Сестра
Дураки все. Липнут, стоят рядом, говорят, говорят, так и жужжат, на работе, в метро, тошнит уже. А дома ; эта. Но к ней я хоть привык. Не люблю, я никого не люблю. И что они, с этой своей любовью пристали? Всё врут, все врут. Надоели.
Нет, кошку люблю. Она хоть молчит. В основном. Поесть дашь и молчит. Муся. И то. Не красавица попалась. В эпидемию и такую еле достал, по всему Парижу гонялся. Думали, она оформится, похорошеет, а она так и осталась, вся в длину, продолговатая, нескладная, и морда вытянутая. Редко это, чтобы кошка была некрасивой, а вот мне повезло, как всегда. И нездорова, вечно с ней морока тоже. Ветеринар кучу денег стоит.
И как дожить эту хреновую жизнь, спрашивается? А дожить надо, и доживу ведь, куда я денусь. На большее меня не хватит. Буду брюзжать, ныть, по врачам таскаться. По врачам обязательно. Шарлатаны. То нельзя, это нельзя. Что у нас на обед, кстати? Сбежать бы от всего этого. И этого не будет. И этого не смогу.
И эта опять со своими приветами. И что она лезет к нам? Ко мне? И лезет, и лезет. Столько лет, хоть раз в год, но явится. Только вошла ещё, а ты уже сам в своём доме лишний. Будто кроме неё никого на свете нет. Закрутит, заморочит, трещит, трещит. Энергии… вся в бабку нашу бесноватую. Месяцами отхожу потом от этих визитов. Родня! Какой я брат, к чертям собачьим? Враньё всё.
А если бы и молчала, то всё едино. Ей же всегда есть что сказать, что написать, что насочинять. Она же у нас не отдыхает. Неутомима! Perpetuum mobile. Книгу за книгой строчит. Рассказы, диссертации, что там ещё? Не подумаю ничего читать, даже если подарит. Теперь не подарит.
На кой хрен мне её тепло? Всё это, что есть она, зачем мне? Зачем она, такие как она, суются ко мне мозолить мне глаза этой своей дружбой, этим своим участием? Я, что, просил? Оставьте меня все уже в покое!
Поздно меня любить. В детстве надо было. Я не виноват, что её там не было. А теперь баста. Какой есть, такой есть. Хватит с меня. Её здоровья, её силы, этой живости тошнотворной. Надоело. Почему я должен это терпеть? И это тоже? Хоть это я могу в своей жизни изменить? Хоть раз сказать то, что мне хочется. Только ей, ей одной. Потому что ей будет от этого больно, потому что ей не всё равно. А мне будет от этого легче. Сначала легче, а потом гадко, ещё гаже, пока я не буду себе противен даже больше, чем сейчас.