруг проявляться плохо сдерживаемая раздражительность и неприветливость по отношению ко мне – продолжила она -  а иногда и прямая агрессия в острой форме. Например, она один раз бросила в меня утюгом.
        - Да ты что!
        - Да, да! А в другой раз Юля, напротив, становилась замкнутой, безэмоциональной и теряла ко всему интерес; учёбе, хобби (она обожала  заниматься выжиганием, которому ты её в раннем детстве научил, кстати).  Это больше её не радовало и ей становится всё равно, куда идти, как одеваться, что есть. Она могла днями не выходить из дома и буквально не вставать с дивана...
        Подчас с Юлей стали происходить и более загадочные вещи. Например, вдруг во сне она – хрупкая девочка  с нежным голосом начала вопить басом нечеловеческим голосом, или стала бояться икон (а ты помнишь, что у нас их много дома). Случались и другие формы странностей. Например, как то я поймала Юлю на воровстве. Потом у неё появилось ранее не замеченное рвение  быть везде первой, но не прикладывая к этому своих усилий. Я заметила, что Юля постоянно хочет обидеть кого-нибудь, много ленится, и стала безбожно врать.
        - Бесовщина какая-то!
        - Во-во.
        - А когда первые признаки эпилепсии начались? – спросил Олег.
       - В первый раз это с ней случилось весной. Из-за спазма Юля прикусила себе язык. Приступы стали повторяться всё чаще и чаще. Во время них, как рассказывала мне она сама,  наша девочка не могла разговаривать, её тело теряло гибкость, а в районе груди возникало ощущение сдавленности.
         - И ты как на это среагировала?      
         - Ну я, всё же смогла повести её к психотерапевту и неврологу. Многочисленные проводимые электроэнцефалограммы не показывали никаких изменений в области мозга и я – дура, тогда расслабилась!
          - Ну, да – «никаких изменений»... В конечном итоге, Юля попыталась сброситься с крыши дома... Молодцы, блин!....


Глава 5.
«Анатолий»
2018 год. Москва.
        - Юра, вот иди послушай умных людей – крикнула Альбина громко, чтобы её муж услышал в кухне, где он уже час чинил посудомойку.
        - Ну, что ещё? – вошел в зал Юрий,  вытирая на ходу кухонным полотенцем  руки.
        - Вот, послушай...
        По «Спасу» шла передача с какими-то «умниками» на тему инфантилизма в современном обществе.
        Некто протоиерей Ткачёв посетовал на то, что сейчас дети не хотят становиться взрослыми, тогда как в его детстве все дети только об этом и мечтали. А нынешние 12-13-летние, по словам Ткачева, мечтают о том, чтобы они курили, а их за это не били, хотят иметь карманные деньги, не работая, хотели бы смотреть порнографию, чтобы их за это ночью родители не ловили за шиворот. 
        - А остального они больше не хотят ничего – говорил он - И это мы их такими воспитали. Мы даем им слишком много удовольствий, не требуя ничего взамен, и это детство затянувшееся длится до 25-27, а у некоторых вообще не заканчивается. …Проблема в том, что им создано слишком комфортное детство. … лентяи, атеисты, антипатриоты, это малолетнее непонятное явление, которые потом, когда будешь тонуть — не вытащат, не потому что плавать не умеют, а боятся простудиться — это наши люди, наша цивилизация, это наши мамы их родили, наши мамы их так под юбкой воспитали».
        - Я, пожалуй, соглашусь с Вами, батюшка – вторил ему другой участник передачи – Действительно, уже сегодня масштаб инфантилизации общества колоссален. И он будет нарастать по мере развития систем искусственного интеллекта, робототехники, новых материалов, доступности и дешевизны энергии. Потому что проблемы выживания будут исчезать, а формы и масштабы блажи расти. Начнутся вселенские споры, какая блажь лучше какой, начнутся войны (надеюсь, дискуссионно-ценностные) между сторонниками разных версий.
        На мой взгляд, именно это уже наблюдается в конфликте западных ценностей и наших. Мы пока ближе к проблематике выживания, а они дальше от нее. «Сытый голодному не товарищ», как нам давно известно. И эта пословица именно о поднятой нами проблематике. 
        Потом в разговор вступил ещё один собеседник, тоже кто-то с бородой и в подряснике - Инфантилизм и малодушие сиречь одно и то же – сказал он - А откуда оно берётся, это малодушие? Из воспитания! И вот теперь позвольте пару слов по поводу воспитания: К большому сожалению, малодетность – наша беда. Будучи сами инфантильными, молодые родители, относящиеся к своим детям, как к последним игрушкам, стараются своих единственных детей от всего оберечь и оградить. Они их кутают бесконечно, что приводит к простудам – ребенок потеет и простужается. Они охраняют их от общения со сверстниками. Они всегда на позиции их ребенка, независимо от того, прав он или не прав, и это почти всегда уверяет дитя в его безнаказанности. Например некоторые папаши и мамаши часто пытаются освободить ребенка от физкультуры, все время убеждая его, что надо побольше отдыхать и расслабляться. Такие родители постоянно интересуются, не болит ли чего у него. А уж если тот, не дай Бог, упал, то сразу бегут его поднимать. Именно при таком воспитании человек и вырастает малодушным и трудно при таком воспитании ждать от людей подвига, ответственности за себя и свои поступки и так далее...
       - Тебе это ничего не напоминает, муженёк, а? – спросила с издёвкой у мужа Алина.
        - Ну, что ты слушаешь всякую хрень, а главное, как ты запоминаешь всё это!? – раздражённо сказал жене Юрий – Всё же нормально с парнем. Ну, и что, что институт бросил. Зато на работу вышел. Переведётся на вечернее потом... или там на заочное. Ты же сама говорила, что уже подобрала ему что-то.
        - Вот именно, что я подобрала и работу и институт прежний. И новый, конечно, подберу... А ему всё «фиолетово»... Как в принципе и тебе! -  вспылив, отвечала Альбина.
       - Ну, что ты «возникаешь»? Ему же вроде нравится.
       - Вот именно, что «вроде»...
        В этот момент зазвенел домашний телефон.
       - Да... Я... Мама... Кто!?... Сын... На работе...– отвечала Альбина в трубку, всё больше напрягаясь – Как!!!!!! – вдруг закричала она – Он жив!!!???... Конечно!...еду!!!!...
        Альбина бросила трубку и без объяснений сорвалась в коридор, на глазах у, ничего не понимающего, Юрия.
        - Что случилось!!!??? – в смятении тоже закричал он.
        - Толик в метро под поезд бросился!..  Спасли!...

        ...Девятнадцатилетний Толя представлял из себя ярко выраженного интроверта, флегматика и классического инфантила, склонного к суициду.  Уже второй раз он, к муке родителей, совершил неудачную попытку самоубийства...
       ...В этот раз героический полицейский выдернул Толю на платформу прямо перед составом на станции метро...
        Примчавшись на станцию и ворвавшись в отделение полиции, Алина и Юрий уже не застали там сына, а лишь взяли адрес психиатрической клиники, куда его отвезли и забрали сумку с его вещами...

        ...Толя  только внешне соответствовал взрослому человеку, но в психике и поведении его сохранились все особенности, присущие детскому возрасту обычного человека.
   В армию его не взяли по зрению. Сказали, что он опасен для своих же - может не разобрать сослепу, куда стрелять.
        С самого рождения он был крайне избалованным ребёнком. И причина то, в прочем, была уважительная – Алина очень долго не могла забеременеть и когда надежда почти иссякла Бог подарил сына счастливым супругам.
       Как только тот начал осознавать себя, так сразу стал вести себя, будто в мире есть только он один: всегда считая себя правым, и в упор не видя других людей, включая родителей, меряя всех и вся по себе и собой, не признавая, что у других могут быть другие, ничуть не худшие, вкусы и желания. Он всегда требовал то, что ему хочется, и очень обижался, когда окружающие его игнорировали или просто отказывали. Тогда он просто заявлял, что все несправедливы к нему.
        «До кучи» - он считал себя идеалом, которому некуда расти и меняться. Надо отдать должное, что и Алина и Юра, сначала просто умилялись своим ребёнком, а затем (особенно Юра) стали активно поддерживать его явно завышенную самооценку. Всё детство он провёл, «как цветок в оранжерее». Активная Алина всегда редлогала ему все важные по жизни решения, а отец просто баловал сначала игрушками, а потом деньгами, соглашаясь с ним во всём.
         Первое робкое осознание того, что с Толей что-то не так стало приходить к родителям только тогда, когда сын пошёл в школу.
    Потом стала заметна полная несамостоятельность их ребенка, даже в мелочах. Затем стал наиболее замен переход от «Я хочу только так!» до (при полном отсутствии собственного мнения) соглашательство во всём. Ему стало очень тяжело иметь своё мнение, думать свои мысли, совершать свои поступки - во- первых, он не привык, во-вторых, совершение, например, своих поступков, ставило его в ситуацию неопределённости. Он никогда не был уверен, чем такой поступок может закончиться и, как всякая неопределённость, она вызывала у него страх..
    Парадокс был в том, что при всей своей неуверенности. «гордыня так и хлестала» и чувство собственной важности было «выше крыши».
     Первый раз он бросил институт сразу после первой сессии, так как с удивлением для себя, что он-то думал, что мир вертится вокруг него, а оказалось, что где-то есть серьёзные люди, которые его оценивают. Тогда Алина первый раз устроила его на работу. Но это ещё не вся история. Парень хорошо отработал, получил зарплату и пришёл к матери с просьбой вернуть его в институт. Почему? Потому что он понял, что без знаний ему только и останется, что работа курьером, а он хотел большего.
  - Поехали в клинику! – скомандовала мужу Алина...

Глава 6
«Клиника»
        Толя сидел около процедурной, ожидая своей очереди на укол, и смотрел в зарешечённое окно на, стоящего под деревом во дворе, соседа по палате Костю.
        Настроение было неплохое, или можно сказать даже – отличное, так как, судя по всему, Толино пребывание в психиатрической клинике подходило к завершению. Вчера лечащий врач разрешил позвонить родителям и сказать им, чтобы приехали с его вещами во вторник следующей недели. Да он и сам стал чувствовать, что, видимо, лечение стало приносить свои положительные плоды – например, он стал, к своей радости, как-то ясно рассуждать о своём же поведении. К примеру, он вдруг стал осознавать, что конкретной то причины покончить жизнь самоубийством у него не было: это ведь не из-за какой-нибудь там безответной любви, или мучительного расставания, или горя, связанного с близкими и тому подобное. У него просто была странная мечта – побывать в "на том свете" (появилась ещё, когда учился в школе, в младших классах). А теперь он стал понимать, что это желание изначально было не нормально. Так что, он внутренне стал согласен, что родители вовремя поняли, что их сын вырос психом.
        В тот  момент, когда он так лихо бросился под поезд в метро,  у него просто не было никаких реальных занятий в жизни: ни учёбы, ни приличной работы (не считая курьерства в смешном интернет-магазине), никаких отношений с девушками, и вообще, никаких проблем. И тут вдруг пришла на ум, показавшаяся совершенно нормальной тогда, мысль прервать свою жизнь! Такая  обыденная и спокойная, как желание покурить или поесть. И это происходило не в истерике, не в состоянии аффекта, а в холодном безразличии. Сейчас-то он осознаёт, как это страшно – мертвецки холодное равнодушие к собственной жизни, с которым он научился справляться (спасибо докторам) только сейчас...


        ...Сначала Костя проклинал себя и отца за то, что согласился на такую глупую аферу. Как только отец привёз его сюда, так уже через полчаса его подхватил вихрь доселе неизвестной жизни...
        Его сразу положили в так называемую «Надзорную палату». Надзорная палата, или «дозор-палату» – в место, где лежат пациенты, которые только прибыли в больницу, а также переведенные — те, кто уже лечится какое-то время, но в процессе им стало хуже, пока врач их не переведет (если переведет) в соответствии с диагнозом; а также люди с ярко выраженными психиатрическими признаками (пока не отпустит); умственно отсталые; лежачие, совсем выжившие из ума, старики.
       Именно с этой палаты началось изучение Костей жизни в психушке:
        Новенькие поступали обычно в беспокойном состоянии. Тут сразу простыню на пациента накидывали и валили. Медсестра делала укол, санитары относили его на кровать и крепко фиксировали, 
        Свобода тех, кто в дозор-палате, регулировалась адекватностью дежурной смены. Одни санитары запрещали свободно ходить по отделению либо вообще держали в палате безвылазно, выпуская только в туалет, другие могли поводить по коридору, чтобы больной мог слегка размяться. 
        Для Кости, считавшего себя стильным и даже слегка брезгливым человеком, «дозорка» выглядела очень «стрёмно»: желтые тела, в углу голый человек, перевязанный эластичными бинтами, тощие старики и тишина – словно мертвецкая. У него было только одно всепоглощающее желание – покинуть дозор-палату как можно скорее стать относительно полноправным жителем терапевтического отделения.
        Вскоре это случилось. – перевели в отделение.
        В отделении и начались настоящие будни психушки..
        Контингент, как выяснилось, в отделении в большинстве постоянный, «каждую весну и осень — одни и те же лица»  (сетовали санитарки и санитары). Многие лежали подолгу, не меньше двух месяцев. Только последнее время (говорили они) стали сокращать время и постепенно переходили на трёх-четырёх недельное пребывание.
       Насмотрелся всякого...
        При получении лекарств медсестра обычно задавала один и тот же вопрос: "Ну что, как дела с "голосами?". В первые дни Костя  вообще не понимал, что это значит. И уже потом понял, что так называются слуховые галлюцинации, являющиеся одним из главных симптомов шизофрении. Одним эти "голоса" рассказывали анекдоты и целый день их смешили, других – оскорбляли, ругались матом, приказывали, что нужно делать: вставать или лежать, кушать или нет, для третьих были голосами умерших родственников, с которыми они постоянно вели беседу.
        Три раза в день по палатам разносили еду. Посуда была только пластиковая. После каждого завтрака, обеда иди ужина считали ложки: если хоть одной не хватает, все больные должны были перерыть и предъявлять к осмотру матрацы. Иначе (говорили санитары) больной может этой ложкой процедурку открыть и таблеток наесться.
         Утром и вечером проводилась влажная уборка. Это была целая наука (санитарка рассказывала, что ее изучают на квалификационных курсах целый месяц).
         Подчас именно санитарки, а не доктора, сами выполняли психотерапевтическую функцию, часами выслушивая пациентов. А говорили пациенты постоянно! – Кто-то на родственников жаловался, кто истории сочинял, многие на своем языке болтали.
        Пациентов усиленно берегли от суицида. В туалетах не запиралась стеклянная дверь, не было зеркал и твердого мыла. Нельзя стоять и смотреть в окно в коридоре. Окна в решетках, выходят во двор, открывать и закрывать их может только персонал. В общем коридоре всегда горел свет и никогда невозможно оказаться в полной темноте.  Еще одна мера безопасности — в кране нет горячей воды, только теплая.

        Первый, с кем познакомился Костя - паренёк, у которого пол-лица было в коросте, рука – в гипсе, и слюни лились (как он и представлял себе обитателей "дурдома"). Говорить он более-менее мог, и Костя спросил, что случилось, – мальчик сказал, что у него – эпилепсия, а ожог он получил, когда заснул, прислонившись к батарее...
        Потом был суицидник Толя, который сам не мог объяснить, зачем он это сделал.
        В палате был человек, который всё время плакал. Он постоянно рассказывал историю, что у него жену и сына убили в один день, поэтому он "свихнулся" из-за горя. Позже выяснилось, что он сам их и убил. Убийца пробыл в палате дня три, и его перевели в отделение для отбывания наказаний.
        Ещё один сосед Косте понравился – мужчина, очень образованный, музыкант, которого избили на улице. С ним даже иногда можно было нормально разговаривать, но он неожиданно мог крикнуть: "А-а-а-а-а, земля трясётся – ложись!" или "Осторо-о-о-жно: потолок падает!". Ночью он долго ходил по маленькой палате. Иногда Костя просыпался из-за того, что тот стоял и смотрел на него.
        Мужик был один, которого не устраивали два унитаза в туалете. Он всё время стелил туалетную бумагу и "ходил" прямо на неё.
        Был один парень, который предсказывал всем скорую смерть: "Вы все умрёте!"- орал он, и, чтобы этого не случилось, пациенты должны были угостить его конфетами или другим чем-нибудь сладким.
        Ещё было очень много молодых парней из интернатов, кто сбегал, и в воспитательных целях их помещали сюда. Они, кстати, были самые адекватные люди.
        Очень сильно привлекал Костино внимание, лечившийся «политический оппозиционер» Гоша из Вологды (У Кости там жила бабушка и он вообще с интересом относился к этим северным людям – потомкам малой народности вепсы), возомнивший себя Муссолини парень, собиравший партию националистического толка, под названием «Русская гвардия» у себя в Вологде. В партии, по его словам, было около двухсот человек (в неё он активно агитировал вступить и Костю, хотя закончилось это лишь тем, что Костя только записал его телефон). В первые дни, пребывания в больнице Гоша больше всего горевал, что его адепты остались без лидера, и продумывал план побега. Однажды, кстати, такой случай выдался, но «партайгеноссе» поймали, выдали мыло и щётку,  и отправили убирать соседний корпус...
        В общем, впечатлений Костя набрался на всю жизнь...

        ...Больница становилась домом для больных, иногда на долгое время. Только вот домашнего уюта внутри нее, увы, не хватало и дату выписки не говорили никому до последнего. Могли только сказать: «В пятницу сообщим, когда выписываем».
        Костя каждый понедельник ждал такой пятницы, «считая минуты». И вот действительно, в одну из пятниц врач сказал ему: «Ну да, раз уж вас ничего не беспокоит, на следующей неделе сообщим дату выписки... а вообще... готовьтесь на вторник... Есть кому забрать?».
        Одно только омрачало Косте радость ожидания выписки – неминуемое расставание с очень понравившейся ему девушкой. Да, да! И в психушке может настигнуть большое чувство!  Даже имя Полина после встречи с ней он ни разу не вспоминал. Теперь все мысли заполняло другое, ласкающее слух – Юлия.
        Вообще, конечно, Костя лежал в мужском отделении, но несколько раз приходилось на обследовании  встречаться и с пациентками из женского на том же этаже, но в другом крыле. Там, в основном  были женщины с истериками, или очень молодые девицы с анорексией. Все, прямо скажем, просто страшные! И тут вдруг ОНА! – Безумно красивая, тихая с большими голубыми глазами! Они, как то сразу сошлись, обменявшись взглядами. Потом вместе долго ждали очередной процедуры, чтобы, встретившись, перекинуться хоть парой слов и не важно о чём, лишь бы услышать голос...
.
        Теперь Костя стоял у большого, мощного дуба в малом дворе клиники и поджидал Юлю на выходе из женского отделения, с которой уже три дня подряд встречался на этом месте перед ужином. Благо, что они оба получили официальные разрешения на самостоятельные прогулки перед ужином, хотя и под пристальным вниманием санитаров. 
        И вот, наконец, из открывшейся со скрипом массивной дубовой двери на воздух медленно по одному стали выходить пациентки пятого женского отделения. Между собой обитатели больницы называли тех, кому доверили самостоятельно гулять во дворе «вольноотпущенными», или просто «вольниками». При малейшем нарушении режима, им светило снова стать «домашними» (теми, которым самостоятельно гулять не разрешалсь). Поэтому Костя сдержался и не пошёл навстречу Юле (хотя и очень хотелось), а дождался пока она поравняется с ним и сядет на скамейку. Только тогда он, как бы случайно, подсел рядом.
        - Привет, милая! – сказал Костя, пытаясь не смотреть в её сторону.
        - Привет, дорогой! – ответила Юля, разглядывая расчёску.
        - Какие новости?
        - Сначала у тебя.
        - У меня одна новость – во вторник обещали выписать.
        - Здорово. А у меня во вторник родители обещали снова приехать.
        - Это хорошо. Может тоже скоро выпишут?
        - Надеюсь.
        - Ладно, что у тебя нового?
        Тут Юлю будто прорвало и она, не боясь, повернулась лицом к Косте, хотя тот и продолжал смотреть в другую сторону
         - Мне ночнушку в прошлый раз родители привезли. А то мне выдали тут - горловина разорвана, да  так, что при движении я демонстрирую миру свою грудь. Так и пришлось ходить, надевая рубашку задом наперед.
        - Жуть!
        - Да это ещё не жуть. Как мне было очень жутко первое время – это дааа!. Со мной рядом пациентки разной степени тяжести лежали. Некоторые просто напоминали овощи: взгляд лишен смысла, подвижности ноль, они могли целыми днями не вставать с кровати. Или, например,  лежала девочка с яркой восточной внешностью, у нее всегда был приоткрыт рот, она могла долго лежать или сидеть, уставившись в одну точку. Вот это было действительно жутковато.
        - А я больше недели в дозор-палате обитал. Такого насмотрелся!
        - Нее, меня через два дня с «дозорки» в палату перевели.
        - Повезло.
        - Да, у нас тут две новенькие, так вот где жуть так жуть! До ужаса их жалко. Ладно мы, но те то попали сюда совсем случайно. У них нет никаких расстройств. Первая рассталась с парнем, пришла в гости к подруге, очень плакала, долго не унималась. Мама подруги сказала: «Это ненормально. Нужно вызывать скорую». Скорая приехала, врачи сказали, что это не их случай, но они могут позвонить другой бригаде. И тут же вызвали бригаду психушки!
        - Да, ладно!
        - А другая всего-навсего резко отреагировала на шаблонную фразу врачей «Жизнь продолжается», сказав, что у нее дурацкая жизнь и жить ее ей не хочется И вот,  ооопс! Она в психбольнице.
        - Да, уж! Знать бы где упадёшь – соломки бы подстелил... Надо  тише, а то вон санитар на нас как смотрит.
        Тут надо сказать, что смеяться и плакать они не разрешали. и вообще, когда пациенты сильнее, чем надо выражали чувства, санитары докладывали врачу, и потом приходилось объясняться под недоверчивым взглядом доктора. Поэтому, если и смеялись, то делали это очень осторожно. Хотя под действием  препаратов первое время многим постоянно хотелось ржать, так как эйфория, нормальный симптом при приеме подобных лекарств...
        Так, в сильнейшем волнении, Костя дожил до вторника, когда приехали его родители. На удивление, соседа по палате Толю и Юленьку тоже выписали в этот день и они совершенно случайно встретились на парковке перед больницей. Встретились все. Родители тоже познакомились. Отец Кости тут же предложил всей весёлой компании поехать в один из его ресторанов – отметить это событие. Все с удовольствием согласились...
Глава 7.
«Друг»
         У Толи никогда не было друга. Так, были разные приятели, которые присутствовали в жизни, но, чтобы именно друга...
        Мать в итоге, всё же сумела пристроить его в институт на вечерний, используя академическую справку из бывшего ВУЗа и старые результаты ЕГЭ. Особенно порадовало то, что там  же (только на дневном) учились его новые знакомые Костя и Юля. Толя вообще предполагал, что не последнюю роль в его поступлении сыграл отец Кости, обширные связи которого не раз обсуждались родителями на кухне.
        И вот, именно в институте, Толя познакомился с парнем из их группы, неким Ильдаром Багировым.
        Вначале с Толей на семинаре просто познакомится приятный человек, с которым, как выяснилось, есть общие интересы  в увлечении компьютерными баттлами и футболом. Знакомство продолжилось в интернете, причем там даже ближе, так как Толе «в сети» было проще соответствовать своему придуманному образу. Он начал более плотное общение с Ильдаром и оказалось, что у потаённых мыслей новых друзей много общего и большинство взглядов на жизнь просто совпадают.
        Этот новый знакомый стал настолько хорошо понимать Толю, что быстро доказал свою способность стать другом, любимым человеком или даже в чём-то учителем замкнутому и неуверенному в себе юноше. У Толи появится надежный, понимающий друг, которым он ни с кем не хотел делиться и поэтому решил до поры его ни с кем не знакомить из своего окружения.
        Одной из причин по которой Ильдар привлекал Толю было то, что тот совершенно неожиданно и стал действенно помогать ему влиться в такой непривычный для абсолютно домашнего мальчика студенческий социум. Более того он прямо «коршуном» оберегал подчас от нападок однокашников «личное пространство» Толи,  абсолютно неприспособленное к самостоятельной жизни.
        Ильдар был родом из Ялты и крымским татарином по национальности. Он являлся  абсолютной противоположностью Толи по типажу – высокий, широкоплечий, с решительным взглядом, бреющийся налысо и с аккуратно подстриженной бородкой-эспаньолкой. Все девушки потока смотрели на него, как на божество. В общем, настоящий брутал.
        Толя искренне гордился таким другом. Одевался тот всегда модно, хотя и слегка расхлябано (например, всегда ходил с подвернутыми штанинами). Преподаватели тоже в нём души не чаяли, так как учился он исключительно на пятёрки. Толя иногда даже крамольно думал, что был бы девчонкой, то обязательно влюбился бы в него, ну а  в реальности он был просто счастлив, что у него просто есть такой друг. Толя даже подсознательно пытался (хотя иногда это выглядело и смешно) подражать своему кумиру.
       Потом, как то случайно (Ильдар никогда не афишировал), Толя узнал, что он ещё и глубоко верующий человек.  Такая разница интересов (собственно, у Толи вообще не было никаких, сравнимых интересов) его это не только не смутила, а напротив, добавила романтического флёра в образ друга. Пару раз Толя даже с интересом и пиететом наблюдал, как Ильдар истово совершает намаз.
        Вообще верующим, даже около, Толя никогда и не был. Склонялся к древнерусскому язычеству одно время, да и то, просто потому, что ребята в школе, принесли книжонку про Перуна, и это стало модным веянием  у всего пятого «В». К остальным религиям сначала он относился вообще неталейрантно и даже враждебно. Что-то узнать о них даже не пробовал. Но публично отрицать Бога всё ж боялся. Инстинктивно, наверное...
       И только когда узнал, что нравившаяся ему одноклассница Мира посещает баптисткую церковь, тоже стал немного присматриваться и анализировать. Стал почитывать купленные там брошюрки, искать информацию в нете, смотреть и сравнивать «выкопанные» данные. Пару раз вместе с Мирой сходил на их церковные  собрания.
        В протестантской церкви его встречали с улыбками и объятиями.
        В этот же период Толя однозначно отрекся от идеи православия (хотя,  он никогда по-настоящему православным и не был. Так, просто,  по принципу «все побежали и я побежал»). Очень неоднозначное у него было отношение к традиционной церкви. Спасибо, конечно, родителям за это! У Толи мать — венеролог. Она периодически лечила попов от гонореи, которую те от проституток подхватывали. Но главное даже не сам факт, а то, что она делилась потом со смехом об этом дома. Какое уж тут уважительное отношение к православию.   Хотя, на эти свои познания, она бывала иногда в церкви, чтобы поставить свечки, подать записочки, или осветить пасхальные блюда. Отец же, поддерживая супругу, никогда не упускал возможности сказать: «...как эти чиновники в рясах богатеют день ото дня...».
        Баптисты тоже по итогу не пришлись по сердцу. Ему сильно не нравилось, что в протестантстве, как и в его характере, отсутствует мужское начало. Всё какое-то слащаво-гламурное. Ведь именно женщинам присуща мягкость, терпимость, уважение облеченное в форму какого-то «приторного сюсюканья». Это, конечно, может само по себе и прекрасно, но не ко всем же подряд! Еще в протестантстве — культ денег и личного успеха: «Добейся! Бог даст тебе заработать на квартиру, машину!». Какое-то отношение с Богом «ты мне – я тебе». В общем, слишком много было «галантерейного» в нем - мало веры и много сделок. И сделок с кем? – с Богом!!?

        После длительных доверительных бесед с Ильдаром, Толя вдруг осознал, что Ислам – вот, что ему подходит. Ислам в его понимании стал вызовом современности! ( современности, в плохом смысле этого слова). Вызов всему тому, что было ему противным - алкоголизму, наркомании, проституции и вообще, вырождению. И главное, что Ислам оказался религией мужского характера, чего ему так не хватало. Сначала он не понимал, как можно молиться Богу и чувствовать себя перед ним каким-то ничтожеством, так как он уже вырос сложившимся эгоистом. Но позже осознал, что поклонение Всевышнему - это и есть работа над своим эгоизмом, над своим непомерно раздутым эго...

        Взаимоотношения Толи с исламом развивались стремительно. Сначала, перед сессией  Ильдар предложил и помог ему заучить пару сур на арабском для удачи, и вот уже менее, чем через полгода Толя в небольшой мечети на краю города произнёс: «Я свидетельствую, что нет Бога, кроме Аллаха, и я свидетельствую, что Мухаммад — Его Раб и Посланник». Произнесение этой молитвенной формулы, называемой «шахада», и являлось главным условием принятия ислама.
        Перед этим Толя очень волновался, но выяснилось, что нет ничего проще, чем принять ислам. Нужно было, всего лишь произнести «шахаду» и всего одну заученную  молитву на арабском в присутствии двух мусульман...
         В какой-то момент у Толи возникло ощущение, что он попал в секту. Имам мечети и прихожане были очень жизнерадостные, улыбчивые. Толя думал, это делается специально, ведь в Коране сказано, что если мусульманин приведет к вере хотя бы одного человека, то ему откроется дорога в рай. И он подозревал, что ими движет этот «меркантильный» интерес.
        Только осле этого Толя решил, что, наконец, настал момент, чтобы  сказать о столь важном событии родителям и познакомить Юлю и Костика с Ильдаром.
        Раньше он боялся, что его отговорят от главного решения в его жизни, но теперь назад пути не было. Он стал готов.

        Толя в этот день вызвался помочь матери поднести, испечённые той куличи для пасхи, для освещения в церкви.
        - Пошли, сынок, зайдём, свечки поставим – уже около дверей церкви обратилась Альбина к сыну.
        - Неее... Я тебя здесь на скамейке подожду.
        -  Да, пошли, ладно!
        -  Не могу…
        -  Чё так?
        -  Понимаешь, мам, я истинную веру приобрёл… - гордо сказал Толя.
        -  Чего, чего? – не поняла Толина мать.
        -  Я ислам принял.
        - Чего принял? – растерялась женщина.
        - Ислам, мама!.. Ислам.
        Эти простые слова прозвучали, «как гром среди ясного неба». Альбина удивилась так, что на ногах еле устояла после этой новости и чуть не рассыпала все пасхальные угощения.  Впервые она так явно поняла, что такое настоящий шок ! Даже перед глазами все поплыло.
        Не проронив больше ни слова, она поднялась на церковное крыльцо и  вошла в церковь. В голове несчастной женщины гремел рваными мыслями полный сумбур...
        «Отче наш» - единственную молитву, которую она знала, и то вспомнить не смогла. Хотела было тогда своими словами помолиться, так не находила слов. Поставила несколько свечей возле какой-то иконы  и зажечь тоже не получилось, так руки предательски дрожали. Еле-еле справилась. Вышла на улицу, смотрит – Толя, как ни в чём не бывало, сидит себе на скамейке и возится с телефоном.. Увидев мать, он поднялся быстро, подошел к ней...
        Всю дорогу до дома они шли молча, но в своей голове ошарашенная женщина кричала истошным  криком несвязные и безумные фразы: «Господи, господи, господи!… Как же это могло произойти!? ... Мой мальчик стал мусульманином!… Зачем!? Почему!?...  Вроде я никогда не замечала, чтобы он проявлял вообще к религии хоть какой-нибудь интерес.... Господи! Я совсем не знаю своего сына!... Ну, разве что, как сегодня, меня в храм проводит, или там воду по моей просьбе сходит освятить в Крещение.. . Нательный крестик, правда, носил, но это была скорее дань моде, чем духовная потребность.... И вдруг ислам!...
         Боже, сейчас везде только и говорят об этих исламистких террористах! Страшные люди, фанатики, для которых наша заповедь «Не убий» ничего не значит! Ведь что творят, что творят!,  во имя своей  веры! ... Никого не щадят, даже детей! ... Сколько малышей из-за них в Беслане погибло!...  А «Норд-Ост» на Дубровке? Там, кажется, одни женщины были — шахидки, с ног до головы обвешанные взрывчаткой...  А взрывы в московском метро?...  А Нью-йоркская трагедия 11 сентября 2001 года?...  И во Франции весь этот кровавый кошмар тоже исламисты устроили!... 
        Нет, не мог мой добрый и ласковый Толенька по своей природе и по своей воле принять эту чуждую для нас, безжалостную страсть....  Его заставили! Либо запугали, либо загипнотизировали, либо шантажировали чем-то. Он не мог по своей воле, не мог!!!  А вдруг моего сыночка опоят дурманом, дадут взрывчатку и пошлют совершить теракт в каком-нибудь супермаркете!?...  Нееет!!!...
        Хотя есть и много хороших людей и среди мусульман... Надеюсь, что именно к ним и примкнул мой сын... В конце концов, у нас же целые регионы населены мусульманами и опрометчиво сказать, что все они плохие – полный бред!.. Я надеюсь только на хорошее!...».
        Убеждение маловерующих родителей в правильности своего шага заняло не малое количество времени, но в итоге принесло свой результат. Толя, зная характер матери и отца пошёл не по пути пояснения духовных преимуществ, а постоянно стал демонстрировать им, щедро предоставленные Ильдаром, глянцевые картинки и фотографии красивой жизни мусульман в восточных дворцах и обещая, что уже в ближайшее время он увезёт их на Ближний Восток, где он сможет обеспечить им жизнь, в которой они ни в чём ни будут нуждаться...

        С друзьями было совсем по-другому. Ни Костя, ни Юля не одобрили его решения принять ислам. Юля сказала, что именно псевдорелигиозными заморочками её и довели до психушки, хотя по-женски ей было бы интересно познакомиться со столь ярким человеком. Костя же заявил, что может понять такой шаг только если он совершён во имя чего-то большего... революционной борьбы, например!... А так... И вообще, сказал, что рассматривает теперь Толю, как предателя России и всего русского...

Глава 8.
«Бомба»

        Утром на остановке автобуса в Бибирево народу было не много - мамы с сонными детьми, спешащие в школу, рабочие, опаздывающие на смену на колбасный завод или на комбинат «Баскин-Робинс» на Яблочкова..
        Потихоньку открывались магазинчики и павильоны, торгующие всякой снедью. Кое-где около них разгружались грузовички с продуктами и деловито суетились в основном смуглые владельцы этих точек мелкого бизнеса. Ночью прошёл небольшой дождик и поэтому влажный пока воздух был свеж и вкусен. Воробьи скакали вокруг луж...
        Вдруг около одного из ларьков, стоящих около остановки притормозил мотоцикл, с сидящими на нём двумя молодыми людьми в чёрных кожаных куртках и тонированных наглухо мотоциклетных шлемах. Один из них снял с плеча спортивную сумку, размахнулся и бросил её прямо в павильон, разбив ею стекло, красиво расписанное рекламой. В тот же момент, мотоцикл, с пассажирами вздыбившись «с буксом» умчался прочь. На секунду воцарилась полная тишина. Более десятка удивлённых взглядов смотрели вслед умчавшимся хулиганам и тут....
        Всё случилось, как в замедленных кадрах голливудского боевика: Павильон с выбитым окном вдруг подскочил, изрыгнул из себя облако пламени, дезинтегрировался на мельчайшие кусочки и осколки, которые плотной волной хлынули в разные стороны. Только после этого послышался оглушающий хлопок Потом павильон исчез, оставив на прежнем месте лишь пустое место, горящее соседние ларьки и лежащих вокруг, слегка шевелящихся и стонущих мужчин, женщин и детей. Ещё через минуту раздался страшный вопль многих голосов, слившихся в один. Лежащие на земле грязные и окровавленные люди стали потихоньку вставать на ноги. Заплакали дети.
        Уже через минут восемь улица заполнилась автомобилями полиции, ФСБ и скорыми. Очевидцы активно давали показания... Очень скоро выяснилось, что, несмотря на весь ужас происшедшего, ни один человек в это злополучное утро серьёзно не пострадал, за  исключением мелких царапин, обработанных на месте.
        Несмотря на отсутствие жертв, это событие имело огромный резонанс и очень скоро ответственность за него взяла на себя запрещённая в России организация ИГИЛ... Началось расследование.
        Вскоре, на счету неизвестных террористов появились ещё и серия поджогов (снова, к счастью, без жертв) торговых палаток в Лианозово. Тогда органы решили, что банда орудует в Северо-Восточном округе.
        Но тут вдруг загорелись входные группы опорных пунктов полиции в других округах и по почерку всё соответствовало прежним поджогам (снова мотоцикл, зажигательная бомба, пострадало только имущество и снова не было жертв), что указывало на то, что это одно и то же боевое сообщество.
        И вот у одного из управлений ФСБ в центре, зажигалка сработала под автомобилем Lexus и всё же уже серьёзно пострадал один человек – водитель.
        Потом произошли еще снова без пострадавших попытки взорвать ТЭЦ на Шаболовке и ТРЦ в Черёмушках Правоохранители «сбились с ног».
        Первые зацепки у сотрудников ФСБ и Следственного комитета, которые взяли оперативное сопровождение уголовного дела сразу же после поджога здания управления ФСБ, появились, по сути, благодаря самим террористам. На следующее же утро после поджога на одном из сайтов был опубликован видеоролик под названием «С новым днём чекиста, ублюдки!», где был зафиксирован весь ход акции.  После члены группировки выложили еще не одну видеофиксацию своих похождений, снабжая ее призывами «бороться с системой». Странно, что после первого взятия ИГИЛ ответственности на себя, позже никаких ссылок на них не было...


        - Толя, привет! – Закричала Альбина из кухни – Что так рано сегодня?
        - Привет, мам! Последнюю лекцию отменили. Прикинь, профессор с ожогами в больничку «загремел». Среди пострадавших от теракта оказался.
        - Господи! Что творится в Москве! Ты то хоть поосторожней там.
        - Не переживай, мам, Аллах оградит.
        - Ну да, ну да...- Альбина в сердцах бросила лопатку на сковородку...

Глава 9..
«Исчезновение»;