Небесный демиург

(сказка-фантасмогория)


                «…Есть демиург или нет – хрен его знает,
                мы можем судить о нем только по реальным
                следствиям его воображаемых дел…»
               
                Михаил Веллер

         Эта история произошла уже давненько, ещё до пандемии и времён Возрождения, а начало своё берёт и вовсе от годов стародавних. «Иных уж нет, а те далече…» - как говорится, но все же, во избежание ненужных пересудов рассказчику пришлось изменить некоторые имена и названия, а так же немножко сгладить случившиеся тогда события, хотя…  Да и вообще, было ли это… 
         Итак, как говорится, «в некотором царстве, в некотором государстве жили-были…»


          «Хлопок… Вспышка… Меня что – убили?..  Очень и очень жаль… Больно было, кстати…» - посетовал про себя Гурий, проснувшись, после того, как снова мирно уснул под монотонный гул двигателей. Он очень скверно и странно себя чувствовал, да ещё и сон более, чем ужасный, приснился. Странный и ужасный! Он толкнул в бок, тоже крепко спавшего Перепёлкина. Тот тоже проснулся весь в поту с прилипшими к мокрому лбу волосами.
         - Прикинь, мне так ясно приснилось, что нас вместе убили! Жуть какая-то! Я прямо боль чувствовал. Настоящую боль! И клянусь, что я ангела видел! - сдавленным голосом произнёс он.
         - Будешь удивлён, – взъерошил себе волосы Гурий, как он всегда делал, когда волновался – но мне приснилось тоже самое. И я тоже умер! Прикинь, Птица, и я ангела видел! Даже двух! Оба в белом. Сияющие такие!..


Глава 1.
          …За окном настоящий «ветхозаветный» ливень. Ноябрь. Ветер гнёт даже большие деревья и сдувает с улицы редких, пытающихся удержаться на ногах, прохожих, носит по воздуху какой-то хлам и тысячи опавших листьев.
          Гурий Ложкин сидел на заполненной дымом шестиметровой кухне, ещё «не ортренновированой» хрущёвки, задумчиво смотря на скатывающиеся по стеклу капли дождя, оставляющие за собой на грязном, давно не мытом окне затейливые дорожки…

         Прошло уже ровно три года, как жизнь Гурия в очередной раз совершенно поменялась. И поменялась она до такой степени, что теперь её можно было назвать Новая жизнь. «Новая» не в смысле лучшая, а в смысле радикально отличающаяся от прежней, которую он и сам сейчас характеризовал, как Прошлая жизнь.
         Началось с того, что год назад, прямо в день своего рождения, умер горячо любимый отец - Зиновий Моисеевич Ложкин, который для всех был очень успешным сочинителем приключенческих романов и известным своей неутомимостью путешественником, а для него просто папой. Вся квартира была заставлена и завешана экзотическими сувенирами, привезёнными им из разных мест, которые больно напоминали о нём.
         Так, как-то буднично умер. Сидел себе тихо под светом любимой лампы с абажуром за письменным столом, стучал по клавишам своего ноутбука и…
         Домочадцы, занимавшиеся какими-то своими обычными делами, даже не сразу поняли случившееся. Думали сначала, что умаялся батя и уснул за столом, положив обе руки под голову.  Так и раньше случалось, поэтому сейчас просто выключили свет и разошлись по комнатам, чтобы не беспокоить.
         Шок, ужас первых суток, забытьё похорон, рыдание матери на поминках, тёплые речи друзей и родственников – всё это было. Было и вдруг закончилось. Только тут Гурий заметил, какую огромную часть занимал этот человек в его жизни и жизни семьи. Оказалось, что он был не просто человеком, а незаменимой и очень необходимой функцией, обеспечивающую стабильность, без которой вся устоявшаяся жизнь «поплыла», как оползень с горы. А ведь сколько раз Гурий вступал с ним в жесточайшие «клинчи», видимо страшно обижая отца своими, подчас можно сказать, хамскими выходками…
       Во-первых, как-то разом кончились деньги. Сразу все. Ведь жили-то «на-живульку», беззаботно, не заглядывая в завтрашний день, надеясь на отца. Друзья, конечно, подкидывали первое время, но…  Авторские за отцовские работы, пока не оформили наследство, тоже не приходили, а наследство на них не оформили, так как возникли какие-то «непонятные» судебные дела с какими-то «непонятными» людьми из «непонятной» жизни отца. 
         Во-вторых, если «маленькую прозу» за маленькие деньги, написанную самим Гурием, и брали раньше какие-то издательства, то теперь он понял, что это было лишь благодаря усилиям авторитетного папы. Более того, сами сюжеты этих произведений тоже извлекались Гурием из неисчерпаемых историй рассказанных родителем. Фактически он расписывал его синопсисы. Осознание собственной никчёмности в профессии конечно было немного обидно, но факт есть факт.
         Но даже не в том заключалась главная утраченная функция, ранее осуществляемая безвременно ушедшим главой семейства, а в том, что мощная воля отца стержнем скрепляла всю семью. После его смерти мама - Софья Михайловна, практически сразу, как будто «потеряла берега» и вступила в настоящую войну с невесткой – вот уже более четырёх лет «гражданской» женой Гурия Эллой. И если раньше Зиновий Моисеевич прекращал эти поползновения парой слов, то теперь страшные скандалы между женщинами стали происходить дома почти ежедневно.
         Так получилось, что Марк был и сам во многом виноват, так как, жалея мать после смерти отца, в любом таком конфликте и при любой ссоре в лучшем случае был нейтрален, а подчас откровенно занимал сторону Софьи Михайловны. Надо было бы быть полным глупцом (корил он позже себя), чтобы не понимать, что такое его поведение может привести к краху его семейного счастья. И действительно, на каком-то этапе Элла больше не смогла это вытерпеть. «Что за больной мужик, которому мамаша дороже любимой женщины!?» – в запале кричала она.В результате Марк будто разрывался между двумя главными для него людьми, и всегда было неизвестно, какая чаша весов должна была перевесить. 
         И вот в один из вечеров скандал, после того, как Софья Михайловна назвала невестку «стервой и падшей женщиной», а Гурий, в свойственной манере, промолчал, привёл к настоящей пошлой бытовой драке, результатом которой стало то, что на кухне была разбита почти вся посуда, у Гурия на лице появился глубокий шрам, а Элла ушла…    И, несмотря на попытки Гурия её остановить, ушла навсегда!..   
         «Лучше уж стервой быть, чем стервой слыть» - заявила она, хлопнув дверью.
         Брошенный муж очень переживал поначалу и пытался поговорить, чтобы извиниться и образумить – всё без толку. Она была, как скала. Решение Эллы разойтись было твёрдым. Для Гурия это стало, как «гром среди ясного неба» Он испытывал тогда самые разные чувства - от отчаяния, разочарования и злости до растерянности, грусти и боли.
         Пытался назначить «виноватой» в разводе маму. Воспаленное обидой сознание так и хотело «соблазниться» свалив вину за разлад на неё, но вовремя понял, что это не совсем так, и в большей степени он виноват сам. Поэтому, будучи интеллигентом «до мозга костей», решил уважать решение бывшей жены, нашёл в себе силы принять ситуацию и успокоиться. А чтобы лучше справляется с горем и разочарованием, набрал «халтуры» и с головой погрузился в работу, которая заняла его полностью, отвлекая от грустных мыслей…


         …Вдруг к центру окна ветром, со стороны не на шутку бушующей улицы, с глухим стуком прибило красивый красно-жёлтый кленовый лист с сочными ещё живыми прожилками, напоминающими вены.
         На лице Гурия появилась мечтательная улыбка.
 
          На кухонной плите звонко гремела прыгающей крышкой, кастрюля, явно сигнализируя о выкипании содержащейся в ней жидкости, но Гурий не обращал на это никакого внимания…
         -  Гурейка, ну что ты опять сидишь и медитируешь?! Я же те тебя просила выключить плиту! – вбежала на кухню Софья Михайловна – «сухонькая» пожилая (если не сказать старенькая) мама своего возлюбленного позднего ребёнка, ныне сорокалетнего писателя-неудачника, три последних года живущего только на её небольшую пенсию, редкие доходы от «халтур» в качестве «литературного негра» и более чем скромные гонорары от предисловий и аннотаций к чужим произведениям.
         - Ну, забыл... забыл… прости… - отвечал сын, не смотря на мать.
         - Ой, Господи!..  Всё сгорело… Ты, что запах не чувствуешь, что ли!?.
        - Нет, мам, извините не заметил. Нет навыка. Раньше-то этим жена занималась – снова, но уже с язвительным контекстом, попросил прощения, не сводящий взгляда с кленового листа взгляда, Гурий.
         Софья Михайловна высыпала превратившееся в угольки содержимое кастрюльки, которое раньше называлось «Пельмени Омские», в мусорное ведро под раковиной, после этого наполнила обгорелую посудину водой. Потом, бесцеремонно отодвинув сына вместе с табуретом от окна (а не смотря на годы она была сухонькой, но жилистой и сильной), открыла форточку, чтобы выпустить дым и одновременно запустить в квартиру свежий, холодный и влажный воздух, густо сдобренный озоном.
          - Как можно не замечать такую дымовуху, вот скажи?! Кстати, настоящей жены у тебя никогда и не было.
          - Мамочка, да ладно. Бог с этими пельменями! – сменил тему Гурий, развернувшись к матери, - У меня произошло событие, которое заставит и тебя забыть о всякой там еде.
         Старушка с настороженным интересом посмотрела на сына.
         - Произошло невероятное! – снова, не обращая внимания на озлобленный тон окончания фразы матери, воодушевлённо воскликнул Гурий.
         - Господи, что ещё!? - испуганно ахнула Софья Михайловна, плюхаясь на табурет, хлопнув ладонями об колени в жесте отчаяния.
         - Не пугайтесь, мама. Всё так хорошо, что просто лучше не бывает! – Гурий протянул старушке какой-то листок.
         - Что это?
         - А это, уважаемая Софья Михайловна то, что некто Марк Горский получил заказ на свой роман! Понимаешь, на роман! На целый роман! – восторженно вскричал Гурий.
         - А… понятно… и фамилия то, как у папиного персонажа…- Софья Михайловна поднимается и разочарованно протягивает листок обратно - Тьфу ты, господи, – продолжает она – я то напугалась уже. Ну и поздравь его от нас.
         - Кого поздравить-то? Мама, не глупите, в самом деле! Марк Горский это же мой псевдоним! Марк Горский это же я! Я- Ваш сын! Забыла?! Это мне предложили написать роман! Помнишь, я придумал одну приключенческую историю и посылал синопсис с первой главой в издательство «Ариадна»? Ну, туда, где папа издавался и мои рассказы тоже немножко печатали?!
         - Если честно, то с трудом – сказала заинтригованная старушка.
         - Да я и сам то уже забыл… Точнее, не верил… А тут, открываю почтовый ящик, а там!.. Более того, у меня как то давно был разговор в главредом «Ариадны» Шичковым (ну ты должна его помнить) и он пообещал, что если эта первая работа будет удачной, то он заключит со мной контракт на продолжение папиной приключенческой серии! А это, на минуточку, мама наше безбедное существование!
         - Ну-ка, ну-ка – Софья Михайловна снова взяла листок из рук Гурия. Потом нацепила себе на нос очки в роговой оправе, предварительно достав их из кармана фартука и, по-стариковски шевеля губами что-то невнятное, на этот раз, стала внимательно вчитываться.
         Гурий с торжествующим видом ждал эффекта, а Софья Михайловна тем временем дочитала и сняв очки с уважением посмотрела на сына.
         - Серьёзное предложение! – одобрительно-уважительно покачала головой она - И сумма вроде солидная должна быть!.. Тут говориться, что и аванс дадут… Это правда?
         - Самая, что ни на есть, чистейшая правда! – обнял мать Гурий…

         Тут надо сказать многоуважаемому читателю, что примерно за полгода до излагаемых событий произошло следующее:
         Софья Михайловна на пару недель уехала в санаторий подлечить нервы и застарелую болячку. Уезжая она, ссылаясь на трепетно оберегаемую память о безвременно ушедшем муже, к полному непониманию сына, не слыша возражений, строго-настрого запретила Гурию даже прикасаться к его личным вещам и более всего к его ноутбуку. Но, как известно, любые запреты лишь распаляют любопытство и не только у малых детей, но и у достаточно уже сложившихся половозрелых индивидуумов.
         И вот тогда, Гурий, найдя отцовский ноутбук и, не в силах совладать с собой, открыл его и подобрав несложный пароль, занялся исследованием файлов, находящиеся в нём, он понял почему мать так ревностно берегла аппарат. Ну да, обо всём по-порядку:
         Огромное количество файлов оказались очень личным и откровенным дневником умершего родителя, а часть черновиком его неизданного последнего романа.
         Сразу особое внимание Гурия, учитывая невероятную закрытость папы, и свою крайнюю заинтересованность в понимании секрета его таланта, внимание привлёк дневник.
         Этот бесстрастный свидетель педантично излагал прожитую жизнь отца в строгом формате «одна неделя жизни-один файл». Где-то, начиная с миллениума это были печатные тексты, а до того сканы страниц общих тетрадей.
         Как же он любил его и маму!
         Ложкин-младший даже нашёл записи о чувствах и действиях папы в день рождения сына, то есть самого Гурия! Это было очень трогательно и волнительно.
         Однако Гурий искал не это. Он давно и безрезультатно пытался понять секрет таланта отца, как писателя, чтобы если и не повторить, то хотя бы попытаться приблизиться к его успеху. Гурий даже предметно расстроился, когда не нашёл ничего подобного, ведь надо сказать, что это было мощнейшим мотивом, который руководил всей его теперешней жизнью, хотя, к сожалению, и без особых результатов.
         Не сдавшись сразу, Ложкин-младший стал методично открывать фалы, начав наобум с даты за год до смерти отца. День, второй, третий… Первый месяц, второй, третий… Одно знаковое событие, второе, третье… Гурий снова так и не нашёл ни малейшего намёка на какой-либо писательский секрет, зато раскрыл для себя страшную тайну, знание о которой, видимо, как раз, так ревностно и оберегала мать – отец был латентным запойным алкоголиком! Мать так хранила эту тайну, что ни у кого даже близкой мысли об этом не могло возникнуть, включая живших под одной крышей родного сына и невестки.
         Ещё одно невероятное открытие ждало Гурия, когда он всё же добрался до романа. Как и всегда, в этом произведении отец описал своего героя – профессора истории Горского невероятно похожим не только на Индиану Джонса из одноимённого фильма, но и на самого себя! Гурий даже сравнил с дневником и обнаружил, что многие события, мысли и выводы были взяты прямо оттуда. Самое удивительное было то, что последняя глава, заканчивающаяся смертью главного героя, была, как под копирку списана с последнего файла дневника! Иными словами, в романе отец описал свою собственную будущую смерть вплоть до ощущений отлетающей души и выключения мамой света в комнате.

         Изучение содержания ноутбука заняло неделю и ровно в тот момент, когда Гурий закончил этим заниматься, захлопнув экран, в дверь позвонили.
         На пороге стоял глава издательства «Ариадна» Шичков Виктор Арсеньевич.
         - Ложкин Гурий Зиновьевич? – вежливо осведомился он, одновременно протягивая свою визитку.
         - Он самый - ответил Гурий, пропуская гостя в квартиру, взяв визитку – Да мы же с вами знакомы. Вы к отцу часто приходили и на… поминках. А мамы нет.
         - Да, да, конечно. Я собственно на этот раз именно к Вам.
         - Очень польщён. Милости прошу. Можете не разуваться.
         - Спасибо – поблагодарил Шичков, сняв пальто и всё же ловко скинув действительно грязные туфли.
         - Ну, раз так, – обратил на это внимание Гурий – тогда извольте – пододвинул он к гостю домашние тапочки. – Проходите в зал. Чем обязан?
         - Так в двух словах и не скажешь – ответил Шичков, проходя в квартиру.
         - Тогда подождите пару минут и я угощу Вас чаем по папиному рецепту.
         - С удовольствием! Зиновий Моисеевич угощал меня когда-то – сел в кресло гость – до сих пор не могу забыть этот аромат!
         - Постараюсь соответствовать – крикнул Гурий уже из кухни.

         Разговор Гурия с издателем затянулся на добрых два часа.
          В процессе этой беседы Шичков рассказал, что Зиновий Моисееевич был его лучшим другом и они часто вместе путешествовали. Именно из этих путешествий отец и привозил свои фантастические и одновременно, столь реалистичные сюжеты. Притом было презанятно, что путешествовали вместе, а на основании совместно пережитых ими впечатлений непередаваемые сюжеты приходили в голову только Зиновию! Хотя Виктор Арсеньевич скромно заявил, что тоже не лишён писательского дара.
         Шичков также привёл потрясающие примеры сказанного, притом, как те о которых Гурий слышал от отца или сейчас прочитал во взломанном им ноутбуке, так и неизвестные. А некоторые из этих неизвестных и вовсе были теми отцовскими синопсисами, из которых Гурий писал свои рассказы.
         Виктор Арсеньевич признался, что очень ценил отца и иногда даже не мог запретить себе завидовать его таланту, но никогда не мог понять, как он создаёт свои шедевры, хотя и сообщил по секрету Гурию о своих завиральных подозрениях, что какая-то тайна этого спрятана в его стареньком ноутбуке, и с которым отец никогда не расставался и относился, как к собственному ребёнку (тут Шичков смущённо извинился) …
         - Нет там ничего – вдруг резко заявил Гурий.
         - Вы так считаете? - удивлённо взглянул на него Шичков.
         - Я вскрыл компьютер и за неделю исследовал его вдоль и поперёк. Поверьте, что я не меньше Вашего заинтересован в этом секрете, но… Там в основном его личный дневник.
        - Позвольте, но он говорил мне, что заканчивает новый роман к его серии? И мы даже анонсировали его. Читатель ждёт. Ведь Вы несомненно в курсе, что Зиновий Моисеевич написал целую серию приключенческих детективов, подразумевающих продолжение проекта Я с ужасом думаю о том, что столь популярная и коммерчески выгодная серия книг о захватывающих приключениях созданного Зиновием героя оборвётся.
         - А, что же вы два года «не чухались» об этом?
         - У нас оставались его ещё не изданные работы весь этот период.
         - Не волнуйтесь по поводу романа. Черновик рукописи действительно в нотике есть. Хотя мне все ж придётся Вас огорчить…
         Шичков заметно занервничал и Гурий подлил ему чая. 
          - …Серия всё ж обрывается, так как в последней главе главный герой умирает! И это невозможно изменить, так как тогда придётся переписывать весь роман.
         - Ужас! У нас на этой серии романов выстроена треть бюджета издательства! Я в отчаянии!
         Гурий, набравшись смелости, подлив ещё чаю себе, вдруг заявил: «У меня есть идея, как Вам помочь.»
         Шичков с надеждой и одновременно с недоверием посмотрел на Ложкина.
         - Я смогу продолжить серию.
          - Как? Ведь Вы же сами говорите, что герой умирает в последнем романе и даже если представить, что этого не будет, (даже ни на минуту не сомневаясь в Вашем таланте) то как его снова можно будет наделить его мыслями и чувствами реально умершего Зиновия? Ведь, не секрет, что он писал с себя.
         - А и не надо.
         - Как это? – поднялись брови у издателя.
         - Если уж персонаж профессор Горский умер, то пусть его дело продолжит его сын, тоже Горский, а?
         - Ну, ну? – заинтересовался Шичков.
         - По счастью, мой авторский псевдоним тоже Горский…
         Шичков, в этот раз скорее их вежливости, снова удивлённо поднял брови.
         - Да и правда, откуда вам знать – улыбнулся Гурий – Вы же публиковали мои работы.
         - Не обижайтесь – примирительно смутился Шичков – Я, к сожалению не занимаюсь каждым автором.
         - Да, неважно – махнул рукой Гурий – Продолжим?
         -  Конечно, конечно.
         - И я хотел бы Вам предложить продолжить эту серию своими новыми романами по той же теме, но герой будет сыном умершего профессора Горского. Тогда мы выстроим заново внутренний мир главного героя, которого можно будет наделить новыми мыслями и чувствами реального человека (то есть меня), близкими к бывшему герою, но в иной интерпретации? Поверьте, мы часто общались и спорили с отцом. Более того, мы дополним сюжет внутренним конфликтом из области «Отцы и дети» - на одном вдохе выпалил Гурий.
         Шичков задумался на минуту, а потом встал, протянул ладонь для рукопожатия и со всей серьёзностью сказал: «Хорошее предложение и я, пожалуй, его приму. От Вас же жду синопсис первого романа и драфт первой главы…  Да, кстати, пришлите мне на почту последнюю рукопись отца. Всё. Я откланиваюсь. Спасибо за чай» …

Глава 2.
         С момента получения письма от издательства у Гурия понеслась чреда радостных дней, заполненных приятными хлопотами.
         Первым делом Гурий сходил в «Ариадну», где надавал радужных обещаний Шичкову, встретился с его замом по финансам, редактором и корректором, посетил юридический отдел, а прямо оттуда вприпрыжку помчался в банк, где открыл новый отдельный счёт, специально под заключаемый договор. 
         Вскоре на счёту появилась и внушительная сумма аванса.
         Хотя деньги из аванса он пока не тратил, но в голове, всё ж, безостановочно вертелись сотни мыслей как это сделать. И он никак не мог перевести эти мысли из задумок, которые предлагали массу вариантов, использования полученных денег на те, которые, хоть чуть-чуть развивали бы идею будущего романа… Да, что там «развивать идею» - Вообще никаких мыслей на эту тему не рождалось. «Ничего. Дай срок. «Главное начать, углу;бить, а затем всё сформируется» - с юмором, словами Горбачёва, купировал тревожные предчувствия Гурий.
         Однако похоже Гурий слишком долго жил почти в нищете, что теперь мало-мальски финансовая передышка прямым путём вела его к творческому кризису. «Во истину, творец должен быть голодным» - всё ещё посмеивался над собой он…
         И действительно, прошло уже две недели и Гурий «скормил» мусорному ведру целую пачку испорченной бумаги формата А4, но муза так и не появилась… Приближались контрольные сроки и вместе с ними паника…

         Звонок в дверь раздался рано утром…
          - Гуря, привет! Льёт просто не выносимо!.. – отряхивая зонтик прямо в прихожей, ввалился в дверь одноклассник Ложкина, более того его друг, как любил тот сам говорить, «ещё со времён постройки старых конюшен» Вася Перепёлкин, именуемый в школьные годы просто Птица. Ещё в своё время они вместе учились в литературном институте.
         «Наверняка опять что-то со сценариями» - «прозорливо» подумал Ложкин и обречённо вздохнул.
          Вообще-то Гурий прекрасно осознавал, что Василий посредственность с литературной точки зрения, но учитывая то, что это был его единственный друг, которого он по-своему любил, Ложкин всегда шёл на встречу практически любым просьбам старого товарища.
         Никаких творческих кризисов, как у Ложкина, конечно, у Василия не бывало и быть не могло, потому, как уже говорилось, литературного таланта и писательских способностей, у него не было, но тот, в отличие от Гурия, вовсе не считал себя неудачником. Во всяком случае, отсутствием таланта, профессиональной непригодностью и прочей «дребеденью» этот господин не особо тяготился. 
         В общем, Вася конечно совсем не был похож на человека, увлечённого писательским делом и его творческий энтузиазм был практически на нуле, но ему просто было несказанно приятно причислять себя к творческой интеллигенции. Он даже одевался, как персонаж из фильма про какую-нибудь литературную богему «серебряного века» – полосатый костюм-тройка, шейный платок, тросточка и шляпа с широкими полями.
         Хотя, надо отдать должное, недостатки Василия с лихвой компенсировались тем, что он был абсолютно беспринципный умник и всегда умел неплохо устроиться. Поэтому, например, имея родственника жены на одном из телеканалов, он удачно прибился туда в сценарную группу одного из бесконечных (двести и более серийных) сериалов и вот уже второй год имел там неплохой доход.
         - Что стряслось-то, дорогой? – поинтересовался Гурий, пропуская бывшего одноклассника в комнату, указав жестом, что обувь можно не снимать (хотя надо отметить, что тот этого делать и не собирался).
         - Прикинь, эта серость Кулькова – редактор сценарной группы, если помнишь, «зарубила» мне три крайние серии и пригрозила отдать их этой бездари Озерянскому, если я не внесу правильные правки до завтрашнего вечера! Гуря, выручай! Я просто не справлюсь так быстро с таким-то объёмом! По 48 минут серия!
         Гурий, ничтоже сумняшись, сдвинул все свои черновики по роману на край стола.
         - Давай твои вирши. Посмотрю.
         - Вот, спасибо тебе, дружище! Глянь, пожалуйста, а я пока в магазин смотаюсь. Жёнушка просила кое-что к ужину взять. День рождения же у дражайшей тёщи сегодня – Вывалил на стол пачку сценарных текстов Василий.
         - Иди, иди. Мне всё равно сначала прочитать надо, да и вообще, мне же заняться нечем – слегка подтролливая друга, с доброй снисходительной улыбкой махнул на него рукой Гурий.
         - Спасибо, друг! Я мигом.
         - Не торопись.
         - Ага. Ну, всё таки…
         Через минуту Вася исчез, хлопнув дверью, а из своей комнаты вышла Софья Михайловна.
         - И всё-таки, ты сын мой редкий «Тютя» – сказала с сожалением.
         - Ну, мама… - протянул Гурий – опять Вы начинаете.
         - Не начинаю, а продолжаю, сынок. Ты уже сколько серий этому олуху написал? Сто!?
         - Да, ладно, сто. Чуть больше тридцати всего.
         - Во-о-от! А хоть копеечку от своих гонораров он тебе «отщипнул»?
         - Ну, маамаа…
         - Что мама? А между прочим, Любка его на прошлый Новый год, будучи в изрядном подпитии, похвасталась, что муженёк её по две сотни за серию гребёт! А?! – сложив руки на груди, с вызовом заявила Софья Михайловна.
         - Ну и что, мам. Это их дела.
         - Лапух ты, Гурейка – махнула мать рукой на сына – Он у тебя и в школе-то всегда списывал и в литинституте ты за него курсовые крапал ночами…
         - Я, вообще-то, сам ему предлагал.
         - Вот, вот.
         - А как деньги занимал!? До сих пор помню: «Тебе лучше сто друзей за сто рублей, либо одного настоящего, но за сорок?» - спародировала она Васю – и не разу не отдал! Ужас, а не друг! А вот когда тебе несладко стало… Короче, хочется тебе слыть малахольным, так это твоё дело, но не смей это делать в ущерб нашей маленькой семье! У тебя договор с издательством! Предоплату вон уже получил неплохую, а у тебя «Митька прял» до сих пор! Идей, видите ли, у него нет! Так, откуда они возьмутся, если вместо того, чтобы копаться в башке для своего романа, ты всё время тратишь, чтобы заработать для этого прилипалы! – перешла на повышенные тона Софья Михайловна.
          - Всё. Хватит – закрылся от неё листками со сценариями Гурий – пойдите лучше чайку сделайте, пожалуйста.
         - Во, во – успокоившись, грустно произнесла уходя старушка – в этом ты весь. Как страус прячешься от правды.

         Прошло больше трёх часов, как в дверь снова позвонили. На этот раз открыла Софья Михайловна и, испепеляюще взглянув на Василия, не говоря ни слова, впустила его. Надо отметить, что, всегда чувствующий потенциальную опасность Птица, на этот раз тот даже не попытался зайти в комнату, не разувшись.
          Перепёлкин застал Гурия сидящим перед экраном компьютера, увлечённо работающего в программе KIT-Scenarist. На столе и полу валялись безжалостно исчёрканные листочки сценариев, которые принёс Василий.
          - Извини, пришлось всё домой занести, чтобы Любка начала готовить – виновато произнёс Вася.
          - Ничего, ничего – не отрываясь от компьютера, сказал Вася.
          - Ты, что, Ложкин, всё заново начал!? Зачем? – с наигранным недовольством хлопнул ладонями Перепёлкин.
          - Да понимаешь, пришлось – виновато ответил Гурий. Вот посмотри, например: «Кот задул сигарету хозяина!». Да, как это может быть-то!?
          - Согласен – потупился словно двоечник Василий – торопился, наверное…
          - Извини, но тут такого «до кучи» – сказал Ложкин – да и по сюжету тоже… Ты не волнуйся, я успею за ночь.
          - Тогда я пойду, что ли? – с фальшивым стеснением поинтересовался Перепёлкин.
          - Конечно, дорогой. Ты извини, что не успел – снова искренне извинился Гурий – Не волнуйся, к утру всё будет готово.
          - Ну, давай! Я в тебя верю! – расправил плечи Вася – Пока! Да, кстати, ты сразу с титульным распечатывай тогда. Я завтра к десяти забегу и к Кульковой сразу.
          - Хорошо – согласился Гурий.

          Хотя Гурий, не смыкая глаз и провозился с работой Василия почти всю ночь, ровно в десять утра он заварил кофе, чтобы угостить друга и отдать ему распечатанные и даже уже прошитые листы сценариев.
           Однако Вася не пришёл ни в десять, ни в одиннадцать, ни в двенадцать, и только где-то после четырёх звякнул накоротке, чтобы сказать, что ещё вчера вечером договорился о сдаче работы в понедельник.
           Гурий заснул прямо за столом, пытаясь вернуться к своему роману.
          «Да ты мой добрый самаритянин…» - с любовью гладила по волосам спящего сына Софья Михайловна…

         С утра Ложкин принял твёрдое решение, что теперь то уж точно он посвятит грядущую пятницу и все выходные дни работе над романом. Тем боле, что время неумолимо тикало и первые четыре главы, в соответствии с договором, необходимо было сдать в редактуру уже в конце месяца. Поэтому, к радости мамы, сразу же после душа и утреннего кофе он уютно расположился за письменным столом, приведя его в полный порядок и предварительно запасясь новой пачкой бумаги.
         Прошло пару часов… потом ещё три… потом час… потом ещё неизвестно сколько времени, за окном зажглись уличные фонари, а на экране компьютера торжественно красовались лишь три слова: «Снова пришла осень…».
         «Это конец!» - крутилась в голове Гурия мысль – «По-моему у актёров это называется «эффектом белого листа», то есть, когда забыл текст и ни одной мысли в голове».
         Он понимал, что надо что-то делать, но не имел ни одного проблеска мысли по этому поводу.  Это состояние Гурия вполне можно было бы охарактеризовать, как «творческий кризис», хотя в своих мыслях он называл своё состояние на писательском сленге «неписец». То, что раньше было лишь смутным предчувствием, стало теперь жёсткой явью.
         Он явно не мог творить, впав в мысленный ступор и потеряв способность адекватно оценивать даже те плоды своего труда, которые он уже выполнил. Ему не нравилось решительно всё, что он придумал ранее и по поводу сюжета и в придуманных персонажах своего будущего романа. Его бесил любой результат своей работы.
         Он упрямо внушал себе: «хочу писать, но не могу», понимая в душе, что это неправда, просто боясь признаться, что на самом деле он совсем не хотел сейчас заниматься творчеством. Гурий активно убеждал себя в том, что он просто обязан хотеть писать и одновременно понимал, что это не так. Теперь к основной проблеме добавилась еще одна: чувство вины за свое нежелание писать.  А ведь в его понимании всегда было, что тот, кто не хочет писать это и не писатель вовсе. Стал жалеть себя…
         Мысли путались, а это означало, что нужен «reset». Необходимо было устроить какое-то «мозготрясение», но как его устроить?.. Вдруг, идея!.. Кто, как не друг Птица-Васятка – самый бесшабашный в мире человек, сможет его устроить! Гурий осторожно, ещё опасаясь своего желания, потянул руку за мобильником и набрал номер «Птица» из записной книжки аппарата.  Долго никто не отвечал…

         - Говорите, я молчу – вдруг послышался бодрый голос Перепёлкина, записанный на автоответчик.
         - Ну, конечно, – невольно заулыбался Гурий -  опять шутки твои дурацкие… Набери мне, когда будет удобно. Не поверишь, но теперь и мне нужна твоя помощь…
        В трубке гулко прогремел звук снимаемой трубки.
        - Что стряслось, Гуря? – раздался хриплый ответ, напоминающий шуршание высохших листьев.
         Это похмельный Вася. Узнал друга Гурий.
        - О! Привет!
        - Ну?
        - Ты что спишь уже? Извини, вроде не поздно.
        - Не уже, а ещё. Тёщину днюху то отгремели, а она потом она как-то незаметно мимикрировала в свадьбу племянницы, на которую я и не собирался… Чего тебе?
        - Мне нужна встряска… - начал было Гурий - Короче… долго объяснять. Приезжай, пожалуйста сейчас.
         - Угу, понял – не задавая дополнительных вопросов, просипел голос. На том конце и раздались короткие гудки. "Дружба -понятие круглосуточное" - вспомнил фразу Гурий.

         Из прихожей квартиры послышался шум.
         - Гурейка, ты мне что-то говоришь? – прокричала Софья Михайловна.
         - Нет маменька, это я по телефону разговаривал.
         - Ааа. Я к Петровне съезжу. У нее же тоже муж то помер, а я и на похоронах-то не смогла быть. Да и вообще, давно не виделись. И тебе мешать не хочу. Буду поздно. Ужин в холодильнике. Не скучай.
         - Не буду, мам не волнуйтесь – ухмыльнулся Гурий.
         За Софьей Михайловной захлопнулась дверь…

          Пропагандируемый Юрием Олешей принцип «ни дня без строчки» явно дал сбой и, пребывающий в серьёзной панике, Гурий решил прибегнуть к другому испытанному методу (какой, как теперь стало ясно, частенько применял и отец) получения триггера к вдохновению. Он вообще-то редко пил спиртное, но тут уже необходимы были радикальные меры.
         Для него это был чисто научный подход и пару раз он уже апробировал такой метод. Многие «писаки», наверняка, слышали совет «пиши пьяным, редактируй трезвым». Так он и делал, что, как ни странно, всегда давало необходимый результат, хотя и каждый раз стыдился потом. 
         В одиночестве Гурий считал пить ниже своего достоинства, поэтому и позвонил Василию.
         Дожидаясь друга, Гурий предавался рассуждениям, оправдывающим его намерение: «В конце концов, если это помогает изливать свои мысли собеседнику за столом, то наверняка поможет излить их и на бумаге…  И хотя вредоносное влияние алкоголя на физическое и психическое состояние отрицать нельзя, но истории известны и случаи алкоголизма, обратной стороной которого являлся яркий неповторимый талант! Неужели гениальность и такой неэстетичный недуг имеют связь? Вполне возможно… Ведь тот Гегель же писал, что «движение является результатом противоречий» … «И ещё,» - продолжал умничать он, льстя себе – «всё же автор обязательно должен быть талантливым, а не просто пьяницей, а я именно такой!  А тип мышления у талантливого пьяного автора просто более разнообразен и может порождать такие причудливые вопросы, которые никогда бы не возникли бы в мозгу трезвого. Алкоголь ему лишь облегчает ассоциативный процесс, стимулирует фантазию и воображение, снимает психические зажимы…».
         В общем, в своих глазах Ложкин себя безусловно оправдал. Оставалось только одно – быстрее начать и закончить процесс пития, чтобы сесть за письменный стол…

         Вскоре раздался звонок входной двери. Ложкин с нетерпением открыл. На пороге стоял какой-то мятый и серый Вася. Запашок от него исходил тоже соответствующий. Но, несмотря на свой вид Перепёлкин по прежнему был в образе -  шляпе и с дорогой тростью. Правда трость он держал на плечах, как коромысло и на обоих концах которого вместо вёдер висело по огромному пакету, видимо со всякой снедью и спиртным.
         - Это хорошо, что ты, именно ты меня позвал – «прошелестел» Вася – Во-первых, я сразу всё понял, а во-вторых мы с Любкой вчера полаялись, так она мне и здоровье поправить не отпускала. А к тебе вот без звука, сама за сценариями отправила.
         После этих слов, Перепёлкин смачно икнул - Всё-таки, зря я у тебя её отбил в своё время! Я же не знал тогда, что она такой змеёй окажется. Думал, что добрую фею поймал.
         - Некого ты не отбивал, а я же сам тогда уже с Элкой закрутился – махнул рукой Гурий – да, Бог с ними! Заходи, дружище.
         Перепёлкин уверенно переступил через порог.
         - Ну, пусть так, если угодно. А, кстати, я чёт не уследил, куда она подевалась то? Вы так мило жили. Моя всегда вас мне в пример ставила. А теперь? Ушла, что ли? Что, по итогу, ты ведь теперь снова один остался? Прям завидки берут!
         - О, заметил! – махнул рукой Гурий – Она уж два с половиной года, как ушла.
         - Ну, извини – сказал Вася - Мамаша постаралась? Узнаю «стальную» поступь Софьи Михайловны! - сходу начал доверительную застольную тему Василий. Потом без перехода -  Что, опять творческий кризис? Не боись! Чип и Дэйл спешат на помощь! Ща мы тебя вытащим…
         - Заходи, «Чип и Дейл» – улыбнулся Гурий и похлопал друга по плечу – Хватит тараторить. Всё расскажу сейчас. И про Элку и про кризис и про всё…
         Василий аккуратно поставил сумки на пол. Сумки отозвались благодарным звоном…

          Где то к одиннадцати вечера, когда посиделка друзей только набирала оборот, позвонила Софья Михайловна и сказала, что останется у Петровны, так как ей-таки нужна поддержка подруги после похорон мужа. Гурий конечно же не стал возражать, а только спросил может ли и Вася тоже остаться у него, так как он помогает ему с романом (по-детски соврал он).
         После достижения обоюдного согласия, Ложкин обернулся к Перепёлкину и утвердительно кивнул. Друзья снова разлили водку и продолжили прерванный разговор…
         - Ты пойми, Гуря – продолжил свою путанную речь Вася, обняв Гурия – тебе надо вырваться отсюда…
         - Куда ещё?..

         Утро было грустнее грустного.
         - Боже, Боже! А где… О чём это я?.. Как мне хреново! – еле «разлепил» глаза и увидел настенные часы Гурий - А, вообще-то они правильно идут? Не могу припомнить, когда я их заводил в последний раз….  Хотя я сейчас вообще не могу ничего «припомнить» и вообще думать… А, точно! Где-то Птица должен быть.
         - Птиц!!! – собрал последние силы Гурий.
         - У… – послышалось из прихожей.
        Перепёлкин лежал в одежде на полу прихожей, накрывшись маминой географической картой, ранее украшавшей стену.
         - Живой? - прошептал Гурий, удивившись самому себе, а точнее своим силам.
         - Нормуль – снова промычал Вася.
         - А…- Гурий хотел что-то сказать, но передумал.
         Гурию тяжело было даже дышать, а не то что говорить…
         Внутри отрывочные остатки мыслей: «Вчера обнуляли сознание, чтобы начать писать с чистого листа роман... Да, уж обнулили!» …  Жуткий озноб…
        Сердце то останавливалось на мгновение, то снова колотилось. Гурий был весь в поту… «По-моему, это аритмия называется…» - с усилием вспоминал Ложкин. Сумасшедшая мышца, казалось, что сейчас проломит грудную клетку. «Быстрее бы!.. Бог, быстрее!!! Забирай мня!!! Я не хочу жить!!!» - богохульно молился Гурий...  Внутри всего тела – свалка отходов… смердящая вонючая свалка.  Нос не дышит, а непослушный, огромный и сухой язык загораживает путь воздуху во рту! «Я задыхаюсь. Воздух!.. Точно! Я задыхаюсь. Хорошо! Но я хочу умереть прямо сейчас…»
         - Сам то как? – на удивление членораздельно спросил из прихожей Перепёлкин.
         - Мммм…
         - Понятно. Не боись, мама… то есть тётя Соня ещё раз звонила вчера и сказала, что будет только завтра.
         - Ккккк…
         - Не знаю. Сказала только, что завтра… Ладно, дружище, вставай! Пойдём оздоровимся – уже вполне сознательно заявил Василий.
         - Ннннн…
         - Надо, надо. Возражения не принимаются. Потом ещё спасибо скажешь. И вообще, ты нужен мне живой. Ты хоть помнишь наш вчерашний разговор?
         - Ннннн…
         - Ну, ты и даёшь! Мы же вчера уже билеты оплатили! – подошёл Вася к Гурию и вытащил друга из под одеяла за шиворот, не снятой вчера рубашки – Пошли-ка на кухню.
         В кухне ещё с ночи работал телевизор по которому в данный момент монотонно передавали новости: «… международный террорист Гутьерос задержан…».
        - Выключи! – взмолился Гурий, собрав для произнесения этой фразы все оставшиеся силы.
        - Ща, ща. Спокойней, друг мой – выключил телевизор Вася.
         Вася, не смотря на возражения Гурия, налил ему рюмку водки. Тот с отвращением влил в себя опротивевшую жидкость, чуть не отправив её в обратный путь. Потом медленно зажевал последним, оставшимся со вчера, солёным корнишоном.  Через четыре минуты с Гурием произошло чудо – он полностью открыл глаза и стало заметно легче, хотя ещё и подташнивало.
        - Ну, слава Всевышнему! Хотя бы могу говорить – произнёс писатель ещё через время, когда спали позывы тошноты.
       - Отлично. Теперь крепкого, тёплого и сладчайшего чаю, а я пока остренький супчик забодяжу. Напомни, где тут у тебя припасы всякие запрятаны?
       - Там – Гурий указал на кухонный ящик, дрожащим пальцем - Что забыл, что ли? Как будто впервые у меня…

         Друзья по прежнему сидели за столом, когда раздался телефонный звонок на стационарный телефон, по которому давно никто не звонил кроме как маме из собеса или реклама.
        - Мама наверное, – тихо произнёс Гурий. – или спам. Птица, возьми трубку, пожалуйста, скажи, если мама, что я в душе. Я пока еще не могу разговаривать полноценно.
        - Добро – согласился Вася и пошёл к телефону в коридор.
         Гурий пока немножко разгрёб на столе и, стряхнув с отцовского ноутбука какие-то объедки и сигаретный пепел, вытерев разлитое спиртное, включив негромко «Радио-джаз» на мобильнике и отхлебнув большой глоток чая, накинув на плечи папин пиджак, каким-то чудом оказавшийся на кухне, расслаблено откинулся на стену, учитывая, что сидел он на табурете.
         - Гуря, ручку или карандаш где взять!? – послышался голос Перепёлкина из коридора.
         - В зале в бюро посмотри – напрягая связки ответил Ложкин.
         - Угу!
         Через несколько минут вернулся Василий, улыбающийся Василий.
         - Ты, что это, как майская лужа в апреле? Поинтересовался Гурий.
         - Ну, всё! Назад пути нет! – сказал тот.
         - В смысле? – не понимающе смотрел на него Гурий.
         - Сейчас курьер билеты привезёт. Я подтвердил и записал номер заказа. Вот! – Василий протянул другу клочок бумажки с написанными на нём красным карандашом буквами и цифрами.
         - Какие ещё билеты? Я ничего не понимаю! И вообще, ты не нашёл ничего другого, как отцовским любимым подарочным карандашом пользоваться. Я же сказал «на бюро», а не «в бюро». Это же папе Президент Узбекистана подарил за книгу об эвакуации… Отдай!
         Перепёлкин посмотрел на Гурия, как на сумасшедшего.
         - Во-первых, ты что же, мой малопьющий друг, действительно ничего не помнишь!?, а во-вторых, сам сказал возьми в бюро! – возмутился Василий, с недовольством и подозрительно смотря на Ложкина – Господи! Да на твой карандаш, нытик!
         Перепёлкин сунул красивый инкрустированный арабскими буквами подарочный карандаш в руку друга, а Гурий неровно спрятал его в карман пиджака в компанию к валявшимся там его «разношёрсным» собратьям.
         Отец почему-то любил писать карандашами и даже все черновики своих произведений он сначала излагал карандашом в тетради или просто на листках. Зная этот необычный «бзик», все друзья, коллеги и знакомые дарили ему огромное количество самых разных карандашей, от обычных до в невозможно красивом подарочном исполнении.  Поэтому в его карманах и по всему дому их всегда была целая куча.
         Кстати, почти все карандаши, и исписанные до половины и почти новые были красного цвета. Отец, как напишет какой-нибудь вариант очередного своего произведения, просто обожал распечатать его и понаделать пометок красным карандашом. Вот такой непонятный бзик. А ещё он кончики грыз, когда думал – вспомнил Гурий усопшего родителя      
         - А что я должен помнить, по-твоему!?- тряхнул головой, откидывая нахлынувшие воспоминания Гурий.
         Василий Перепёлкин теперь с жалостью посмотрел на Гурия и по-отечески, с нежностью погладил его по голове. Потом присел напротив.
         - Даааа – протянул он разочарованно – Всегда знал, что алкоголь это враг, но редко всё же с такими проявлениями встречаешься. Совсем-совсем ничего не помнишь?
        - Обрывки, но ничего конкретного. Да и отрывки и те какие-то мультяшные и не совсем реальные, словно из кино… Джунгли какие-то… самолёты…
        - И о решении нашем ни бум-бум?
        - Абсолютно. А, что за решение?
         Перепёлкин присвистнул и, пододвинув табурет ближе к столу и сев на него, как на коня, смотря прямо в глаза Ложкину сказал:
         - Значит так, дорогой мой Гуря, сейчас я тебе подробно поведаю о том, какие решения мы вчера с тобой принимали и, более того, чего уже сделали во-исполнение этих решений и почему, с моей точки зрения, уже поздно «давать заднюю».
         - А если…
         - Никаких «если», - приложил указательный палец к губам Гурия Вася – а сначала выслушай меня, не перебивая.
         - Хорошо. Молчу – сник, подчинившись, Гурий.
         Вася приосанился и начал вкрадчивым голосом:
         - Начну с того, что мы придумали, как наиболее эффективно вывести тебя из твоего творческого кризиса и одновременно набраться впечатлений для твоего потрясающего приключенческого романа.
         - Ну? – не удержался Ложкин.
         - Баранки гну! – нервно продолжил Вася – Начали мы с того, что купили две горящие бюджетные! Подчёркиваю – бюджетные, а сие значит невозвратные путёвки в Пуэрто-Кану на новогодние праздники с вылетом 30 декабря и оплатили также и два тоже невозвратных билета на самолёт туда обратно.
         - Зачем? – внутренне сжался Гурий.
         - Это была, кстати, твоя идея. Ты кричал, что совсем нет вдохновения, но ты великий мастер слова и талант, и если, к примеру, тебя закинуть в тайгу, или даже в непроходимые джунгли, то ты и оттуда сможешь привезти впечатлений на огромный и увлекательный роман. Что нужен просто толчок типа какой-нибудь далёкой страны и как тебе не хватает «ветра перемен» в твоём затхлом существовании…  Заметь, что я лишь только вызвался помочь, как друг, учтя твою непрактичность и то, что ты никогда не был за границей.
         - Это я такое нёс!?
         - Да, мой друг! Именно ты! Я то ещё тебя сдерживал, а не то бы мы уже сейчас проснулись бы в Петропавловске-Камчатском. Хорошо ещё, что ты на тропики и на декабрь согласился.
          - Офигеть! А виза там и всё такое!?
          - Республика Кана – безвизовая страна. Хорошо, что ты меня послушал, в своё время и хоть паспорт сделал.
         - Ой! Что мы натворили! – схватился за голову Гурий – Какие новогодние праздники! А как же я теперь четыре первые главы сдам к концу месяца!? Что писать то? Писать надо сейчас, а придумать что позже, что ли? Так!? – сверкали чёрные глаза Гурия - Получается, что поздновато будет уже искать вдохновения, так как контракту с издательством в этом случае конец.
        Перепёлкин раскатисто засмеялся.
         - Ты, чего ржёшь, Птица? Чего тут смешного?
         - И тут, как всегда, на арену выходит добрый помощник и друг! -  Пам-пам-пам-пам! – стучит ладоням по столу Перепёлкин.
         - И снова не понял.
         - А тут и понимать нечего! Если бы тебя вчера не развезло от усталости, то ты бы вспомнил, что я случайно оказался знаком с твоим главредом Шичковым! Выяснилось, что мы с ним в одной банной компании в Сандунах по вторникам!
          - И какая связь?
          - Да очень простая. Я ему тут же позвонил и легко договорился, что мой друг гениальный Гурий Ложкин сдаст не четыре главы своего романа к концу ноября, а семь глав в конце января!
          - Семь!? Да, уж! И он? – восторженно смотря на Василия, спросил Гурий.
          - Естественно согласился, ведь банная дружба подчас искренней и надёжнее армейской.
         - Да, уж! Ты мощь! Ну, что же, в таком случае я снова за!
         - Что ж, давай обмоем консенсус – Вася потянулся за бутылкой.
         - Не, не, не, не…  - замахал руками Гурий – с меня хватит.
         - Ну, как знаешь, дружище – Вася налил рюмку только себе и быстро выпил.
         - Ещё один небольшой вопрос – робко произнёс Гурий –  а за чей счёт это всё?
         Перепёлкин даже не поморщился – ну, я возьму что-нибудь с собой, а остальное, ясный перец за твой. Ты сам вчера настоял, мотивировав тем, что это же тебе надо. Прямо, заставлял всё платить из твоего аванса. Не робей! Зато ты на книге должен подняться…

Глава 3.
         …31 декабря. "Прыгнул Колобок с окошка и покатился по дорожке"- вертелось в голове Гурия с момента, когда за ним захлопнулась дверь квартиры.
         Почти все, находящиеся в залах вылета, особенно пассажиры дальних рейсов, уже планировали встречать Новый год в аэропорту или воздухе, так как весь прошлый день аэропорт был закрыт из за сильнейшей метели.
         Вчерашние рейсы были перенесены на сегодня, а хоть нынче и распогодилось, но только недавно стали принимать самолёты и отправлять задержанные борты.
         Даже наряженная ёлка в центре зала вылета не радовала измождённых людей, а выглядела, скорее, как издёвка. В залах аэропорта толчея…

         В очередной раз звучит бодрый электронный перелив звуков, привлекающий внимание всех находящихся в аэропорту, после которого раздаётся: «Уважаемые пассажиры, вылет рейса 333 в Пуэрто-Кана авиакомпании «ЛетИмм» задерживается неприбытием самолёта. О времени регистрации будет сообщено дополнительно. Приносим свои изменения за доставленные неудобства…». Потом, какой-то стук, дикторша слегка закашливается и продолжает: «…Ой, да, кстати, к встречающим рейс из Пуэрто-Кана это тоже относится».
         Многие из, уже схвативших было свой багаж, пассажиров снова недовольно откинулись на спинки своих мест в зале ожидания.
         - Да, что же это такое, то! – развалившись в пластмассовом кресле, возмущался седовласый гражданин возраста выше среднего в сером костюме «в ёлочку», обращаясь к своей, тоже далеко не молодой спутнице с всклокоченными химической завивкой крашенными волосами и в ярких крупных пластмассовых бусах поверх не мене яркого пляжного платья, нервно сдвинув ногой чемодан – Не считая вчерашнего дня, третий раз уже с утра откладывают регистрацию! Я уже сто раз пожалел, что мы выиграли этот долбанный приз! Это путёвка не на отдых, а в нескончаемые заморочки!
          - Ладно тебе, Петя – успокаивает его женщина – главное, что отпуск уже начался… улетим… куда денемся… Женщина тоже присаживается на краешек соседнего кресла и достаёт из малюсенькой дамской сумочки что-то большое завёрнутое в фольгу (вообще не ясно, как это «что-то» поместилось в столь маленький дамский аксессуар). Затем разворачивает «это» и протягивает мужу бутерброд с колбасой, сыром, помидором и салатом: «На, вот перекуси, лучше».
         - Может в кафешку? – с ненавистью на бутерброд и с надеждой на супругу смотрит мужчина – там и по полтинничку можно, чтобы нервишки успокоить?
         - Привет! – строго посмотрела на него жена – Час назад только успокаивал свои нервишки! Ты помнишь цены там!? Чашка кофе как чугунный мост! Ешь бутер и не беси меня… Для кого я готовила-то?
          Откуда-то из под потолка аэропорта вновь раздаётся шум микрофона, а следом все слышат женский голос, который только что делал объявление. Этот голос говорит, обращаясь явно не к залу ожидания: «…как же достал этот Кубин… то понос, то золотуха… всё расписание насмарку…  сейчас-то чего ещё?... что?.. кого-кого они там опять ждали!?... какую ещё дамочку?.. Ой, Люда надо Машке это сказать, а то когда-нибудь он её удивит… Пусть завязывает с этой глупостью, типа «любимому надо доверять», а идёт к нему вторым. Точнее, дует к дядюшке, чтобы уже сегодня же к нему в экипаж…  как-бы поздно не было…  Ой-ёй-ёй, мамочки! Микрофон-то не отключила! Да, что же это!..». Опять стук и трансляция смолкает, уступив место тихой и ненавязчивой мелодии…

         Стоянка перед входом в терминал аэропорта. С визгом тормозов, останавливается жёлтое такси. Из него выскакивает «заполошенный» молодой человек и крикнув в чрево автомобиля: «Сдачи не надо!», хлопает дверью и тут же влетает в ещё, не успевшие закрыться после предыдущего входящего, прозрачные раздвижные двери терминала.
         Водитель такси не боле двух секунд с недоумением крутит в руках купюру небольшого достоинства, которая, судя по его виду, явно не соответствует его самым скромным ожиданиям, и что-то гневно крича на мягком восточном наречии, выскакивает вслед за пассажиром, пытаясь его догнать.
         Однако раздвижные двери всё же успевают закрыться прямо перед ним. Таксист с разбега врезается в них чернявой головой и падает без сознания. Стоящий в очереди перед рамкой металлоискателя, выбежавший из такси, молодой человек сначала было заинтересовавшись рассеянно обернулся в сторону раздавшегося глухого звука, но потом лишь безразлично пожал плечами…
         Перед рамкой металлоискателя небольшой затор, так как полицейскому, который сопровождает огромного громилу с «бычьей» шеей (видимо преступника), требуется время, чтобы, как того требует строгая надпись закреплённая на рамке, собрать все металлические предметы «на себе и ребёнке» (в данном случае на сопровождаемом преступнике) и положить их в лоток для досмотра.
         Законопослушный, до явной тупости, рыжий полицейский, внимательно изучив надпись и обречённо выдохнув, конечно подчинился требованию, хотя для этого ему и пришлось не только положить в упомянутый лоток своё табельное оружие, но и снять с сопровождаемого наручники, а после прохода через рамку надеть их обратно. Просто чудо какое-то, что на удивление, всё это время громила бессмысленно улыбаясь и явно не волнуясь, тоже выполнял то, что ему полагалось, вертя своей «бычьей» головой по сторонам.
        Правильного полицейского звали старший лейтенант Юра Ищенко.
          Недавно Юра нежданно-негаданно получил направление в загранкомандировку для сопровождения международного преступника Гутьероса для выдачи его по экстрадиции властям Пуэрто-Каны, чем заслужил неуёмную зависть коллег. Но не это его волновало.  «Прямо-перпендикулярного служаку», делающего всё только в соответствиями с инструкциями и уставом. Даже получение такого задания он воспринял не как поощрение от руководства, а как дополнительную ответственность.
         Закончив сложную процедуру с арестованным и снова прицепив того на цепочке к наручникам, словно молодого бычка, полицейский отошёл от рамки и вдруг замер! Пытаясь не впасть в панику от «разрыва шаблона» в голове, рыжий, удивлённо выпучив глаза, смотрел на спокойно проходящую через рамку металлоискателя процессию женщин в паранджах, обвешанных крупными золотыми украшениями и с металлизированными чемоданами в руках.  Никто из контролёров аэропорта не обращал никакого внимания на них, несмотря на надрывающийся от вопля сигнал с мигалкой. Они были увлечены лишь весёлой, явно дружеской болтовнёй с молодым арабом – судя по всему обладателем этого восточного гарема, стоявшего около рамки и загибающего пальцы, при пересчёте жён.
         «Вот она пресловутая коррупция во всей красе!» - пробубнил про себя рыжий полицейский.
         Тут уже можно познакомить читателя со «счастливым обладателем» гарема, на которого Юра Ищенко смотрел, как на диковинный фрукт. Его звали Абдалла ибн Мохаммед-Азиз Аль Мансур, или среди друзей по нашему столичному институту, где он учился, просто Абдулка.
         Несмотря на столь фамильярное и простое отношение однокашников, он был не прост. Он являлся настоящим всамделешным принцем! Ему конечно не так повезло, как его старшим братьям, коих было целых восемь и он даже в самых смелых своих фантазиях не видел себя наследником престола своего отца-настоящего короля одной из монархий Залива, но всё же он был урождённым принцем и его батя (это слово он освоил уже в институте) был настолько богат, что даже на его малую долю младшего сына досталось пару-тройку нефтяных месторождений, небольшой замок на родине, дом в Лондоне, несколько квартир в других мировых центрах, гарем из пятнадцати жён самых знатных фамилий королевства и Боинг 747 (который правда подарил не отец, а дядя на день рождения). Конечно это всё не в какое сравнение не шло с богатствами братьев, но ему хватало и он имел такое счастье – даже не знать сколько на его счетах в настоящий момент денег. При всём этом, в северной стране он вёл скромную студенческую жизнь, живя в общежитие с тремя соседями из далёкой Пуэрто-Каны и хорошо учился.
         Именно соседи по комнате в пригласили его посетить на новогодние праздники Пуэрто-Кану, детально и восторженно расписав красоты родной страны и предложив целую программу развлечений (конечно за его счёт).
         Правда, как принц, по закону Родины, он обязан был поставить в известность об этом канцелярию короля и отец строго-настрого приказал обязательно взять с собой гарем, чтобы не оскорблять свой статус и его, как монарха. Абдулка спорить не стал и заказал в Пуэрто-Кане целый этаж отеля и познавательные экскурсии для своих женщин, чтобы они не скучали пока он будет развлекаться с друзьями.
 
         Следующим через рамку протискивалась… мягкая игрушка -  огромный коричневый медведь. Снова звенел сигнал и крутилась мигалка, сигнализируя о металле (видимо она среагировала на металлический ошейник, закреплённый на игрушке, или ещё чего).
        Мишку проталкивал через рамку темноволосый кучерявенький мальчик лет десяти-одиннадцати.
        Вновь оживившиеся охранники пытались выдернуть из рук мальчишки игрушку, а тот крепко держал её и истошно орал на весь аэропорт. Прошедший ранее через турникет мужчина, видимо отец паренька, тоже закричал, обращаясь к мальчику: «Йосик, да отдай ты им этого медведя. Я тебе другого куплю». Мальчик перестал кричать и, заинтересовавшись предложением, ответил отцу, разжимая пальцы: «Ну, ладно пап, согласен. Только тогда давай деньгами, я дальше сам разберусь»
         Отец и сын Блюмштейны впервые после развода отца с мамой выезжали в совместное путешествие, которое Евгений Семёнович с таким трудом согласовал с бывшей. «Йосику нужно отвлечься от нашего развода» - обосновал он ей.

         Преодолев рамку и сложные извилистые турникеты, молодой человек, который так поспешно выбежал ранее из такси по имени Костя Рыков наконец тоже вошёл в зал ожидания аэропорта. Он вёл себя очень возбуждённо, оглядываясь по сторонам, словно кого-то разыскивая…
       … «Уважаемые господа, всё-ж таки произвёл посадку рейс 334 из Пуэрто-Кана Встречающих просим пройти в зал прилёта, ворота 8» - раздалось объявление…

         За столиком кафе в зале вылета аэропорта сидела красивая пара молодожёнов - Юля и Толя Тюлины. Они тихо «ворковали», периодически нежно целуясь. Оно и понятно! Было видно невооружённым взглядом то, что им очень приятно само ожидание «медового месяца»
         Один из этой, излучающей нежность пары, а именно молодой муж Толя, пребывал просто в каком-то постоянном состоянии, внезапно обрушившегося на него ощущении счастья… Да, конечно они были коллегами и он много лет проявлял знаки внимания Юле, даже однажды сделал предложение руки и сердца, хотя если честно, то мало надеясь на взаимность. Однако, чтобы его заветная мечта стала реальностью, да ещё так внезапно, он и предположить не мог. Просто Юля как-то подошла к нему на работе, прямо с утра и сказала, что если его предложение в силе, то она готова выйти за него замуж. И вот они уже летят в свадебное путешествие!..

         В этом же кафе, за соседним столиком, осыпанным, сигаретным пеплом, расположились два мужчины среднего возраста. Это уже знакомые нашему читателю Гурий Ложкин и Вася Перепёлкин. Перед ними, кроме пепла, на столе находились раскрытый ноутбук, полная пепельница окурков, несколько пустых чашек из под кофе и две ещё недопитых. 
         Ноутбук на столе был тем самым компьютером Зиновия Моисеевича Ложкина, который Софья Михайловна вручила сыну, как величайшую реликвию перед его отъездом.
         Гурий, не выпуская дымящейся сигареты из губ, ероша начинающие седеть волосы, снова смотрел каким-то безумным взглядом на пустой лист на экране компьютера, а Перепёлкин глазел по сторонам, плотоядно разглядывая всех женщин, попадающих в его поле зрения.
         Всё время, пока они не засели в кафе, Гурий слонялся по аэропорту разглядывая и слегка подслушивая пассажиров в зале, в поисках прототипов будущих персонажей своей книги.
       Один раз, случайно и чуть ли не лбами, Гурий столкнулся с, выискивающим Костика, водителем такси Джамшутом. Тот, посмотрев на неуклюжего писателя, вдруг зло сверкнул тёмными глазами и потом, почему-то, ещё долго смотрел вслед…
         Гурий с нетерпением ждал вылета рейса на Пуэрто-Кану, где очень надеялся набраться впечатлений и вдохновения на далёких тропических берегах. Очень надеялся! Надеялся на отцовский нотик и даже надел в дорогу папин замшевый пиджак для, как ему казалось, привлечения вдохновения. Лишь бы удача повернулась к нему лицом. Но в его голове по-прежнему «гулял ветер», а полученную от издательства предоплату за анонсированный им роман, он уже порядком растребушил. Шичков же, хотя и без звука, выставил новый срок сдачи первых глав, но и этот рубеж неумолимо приближался.   

          Следующим персонажем нашего повествования стал молодой ещё батюшка – отец Николай, который затеял страшный скандал у тех же рамок металлоискателя, крича так, что заглушал даже сообщения о прилётах и вылетах. Громоподобным голосом он пытался донести до сотрудников аэропорта, что не имеет права снимать большой, болтающийся на животе, крест «перед восшествием на небеса».
         -  Как так?! Мы - христиане, мы всегда носим крест на себе, снимать его не хотим и не будем – шумел он - Крест нам вообще-то помогает, а не является источником повышенной опасности. Так что не беспокойтесь - ничего со мной н с вашим самолётом не случится!
         - Ну да, Вы - христиане, и это ваши проблемы, - спокойно говорил служащий - но я вас пропустить с крестом через рамку не имею права. Пройдёте и вешайте свой крест назад. Более того, я думаю, что и на посадку Вас не пропустят.
         Отец Николай, в свою очередь, был настроен очень серьёзно и уступать не хотел.
         А причина такой упёртости была в том, что после того, как его рукоположили на заморский приход в далёкой райской тропической стране, что он почитал милость Господню, которой он удостоился исключительно по его праведности, он боялся даже в малости согрешить, чтобы не спугнуть своё неожиданное счастье. А тут крест снять!..

         Костя Рыков в это время искал Юлю -  свою бывшую, но до сих пор любимую девушку, с которой они так глупо поругались… Зачем?.. Всё же было так хорошо... «Ну, ладно поругались, но почему надо было так скоропостижно замуж-то выходить!?» - недоумевал он. И всё же он не умел отступать и искренне верил, что даже в такой ситуации он сможет возвратить свою любовь! Был уверен, что сможет, хотя и пока не представлял, как.
         И вот Костя, наконец остановил свой бегающий взгляд, увидев свою Юлю в компании Анатолия. «Хорошо! Поглядим, чья возьмёт!» - сказал он себе и быстрым шагом направился к билетным кассам.
         У касс народу почти не было.
         - Один билет на сегодня на Пуэрто-Кану – подойдя к стойке и не глядя протягивая карту и паспорт, произнёс Костя, не сводя глаз с кафе, где сидела любимая.
         - Здравствуйте – с лёгким налётом обиды ответила девушка в кассе – На дневной или ночной рейс? Первый, бизнес, эконом? Туда-обратно или one-way?
        - На сейчас… 333-й… эконом… туда-обратно, но с открытой датой…
        - Ой, это разворотный рейс, когда приземлились и сразу же обратно. Вы знаете, может и билетов в эконом-то уже и нет. Все заранее выкуплены.
        - Понимаете…- начал было Костя.
        Вдруг его резко толкнули, оттесняя от стойки, и гламурно-расфуфыренная молодая дама перегнулась через стойку к девушке-кассирше, накрыв своей большой грудью Костины документы и банковскую карту.
        - Ну, а первый то есть, я надеюсь!? – сходу спросила она.
        Кассирша посмотрела на Костю, глазами спрашивая разрешения у него ответить нахалке. Костя сделал подтверждающее движение рукой и головой, хотя и с явным неудовольствием.
        - Да, конечно – прозвучал ответ даме из за стойки.
        - Тогда один на 333-й – небрежно бросила фифа кассирше паспорт и золотую кредитку. Быстрее!
       Костя, аккуратно вытянув из под груди дерзкой девицы свои документы и тоже перегнувшись через благоухающее дорогим парфюмом плечо, спросил: «-А бизнес, тоже есть?».
         - Пожалуйста – ответила кассирша и ему.
         - Давайте! – продолжил Костя нетерпеливо.
         Гламурная фифа недовольно отдёрнула плечо и поправила кофточку на груди.
         Кассирша углубилась в компьютер и минуты через четыре распечатала сразу два билета и протягивая их над стойкой обратилась к даме:
         - Ой, а Вы же только прилетели этим рейсом и уже назад?
         - Тебе, что за дело! – снова схамила фифа – Билет давай!
         - Вас может зарегистрировать сразу и посадочные дать? – вновь обратилась кассирша к обоим пассажирам.
         - Что за вопросы идиотские!? – заорала фифа – Давай, конечно!
         - Да, уж будьте любезны – вмешался Костя.
         - Багаж есть?
         Пока занимались багажом, у фифы зазвонил телефон и она воркующей интонацией залепетала в трубку: «Сладкий, уже заметил списание… Какай ты у меня волнительный… Да, я снова в Лиссабон возвращаюсь, как договорились… Кстати, я там ещё и Лёлю забыла… Ты ж знаешь, как я её люблю… И тебя люблю, конечно… Скоро увидимся… Чмоки, чмоки…»
         Эта гламурная дама относилась к той достаточно небольшой группе девушек, финансовое состояние которых внезапно сильно изменилось к лучшему. Ключевое слово здесь именно «внезапно». Такие дамы обычно мгновенно сильно меняются и не всегда в лучшую сторону. В данном случае, как раз это с ней и произошло. После личной драмы она достаточно быстро выскочила замуж за настоящего олигарха. «Что там говорить – свезло, так свезло» - рассуждала она. И вот уже деньги изменили всё. Ранее достаточно скромная девушка, вдруг резко осознала, что деньги - это и есть самая сильная и наиболее постоянная любовь! Это даже не любовь, а страсть. Любовь к мужчине может пройти (если вообще возникает), к деньгам - никогда. Говоря о деньгах, она подразумевала не только деньги в виде банкнот, банковских счетов или средств на пластиковых картах, золото, бриллианты, дома в дальних странах, дорогущие собачки, но и в более широком смысле - материальные блага вообще. Кстати в этот перечень входили и мужчины – такие разные и доступные без ответных обязательств и глупых заморочек…
 
      Удивительно, но оживление в зале ожидания началось еще до того, как прозвучало объявление о начале регистрации и оформление багажа на рейс 333 в Пуэрто-Кану. Видимо, всё же, мысли материальны…
         Услышав объявление, Алевтина Павловна стала трясти за плечо задремавшего мужа.
         - Петя, просыпайся. Опять регистрацию объявили.
         - Да, ладно – вяло говорит, открыв глаза Пётр Евгеньевич – остынь. Ещё десять раз всё поменяется. Давай не будем торопиться – и снова принялся досматривать прерванный сон.
        Прошло минут 35- 40 и после привычной уже трели снова послышалось объявление: «Пассажиров, вылетающих 333-м рейсом в Пуэрто-Кану, просим пройти на регистрацию и оформление багажа к стойке 27. До окончания регистрации остаётся тридцать минут».
        «Петя, быстрей вставай!» - встрепенулась, зачитавшаяся книжкой, Алевтина Павловна и легонько стукнула увесистым печатным изданием по голове крепко спящего мужа. Тот, резко вскочил и схватил, стоящую на полу сумку из их багажа, …  оборвав обе ручки!
        - Ужас! Как же мы теперь !? – обхватила крашенные кудри Алевтина Павловна – Что делать-то?
        Не боись! – излучая спокойствие сказал муж – Иди регистрируйся, а я её сейчас плёнкой замотаю и в багаж сдадим. Вон и машинка для заматывания – показывал он вдаль.
        Пётр Евгеньвич взял сумку под мышку и пошёл в указанном им направлении. Супруга же, взяв в обе руки два огромных чемодана двинулась к 27-й стойке регистрации.
         Замотать сумку вышло не сразу. В итоге, получилось круглое нечто, из которого торчали остатки коричневых ручек, похожих на провода.
         Прислонил он эту штуковину к столбу и с чувством выполненного долга, мельком глянув на длинную очередь, в которой стояла его жена, отошел покурить к туалетным комнатам.
         Возвратившись он увидел толпу вокруг оцепленного места, собак и полицию. Подумал: «Что там такое интересное?» и вдруг заметил, что его сумку уже разминировать хотят. Робота ждут...
         «Хорошо, что успел!» - про себя сказал он.
         В итоге, после небольшого скандала с полицией, он снова раскрутил плёнку, и так как времени закручивать её снова уже не оставалось, взял злосчастную сумку под мышку и покинул место происшествия под сумасшедший лай полицейских собак. Через минуту он присоединился к жене в очереди на регистрацию.
         Вроде бы все в порядке, только одно выводило Бойковых из себя – это непрекращающийся лай и преследование сумки полицейскими собаками. В итоге, всё же их заставили открыть сумку и представить её на досмотр секьюрити. Какого же было удивление всех, когда секьюрити увидели в чемодане животное. Оказалось, что в багаж   семейной пары ещё дома незаметно пробрался их кот. Что тут началось!.. Но супруги заверили сотрудников аэропорта, что не собирались брать кота в путешествие, а просто так как тот обожает инспектировать сумки и коробки, он, видимо, «упаковался» в чемодан сам. В подтверждение своих слов Пётр Евгеньевич, не смотря на истошные визги жены, профессиональным кручёным футбольным ударом ноги запустил кота в полёт, аж до самой рамки металлоискателя.
        Летящий и визжащий кот сбил бейсболку с какого-то молодого человека (по виду иностранца), но тот, демонстрируя железные нервы, спокойно поднял её с пола и лишь загадочно улыбнулся…

         - Уважаемые, - обращается сотрудница аэропорта к ошарашенным Бойковым, стоящими перед ней с полной разорванной сумкой без ручек, указывая на неё пальцем – я не смогу принять это в багаж, а по ручной клади у вас итак доплата уже была. Либо платите ещё, либо сумочку придётся оставить, к сожалению.
         - Сколько? – напрягся Пётр Евгеньевич.
         - Точно не скажу, надо взвесить, но думаю не меньше 65 долларов – опытным взглядом оглядела остатки сумки сотрудница – Оформлять?
         Лицо Петра Евгеньевича изобразило такую боль, что можно было подумать, что у него открылась язва.

        Вдруг, расталкивая очередь, к стойке пробился тот самый иностранец, с которого летящий кот сбил бейсболку.
         - Спасибо, друзья! Еле успел! Извините! – с сильным акцентом обратился он сначала к Бойковым, а затем к сотруднице – Это моя сумка, а другого багажа у меня нет.
         Бойковы с немалым удивлением посмотрели на парнишку, но промолчали.
         - Не волновайтесь. Я вам в аэроплан отдам. Просто хочу помочь – прошептал он супругам.
         - Спасибо! – благодарно прошептала Алевтина Павловна.
         - Так это Ваша сумка!? – недовольно спросила иностранца сотрудница.
         - Да – ответил тот.
         - Так, что вы мне тут голову морочите! – давайте билет…

        Ложкин и Перепёлкин, найдя свой выход, указанный в посадочном талоне, снова разместились в одном из баров, в ожидании посадки.
         Бар находился на внутреннем балконе второго этажа и являлся прекрасным местом, чтобы видеть Выход 14-а, находящийся внизу, прямо напротив и одновременно наслаждаться прекрасным видом через застеклённую стену аэропорта на зимнюю воздушную гавань, что именно и делал Ложкин. Его голова была наполнена прекрасными мечтами и предвкушениями, ведь именно аэропорт задает настроение дальнейшему путешествию. Вот и сейчас, под сияющим солнцем, которое искрами отражалось от снега, льда и фюзеляжей самолётов, разрисованных яркими разноцветными надписями и картинками, всё содействовало установлению нужного настроя.
         Вчера в сильный снегопад, аэропорт был закрыт для взлета и посадки. Из двух основных взлётно-посадочных полос этого терминала – старой и новой, первой с раннего утра очистили новую полосу. Оно и понятно, при вечном недостатке техники для расчистки лучше направить все силы и машины "драить" новую полосу. Чуть позже приступили и к старой. Везде кипела работа. Поэтому всё необъятное пространство взлётного поля было, помимо лайнеров, также заполнено и яркими точками различного рабочего персонала. Эти точки оранжевого, красного и чёрного цветов на белоснежном просторе напоминали скопления насекомых, случайно занесённые сюда ветром.
       Красоты, наблюдаемой картине придавал и тот факт, что при обработке самолётов антиобледенительной жидкостью, кое где весело сияли небольшие радуги. А, учитывая то, что в появившемся окне службам аэропорта необходимо максимально оперативно устранить очередь из самолетов, лили не жалея и эти радуги были везде.
         Было видно, как напротив выхода 14-а к дверям запаркованного Боинга 747 протянулся телетрап, или как его ещё называют рукав для посадки пассажиров.
         «JUMBO JET», который собственно и назывался рейсом 333, был прекрасен! Гурий и Василий просто не могли отвести взгляд от завораживающего зрелища. Белые обводы его фюзеляжа казались белее, чем снег, который лежал везде насколько хватало обзора глаз.
         747-й Боинг я считается одним их самых, если не самым, узнаваемых самолетов в мире. Его двухпалубная компоновка с характерным горбом и пингвиньим взглядом носовой части не оставляла никаких сомнений для идентификации.
         - А знаешь, почему его называют слонёнком? – спросил Гурий друга.
         - Похож, наверное – ответил тот.
         - Впервые взлетевший в 1969 году Boeing 747 тут же окрестили Jumbo-Jet (или самолет-слон) по имени слона Джамбо, жившего с 1860 по 1885 год сначала в Лондонском зоопарке, а затем перебравшегося выступать на цирковую сцену в Новый Свет.
         - Вот, любишь ты умничать…

         Наконец прозвучала заветная фраза: «У выхода номер 14–а начинается посадка на рейс компании "ЛетИмм" 333 в Пуэрто-Кану". Гурий подскакивает и берёт свою ручную кладь, но излучающий спокойствие Василий хватает его за руку и усаживает назад: «Мало ты в аэропорту намаялся? Желаешь теперь ещё и в очереди время скоротать? Сиди уже. Мы зарегистрированы и теперь без нас не улетят. Плесни-ка ещё вискарика, лучше». «Ну тебе виднее, дружище» - сказал Гурий, присаживаясь назад и беря в руку бутылку…
        После многочасового ожидания посадка шла довольно бойко. Пассажиров бизнес-класса отвезли к самолёту на отдельном автобусе, предварительно проведя им отдельный досмотр, а экономщики выстроились в огромную очередь перед рамками, сканерами и столами для досмотра багажа. Все шло спокойно и даже весело. Например, высокая красивая видная блондинка, видимо, как всегда, смотрящая на мир немного рассеянным взглядом, подошла к линии досмотра. Её вежливо попросили снять обувь, брючный ремень и положить всё в лоток. Она это делает и машинально начинает расстегивать молнию на джинсах...  Смеялся весь зал…         
         Только Гурий и Вася никуда не спешили. И действительно, только более чем через полчаса прозвучало следующее объявление: "У выхода номер 14-а продолжается посадка на рейс 333 в Пуэрто-Кану".
         - Теперь-то пора? – поинтересовался у друга Гурий.
         - Неее – подлил себе виски Василий – рано. Я скажу, когда. Посмотри, какая очередина даже тут ещё, а уж что на досмотре, я тебя уверяю…
         Кстати, в этот момент, Бойковы проходили досмотр ручной клади, а их растерзанную сумку, которую под мышкой нёс их новый знакомый Сандро, видевшие весь тот кошмар, что с ней происходил, инспектора и смотреть не стали, а лишь с сочувствием махнули рукой…
         Прошло ещё минут двадцать. Очередь перед дверьми к Выходу номер 14-а почти исчезла.  «У выхода номер 14-а заканчивается посадка на рейс 333 в Пуэрто-Кану".
         - Пошли – снова встаёт Гурий.
         Уже изрядно заправившийся виски Перепелкин жестом снова останавливает друга. Тот смотрит на него в полном недоумении.
         «Двое зарегистрированных туристов, вылетающий рейсом 333 на Пуэрто-Кану просим срочно пройти на посадку» - через пять минут вновь звучит приятный голос.
         - Слушай, Птица! Если бы это были какие-нибудь другие опоздавшие, то сказали бы четверо! Так, что надо идти строго сказал уже пьяному другу.
         - О! Точняк! Двинули!
        Друзья закинули на плечи свои сумки и побрели по направлению к дверям выхода 14-а.
         «Пассажиры Перепёлкин и Ложкин, срочно пройдите на посадку!»
         - Вот! Это я и называю по-настоящему вежливое приглашение на посадку! Слышал, по именам кличут! - Василий поднял вверх указательный палец.
         - Как бы нам с таким политесом на родине не остаться – недовольно пробубнил Гурий – я читал, что если пропавшие пассажиры в течении 15 минут после последнего предупреждения не найдутся, то их багаж выгрузят. Прикинь, а в Израиле такой багаж ещё и взрывают!
         - Не боись, мы дома, слава Богу! Со мной не пропадёшь! Я ещё тебе позже и бизнес класс организую! – самодовольно икнул Василий.
         - Ой, да ладно, Вася – махнул рукой Гурий – нам бы хоть вообще улететь…

         Друзья влились в общую толкотню в салоне самолёта. Только после того, как последний пассажир зашёл в самолёт, раздался сигнал "boarding complete" и приказ проводникам перевести двери в положение "armed" Гурий и Перепёлкин наконец расслабившись выдохнули, развалившись на своих креслах.
          Тут же неуёмный Вася, снова встал.
          - Ты посиди пока, а я схожу на вторую палубу и попробую с бизнесом порешать – сказал он.
         - А, делай, что хочешь – устало и безразлично ответил Ложкин – Я кажется решил начать всё снова, придумал «точку входа» и что писать!
        - Ну-ка, ну-ка? – остановившись заинтересовался Вася.
        - Вот, смотри! – поспешно раскрыл свой ноутбук Гурий.
        На экране было написано:
         «Глава 1.     …За окном настоящий «ветхозаветный» ливень. Ноябрь. Ветер гнёт даже большие деревья и сдувает с улицы редких, пытающихся удержаться на ногах, прохожих, носит по воздуху какой-то хлам и тысячи опавших листьев…»
      
Глава 4.
         - Маша!?  - вытянулось лицо у командира экипажа Боинга 747 Ивана Кубина, когда в кабину лайнера вошла, протягивая пачку бумаг его невеста.
         - Вот товарищ командир, приказ и мои документы – сказала хитро улыбаясь совсем маленького роста, подстриженная под мальчишку, курносая девушка Маша, или, как она сама любила величаться, пилот второго класса Мария Камынина.
        Маша уже почти год, как пребывала в статусе официальной невесты Кубина, которой он, в отличие от множество своих обожательниц, сделал-таки официальное предложение руки и сердца.  Свадьба планировалась на весну.
        Познакомилась она с женихом, как и положено лётчикам, в аэроклубе, где её возлюбленный в качестве хобби преподавал основы пилотирования малой авиации молодёжи, к числу которой относилась и она. Надо сказать, что желание девушки связать свою судьбу с небом зародил именно этот «красавчик-Казанова», в которого она сразу влюбилась. Это уже потом выяснилось, что родной дядя Маши является непосредственным начальником Ивана Кубина, будучи одним из руководителей компании «ЛетИмм», в которой он работал.
         В этом же году Маша поступила в лётный ВУЗ. Все пять лет обучения роман Маши и Кубина бурно развивался, хотя подруги постоянно сообщали ей об изменах жениха, она всё отвергала, либо находила причину в себе для его оправдания и прощения. Более того, посредством своего дяди Маша поспособствовала стремительной карьере Кубина. Сама тоже активно продвигалась в профессии после окончания института и к настоящему времени уже обладала приличным лётным стажем на внутренних авиалиниях.

         - Вот и я, любимый! – продолжила Маша, после короткой паузы
         - Вот так сюрприз! А, тебя тогда почему тогда на брифинге в штурманской не было? – Кубин неуклюже обнял и поцеловал Машу – И вообще, как это!?
         - Докторишки задержали – с безразличностью махнула рукой Маша – А с назначением… Жутко скучала... упала дядюшке в ноги, попросила новогодний подарок и вот я здесь… -  засмеялась она – а, что в самом деле, все допуски у меня есть, на «Jumbo» я уже летала, а я до сих пор на внутренних мыкаюсь. Мне Хабаровск этот во где уже – провела ладонью по горлу девушка.
        - Тогда на тебе документацию и навигационные расчеты. Готовься. – в свою очередь кладёт Кубин Маше в руки увесистую папку
         - А вообще-то, это прекрасно – улыбнулся вдруг Кубин, незаметно закинув за спиной номер «Playboy» за командирское кресло – А то я всё думаю, куда Козырев запропал?
         - Он тоже с нами летит.
         - Как это?
         - Пассажиром в салоне. На смену летит в Пуэрто-Кану. Там третий рейс формируют, так он командиром на нём будет.
         - Да, уж давно пора бы… - Кубин сдвинул брови – Но ты должна твёрдо знать, что командир на судне я!
         - Ты давно мой командир, любимый – снова поцеловала жениха Маша.
         Кубин картинно смахнул воображаемую пыль с места второго пилота и, чуть согнувшись в поясе, указал на него обеими ладонями: «Прошу…».
         - А представить экипажу? – спросила Маша.
         - Времени уже нет, товарищ второй пилот. По ходу разберёмся. Садись быстрей. Пора.
        Первый и второй пилоты расположились на своих рабочих местах и надели гарнитуру. Началась обычная предполётная суета: звучали доклады от бортпроводников и службы перевозок о количестве пассажиров на борту, грузе, почте и другом… Кубин делал карандашом окончательные правки в своей тетради. Маша углубилась в изучение, переданных ей Кубиным документов. В завершении Кубин взял свою тетрадку с записями, включил тумблер трансляции и начал свою приветственную речь: «Уважаемые пассажиры, дамы и господа… …мы выполняем свой полёт по маршруту … - ПУНТО-Кана…». Тут Маша вдруг толкает его в бок и возмущённо крутит пальцем у виска. Кубин спохватывается и продолжает: «… Ой, извините! По многочисленным просьбам мы всё же совершим посадку в ПУЭРТО-Кане». Маша засмеялась и одобрительно кивнула…

         - Уфф…Чёт я запарился – посмотрев на Машу, снял гарнитуру Кубин давай ты с вышкой.
         - Хорошо. Давай – обрадовалась Маша и нажала свой тумблер связи.
         Кубин, устало выдохнув, снял наушники.
          - Башня к взлету готова! -  и сразу же выпалила Маша на одном дыхании, без пауз.   
         - Надеюсь, что нет... - звучит робкий ответ после лёгкого замешательство на том конце.
          - «ЛетИмм» 333-й просит разрешения на взлёт – настроившись на серьёзный лад, доложила Маша.
         - Кто это? Кубин, ты где там? Опять не сдал план Вашего полёта. Куда Вы намерены лететь, позвольте полюбопытствовать? – не обращая внимания на Машу, вопросом на вопрос отвечала Вышка.
          - Во-первых, это второй пилот Камынина, - вмешивается Кубин – а во-вторых, как и в каждый понедельник в Пурто-Кану.
         - Во-первых, представляться надо, а во-вторых, сегодня вторник!
         - Что!? Какой кошмар! – театрально восклицает Кубин - Значит у нас сегодня выходной! Разворачиваемся!».
         - Ладно, хватит дурака валять! У Вас достаточно топлива или нет? Промежуточная посадка будет? На дозаправку садишься?
         -Да.
         -Что, да?
         - Да, сэр!!! То есть, мэм...
         - Иди к лешему! И вообще, товарищ командир, соблюдайте режим «Стерильной кабины». 
         - Куда пойти, простите?».
         - На рулёжную дорожку «С» - уже серьёзно добавила Вышка.
         Из за не выключенного микрофона Вышки слышится: «Васильна, забери у меня 333-й, а то у меня с этим Кубиным скоро нервный тик начнётся!»…

         Не смотря, что лайнеры взлетали через каждые десять минут, на взлёт скопилось множество самолётов из за длительных задержек и сумятицы в расписании после этого.
         Прошёл почти час.
         В эфире слышится голос кого-то из измотанных пилотов: "Господи! Как же мне скучно!" Затем звучит голос оператора контроля наземного движения: "Последний передающий, идентифицируйте себя немедленно!" Неизвестный пилот отвечает: "Я сказал, что мне скучно, а не то, что я тупой»
         Время к полудню, и на земле скопилась ещё больше самолетов, ожидающих разрешение на взлет.

         - Вышка, это "ЛетИмм 333-й", у вас есть для нас хорошие новости? – говорит Кубин.
         - Конечно есть, красавчик! У меня скоро день рождения и ты приглашён в субботу...
         - Поздравляю! Спасибо! Оля, это ты?
         - Это, что ещё за Оля!? – с негодованием сорвала с головы Кубина гарнитуру Маша.
         Но буквально сразу ей пришлось вернуть наушники командиру, так как оттуда зазвучал визгливый крик: «Борт 333, куда, черт побери, вы направляетесь? Что за дурья башка!!! У тебя кора мозга или кора дуба!!! 333-й, я же вам сказала повернуть на рулежную дорожку "C", а вы повернули на "D"! Вы не отличаете C от D? Дундук!!! Господи, вы мне все в кучу смешали! Стойте где стоите и не двигайтесь, пока я не скажу вам, что делать! Примерно через полчаса я начну давать вам инструкции по рулению, и я хочу, чтобы вы направлялись точно туда, куда я скажу, когда я скажу и как я скажу! Вам ясно, 333-й??

          После этой тирады в до этого шумном эфире воцарилось молчание, которое через некоторое время нарушил голос какого-то пилота: из стоящих в очереди на взлёт: «Бррр…Скажите, не на вас ли я был когда-то женат?». В эфире раздался смех.
         После этого эфир снова плотно заполнился самыми разными переговорами, типа: «"Франс Эйр 2234, уточните ваш тип самолета. Вы A-320 или A-340? -  Airbus-340, разумеется!.. В таком случае не затруднит ли вас включить два других ваших двигателя и начать набор высоты с интесивностью 2000 футов в минуту?.. Борт 712, похоже, что у вас открыт один из люков багажного отсека… «А, спасибо, башня, но вы скорее всего приняли за люк багажного отсека люк нашей вспомогательной силовой установки"… "Окей, взлет разрешаю…» «начинаю разгон...»
Борт 712, э-э-э... Похоже, из вашей вспомогательной силовой установки началась утечка багажа...» 
         «Прекратите засорять эфир!!!!!» – наконец заорал старший смены и воцариась тишина, перебиваемая только действительно деловыми фразами.

         В это время в салоне тоже вовсю «кипела жизнь». Стюарды и стюардессы знакомились с пассажирами, пытаясь им оказывать всяческое содействие, а Перепёлкин же, как и обещал Гурию направился в переднюю часть самолёта разыскивать варианты переселения в бизнес-класс.

         Свободные места были только на втором этаже, начиная с ряда 38-го. Это нестандартные ряды для бизнес класса (обычно это первые 8-10 рядов). Но в данном случае самолет имел две палубы, поэтому носовую часть первого этажа занимал первый класс, в котором, кстати, уютно расположились уже известная нам «гламурная фифа» и молодой араб-владелец гарема - Абдулка. Потом следовали первые ряды бизнес-класса и над ними находился второй этаж тоже с продолжением салона бизнес-класса. Туда Василий и направил свой уже весьма нетвёрдый шаг и вскоре сел за спиной какого-то парня (нашего уже старого знакомого Кости).
         В бизнес-классе лайнера было необыкновенно тихо. Василий ещё не успев плюхнуться в кресло, мгновенно, к своему удовольствию, ощутил на себе заботу бортпроводницы. Она произвела на него ну ооочень приятное впечатление – вежлива, учтива. Средних лет – заметно, что опытная. Вообще-то, заметил для себя Вася, что в бизнес-классе практически невозможно встретить молоденьких стюардесс. Видимо, надо много проработать, чтобы сюда попасть.
         - Добрый день! Старший бортпроводник Вера – улыбаясь представилась стюардесса – Спешу предложить Вам ещё до вылета прохладительные напитки на любой вкус, можно ознакомиться с меню и вариантами времяпровождения на борту, чтобы не пришлось скучать в полёте. Рекомендую бокал игристого перед взлетом, Да, кстати, сейчас принесу дорожный набор и тапочки.
         - Здрассьте! - расплылся Вася в умиротворённой улыбке от предвкушения комфорта, на какое-то мгновение забыв, что пока у него не было никаких прав на него. Он посмотрел в окно. Прекрасный зимний день за окном иллюминатора близился к красивому закату и действительно появилось настроение чего-нибудь пригубить.
         - А пожалуй, принесите-ка мне холодненького шампанского – сказал он.
         - Прекрасный выбор! – одобрила Вера и уже направляясь, покачивая бёдрами, за заказом продолжила – Вернусь через пару минут.
         Перепёлкин с восхищением посмотрел вслед красивой женщине…

         Мало, что более интригует, чем стюардессы, работающие в первом или бизнес классах приличных авиакомпаний, так как они действительно лучшие. Оно и понятно, так как пассажиры с которыми она взаимодействуют во время полета, априори ожидают уровень обслуживания, как в пятизвездочном отеле. Не меньше. Такие стюардессы «штучны». Они должны одновременно выполнять функции консьержей, сомелье, экспертов в области высокой кухни и многое другое. Они, по возможности, должны знать о пассажирах многое еще до того, как они сядут в самолет. Для этого, кстати, иногда перед рейсами проводится специальный инструктаж, на котором предоставляют сведения о каждом пассажире (это касается VIP-персон, естественно).
         Стандартная форма для стюардесс одинакового цвета. Все члены экипажа одеты единообразно, за исключением старшей бортпроводницы, у которой цвет костюма обязательно отличается. И ещё, когда какой-нибудь член экипажа получает повышение и переходит из эконом-класса в бизнес или первый, он должен обязательно пройти обучение.
         Вера была из таких «небожителей». Она почти с самого основания «ЛетИмм» работала в компании и обладала мужским лётным стажем в десять лет. И вот ей исполнилось сорок пять и это её крайний рейс перед заслуженной пенсией…

         Вскоре Вера вернулась с бокалом шампанского. Подождала, пока пассажир жадными глотками осушит его и только потом обратилась к нему.
         - Извините, тут похоже произошла какая-то путаница. Можно было бы взглянуть на ваш посадочный талон.
             Василий сконфузившись лицом протягивает Вере требуемую бумажку. Вера цепким взглядом быстро оценивает документ.
              - Извините, ещё раз – всё так же приветливо говорит стюардесса – к сожалению, Вы ошиблись. У Вас место в эконом классе. Если желаете, то я могу проводить.
         Вася, используя всё своё обаяние, начал борьбу «за место под солнцем».
         - Понимаете, но я всегда в бизнесе летаю, просто в кассе сказали, что билетов нет, а я вижу, тут свободно». Не хочу нарушать традицию. Здесь не занято, имею право. Вам что, жалко? Готов, конечно, заплатить или там договориться «с кем надо». Я, знаете ли, свой и сам в прошлом пилот (комиссовали недавно) – не моргнув соврал он. Ну, войдите в положение.
         - Конечно, конечно – говорит бортпроводница – тогда вам должно быть известно, что только после взлёта всё порешаем, а пока попрошу на своё место.
         - Я здесь немного посижу, мне плохо», — картинно закатывает глаза и тяжело дышит Перепёлкин, начав использование «тяжёлой артиллерии».
         - Что болит? – строго и невозмутимо спросила Вера – может врача?
         - Ни в коем случае. Я гипертоник со стажем, к сожалению и себя знаю. Сейчас передохну и пройдёт.
         - Ладно. Я сейчас принесу таблетку и после этого будьте так любезны, перейдите на своё место.
         Угу – тяжело выдохнул Василий.
         Когда Вера вернулась, Кубин по громкой объявлял о долгожданной готовности к взлёту и просил пристегнуть ремни, а Перепёлкин уже сладко похрапывал, что характерно, с затянутым ремнём безопасности…
         Пока стюардессы старательно демонстрировали правила пользования кислородной маской и другими спасательными средствами в авариной ситуации, Гурий открыл компьютер и продолжил написание романа, который он уже определил, как детектив-road story в стиле Агаты Кристи от первого лица, то есть от лица Марка Горского. Вдохновение ему вдруг дали неожиданные события, произошедшие с ним за предыдущий месяц. Продолжил свой роман быстро застучав по клавишам ноутбука:
«Наконец мы заняли свои места в самолёте. После, показавшегося недолгим,  разбега оторвались от земли. Вот тут и произошло первое значимое событие полёта…
         Птица так и не вернулся, и Гурий, развалившись сразу на двух креслах, смотрел то в компьютер, а то на прекрасный зимний день в иллюминатор, который находился прямо напротив огромного крыла самолёта.
         На взлете (ещё на рулёжке) вдруг из чистейшего неба ударила молния. Было четко видно разряд и слышен хлопок. Марк увидел даже, как что-то отлетело от элерона. Его почему-то прилично тряхнуло током и неприятно пронзило, как в детстве на уроке физики, при исследовании свойств эбонита. Лёгкий разряд пролетел по всем нервам от носа до самых кончиков пальцев. Ещё вдруг появилась такая необычная ясность во всём, что ему вдруг показалось, что никакого труда не представляет «услышать, как делятся собственные клетки»
         Правда то, что это молния, Марк понял не сразу, потому что его мозг (видимо и не только его) воспринял ее, как взрыв бомбы, тем более что не дождя ни снега не было. Просто яркая вспышка, оглушительный хлопок и жуткий крик сразу всего салона, включая невозмутимого Бойкова, сидевшего с женой на сидениях за Ложкиным. Хотя тот вскрикнул только из за того, что разлил на свои колени «кровавую Мери», которую он с таким трудом выпросил, не дождавшись взлёта.
         Тяжёлый лайнер быстро взмыл в облака, иллюминатор мгновенно «умылся» мокрым снегом и вдруг страшно затрясло. 
         С этого момента стало происходить что-то ужасное. Самолет при сильнейшей тряске, казалось, кое-как держался на максимальных оборотах. Как только обороты, судя по звуку, чуть сбавлялись, самолет начинал резко падать. Вообще то у этого огромного лайнера турбулентность должна мало ощущаться, но он видимо попал под сильнейший ветер…

         Так продолжалось около двадцати минут. В это время люди в эконом классах плакали, молились, кого-то рвало, у некоторых стало плохо с сердцем…
        Происходило все это ещё и на малой высоте, и ужаса нагоняло ещё и то, что в прогалины между облаками периодически была видна, то резко приближающаяся, то удаляющаяся земля, покрытая глухим лесом. 
         В первом и бизнес классах в прежней тишине сидели белые, как мел люди, вцепившиеся до белых костяшек пальцев в ручки кресел, и только у «фифы» случилась паническая атака такого масштаба, что сосед по креслу – упомянутый выше Абдулка испугался ее больше, чем падения самолёта…
         В общем случилась, что случилось и только Перепёлкин по настоящему крепко спал…

         Когда более-менее набрали приличную высоту и выровнялись поверх облаков, бортпроводники начали бегать по салону и проверять, все ли живы, а то и через громкую систему оповещения искать врачей, чтобы те помогли привести в чувство людей со слабым сердцем и оказать им первую помощь.
         В проходе перед местом, на котором сидел отец Николай, выстроилась почти целая очередь из пассажиров на исповедь.
         Тут также оказались, как никогда востребованными отец и сын Блюмштейны (да, да – именно те, которые ещё на входе в терминал застряли в рамке металлоискателя с плюшевым медведем). Отец - Евгений Семёнович оказался терапевтом и с готовностью отозвался на призывы экипажа о помощи, а его меркантильный сынок Йосик занялся выгодной коммерцией, недорого продавая паникующим пассажирам неиспользованные пакеты первой помощи, которые он вытаскивал из под незанятых кресел со всех салонов. Надо сказать, что дело шло достаточно бойко и успешно…

         Кубин вышел на связь только где-то через полчаса и сказал, что «теперь всё позади, в полном порядке и полёт продолжается в штатном режиме, хотя с ними такое было в первый раз и поэтому он приносит всем свои извинения. Потихоньку все успокаивались. Внушая спокойствие, ровно гудели двигатели.»
         Гурий пришёл в себя от созданного им ужаса, встряхнул головой и снова продолжил работу над романом.

Глава 5.
         Весь «треш» происходящего Гурий описал в романе. Потом неожиданно он, выделив в тексте половину главы, рассказывающей о событиях после удара молнии, нажал «delete». Ему просто не хотелось, кто то вновь пережил это. «К чему этот «соцреализм» - подумал писатель, решив больше не отражать произошедшее, а изложить этот период полёта по-другому.
         Подоткнув под себя пиджак, чтобы получше укрыться от холодного воздуха вентиляции, Гурий вновь застучал по клавишам ноутбука:
         «… я отговорил Птицу заниматься нашим переселением в бизнес класс, а предложил лучше пробежать глазами изменённые мной его сценарии, чтобы позже обсудить замечания и предложения…  Полёт начался достаточно спокойно… Большинство пассажиров нашего салона занимались ординарными для полёта делами – кто-то спал, кто-то читал, пара человек играли в дорожные шахматы, а некоторые уже раскупорили свои покупки из «duty free»…» - быстро набивал текст в компьютере Ложкин.

         Поставив точку в предложении, Гурий вдруг обратил внимание, что Перепёлкин действительно сидит рядом и листает свои сценарии.
         - О! Не заметил, как ты вернулся. Ну, что есть там шансы? – сказал он другу.
         - Ты о чём? – отложив листки сценариев поинтересовался Вася.
         - Ну как же, ты ведь ходил узнавать по поводу бизнес-класса?
         - С чего ты взял? Никуда я не ходил. Это я «понтовался» спьяну, просто. Смысл то какой. Надо было тогда этим ещё в аэропорту заниматься – с удивлением ответил Птица.
         - Ааа… – растерянно протянул Гурий – А во время молнии с турбулентностью и прочими проблемами ты где был? Бортпроводникам помогал или прятался где?
         - Слушай друг, - повертел пальцем у виска Вася - ты бы пока остановился с твоей писаниной, а то у тебя уже вымысел мешается с действительностью - посмотрел на Ложкина, как на умалишённого Перепёлкин.

         Гурий с непониманием и удивлением обвёл взглядом более чем спокойный салон самолёта, пожал плечами и снова прогрузился в роман:

«…Неожиданно у старшего бортпроводника Веры зазвенел аппарат телефонной связи с багажным отсеком.
         - Мы ведь в воздухе и там никого не может быть! – посмотрели на Веру Васильевну испуганные глаза стажёрки Ани.
         - Отвечай, чего смотришь - говорит ей старшая коллега.
          Стажерка сняла трубку и услышала следующее: «Это из багажного отсека. Я тут замёрз! Женщина, попроси пилотов сделать у меня потеплее» - говорил голос с мягким восточным акцентом.
         Девушка в замешательстве положила трубку.
         -  Что делать-то? – спрашивает она у Веры.
         - Что-что! Блин! Даже не хочу пилотам докладывать. Видимо какого-то зайца от аэропорта тащим. Не хочу, а придётся. Всё-равно другого выхода нет, да и инструкция, опять же – громко выдохнула с этими словами она – Ладно, я пошла.
         Но сначала Вера снова взяла трубку связи: «Эй там! В багажном! Как ты туда попал-то, чучело?! Ладно, пошла командиру докладывать. Оставайся на связи!». В ответ послышалось что-то невнятное, но явно выражающее согласие.
         Вера, «повесив» дежурную улыбку статно проследовала через весь салон бизнес класса в кабину пилотов.
        - Товарищ командир, - обратилась она к Кубину, войдя в кабину.
        - Ну?
        - У нас чрезвычайное происшествие! Нужно Ваше решение.
         Маша тоже отвлеклась от полётного журнала и «превратилась в слух».
        - Что ещё? – напрягся Кубин.
        - Мы зайца везём.
        - Фу, Господи! Я то уже подумал… – Выдохнул, расслабившись, Кубин – В Лиссабоне на дозаправке сдадим его в полицию. Делов-то… Маша, запиши в журнал.
         - Так проблема не в том, что заяц, а в том, что он в багажном летит! – продолжила Вера – замёрзнет и можно тогда в Лиссабоне только хладный труп сдать, а это заморочки, как пить дать, начнутся…
         - Вот, ёлки-моталки! Это проблема тогда. Так надо его вызволять оттуда быстрее!
         - Так, зачем и пришла.
         - И что – какие предложения? В багажный то не попасть в полёте, как собственно и способов оттуда выбраться я не знаю. Маша, что скажешь-то? – обратился Кубин ко второму пилоту. Что мы можем сделать?
         - Ой, и я не знаю – ответила Маша.
         - Разрешите, товарищи пилоты. У меня есть предложение – сказала Вера.
         - Аудитория у Ваших ног – улыбнулся Кубин.
         Это была её минута славы! Глаза пилотов с надеждой устремились на старшую бортпроводницу.
         - Давай Вера не тяни – нетерпеливо сказал командир.
         - У вас в кабине имеется лючёк, через который можно попасть в нижнюю часть корпуса самолета.
         - Точно! Я знаю! Я знаю! – по детски захлопала в ладоши Маша – там ещё серверная находится!..
         - Ну, ну, продолжай – заинтересовался Кубин, остановив Машу поднятой ладонью.
         - А если через неё протиснуться, то в конце серверной мааа…ленькая   дверца для мастеров, чтобы через неё для регламентных работ пролазить именно из багажного отделения.
         - Ура! Вот оно решение! – закричал Кубин – Давай Маша, я подниму палас! Где там этот люк?! Потом принимай управление, а я сползаю. Нельзя же какого-то ханыгу через серверную самолёта одного пускать. А ну, как сломает чего. Вера иди объясни этому зайцу, чтобы он в нос двигался к заветной дверце.
         - Я то ему объясню, но при всём уважении, товарищ командир с вашей комплекцией это будет нереально. Тут нужен субтильный человек, почти ребёнок – Вера бросила многозначительный взгляд на второго пилота.
        - Маш, придётся тебе – Сказал Кубин невесте.
         - Не вопрос – с готовностью отозвалась та.
         - Вот и славненько! Вот он! – обрадовался Кубин, тут же подняв палас и показав люк.
         - Ой! – вскрикнула второй пилот от неожиданности.
         - Да, только дорогие мои, давайте-ка эту «спасательную операцию» оставим в тайне, а про зайца доложим, когда он уже здесь будет, что его в салоне уже обнаружили. И по поводу того, что останусь один в кабине на короткое время тоже. Идёт? А то на служебное расследование налетим. Так что, Маша, пока в журнал не пиши. ОК?
         Маша и Вера с согласием закивали.
         - Всё, Вера – обратился Кубин уже к старшему бортпроводнику – Иди к себе и руководи этим оболтусом. Маша будет его встречать.
         - Маша с готовностью кивнула, а Вера повернулась к двери.
         - Да и дверь пока не закрывай, а то мне не удобно будет – сказал Кубин Вере вдогонку.
         Потом Кубин протянул руку под своё кресло и снова повернулся к Маше.
          - А тебе я вот верёвочку дам, а ты дёргай если что, или я тебе буду – и он протянул Маше конец шелковой нити из аварийно-медицинского набора, предварительно достав его из под кресла.
          - Хорошо.
          - Ладно Машенька, пора – обернулся ко второму пилоту Кубин – надо вызволять несчастного.
         - А докладывать-то будем?
         - Да ладно, сами разберёмся. А то потом отчётами «забодают».
         - Согласна. Тогда за пояс мне верёвочку зацепляй и фонарик дай…
         Действительно, даже малорослая Маша с заметным трудом протиснулась в люк, но в серверной оказалось всё же достаточно просторно и она потихонечку с величайшей осторожностью стала продвигаться вглубь, периодически дёргая за верёвочку, подтверждая, что всё идёт по плану.
         Кубин снова занял командирское кресло и максимально спокойным голосом продолжил обычную работу с диспетчером на «птичьем языке авиации», держа намотанную на палец шёлковую нить:
- 1-Контроль, ЛетИмм 333, 180, на Ласада 280, расчётное 21.
- ЛетИмм 333,1- Контроль, на Ласада набирайте 280.
- Контроль, на Ласада набираю 280. 
- ЛетИмм 333, занял 280.
- ЛетИмм 333, следуйте 280, контроль вторичный.
- ЛетИмм 333, следую 280, контроль вторичный
- 1-Контроль, ЛетИмм 333, Ласада 280
- ЛетИмм 333, 1- Контроль, Ласада подтверждаю, следуйте 280, затем работайте с 2-Контроль 132.1.
- ЛетИмм 333, перехожу на автопилот, следую 280, с 2-Контроль 132.1 .....

         Сеанс связи закончился и Кубин с выдохом облегчения снял гарнитуру. Потом, встав с кресла, наклонился и крикнул в люк: «Маша, нет его ещё?». В ответ верёвочка дёрнулась два раза, что означало «нет». Использование общения посредством верёвочки они тренировали ещё на курсе выживания в экстремальных ситуациях.
         В дверь тихо постучали.
         «Вера, заходи! Ты же сама дверь не закрывала» - громко сказал командир.
         Дверь кабины медленно открылась и Кубин от неожиданности снова сел в кресло пилота. В дверях стояла та самая гламурная фифа из бизнес-класса.
         - Эллочка, ты же долетела уже!? Ты, что здесь-то делаешь?
         - Ваня, ты один я смотрю – кошачьим движением войдя в кабину, закрыла за собой дверь за собой гостья.
         Кубин условным движением дёрнул за обмотанную вокруг пальца руки шёлковый шнур связи с Машей и получил ответ, говорящий о том, что пока зайца нет, а она ждёт его в серверной.
         - Сюда вообще-то нельзя, милая. Я работаю…
         - Да, ладно – улыбнулась фифа – Почему-то раньше нам это не мешало. А Козырева твоего я в салоне видела. Спит, как ребёнок. Грех не воспользоваться ситуацией.
         Кубин с опаской посмотрел на открытый люк в полу.
         - А ты как тут оказалась? – попятился назад командир судна.
         - Обратно лечу – потянула девушка за галстук Кубина, подтягивая его к себе. И вообще-то я собачку в Лиссабоне забыла, если помнишь… Но самое главное, что захотелось ещё немного с тобой побыть…- притягивала фифа командира к своим губам и переходя на страстный шёпот.
         - Да… Но… Ну… Элла…- вяло отбивался Кубин, пытаясь, даже случайно, не потянуть за верёвочку, соединяющую его с Машей.
         Однако через минуту фифе удалось повалить Кубина в кресло и обсыпать его лицо поцелуями. Кубин, будучи крайне падким на женские ласки, «поплыл», хотя и не забывал незаметно отвечать на неоднократные сигналы Маши…

         Через какое-то время из люка показалась незнакомая кучерявая голова с большими чёрными глазами. Увидев откровенную сцену обнимающихся, ничего не замечающих в кабине, мужчину и женщину, нежданный гость сначала ещё больше (хотя и казалось, что это невозможно) округлил глаза от неожиданности, но поняв, что на него не обращают никакого внимания, не таясь вытащил и поставил на пол тяжёлую сумку, затем вылез сам, вытащил из-за пояса пистолет и направив его в стороны командира экипажа, пнул ногой Кубина.
         -  Ну здравствуй, командор! – спокойно, но твёрдо сказал он.
         Кубин, наконец заметив опасность, грубо оттолкнул Эллу и попытался встать, но человек пистолетом убедительно объяснил ему, что этого не стоит делать.
         - Ты кто? – спросил Кубин.
         - Это не важно, хотя меня зовут Яго, а важно тебе меня слушать – с жёстким акцентом, ответил незваный гость.
         - Что такое! Откуда он!? Пистолет?! Что это значит?! Это же терроризм! Захват воздушного судна!..- панически кричала Элла, параллельно стыдливо застёгивая блузку.
         - Твоя? – не обращая внимания на кричащую девицу, тихим голосом, не отводя пистолет, кивнул в сторону Эллы, сказал террорист к Кубину
         - Дддда. – испуганно ответил тот
         - Скажи пусть засохнет, как та первая внизу.
         - Маша! – закричал Кубин – что с ней!?
         - Какая ещё Маша?! – снова заорала Элла.
         - Ээээ…- засмеялся террорист – да ты красавчик, командор! Гарем прямо в полёте имеешь…
         - Что с ней?! – продолжил Кубин.
         - Не бойся. Живая она. Сидит там внизу, скотчем скрученная. Кстати, и вторая твоя баба тоже сможет ещё пожить, если поможешь мне её скотчем обмотать и в люк спустить. Согласен?
         Кубин энергично закивал, подтверждая готовность.
         - Э-э-э-э!, что значит замотать и спустить?! Я вам что, кукла!? – снова закричала Элла.
         Террорист прислонил дуло пистолета к её губам и девушка мгновенно успокоилась, стукнувшись зубами о сталь.
         - Э, слушай женщина, в люк по любому, только выбирай живой или мёртвой – сказал террорист.
         - Ж-ж-ж-иво-о-ой… - быстро сделала выбор Элла.
 
         Через несколько минут в кабине лайнера остались только двое. Тут зазвонил телефон связи со старшим бортпроводником и Кубин под прицелом пистолета, по указанию террориста снял трубку.
         - Да, Вера.
         - Заяц добрался к вам? Я ему объяснила где серверная – слышалось из трубки.
         Яго не сводил дула пистолета с Кубина.
         - Да, всё в порядке. Общаемся, вот – криво улыбнулся лётчик - Пока молчи, а я потом позвоню и скажу, что делать.
         - Есть. – после чего связь закончилась.
         - Ай, молодэц! – похвалил Кубина террорист.
         В это время «зашуршала» связь с Контролем. Кубин жестом спросил у террориста разрешение ответить. Тот кивнул, но указал глазами на пистолет в его руке. Кубин надел гарнитуру:

- 1-Контроль, ЛетИмм 333, работайте с 2-Контроль, 127,5, всего доброго!
- ЛетИмм 333,1-Контроль, 127,5, До свидания
- ЛетИмм 333 2-Контролю…..  До свидания…  Полёт нормальный… Я на эшелоне…  при рабочем автопилоте…….
         Ещё через несколько секунд Кубин снова снял гарнитуру...»

         …Ложкин отвёл глаза от ноутбука и снова рассеянно прошёлся взглядом по салону. Спокойный полёт. Перепёлкин спал. Сосед - Пётр Евгеньевич (успел уже перекинуться парой слов) на следующем ряду активно «заливался» вискарём и пытался, отмахиваясь от жены, уговорами завлечь сидящего слева от него в это своё дело молодого паренька. «Сандро дорогой, ты нам так помог. Я желаю выпить с тобой на брудершафт» - пьяным голосом настаивал он. Гурий недовольно повёл плечами, уютней прикрылся пиджаком и снова взялся за литературный труд. Если бы они только знали, какую судьбу он им уготовил в своём романе:
         «…Вновь на Панели Бортпроводников загорелся сигнал связи с багажным отсеком.
         - Мы ведь его уже вывели оттуда? Он же в кабине! – с вопросом смотрела на Веру стажёрка Аня.
         - Да. И командир подтвердил, что заяц у них уже – тоже с недоумением сказала старший бортпроводник.
          Стажерка сняла трубку и из неё послышались следующие слова с восточным акцентом:
         - Это снова я из багажного и звоню. Прости женщина, но происходить ужас!
         - Успокойтесь. Что случилось? Вы же должны уже быть в кабине пилотов сейчас.
        - Хотел быть, но…
        - Что «но»! Мне сказали, что Вы уже там.
        - Там не я! Перед дверцей меня ударить по голове и я только сейчас проснулся от холод.
         - Так – очень посерьёзнела Вера – говорите по-порядку, что произошло.
         - Я ползти вперёд, как ты сказал…
         - И?
         - Подожди, не гони!
         - Что произошло? - строго спросила Вера.
         - А, извини… У самой дверка мне башка ударил и я заснул. Потом замёрз, проснулся, а дверка закрыт изнутри. Вооот!
         - Тебя как зовут то, счастливчик?
         - Джамшут. Таксист я. Человек не платить и я за ним пошёл. Земляк просил и он сюда поставил.
         - Земляк твой грузчик, что ли?
         - Да, да, да! – по голосу было понятно, что Вера угадала.
         - А кто тебя по башке приголубил ты видел?
         - Нет, женщин дорогой, не видел, икто голубил, однако. Сразу уснул.
         - То есть кто-то вместо тебя в кабине сейчас?
         - Да, однако, в тепле сидит, а я тут замерзай! Хорошо, что шуба взял из чемодана здесь валялся.
         Вера многозначительно переглянулась со всеми присутствующими бортпроводниками.
         - Ладно, держись там. Нам надо подумать. На связи- сказала в трубку Вера – И смотри, больше по багажу не лазай!
         - Только один пальто взял на время. Холодно очень!
         Вера обвела тревожным взглядом присутствующих.
         - Ребята, похоже у нас захват кабины! – обратилась она ко всем.
         - Да, похоже на то – согласился единственный стюард в экипаже Гоша.
         Остальные тоже закивали, подтверждая согласие.
         - Я так понимаю, что раз Кубин молчит, то в кабине всё не просто – продолжила говорить Вера – поэтому думаю, что нам пока не следует первыми выходить на связь с кабиной. Пусть террористы думают, что пока никто не о чём не догадывается, а нам надо воспользоваться этой форой, собрать актив возможного сопротивления и продумать план первоочередных действий. Все согласны?
         - Да… да… да… - согласились все.
         Пока всё это происходило я, ничего не зная, просто продолжал писать – подумал Марк…»

         Чувствительный толчок в бок вывел Гурия из «творческого транса».
         - Гуря, что-то нам никак еду не несут, а? Я уже прям голодный. – Возмущённо сказал Перепёлкин.
         - А, вообще, да. Пора бы уже. – согласился Гурий – Что-то они задерживают. Так давай кнопочку нажмём и поинтересуемся.
         Василий нажал кнопку вызова бортпроводника, а Ложкин снова окунулся в создаваемый им литературный мир: «…В этот момент по громкой прозвучали какие-то непонятные слова на чужом языке: «Guti;rrez, tranquilo! Todo est; en orden. Samosa, estoy listo.»
         - Это ещё что? – удивился Марк.
         - А, экипажу наверное. – Безразлично махнул рукой Перепёлкин.
         - Ладно, попишу пока - Снова окунулся в творчество Горский:

         «…Guti;rrez, tranquilo! Todo est; en orden. Samosa, estoy listo – вдруг прозвучало по громкой. Вера и все другие в отсеке бортпроводников переглянулись с недоумением.
         - Что это? – спросила Вера коллег.
         - Это из кабины пилотов – пролепетала стажёрка Аня.
         - Я не об этом. Что за фраза?
         - Непонятно, но это испанский – сказал стюард Гоша – Я учу немного его.
         - И, что сказали, ученик? - спросила у него Вера.
         - Что-то типа какому-то Гутьеросу, что всё в порядке и какому-то Самосе быть готовым.
         - Ну теперь всё точно понятно, что нас захватили – тихо почти прошептала Вера.
         - Ой! – испуганно вскрикнула Аня.
         - Не «ойкай», а надо собраться и действовать – строго произнесла старший бортпроводник - Какие предложения?
         - Первым делом надо попробовать связаться с Землёй, рассказать о ситуации и запросить помощи– заявил Гоша.
        - Вот умник! – возмутилась Вера – А то мы сами бы не допёрли. Телеметрия в кабине, телефоны берут только от восьми тысяч и ниже, а мы на эшелоне в одиннадцать! Так что, без шансов, к сожалению.
        - Тогда сначала надо команду сформировать, потом её собрать и затем приступать к согласованным действиям.
         - А ты прям стратег – согласилась Вера – Молодец! Ну вот мы все, а кого ещё предложите? Уже ознакомились немного с пассажирами?
         - Думаю, что можно милиционера рыжего подключить, который преступника везёт. У него хоть оружие есть, а этого пусть наручниками куда-либо пристегнёт.
         - Добро. Согласна. Ещё?
         - Я бы ещё нашего Козырева взяла. Я видела его – он почему-то в бизнесе спит. Всё-таки лётчик и на этом самолёте летал. Да и вообще неплохой мужик, мне кажется. Мне помогал, во всяком случае – пролепетала Аня, сильно засмущавшись и покраснев.
         - Хорошо. Так где он, ты говоришь?
         - В салоне бизнеса спит.
         - Мало. Ещё?
         Тут они вспомнили и про меня (Иначе откуда бы я узнал всё это), точнее про нас с Птицей.
          - Да. Вроде неплохие ребята. Они мне при посадке очень здорово помогли – вмешалась стюардесса первого эконом-класса Даша - тем более, что у них кнопка вызова горит. Есть повод незаметно подойти. Кто знает, сколько террористов в салоне.
         - Ещё наших отдыхающих в кубрике отдыха надо предупредить. Пусть будут в готовности и до нашего условного стука никому не открывают –добавила Вера – Всё! Расходимся по салонам, предупреждать выбранных. Остальным не надо ничего знать. Наверное террористы и так скоро и сами всё объявят…
         Мы с Птицей продолжали мечтать о еде, когда к нам подошла миловидная стюардесса Даша.
         - Ребята, можно вас пригласить в отсек бортпроводников на пару слов – очень тихо произнесла она. Только незаметно, я прошу.
         Птица так и подскочил от этих слов, чуть не ударившись головой о полку для ручной клади, забыв про то, что хотел спросить.
         - С Вами, хоть на край света!
         - А, что собственно произошло? – скромно поинтересовался я.
         - Ничего особенного, просто нужна мужская помощь – улыбнулась Даша.
        - Да мы готовы для Вас горы свернуть! – хорохорился Птица.
         - Прошу Вас, тише! – приложила стюардесса красивый пальчик к
         Губам.
         Я тоже дёрнул товарища за пиджак, поддержав бортпроводницу.

         Через некоторое время все привлечённые добровольные помощники экипажа, в состав которой вошли Костя Рыков, пилот Дмитрий Козырев, Вася Перепёлкин, я-Марк Горский, полицейский Ищенко Юрий и неожиданно примкнувший к «команде спасения» неходячий инвалид на коляске, который всё равно перевозился вместе с коляской о отсеке бортпроводников и всё слышал, заканчивали прослушивание информации о захвате самолёта и инструктажа о придуманных на ходу способах взаимодействия между собой в критической ситуации.
         Главными задачами было признано: по возможности, обезвреживание террористов; понуждение их к посадке на дозаправку или хотя-бы переходу на более низкий эшелон, чтобы попробовать связаться с Землёй по мобильнику и главное предпринять максимум усилий, чтобы избежать жертв среди пассажиров. Главной объявила себя старший проводник Вера Васильевна, а мне пока досталась роль документалиста, который будет вести записи обо всём, что будет происходить на борту самолёта. Представителям из комнаты отдыха экипажа передали приказ запереться изнутри и открывать только по условному стуку. Козырев согласился стать резервным пилотом на случай чрезвычайной ситуации. После такого подробного инструктажа все потихонечку разошлись по своим местам.
         Я, со времени детских ночных шалостей на автобазе папиного друга дяди Коли, не ощущал такого возвышенного ощущения причастности к некой тайне. Меня просто распирало от важности собственной персоны. Я следовал за Перепёлкиным между рядами пассажирских кресел, с очень серьёзным , но порой всё же слегка улыбающимся лицом.
         Как только мы с Птицей снова уселись на наши места, как по громкой раздался голос командира Кубина:
         «Уважаемые пассажиры! Говорит капитан рейса ЛетИмм 333, пилот первого класса Кубин Иван Сергеевич. У меня важная информация, во время оглашения которой, я бы просил вас сохранять спокойствие и оставаться на местах…»
         После чего из динамиков послышался какой-то шум и затем трансляция продолжилась, но уже другим голосом и с акцентом: «Самолёт захвачен и находится под нашим контролем. Борт направляется в аэропорт Гаити. Если не будете делать глупостей, то никто не пострадает. В противном случае, нам терять нечего. На борту заложена бомба. Итак, пожалуйста, сохраняйте спокойствие. В том числе и во время посадки в Лиссабоне для дозаправки»
         Услышав про дозаправку я весело подмигнул Василию и проверил уровень батареи на телефоне.

         В кабине конечно был специальный тумблер, посылающий сигнал о нештатной ситуации на борту, и ряд специальных кнопок для отправления сигнала о захвате самолета, но Яго сидел на месте Маши и внимательно наблюдал за командиром экипажа. Любое движение его порождало и движение дула пистолета террориста.
         - Послушайте, я не могу управлять судном в такой обстановке – раздражённо сказал Кубин. Мне надо работать, вообще-то!
         - Ничего страшного не произойдёт, если ты потерпишь пару минут.
         - Каких ещё пару минут?
         - Молчать! – крикнул на него Яго и поднёс к губам микрофон трансляции - se puede! – коротко сказал в него он.
         Кубин молча смотрел в окно, мучительно пытаясь найти выход из сложившейся ситуации. Вдруг в дверь постучали, и не дожидаясь ответа вошёл Козырев. Кубин округлил глаза от удивления.
         Затем он удивился ещё больше, когда Козырев крепко и как-то буднично пожал руку террористу Яго, взял из открытой сумки пистолет и лишь после этого обратился к Кубину:
         -  Привет Ваня! Не удивляйся это мои друзья и если не будешь делать глупости, то для тебя, во всяком случае, всё может закончиться хорошо. Перестань зыркать глазами в поисках способа нажать на тревожную кнопку вообще, не дёргайся, а я посижу тут на откидном и буду внимательно наблюдать за тобой, дружище. Ты же знаешь, что я в курсе каждого твоего движения.
        - Хорошо.
         - Давай, набирай Веру и скажи, чтобы арестованного, которого мент сопровождает, сюда привели – подавая Кубину трубку для связи с бортпроводниками сказал Козырев – И смотри без глупостей. Лучше предупреди чтобы все наши указания исполнялись беспрекословно и не занимались самодеятельностью.
         - А! Понял Вас, мой господин! – злобно «процедил сквозь зубы» Кубин, а Козырев сел на откидной стульчик, не отводя пистолета с него.
         - Не ёрничай, Кубин.
         
         В отсеке бортпроводников раздался сигнал звонка из кабины пилотов. Живое обсуждение (хоть и шёпотом) сложившейся ситуации в самолёте в момент стихло. Все заворожено уставились на панель. Вера с осторожностью нажала кнопку панели (чтобы разговор слышали присутствующие) и сняла трубку:
         - Слушаю, товарищ командир.
         - Вера, Вера, Вера, у вас всё в порядке?
         - Да, товарищ командир. Ждём указаний – радостно ответила та.
         - Будете удивлены, но указания теперь у нас раздаёт Козырев, а я лишь транслирую. При снижении сразу звоните по мобиле…
         В этот момент в трубке послышался какой-то хлопок шорох и стон, после чего разговор вместо Кубина продолжил другой голос:
         - Вера, приём! Это Козырев.
         - Здравствуйте Альберт Васильевич – тихо ответила Вера, не смотря на то, что её просто разрывало от ужаса. Она ведь прекрасно поняла, что это был за хлопок.
         - Принимаю управление на себя. Вашу смешную хунту заговорщиков предлагаю распустить, так как я всех знаю в лицо, и предлагаю даже не думать о глупых прожектах, а то вас постигнет та же участь, что и Кубина, так и не понявшего серьёзность наших намерений, либо вообще взорвём самолёт к лешему, так как нам терять нечего.
        - Поняла, Альберт Васильевич – отреагировала белая, как бумага Вера.
         - Вот и славненько. Теперь слушайте задачу.
         - Да Альберт Васильевич.
         - Находите рыжего мента и говорите, чтобы он привёл сопровождаемого в кабину пилотов и без глупостей передал его нам. Всё ясно? Повторите!
         Вера Васильевна чётко повторила поручение.
         - Всё. Конец связи.
         Сигнал на панели отключился, а слышавшие разговор, бледные безмолвно смотрели на Веру. Аня вдруг сорвалась в рыдания…

        Убитого Кубина Козырев оттащил вглубь кабины и прикрыл его же кителем. После чего обратился к Яго:
         - Слушай, студент, тебе всё ж придётся ещё поработать.
         Яго вопросительно посмотрел на Козырева.
         - Чего зенки вылупил? Самолет то я поведу и за Ваньку, если чего диспетчерам отвечу, но второй-то пилот у него баба, которую ты первой в подполе закрутил, а она теперь нужна получается, так как 2П должен подтверждать приём указаний диспетчера… Если не будет, то безопасность чего-то заподозрит. Короче, не тупи, а полезай в люк и притащи мне женщину, которая тебя встречала. Понял?
         - Вien, comandante! – вытянулся Яго.
         - Сам ты команданте. – смутился Козырев – Давай бабу тащи. И по-русски говори. Зря ты что ли столько у нас в институте штаны просиживал.
         Через десять минут растрёпанная и вся в пыли Маша с ужасом смотрела на ноги, торчащие из-под парадного кителя пилота гражданской авиации, в ботинках «Salamander», которые она сама дарила любимому к Новому году.
         Надо отдать должное террористам, они дали Маше немного времени, чтобы осознать происходящее. В голове девушки на неудержимых скоростях неслись мысли:
         Она понимала, что под этим кителем лежит её любимый, но не могла в это поверить и сначала не чувствовала себя частью этой реальности и смотрела на мёртвое тело любимого словно в кино. Потом пришло другое - казалось, что вместе с умершим умерла частица её. Что-то важное ушло навсегда из жизни. И это что-то очень нужное, неповторимое, необъяснимое, без чего жизнь теперь будет невозможна. 
         В её голове крутилось много «бы»: если БЫ мы не стали спасать «зайца», то он БЫ не погиб… Вспоминались далекие события, которые, как ей казалось, тоже повлияли на столь печальный итог. Она думала, что если бы не она спустилась в этот проклятый люк, а Ваня, то в все было бы иначе. Жалела и о том, что они недодали в любви, несправедливо обижались, упрекали, ссорились, что она не сделала чего-то самого хорошего для человека, которому теперь это сделать уже нельзя…
         Вдруг зашуршала связь.
         - Ладно подруга, хватит мечтать – резко сказал Козырев – Вызов идёт. Садись на своё место и без глупостей там, а то быстро компанию суженному составишь.
         - Угу – подчинилась Маша.

         - 2 - Контроль, ЛетИмм 333, Командир Кубин, Марсель 10100, Починок в 55 – доложил Козырев по-английски диспетчеру.
         -ЛетИмм 333, 2 - Контроль, следуйте 10100, контроль вторичный, БЕРНО доложить
         -ЛетИмм 333, следую 10100, контроль вторичный, БЕРНО доложу
ЛетИмм 333, БЕРНО 10100, передаю Второму

         Козырев кивнул Маше и она надела свою гарнитуру:

         -ЛетИмм, 2-Контроль, Второй пилот Камынина, следую 10100, контроль вторичный –тоже на английском подключилась Маша.
         - 2-Контроль, ЛетИмм 333, Марсель, в работе 25П, расчётное снижение доложить
         -ЛетИмм 333, расчётное снижение
         - ЛетИмм 333, снижайтесь 8100
         -ЛетИмм, занял 8100
         -ЛетИмм 333, по времени работайте Подход 127,2
         - ЛетИмм 333, Подход, 127,2…

         Закончился сеанс связи с Вышкой контроля и в кабине снова наступила тишина, нарушаемая только звуками аппаратуры.
         - Ты молодец! – сказал Козырев Маше – Если будешь и дальше так же себя вести, то на дозаправке в Лиссабоне отпущу целой и невредимой.
         - А, что с Иваном будет?
         - Да, что ему уже сделается. Вон Яго его потом перенесёт в багажный отсек. Там температура низкая, так и долетит до пункта назначения. А там уж смотри сама.  Да, Яго?
         - Si, claro – сказал Яго.
         Маша повернулась к окну и больше не произнесла ни слова.

         Старший лейтенант полиции Юра Ищенко почти через весь салон сопровождал международного террориста Гутьероса к кабине пилотов.
         Гутьерос, как и прежде, был абсолютно невозмутим, что нельзя было сказать об Ищенко, который дёргался от каждого нового звука или неожиданного движения.
          Когда Гутьерос и Юрий проходили мимо ряда, где сидели чета Бойковых и Сандро, Самоса вдруг зачем-то взял растерзанную сумку Бойковых, встал и пошёл вслед за ними, что вызывало настоящее негодование Петра Евгеньевича, одновременно лишившегося и собутыльника, и сумки. Бойков тоже встал и поплёлся за Сандро, крича невнятные призывы остановиться ему вслед. Алевтина Павловна, в свою очередь, тоже поднялась и побежала за мужем, пытаясь его задержать. Пётр Евгеньевич, как ребёнок цеплялся за края одежды Сандро, а тот отмахивался от него, как от назойливой мухи. Всё это действие породило невероятный шум и гвалт среди других пассажиров. Люди повставали с мест. Стала уже неясна сама причина сутолоки. Толпа, постепенно увеличиваясь, прошла через оба салона эконом-класса, сквозь бизнес-класс на втором этаже. Вера, Даша и прибежавший им на помощь Гоша, проявляя максимум вежливости, пытались всячески успокоить создавшуюся суматоху, но безуспешно.
         Вся эта жутко шумящая толпа двигалась к дверям кабины. Перед самым входом, когда Гутьерос уже постучался к пилотам, Пётр Евгеньевич хватает Сандро за шиворот. Тот вдруг из разорванной сумки выхватывает какой-то пакет, поднимает его над собой в вытянутой руке, другой рукой берёт за горло Алевтину Павловну и кричит с лёгким акцентом: «Идиоты! Вы, что забыли, что самолёт захвачен?!  И, между прочим, это бомба у меня в руках! А ну, немедленно всем занять свои места и не дёргаться!»
         Открылась дверь кабины пилотов. В дверном проёме стоял Яго с «Узи» наперевес. На него вдруг, с «Макаровым» в руке набрасывается Ищенко. Пётр Евгеньевич выдёргивает из рук Сандро кричащую жену, тот от неожиданности роняет на пол свёрток с бомбой… Звучит автоматная очередь… Крики…. Взрыв…»

Глава 6.
         Господи, что за чушь я пишу?! Что за редкая чушь!? Что ещё за долбанная войнушка!?» -  разозлившись на себя, подумал Гурий, захлопнув ноутбук – «Какой к чёрту взрыв… И вообще, надо героев почистить… Бойковы вообще лишние... Надо их убрать…»  Он оглянулся назад и увидел мирно спящих, приклонившихся друг к другу Бойковых. Их сосед по ряду иностранный студент Сандро тоже с умиротворённым видом листал журнал. Гурий поплотнее прикрылся пиджаком, снова защищаясь от прохладного обдува вентиляции и продолжил писать, предварительно удалив не понравившийся ему фрагмент текста:
 «…Субботний вечер у Бойковых. Сидя на кухне за столом они смотрят по телевизору повтор «Поля чудес», в котором участвовала Алевтина Петровна. В игре главным призом была двухнедельная путёвка на двоих в Пуэрто-Кану. Бойкова «с треском» проигрывает, получает утешительную кружку и прощается с передачей, возвращаясь домой.
         - Всё-таки бестолковая ты баба – говорит, попивающий пиво из бутылки Пётр Евгеньевич – вопрос то простой. Я бы точно ответил.
         - Ну и ехал бы сам на игру, а то со стороны говорить все горазды.
         - Поехали бы с тобой, мать греться под пальмами.
         - Да ладно. Не жили богато, неча и привыкать…


          …- Твоя? – тихим голосом, не отводя пистолет, кивнув в сторону Эллы, сказал террорист к Кубину
         - Дддда. – испуганно ответил тот
         - Скажи пусть засохнет, как та первая внизу.
         - Маша! – закричал Кубин – что с ней!?
         - Какая ещё Маша?! – снова заорала Элла.
         - Ээээ…- засмеялся террорист – да ты красавчик, командир! Гарем прямо в полёте имеешь…
         - Что с ней?! – продолжал шуметь Кубин.
         - Не бойся. Живая она. Сидит там внизу, скотчем скрученная. Кстати, и вторая твоя баба тоже сможет ещё пожить, если поможешь мне её скотчем обмотать и в люк спустить. Согласен?
         Кубин энергично закивал, подтверждая готовность.
         - Э-э-э-э!, что значит замотать и спустить?! Я вам что, кукла!? – снова закричала Элла.
         Террорист прислонил дуло пистолета к её губам и девушка мгновенно успокоилась.
         - Э, слушай женщина, в люк по любому, только выбирай живой или мёртвой – сказал террорист.
         - Ж-ж-ж-иво-о-ой… - быстро сделала выбор Элла…
 
         На панели бортпроводников снова зазвучал противным звуком сигнал вызова из багажного отсека. Вера, недолго подумав, сняла трубку.
         - Эй, там! Женщина-ма, что делать-то? Мене, конешным, ща не совсем холодно в шубе-то, но я всё равно в тепло–ма хочу! А ещё я собачка нашёл. Хороший такой собачка, умный.
         - Какую ещё собачку!? Что ты несёшь, чучело? Раз тепло, сиди там тихо! У нас тут такие дела творятся, что тебе можно позавидовать раздражённо ответила Вера.
         - Умный собачка. Белый такой. Он всё время дверка кулюёт.
         - Что делает?!
         - Не. Не кулюёт, а нюхат.
         - Ладно, кинолог! Ползи в серверную… Посмотри, что там…  Только очень осторожно! Потом мне позвони.

         Джамшут действительно с максимальной осторожностью приоткрыл дверцу в серверную. В образовавшуюся щёлку мгновенно протиснулась, найденная им, нетерпеливая собачка. Джамшут услышал радостный лай и визг. Посидев пару минут у приоткрытой дверцей, он прислушивался к доносящимся звукам, а потом тоже заполз в тесное помещение.  В нос пахнул спертый воздух с едва уловимым ароматом каких-то женских духов.
         Собака продолжала лаять, было темно и только мириады мигающих маленьких разноцветных лампочек, хоть как то освещали помещение серверной. Джамшут пошарил рукой по сторонам. Тумблер для включения света, на счастье, находился прямо рябом со входом. Впечатляющая картина, предстала перед безбилетником: Прислонившись спинами к приборам, с кляпами во ртах, с размазанной помадой и тушью, со слезами в глазах, обвязанные скотчем, сидели две девушки. Вокруг одной из них, заливаясь лаем прыгала собачка, подобранная Джамшутом.
         - Эй, женщин, ты кто? – удивился безбилетник.
         Девушки синхронно закивали и замычали, сигнализируя, чтобы их освободили.

         Собака тоже бегала, не очень громко, но противно поскуливая и лая, между одной из них и Джамшутом, явно призывая помочь пленнице.
         - Сейчас, дорогие – сказал тот и потянулся за кусочком толстой фольги, торочащей с края одной из панелей. Энергично размял на сгибе, оторвал и продольно сложил в несколько раз. Теперь у него появилось некое подобие ножа, которым он подрезал края скотча. Скотч с треском полопался в местах надрезов. Девицы достаточно быстро освободились от пут.
         - Спасибо!!! – почти шёпотом сказала одна и настороженно продолжила, глядя на спасителя – Вы кто?
         - Лёля!!! – схватила на руки собачку другая, давая ей облизывать лицо – ты откуда здесь?
         - А ты кто? – теперь обратилась первая девушка ко второй.
         - Я Элла – ответила та, не отрываясь от собачки.
         - Я Джамшут – наконец ответил «заяц».
         - А я Мария – второй пилот. Нас захватили террористы. Что будем делать?
         - А это моя Ляля! – целовала собачку Элла – Господи! Откуда ты здесь? Ты же в Лиссабоне осталась!? – а потом, обращаясь к Маше - Да! Я видела одного! Это он меня сюда затолкал!
         - Ну, это ясно – продолжила Маша – А вот наш добрый спаситель откуда? – Маша строго посмотрела на Джамшута.
         - Из Узбекистан – боязливо втянул голову тот.
         - Это то заметно – улыбнулась Маша – на самолёте ты откуда? Пассажир?.. Ааааа! Поняла! Ты видимо и есть тот самый «заяц»!
         - Да! Да! Да! – расплылся в улыбке Джамшут – Заися я! Нет билет. Не хотел лететь! Слусяйно.
         - А как же тот, другой вместо тебя пролез? Ты его из вежливости пропустил, что ли?
         - Эээ! Нееее! Этот нехороший человек мне по голове ударял и я поспал долго.
         - Так, с этим всё ясно – посмотрела Маша на Эллу – а ты?
         - Я пассажирка первого класса, вообще-то – гордо ответила та, надменно вскинув головой, чуть не ударившись при этом о блок сервера.
         - Понятно – презрительная улыбка пробежала по губам Маши – особо ценный заложник.
         Элла не обратила на сарказм Маши, милуясь с Лёлей.
         В этот момент послышался звук открываемого из кабины люка и сверху просунулись ноги.
        - Джамшут, прячьтесь вместе с собачкой! – строго скомандовала шёпотом Маша – Элла делай, как я! – заклеевает себе рот скотчем, как было и снова засовывает руки себе за спину.
        За это время Джамшут и Ляля снова скрываются в багажном отсеке, прикрыв за собой дверцу.

         За три минуты до этого в кабине произошёл следующий разговор:
         - Слушай студент, тебе всё ж придётся ещё поработать – обратился к Яго Козырев.
         Яго вопросительно посмотрел на Козырева.
         - Чего зенки вылупил? Самолет то я поведу и за Ваньку, если чего вдруг он заартачится и диспетчерам отвечу, но второй-то пилот у него баба, которую ты первой в подполе закрутил, а она нужна, так как 2П должен подтверждать приём указаний диспетчера… Если не будет, то безопасность чего-то заподозрит. Короче, не тупи, а полезай в люк и притащи мне женщину, которая тебя встречала. Понял?
         - Вien, comandante! – вытянулся Яго.
         - Сам ты команданте. – смутился Козырев – Давай бабу тащи. И по-русски говори. Зря ты что ли столько у нас в институте штаны просиживал.
 
         Через три-четыре минуты Маша оказалась в кабине. На этот раз Яго сам посрывал с неё остатки скотча, не заметив, что он уже держался «на честном слове». Козырев картинно поклонился девушке и уступил место второго пилота, сам снова сев на откидной стул. За всё это время он не на секунду не отвёл направленного на Машу дула пистолета.
         Садись на своё место и без глупостей там.
         - Угу – подчинилась Маша.

         - 2 - Контроль, ЛетИмм 333, Командир Кубин, Марсель 10100, Починок в 55 – по-английски доложил Кубин диспетчеру.
         -ЛетИмм 333, 2 - Контроль, следуйте 10100, контроль вторичный, БЕРНО доложить
         -ЛетИмм 333, следую 10100, контроль вторичный, БЕРНО доложу
ЛетИмм 333, БЕРНО 10100, передаю Второму
         Козырев повёл оружием в сторону Маши и она надела свою гарнитуру:
         -ЛетИмм, 2-Контроль, Второй пилот Камынина, следую 10100, контроль вторичный – подключилась Маша.
         - 2-Контроль, ЛетИмм 333, Марсель, в работе 25П, расчётное снижение доложить
         -ЛетИмм 333, расчётное снижение
         - ЛетИмм 333, снижайтесь 8100
         -ЛетИмм, занял 8100
         -ЛетИмм 333, по времени работайте Подход 127,2
         - ЛетИмм 333, Подход, 127,2…

         Закончился сеанс связи с Вышкой контроля и в кабине снова наступила тишина, нарушаемая только звуками аппаратуры.
         - Ты молодец! – сказал Козырев Маше – Если будете с Ваней и дальше так же себя вести, то на дозаправке в Лиссабоне отпущу вас целыми и невредимыми.
         - Ваня набери Вере, пусть мент нашего Гутьероса сюда доставит, а потом мы всю вашу компанию заложников комнате отдыха экипажа запрём, а? Так посвободнее и поспокойней будет. Только я тебя прошу – не дури. Ведь вы уже своё дело сделали, а выполненная услуга ничего не стоит, так что только мой добрый характер оставляет вас в живых.
         Да, кстати, Кубин сделай объявление по громкой, а ты Яго, привлеки Самосу и соберите у всех пассажиров сотовые и компы с планшетами.И построже там! Все!!! Это ясно?!! Мы скоро снижаться будем для дозаправки и связь с вайфаем заработают, а нам эти заморочки не нужны…

         Элла одна в серверной. «Что делать!? Что делать!?» - безостановочно бил её одним и тем же вопросом мозг. «Что происходит в кабине я не знаю, как, собственно и вообще в самолёте» -думала она – «Куда этот узбек долбанный подевался (вместе с Лёлей, кстати!) тоже неясно». Пока в голову пришла только одна мысль – написать и как-то передать в салон другим членам экипажа записку, что она вообще жива и здесь под кабиной. Может быть это чем-то поможет… А навёл её на эту мысль маленький блокнот с прикреплённым к нему карандашом, висящий прямо передней на верёвочке прицепленной к одной из панелей. Видимо такие записные книжки используют при проведении каких-то работ в серверной - решила она – хотя это и не важно. Элла написала в блокноте: «Я пассажирка первого класса Элла Зубова и ещё какая-то баба (говорит, что второй пилот) в заложниках и находимся в серверной под кабиной, откуда можно легко туда попасть. Пилоты под контролем террористов. Позвоните по мобилке хххххххххххххх или на почту ххххххххххххххххх  и скажите об этом моему мужу. Возможно это поможет» После чего вырвала этот лист и скомкав в маленький шарик, засунула его себе под манжет.

         …Вскоре рыжий полицейский Юра Ищенко доставил в кабину сопровождаемого им Гутьероса. Студент Самоса тоже оказался там. Радости у террористов от того, что всё получилось, не было предела. Они обнимались и весело общались между собой по-испански, включая Козырева. За этой радостью чуть было не пропустили, как Кубин попытался включить сигнал о захвате воздушного судна. Однако, Козырев успел-таки перехватить руку и с силой ударил Кубина по лицу, от чего у того хлынула кровь из носа.
         - Друзья! – обратился, теперь уже по-русски, к подельщикам Козырев – что-то у нас слишком много хлама накопилось в рубке скосил он глаза на Кубина - Давайте-ка уберём отсюда лишних. Кстати, и бабу из подпола вытащите сюда.
         Яго снова полез в серверную, а Гутьерос достал пистолет. Кубин и Маша с ужасом посмотрели друг на друга.
         - Нет, нет, дружище – остановил бандита Козырев и дальше продолжил перемежая испанские и русские слова – ну, зачем так. Мы не настолько кровожадны… пока. Давайте лучше их запрём всех, как приличных заложников. Может ещё и сгодятся. С управлением я справлюсь, а при посадке всё равно «расчехлимся», так что и 2П нам ни к чему… Я предлагаю запереть их в комнате отдыха экипажа вместе с теми, кто там уже есть. Она находится тут рядом, почти над кабиной. Только придётся немного через эконом и бизнес-класс их провести. Ну да ничего. Мы обыграем это, как наказание за отказ сдать телефоны. Для устрашения в самый раз будет. Там можно замок изнутри заблокировать, а чтобы попасть туда снаружи, нужен код, который мы выставим. «Правильная идея» - одобрил предложение Козырева Гутьерос…

         Скорбная процессия из заложников (Кубин, Маша и Элла) со связанными скотчем руками и сопровождающих их террористов с пистолетами на изготовке шла между рядами напуганных пассажиров. Последней Эллу вёл Сандро Самоса.
         Записка, которую она писала в серверной, скомканной лежала в рукаве под манжетом блузки, дожидаясь подходящего момента. Хотя, вообще-то, Элла чувствовала себя абсолютно подавленной и постепенно утрачивала, какую-то внутреннюю силу в способности к сопротивлению внешним обстоятельствам. Она не понимала, что будет дальше и куда их ведут. Какая то непрекращающаяся дрожь колотила изнутри. Стало по-настоящему страшно. Девушка в отчаянии оглядывала салон, всех этих не менее, чем она напуганных граждан.
         Вдруг, и это было невероятным, Элла увидела его – её бывшего мужа Марека. Сначала издалека. Она не могла поверить, но и точно не могла ошибиться! Эллу словно током прошибло! Да, да, да! На одном из кресел сидел не кто-нибудь, а Марк. Её Марек! В голову девушки водопадом обрушился поток самых разных мыслей. И, что самое главное, тех мыслей, которые поставили под сомнение всю её недавнюю жизнь. То ли страх так подействовал – неизвестно. Как будто бомба взорвалась в голове! Взорвалась и за эти секунды и десяток метров, пока процессия с заложниками не поравнялась с Марком в её сознании произошла настоящая метанойя! Элла даже не подумала -  откуда он здесь?  Более того, забыла и о смертельной опасности, грозящей ей.
         Когда она увидела Марка, то, не смотря на любопытство, хотела быстро отвернуться. Однако немного замешкавшись, была уже замечена им.
         А почему замешкалась? Ей на него смотреть вдруг стало жалко... Сильно похудел, выглядел несчастным и тоскливым. Он был всегда большим любителем красиво одеться, выглядел ухожено, стильно и очень элегантно, а тут… Этот старый отцовский пиджак…
         Ей как-то сразу стало понятно, что до сих пор любит и никогда не переставала любить!.. Мысли влетали в голову, как пучок молний: Если бы была я на тот момент умнее и терпимее, всего бы этого не случилось - клеймила она себя – Простила бы его, выслушала и жили бы мы до сих пор счастливо. Но нет! Я сама обострила конфликт и ушла из дома, даже слушать не хотела его оправдания. Тогда просто её накрыла волна смешанных эмоций - боли от того, как ей казалось, предательства, гордости, обиды и так далее. с которыми она не смогла справиться. Боже! Что с ней стало!? Что она наделала со своей жизнью?! Какой позор! Ведь, как только я оказалась за порогом после того скандала, вычеркнув Марека из своей жизни, и даже думать о нем себе запретив, она решила тогда, что раз уж… и быстро нашла себе... 
         Да, конечно, Зубов говорит, что любит и женился даже, а она то вот ни в какую! Так и не смогла его полюбить. Ну и не лежит сердце её к нему. Вроде симпатичный, внимательный, заботливый, богатый, но не любит, и все тут! А ведь старалась…Какой же она была дурой тогда, что не выслушала Марка. Сейчас-то она смогла бы его выслушать и простить, а если бы она сделала это немного раньше? Она просто взяла и перечеркнула годы их счастливой жизни. А в итоге что они получили? Она - несчастлива, он - несчастлив, да и нынешний муж, как я полаю, тоже уже давно всё понимает...  Правильно говорят, конь о четырех ногах и то, спотыкается. Человеку же и подавно свойственно ошибаться. «Да, я до сих пор люблю Марка! Теперь то я осознала,» - корила себя Элла. «И я осознала, что что главное - это раскаяние и осознание своей ошибки. Вот проявила она дурацкую принципиальность тогда и остались мы оба одни. Кому лучше стало? Уверена, если бы я тогда выслушала Марека, то мы сумели бы понять друг друга. Прощать тоже нужно уметь, но делать это надо вовремя… К чему всё привело!? - Если раньше я сама осознавала себя «белой и пушистой», то теперь - стала циничной и хищной. Если раньше я говорила о любви, чувствах и тому подобном, то теперь - о дорогих тачках, домах, богатых вариантах…Да, сначала я, конечно же, искала серьезных отношений, но эта «серьезность» чувств, как то быстро стала не главной. Порок притягателен. Закрутила ночная жизнь, много алкоголя и… секс. Причем, такое ощущение, что теперь я вдруг стала считать свои четырёхлетние отношения с Марком чем то сдерживающим и ограничивающим мою свободу, и только теперь смогла попробовать все и с разными… Оставаясь одна я, конечно, горько плакала, но вскоре всё начиналось сначала… После ухода я вдруг стала черствой, больше не веря в любовь и какие-то человеческие отношения между женщиной и мужчиной… Хотя во мне-стерве появились и положительные качества. Я более невозмутимо иду по жизни и принимаю трудности, такую, как я стало трудно задеть или обидеть, скорее будет наоборот – мои слова легко могут ранить кого угодно. Я стала меньше бояться… бояться… бояться…

         Поток покаянного сознания вдруг резко прекратился, внутренняя дрожь исчезла, вернулась «холодность рассудка» и Элла ловким движением, несмотря на связанные руки, вытащила из под манжета скомканную записку и незаметно бросила её Марку, к немалому удивлению последнего!
         Марк быстро развернул бумажку, прочитал и схватился за, пока ещё не поздно, ноутбук и, несмотря на то, что вайфай на борту по прежнему не работал, он прежде, чем затолкать гаджет в сумку ручной клади, написал сообщение на указанный в записке адрес, которое автоматически выстроилось в очередь на отправку…

         Когда заложников заперли в комнате отдыха экипажа, которая теперь стала местом из заключения вместе с уже находившимися там сменившимися бортпроводниками, террористы снова пошли по салону проверять, как выполнили их указания по сдаче средств связи.
         Тут надо обязательно сказать, что при прошлом обходе Гутьерос, в назидание всем, застрелил одного человека, который громко не хотел отдавать свой телефон! Это звучит ужасно, но пагубная страсть к сомнительным удовольствиям пересилила у убитого господина даже тягу к жизни! Труп мужчины до сих пор лежал в проходе между рядами кресел.
         И это ещё не всё!
         Произошло событие, которое радикальным образом перевернуло судьбы сразу трёх пассажиров – Кости Рыкова и молодожёнов Сюлиных.
         Да уж, уважаемый читатель, как быстро и легко может измениться жизнь!

         Сандро Самоса заметил на кресле Толи, лежащий там, Юлин Айфон.
         - Ты, я смотрю малость глуховат, парнишка – ледяным тоном сказал он Толе, направив на него пистолет.
         - Что?.. Что?.. – залепетал побледневший, как покойник Толик и произнёс далее непоправимое – это не мой. Это её – указал он пальцем на молодую жену.
         Страх смерти – конечно состояние естественное, но далеко не всегда он приводит к предательству. Из некоторых он напротив делает героев. А самое страшное в предательстве то, что его всегда практически невозможно предвидеть. Толик оказался обычным трусом, а трусость почти всегда сочетается с предательством Это два страшных порока, которые вместе могут быть присущи только человеческой натуре. Нет ничего хуже! Предательство вытекает именно из трусости. Все предатели – трусы. Так было всегда.
         Юля просто онемела от неожиданности и вместо ответа судорожно хватала ртом воздух.
         - Ой! Это же мой! – вдруг послышалось с соседнего ряда кресел – Конечно же забирайте! Я просто раньше давал позвонить и забыл.
         Это был Костя Рыков, который уже давно переместился сюда из бизнес-класса.
         Юля узнала Костю и посмотрела на него с такой благодарностью и любовью, что даже похоже, что и Самоса всё понял, слегка улыбнувшись.
         - Сюда иди – сказал он Косте.
         Юля уже внутренне дрожала, волнуясь лишь за Костю, совершенно выкинув из головы мужа.
         Вообще-то ранние браки молодых женщин страдают тем, что, чувство, возникшие на гормонах, или того хуже на «действиях в отместку» могут улетучиться мгновенно. От любви до нелюбви полшага. Маленькая ошибка партнёра, немедленно может сделать его несоответствующим «идеалу» в который ты, как тебе казалось, влюбилась и вот… он уже никто. И уж тем более настоящее подлое предательство.
         - Ладно. Пошли за мной – сказал Сандро Косте.
         - Куда! Куда Вы его!? – закричала Юля, отпихнув руку, пытающегося её успокоить Толю, крикнув на мужа – Оставь меня!
         После самоотверженного поступка Кости и предательства Толи, в сознании Юли произошёл не менее драматический переворот, чем у Эллы после встречи с Марком. И у неё пришло неожиданное понимание о том, что она не переставала любить Костю и своей ошибки со скоропостижным замужеством.
         - Не дёргайся, подруга! – успокоил её Сандро – Будет вести себя хорошо, будет живой и просто отдохнёт со всеми остальными вместе.
         Самоса повёл Костю в комнату отдыха экипажа, а Юля без сил опустилась в своё кресло.
         После очередных угроз пассажирам и экипажу Jumbo jet приступил к снижению для дозаправки в аэропорту Лиссабона…»

         … Перепёлкин, в свойственной манере, толкнул Гурия в бок, выдернув Гурия из мира, создаваемого им произведения.
         - Эй, Хемингуэй, отвлекись! Обед разносят. Ты, что будешь – курицу или рыбу?
         - Я, наверное, курочку – отложил в сторону ноутбук в сторону, выдернув себя из иллюзорного мира.
         Даша подала подносы с едой.
         - Слушай дорогой, дашь почитать, что ты там пишешь? Жуть, как интересно!
         - Не вопрос. Я после обеда хочу вздремнуть немного. Вот тогда и сможешь. Файл «Jumbo jet» файл называется. Только ничего не правь там, пожалуйста. Мне интересно твоё мнение будет.
         - Хорошо. Договорились…

         Прошло около полутора часов. Гурий проснулся и увидел погрузившегося в чтение черновика романа Перепёлкина.
         - Ну, что скажешь? – потягиваясь, спросил Ложкин у друга.
         - Дааа! Я просто восхищаюсь твоей фантазией! И, что в этой голове только не напихано!!! Откуда ты только берёшь всё это?
         - Не знаю, брат. Просто пишу. А вообще-то, опыт помноженный на полученное образование – засмеялся Гурий – А если серьёзно?
         - Нравится. Очень! Хотя в конце ты явно сублимируешь свои переживания и хотелки в сюжет. Не очень то верится в такие трансформации женщин, включающее покаяние в своих ошибках. Я понимаю, что тебе бы так хотелось, но… По-моему, слабому полу это вообще не свойственно.
         - Ты о чём? Выражайся нормально!
         - О чём, о чём. О твоих фантазиях в отношении Эллы и некоей этой Юли, конечно! Не моё дело, но тут я соглашусь, что как говорила Туве Янссон – финка, которая вроде бы и про троллей разных писала, а всё ж понимала, что каждый писатель в какой-то мере пишет о себе самом. Они, говорила она, вкладывают в своих персонажей собственные мысли, переживают с их помощью болезненный опыт и даже пытаются через них оправдать собственные, порой неприглядные поступки, или даже пытаются что то исправить.
         - И?
         - Думаю, что ты описал поведение женщин в твоём романе таким, которое ты просто внутренне жаждешь видеть в отношении себя. Какие-то детские придумки. Так и хочется, как Станиславскому воскликнуть: «Не верю!»
         - Знаешь, а может ты и прав… Критику воспринял и осознал – засмеялся Гурий – Ладно, давай нотик. Я дальше работать буду…   
         Гурий снова погрузился в творчество:

«…Письмо, отправленное Марком, всё же дошло до адресата.
         При посадке в Лиссабоне для дозаправки всё же произошёл захват самолёта португальским спецназом и, что интересно, именно Джамшут выступил для них проводником через багажный отсек и серверную в кабину пилотов. С этого и начался штурм:
         Первая штурмовая группа из восьми бойцов проникла в самолет через кабину и правые передние двери, вытеснив Яго, Гутьероса, Самосу с оружием в салон эконом класса и приняв на себя первый огонь террористов. Пока в передней части самолета шла ожесточенная перестрелка, в том числе с применением ручных гранат, вторая штурмовая группа из шести бойцов проникла в самолет через левые задние двери, которые открыл им, упомянутый ранее, инвалид-колясочник, на самом деле оказавшийся загримированным сотрудником спецслужб, направленный на борт после информации о возможном теракте.
         Члены группы захвата приказали пассажирам лечь на пол, одновременно проверяя помещения салонов на предмет спрятавшихся в них или среди заложников террористов.
         Немного позже зашла и третья штурмовая группа. Она попала в самолет уже через правые задние двери, после чего они активировали аварийные «рукава» для эвакуации пассажиров. Затем началась эвакуация заложников, занявшая всего четыре минуты. В общем, сделано было всё максимум профессионально, несмотря на мощное сопротивление и, на удивление, почти без жертв среди пассажиров… почти…
         Погибли только двое... Некто Марк Горский и Василий Перепёлкин… К несчастью, их места оказались прямо на линии огня между спецназом и террористами…
         После штурма дверь в комнату отдыха, где содержались остальные заложники открыл гордый собой Зубов.  Как сказочный принц он «вызволил Эллу из заточения», но та вовсе не бросилась ему на шею с безмерной благодарностью и любовью, а сразу побежала к месту, где раньше сидел Марк.
         Однако, не так-то легко опознать в груде искорёженного металла и тел своего любимого. И всё же Элла узнаёт шрам, поставленный ей при ссоре, на обезображенном лице одной из жертв   и окровавленный пиджак Зиновия Моисеевича. Рядом валялась и сумка с наполовину вывалившимся из нее ноутбуком Марка…

         Уже дома, в воспоминаниях о бывшем, накинув дорогой её сердцу пиджак любимого, она открывает ноутбук, и найдя черновик романа, читает, обливаясь слезами. После чего, чтобы заглушить нестерпимую боль, сама начинает переписывать текст, начиная прямо с конца эпизода про молнию, как может исключая трагические места…»

Глава 7.
         Длительный перелёт – это вообще чередование сна еды, чтения, иногда выполнение взятой с собой работы, и снова сна.
         Гурий проснулся, после того как снова мирно уснул под монотонный гул двигателей. Он очень скверно и странно себя чувствовал, да ещё и сон более, чем ужасный, приснился. Странный и ужасный! Он толкнул в бок, тоже крепко спавшего Перепёлкина. Тот проснулся весь в поту с прилипшими к мокрому лбу волосами.
         - Прикинь, мне так ясно приснилось, что нас вместе убили! Жуть какая-то! Я прямо боль чувствовал. Настоящую боль! И клянусь, Я ангела видел! - сдавленным голосом произнёс он.
         - Будешь удивлён, – взъерошил себе волосы Гурий, как он всегда делал, когда волновался – но мне приснилось тоже самое. И я тоже умер в своём сне! Прикинь, Птица, и я ангела видел! Даже двух! Оба в белом. Сияющие такие! Да и вообще! Все персонажи, которых я сочинил – Гурий кивнул на ноутбук – ожили, как наяву. Террористы, штурм, стрельба, крики, взрывы… А эти…
         Гурий оборачивается и замечает, что четы Бойковых-его соседей сзади реально нет, и нет никаких следов их присутствия…
         Он вдруг понимает, что их там никогда и не было, а на всех трёх местах вальяжно расположился Сандро – хороший паренёк-студент, с которым он уже успел перемолвиться парой слов. Хотя и его он отчётливо видел в своём сне… В голове полный бардак…

         У Гурия возникли какие-то смутные прозрения: он вдруг подумал, что либо молния, попавшая в самолёт, либо ноутбук отца наделили его странными способностями, а именно то, что он напишет в книге чудесным образом превращается в реальность. Он даже перестал чётко понимать, кто он Гурий или Марек на данный момент!
         Тогда он решает сделать небольшой проверочный эксперимент, для чего вновь хватает ноутбук отца и поспешно набивает текст, вставляя его в одну из глав. Через минуту к ним подходит стюардесса Даша. Она элегантно отключает кнопку вызова и обращается к друзьям.
         - Слушаю Вас – говорит она к Василию.
         - Да вот мы с другом решили кофейку попросить.
         - Конечно – отвечает она – минуточку.
         - Отлично! – довольно щёлкнул пальцами Гурий.
         Даша ушла, а Гурий, крепко взявшись за плечо Василия, резко повернул его к себе и указал на открытый экран ноутбука, где было написано:
         «…- Слушаю Вас – обращается она к Птице.
         - Да вот мы с другом решили кофейку попросить.
         - Конечно – ответила Даша – минуточку- и ушла.
         - Отлично! – довольно щёлкнул пальцами Марек...»
         Вася поражённо вскинул брови.
         - Нифига себе! – восторженно вскрикивает он – А, ну дай я попробую! – выдёргивает из рук Гурия компьютер – Для чистоты эксперимента, так сказать. Где тут можно?
         - Ну, давай тут, к примеру – Гурий указал на место в тексте и протянул другу ноутбук...
         …Перепёлкин сходу быстро набивает текст: «…Марк с Птицей продолжали мечтать о еде, когда к ним подошла миловидная стюардесса Даша.
         - Ребята, можно вас пригласить в отсек бортпроводников на пару слов – очень тихо произнесла она. Только незаметно, я прошу.
         Птица так и подскочил от этих слов, чуть не ударившись головой о полку для ручной клади, забыв про то, что хотел спросить.
         - С Вами, хоть на край света!
         - А, что собственно произошло? – скромно поинтересовался Марек.
         - Ничего особенного, просто нужна мужская помощь – улыбнулась Даша.
         - Да мы готовы для Вас горы свернуть! – хорохорился Птица.
         - Вы просто прекрасный человек! Разрешите вас поцеловать – вдруг неожиданно говорит Даша, обращаясь к Птице и следом затем нежно целует Василия прямо в губы…»

         … Даша нежно целует Василия. Гурий отталкивает её и под ничего не понимающий взгляд девушки, выдергивая ноутбук из рук друга кричит: «Перестань валять дурака!», после чего поспешно удаляет только что написанное Перепёлкиным. Даша почему-то вдруг исчезает.
         - Это просто невероятно! – с восторгом кричит поражённый Василий – да мы же всемогущи теперь!
         - Ладно, ладо, успокойся – остужает друга Гурий – не будем делать поспешных выводов. А вдруг не всё так линейно. Это же чудо, а чудеса вещь тёмная, неизведанная…
         - Д а, брось ты, Гуря! Мы почти боги теперь! Грешно этим не воспользоваться! Ведь неизвестно, сколь долго это будет продолжаться!..

         …Элла продолжала, не прекращая рыдать, править текст Марка по своему усмотрению:

         «…Кубин вышел на связь только где-то через полчаса и сказал, что всё позади и в полном порядке, а полёт продолжается в штатном режиме и он приносит всем пассажирам свои искренние извинения. 
         Более того, чтобы сгладить этот неприятный инцидент, он предложил не забывать, что через несколько часов по времени на борту Новый год и экипаж от всего сердца поздравляя с наступающим праздником, осмеливается предложить подготовленную заранее праздничную программу! От пассажиров потребуется только одно – по возможности оставаться на местах, как при обычном полёте и слушаться указаний бортпроводников».
         На боту все притихли в радостном предчувствии. Внушая спокойствие, ровно гудели двигатели…
         Больше всего Марка удивило, что многие пассажиры отлично подготовились к праздничному перелету - взяли с собой новогодние шапки и украшения. Иные путешественники закрепляли гирлянды на отсеке для ручной клади.
                На центр салона основного салона эконом-класса вышла, как стало понятно, ведущая праздника - старшая бортпроводница Вера и, представляясь помощником капитана она поприветствовала пассажиров авиалайнера. Вера со смехом назначила шуточного резервного капитана и штурмана из пассажиров. Жребий стать капитаном выпал на Васю Перепёлкина, а штурманом молодую жену Юлю Сюлину. Капитану вручили фуражку, штурману – компас. Затем под овации салона состоялся стилизованный подъем флага, под фанфары, прозвучавшие по громкой связи.
        Затем Вера озвучила: «Вашему вниманию на борту лайнера, чтобы сделать ваше путешествие из нашей столицы до Пуэрто-Каны, опережая Новый Год, вам будет предложено окунуться в культуру и традиции разных народов тех регионов над которыми мы будем пролетать, проникнувшись их духом… В нашем весёлом путешествии вам будут предложены прохладительные напитки, вкусная еда и незабываемая шоу-программа, так что скучать не придется. Вас ждет захватывающее путешествие. Наш лайнер отправляется по маршруту Нового Года и планирует быть в Пуэрто-Кане, как раз к торжественной встрече Нового года по местному времени. А теперь перед дальней дорогой вам разнесут наполненные шампанским (детям-детское) бокалы и будет предложено выпить за удачу и счастье в наступающем году! Конечно, как только вы ещё раз прослушаете правила поведения на борту в экстремальных ситуациях»
         Аня и Даша вышли на дорожку в центр салона, продемонстрировали, как пользоваться спасательными средствами и наглядно показали действия пассажиров в экстренной ситуации.
         После чего Вера, как заправский ведущий праздников, продолжила: «В течение всего полета на нашем лайнере приветствуется безудержное веселье, гомерический хохот и фонтан улыбок. При возникновении экстренного желания выйти для танца или для участия в конкурсах, убедительно просим делать это только в порядке согласованной очерёдности и в местах, отмеченными красными лентами и через указанные проходы. Во-избежание экстренного снижения настроения, просим во время полета не отлучаться надолго из нашего салона, а при резком падении эндорфина в организме немедленно воспользоваться шампанским, которое Вы можете найти справа от себя, или воспользоваться кнопкой вызова» (стюардессы жестами показывают элементы движений). Итак, просим Вас потуже затянуть ремни безопасности, и мы отправляемся!..»
         К неподдельному удивлению Марка и Василия, прямо на борту начался самый развесёлый праздничный концерт (выяснилось, что несколько известных артистов тоже летели этим рейсом).
         Неоценимый вклад в программу этого праздника внес, как ни странно, Батюшка Николай. Он скачал себе на флэшку поздравление Президента, которое уже показали на Дальнем Востоке, и передал его заранее бортпроводникам, чтобы те включили в нужный момент и все желающие, увидев запись на экранах мониторов, смогли по традиции проводить год под бой курантов.
         Праздник в небе складывался отлично. Даже китайцы, которые летели во втором салоне эконом-класса, присоединились к общему веселью. Хотя они не сразу поняли, что происходит, так как в Азии Новый год отмечают по лунному календарю, в феврале или марте, а до этого ещё было далековато.
         Так же были задействованы во всевозможных конкурсах женщины из гарема, тоже летящие в эконом классе. На удивление, они веселились наравне со всеми, хотя, при этом все оставались в чёрных чадрах и ни бельмеса не понимали по-русски. Естественно, перед приглашением в праздник гарема, назначенного капитаном Перепёлкина, отправляли парламентёром к их мужу в первый класс, испросить разрешения...

         В разгар праздника, когда Вера с другими бортпроводниками готовили угощения в отсеке персонала. Неожиданно у неё зазвенел аппарат телефонной связи с багажным отсеком.
         - Мы ведь в воздухе и там никого не может быть! – посмотрели на Веру Васильевну испуганные глаза стажёрки Ани.
         - Отвечай, чего смотришь - говорит ей старшая коллега.
          Стажерка сняла трубку и услышала следующее: «Это из багажного отсека. Я тут замёрз! Женщина, попроси пилотов сделать у меня потеплее» - говорил голос с мягким восточным акцентом.
         Девушка в замешательстве положила трубку.
         -  Что делать-то? – спрашивает она у Веры.
         - Что-что! Надо командиру докладывать. Инструкция, опять же – громко выдохнула с этими словами она – Ладно, я пошла…
         …Через тридцать минут безбилетник по имени Джамшут был уже в кабине, да и, притом, не один, а с какой-то маленькой визгливой собачкой, которую он, по его уверениям, обнаружил в багажном отсеке…
         Уже по прошествии получаса Джамшут был задействован Верой в общем празднике…

         …Новогодний праздник на борту! Счастливый и весёлый полёт!
         Опытная Вера вовлекла практически всех пассажиров и бортпроводников для участия в весёлых играх и конкурсах. Шум и радость. Новый год на борту – необычное событие для многих…
         «Помилованный заяц» Джамшут так весело исполнял роль «Петрушки», что заслужил даже не один, а несколько призов и, более того, сам предлагал новые весёлые конкурсы, не предусмотренные программой. Например, он неимоверно завёл пассажиров конкурсами с предметами одежды. Один из таких - «Мешок». Джамшут собрал с пассажиров огромный мешок (использовал 100-литровый мешок для мусора) со всякими вещами, такими как пиджаки, брюки, шарфы, женские платки, перчатки, куртки, косынки, шляпы и другое. Участники игры под музыку быстро-быстро начинали передавать мешок друг другу вдоль рядов. Затем музыка резко прерывалась. Игрок, у которого оставался в руках мешок, одевал одну из вещей, лежащую сверху на себя и под общий хохот остальных танцевал в ней в проходе.
         «Великий коммерсант» Йосик Блюмштейн предложил ещё дополнить игру финансовой составляющей, по которой не желающий дурачиться мог откупиться за небольшую сумму, которую потом должны были передавать в общий призовой фонд. Можно также было передумать и выкупить вещи назад. Было очень весело и даже Абдулла разрешил женщинам из своего гарема участвовать.
         С обратным выкупом как раз и произошёл случай с пиджаком Марка, который без его согласия Василий бросил в мешок Джамшута. Так сложилось, что его вытащил сам ведущий и Марк, которому это очень не понравилось, еле успел выдернуть свою вещь у него из рук, сунув взамен купюру…

         Несмотря на частые, почти навязчивые, приглашения Веры пассажиров первого и бизнес классов принять участие в новогоднем празднике, Элла сначала наотрез отказывалась, но когда уже и, сидящий рядом, молодой арабский принц Абдулла, стряхнув воображаемые пылинки с костюма, поднялся с кресла и направился за старшей бортпроводницей, женское любопытство пересилило гордыню гламурной фифы и она тоже направилась в салон эконом класса, поправляя причёску на ходу.
         Зайдя в салон эконом класса и увидев этот весёлый и беззаботный праздник, где и пассажиры, и экипаж выглядели абсолютно счастливыми, Элла напротив вдруг погрузилась в грустные мысли: «Ну, почему? Почему я совсем разучилась так относиться к жизни? Я совсем не могу веселиться и не способна просто расслабиться, даже для того, чтобы самой получить удовольствие. Почему я не могу себя заставить не смотреть на всех этих людей и на все их детские забавы «сверху вниз», с нескрываемым чувством неуважения, если не сказать презрения. Что со мной стало за последние годы? Даже мой сосед по креслу принц Абдулла (вот уж кому-кому, а ему скорее пристало бы так себя вести, и то не только сам, но и задействовал весь свой гарем для участия в празднике»
         Из пелены невесёлых мыслей Эллу выдернул голос стюардессы Даши, которая ассистировала Вере в проведении праздника. Она объявляла очередной конкурс: «Дорогие друзья, уважаемые пассажиры! В данный момент наш полёт проходит над территорией Франции и поэтому вашему драгоценному вниманию предлагается участие в пикантной народной французской забаве – этранже. Я, конечно же, призываю всех быть посмелее, хотя, естественно всегда можно и отказаться от участия. Такой отказ будет приравниваться к проигрышу и соответственно место выбывшей пары занимает другая. Согласны!?»
         «Даа!!!» - радостно закричал весь салон.
         «Правила таковы:» - продолжила Даша – «Вот тут у нас есть два незанятых кресла.  На счёт три один желающий выходит на середину прохода и выбирает другого участника, то есть, например, парень называет девушку, а девушка - парня. Предлагаю сейчас предоставить пальму первенства нашим потрясающим мужчинам. После этого уже непосредственно начинается игра начинается игра. Она проста до невозможности: парень с девушкой, садятся на указанные места и максимально отворачиваются друг от друга (идеально вообще сесть спина к спине). Все остальные участники начинают громко считать до трех. На счет "три" играющая пара должна резко повернуть голову вправо или влево. Если парень и девушка повернулись в одну сторону, то им положено поцеловаться и после этого получить наш главный приз. Если же в разные, то - что поделаешь, правила такие! - они просто расходятся, и их место занимает следующая пара. Согласны?»
         «Даа!!!» - снова закричали пассажиры.
         «Итак, Раз, два, три! Кто первый хочет испытать судьбу?»
         С одного из радов встал мужчина в маске клоуна и санта-клаусовском колпаке. Все громко зааплодировали, а многие даже засвистели от восторга.
         Шум и восторженные возгласы. Элла, привыкшая к элитной тишине первого класса, даже немного прикрыла уши от шума. Однако в этот момент, кто-то легонько коснулся её плеча. Элла испуганно оглянулась. Перед ней стоял какой-то мужчина в поношенном свитере, показавшийся Элле знакомым, на лице, которого была криво надета нелепая шутовская маска, а в руке он держал красный колпак с белым помпоном.
         - Мне нужна партнёрша для конкура – максимально вежливо сказал он – Не согласились бы Вы составить мне пару?
         Голос показался Элле знакомым. 
         - А почему бы и нет! – неожиданно от себя, вдруг смело выпалила она.
         Элла с незнакомцем заняли указанные Дашей места.

         «Раз! Два!.. Три!!!...  Разворот!»
         Оба конкурсанта вздрагивают и поворачиваются в одну сторону.
         «По-це-луй! По-це-луй! По-це-луй!» - скандируют пассажиры.
         Элла уже давно и сознательно откинувшая ложные смущения, смело потянулась к партнёру по игре, одновременно срывая маску с незнакомца и…
         Она увидела под маской, что там скрывать, почти забытое, но, как выяснилось, до сих пор любимое лицо…
         «Марек!» – замерла на мгновение Элла, но пассажиры продолжали скандировать: «По-це-луй! По-це-луй!» и тогда она, откинув волосы, прикоснулась своими губами к губам Марка. Притом, в соответствии с правилами игры, достаточно было всего лишь обозначить такой поцелуй. Все притихли…
         Произошло настоящее чудо из сказки «О спящей красавице»!  Элла, как будто проснулась после плена долгого забытья, широко открыв глаза и с вновь вспыхнувшей любовью и благодарностью посмотрела на своего избавителя.
         - Ах, это ты, Марек? Здесь!? - сказала она - Наконец-то! Как же долго ты заставил себя ждать!..
         Не успела она договорить эти слова, как все кругом снова пробудилось и снова все разразились овациями и радостными криками.
         Первая подала голос маленькая собачка, по прозвищу Лёля, за которой как раз и летела гламурная фифа в Лиссабон, и которая вдруг неожиданно оказалась у ног Эллы. Она звонко залаяла на незнакомого ей человека, сидящего рядом с хозяйкой.
         А стюарды и стюардессы опять наполнили пластиковые стаканчики шампанским, запас которого на борту видимо был сделан значительный.
         В общем, после поцелуя весь салон лайнера ожил и зашумел.
А Марек и Элла ничего не слышали вокруг. Они глядели друг на друга и не могли наглядеться. Элла даже позабыла о том, что её в Лиссабоне должен будет встречать нынешний законный супруг, да и Марк не вспоминал о том, как он был страшно зол и обижен после ухода Эллы. Они разговаривали, разговаривали, разговаривали и не могли остановиться, но не успевали сказать даже половины того, что хотели, перебивая друг друга»         
      Пока Гурий снова уснул под гул турбин, Василий незаметно взял его ноутбук и прикрыв его пиджаком опять начал читать черновик романа…
 
Глава 8.
         - Да, да, уважаемый! Я вижу. Сейчас я подойду – сказала Даша в сторону кресла на котором сидел иностранный студент Сандро – Кнопочку пока отожмите, пожалуйста.
         Сандро согласно кивнул и нажал кнопку отмены вызова стюардессы.
         После проведения очередного конкурса Даша всё же подошла к ожидающему её пассажиру.
         - Слушаю Вас внимательно. Чем могу помочь?
         Сандро откашлялся и поставил на откидной столик пустой пластиковый стаканчик.
         - Вот – сказал он, протягивая сложенный вчетверо бумажный листочек – Передайте командиру в кабину вот это.
         - Что это? – Настороженно взяла бумажку Даша – Я должна буду прочитать, прежде, чем передать.
        - Пожалуйста – безразлично пожал плечами Сандро.
         Даша разворачивает бумажку и читает, постепенно изменяясь в лице. К завершению чтения оно, это лицо, стало совершенно белого цвета.
         - Да, кстати, вот она – несильно прикоснулся Сандро к локтю Даши, указав глазами на сумку, стоящую у него в ногах.
         Даша вдруг, ничего не сказав, быстрым шагом удаляется в сторону выхода из салона эконом класса. Через некоторое время они вместе с, не менее встревоженной, Верой зашли в кабину пилотов…

        - Ну, что там? – спросила у Кубина Вера.
        - Что, что – раздраженно ответил Кубин, сворачивая бумажку – их требования, ясное дело!
        - Какие!? Какие, Вань?! – нетерпеливо и волнительно спросила Маша, заглядывая командиру через плечо.
        - Освобождение и передача им некоего Гутьероса, которого мент сопровождает для экстрадиции, десять миллионов евро в пятисотевровых купюрах, сложенных в рюкзак, 7 парашютов, 7 спасательных жилетов и акваланговых термогидрокостюмов, дозаправка и вылет из Лиссабона. В Лиссабоне передать всё это с какого-то русским Зубовым, который якобы там ожидает.
         - Вань, что делать будем?
         - А ты, что инструкции не знаешь? Вызывай диспетчера!
         - Есть! – отреагировала Маша.
         - Командир, а нам что? – поинтересовалась Вера.
         - Тоже всё по инструкции. Контролируйте безопасность пассажиров и докладывайте мне о малейших изменениях обстановки. Да, кстати, Вера, будь всегда на связи, чтобы я мог через тебя передавать экипажу все указания земли для экипажа.
         - Понятно. Я у нашей панели буду.
         - И по поводу всех действий захватчиков мне всё немедленно тоже.
         - Да, конечно.
         - Всё. По местам.
         Вера и Даша вышли из кабины, а Кубин и Маша срочно вышли на связь с землёй…

        А в это время в салоне продолжался праздник. Ведение его взяли на себя другие члены экипажа.
         Проходя мимо Сандро, передавшего записку, Вера и Даша жестом позвали за собой тревожного пассажира. Тот кивнул, тихо поднялся с места и спокойно проследовал за бортпроводницами. В проходе между салонами они остановились.
         - Мы всё передали и командиру и уже связался с землёй. О результатах Вам будет доведено немедленно. Мы надеемся, что ваше поведение на борту тоже будет адекватным и спокойным. Мы требуем, чтобы пассажиры не пострадали – сухо сказала Вера.
         - Молодцы. Только не вам тут ставить нам условия. Вам просто надо слушать нас и всё чётко исполнять наши приказы – ровным тоном ответил Сандро – Тогда всё будет хорошо и никто не пострадает. А пока я подожду здесь, а вы со всем уважением приведёте ко мне нашего друга Гутьероса. Всё. Вперёд…
         Придя в отсек бортпроводников, Вера отправила Дашу за полицейским Ищенко и его сопровождаемым. Когда те появились, она долго объясняла старшему лейтенанту его действия в условиях форс-мажора на борту. Наконец, Юрий, с максимально «кислым» видом повёл Гутьероса к его товарищу, а подведя сопровождаемого к назначенному месту, снял с него наручники.
         Встреча преступников была бурной и шумной. Громко звучала испанская речь. Они обнимались, смеялись и похлопывали друг друга по спинам. Всё это время Ищенко смотрел на них с нескрываемым призрением и ненавистью. А когда вдруг Сандро, не таясь, демонстративно передал Гутьеросу в руки пистолет, то у Юрия буквально «сорвало крышу» тот негодования и он ударил Сандро в лицо, после чего схватил его за шею и приставил дуло своего «Макарова» к его виску.
         В этой ситуации совершенно непредсказуемо повёл себя огромный, как гора Гутьерос. Вместо того, чтобы закричать на Ищенко, или броситься в драку, а может и, не дай Бог, выстрелить из полученного им только что оружия, он совершенно спокойно развернулся и пошёл по проходу салона, крутя пистолетом и головой по сторонам, словно выбирая кого-то из пассажиров.
         В конце концов, он остановился около молодожёнов Сюлиных и, намотав на свою огромную ладонь волосы Юли, выдернул её из кресла. Толик в этот момент всем телом вжался в своё место, мраморно побледнев и мелко задрожав. Все пассажиры салона замерли. Праздник на борту резко закончился. И наступило полное безмолвие. Гутьерос, приставив свой пистолет к груди заложницы, не повышая голос сказал, кивнув на Юлю, в сторону Ищенко и Сандро: «Отпускай его. Или я буду убивать их по одному, пока не отпустишь»
         Юля, услышав это обмякла и, как будто стекла сквозь руки Гутьероса на пол без чувств.
         Юрий Ищенко округлил глаза, решив, что Гутьерос уже начал исполнять свою угрозу.
         «Тьфу, ты!» - досадно сплюнул террорист и, «не смотря на предмет» пошурудил рукой над пассажирами следующего ряда, и на этот раз выдернул за шиворот оттуда другого заложника (теперь молодого человека) и наставил свой пистолет теперь на него.
         «Не надо! Не надо! Отпускаю!» - закричал испуганный полицейский и оттолкнул от себя Сандро. Тот, оглянувшись быстро пошёл к Гутьеросу. Тот увидев это оттолкнул от себя парня-заложника и пошёл навстречу к другу.
         Кстати, вторым заложником оказался Костя, который уже давно перебрался в эконом класс, чтобы быль поближе к своей обожаемой Юле.
         Надо отдать должное Гутьеросу, что тот тут же отпустил Костю, как только полицейский освободил Сандро.
         И вот, когда он высвободился из цепких рук огромного террориста, Костя немедленно бросился поднимать с пола, пребывающую без сознания Юлю. Толик же продолжал оставаться в «полном ступоре».
         Через несколько секунд Юля, глубоко вздохнув, медленно, подрагивая веками, открыла глаза после обморока и первое, что она увидела перед собой это не ужасное широкое лицо жуткого мужика с пистолетом, а счастливую улыбку Кости. Да, её Кости… «Господи! Откуда он здесь!?» - подумала она и вскочила на ноги.
         - Костя!? – растерянно спросила Юля – Ты как здесь? А где Толик? Что произошло!?
         - Вон он, твой суженный. – Засмеялся Костик – До сих пор пошевелиться не может.
         Костя предложил Юле занять пустое место на своём ряду, с чем та согласилась, презрительно взглянув на мужа.
         - А, что происходит, а? – приходя в себя, спросила она у Кости.
         - Захват самолёта террористами, судя по всему. Наверное, через какое-то время объявят и по громкой об этом.
         - Ужас! Что же делать?
         - У нас самое глупое положение заложников, от которых ничего не зависит. Поэтому просто ждём.
         Сразу после этих слов, после стандартной трели, по трансляции раздался голос Кубина: «Уважаемые пассажиры, я - командир экипажа, пилот первого класса Кубин довожу до вашего сведения, что наш лайнер захвачен международными террористами под угрозой взрыва на борту. Захватившие самолёт выдвинули свои требования, которые мы уже довели до земли. Бомбу признали настоящей, и поэтому после посадки требования будут выполнены.  Посадка для дозаправке будет в Лиссабоне и наш самолёт уже начал снижение. Исходя из сказанного, экипаж доводит до вас, что всё под контролем и просит вас сохранять спокойствие, избегая провоцирующих террористов действий. Ещё раз прошу вас сохранять спокойствие в ваших же интересах»… 
         Новогоднее веселие естественным образом сошло на нет, но все же испуганные пассажиры перового и бизнес классов пока не возвратились к себе, а расселись по свободным креслам эконома. Среди этих оставшихся были  Элла и Абдулла.
         Элла, казалось, всецело накрытая нахлынувшими на неё с новой силой чувствами к Марку, вообще, не обращала никакого внимания на происходящее вокруг, а вот молодой принц Абдулла с настороженной внимательностью наблюдал за происходящим. Тут его и заметил Сандро.
         - Абдулка, и ты тут?!! – радостно закричал он и, привлекая внимание, толкнул в бок Гутьероса.
         Тот сдержанно улыбнулся.
         - Сами же приглашали – ответил Абдулла.
         - Это то да, но не думал, что ты возьмёшь билеты на этот рейс!
         - Другой через неделю только, вообще-то. Так, что выбор-то невелик был…
         - Рад, что ты здесь и очень надеюсь, что ты к нам присоединишься?
         - Я бы с радостью, брат. Ты только не подумай, что я боюсь, но вы все должны понять, что я не имею права участвовать в политических акциях без согласия отца, а такого согласия, как ты понимаешь, я испросить не имею возможности.
         - Понимаю, брат. Может хоть своим красавицам разрешишь нам помочь? А? Надо бы кому-нибудь за пассажирами приглядывать, а гарем у тебя не маленький.
         - Делайте, а я им кивну незаметно. Только соблюдайте все условности общения с чужими женщинами. Иначе я буду вынужден выступить против вас, уж извини.
         - Спасибо – Широко улыбнулся Сандро – Я всё понимаю. Всё туманно, всё загадочно… Как в вашем коране… Конечно, так и будет!
         Через некоторое время женщины в паранджах стали прогуливаться вдоль рядов, наводя ужас на некоторых впечатлительных пассажиров…

         Теперь в кабине пилотов помимо Кубина и Маши присутствовали Гутьерос и Сандро. Кубин на английском поддерживал связь уже с Вышкой аэропорта Лиссабон:   
         - Портелла-Контроль, ЛетИмм 333, на Ласада …, расчётное ... Находимся по прежнему под контроле неизвестных…
         - ЛетИмм 333, Портелла- Контроль, на Ласада снижайтесь и занимайте…
         - Контроль, на Ласада занимаю… 
         - ЛетИмм 333, Портелла- Контроль. Бомбу признали настоящей, после   
         посадки требования будутвыполнены: при погашенных в салоне огнях 
         заходите  на дальнюю  рулежную дорожку F Портеллы. Туда, как
         просили, некто Зубов доставит деньги, парашюты, гидрокостюмы и
         спасательные жилеты. Заправка там же. Обеспечьте.
         - Портелла-Контроль, ЛетИмм 333, занял … Информацию принял. 
         Рулёжка F.
         - ЛетИмм 333, следуйте, контроль вторичный.
         Террористы захлопали в ладоши и Сандро произнёс: «Ай молодец командор! Если так будет, то всё хорошо будет! Скажи этой твой Портелла-Контроль, что, как только всё получим заправимся, то почти всех выпустим. Первый, бизнес и второй эконом. Пусть «ловят» там на «F». Нам за ними смотреть некогда… Понял?
         Кубин кивнул головой, надел гарнитуру и потянулся к кнопке связи...

        Марк, не отводя глаз с Эллы, «летал в облаках» реального счастья! Он вновь обрёл свою любовь, которую думал, что уже потерял безвозвратно и притом обрёл её через несколько лет, а не в течение короткого периода, и вроде поначалу увидел уже другого человека, не того, в которого когда-то влюблялся, но… Как она изменилась! Но именно эти изменения добавили ароматов каких-то невидимых им в ней раньше жизненных специй. Речь даже не о том, какой она стала – лучше или хуже, а о том, что она стала другой. Другой и ещё больше любимой от появившейся в ней неизведанности и налёта тайны.
         Горский сладко размышлял, что если вдруг, по каким-либо причинам, люди, которые впервые влюбились друг в друга - расстались, но любили они так, что это непростая симпатия и страсть физического влечения, а настоящая сильная любовь, то, подобная пара, обязательно, вновь встретится и воссоединятся вновь, добровольно, сами, не расставаясь уже никогда!
         Такие мысли захватили Марка и он мало обращал внимания на то, что происходило на борту лайнера.
         - Ты видишь, что происходит, любимый? – вдруг произнесла Элла, выдернув Марка из таких сладких размышлений о счастье.
         - Что? – вздрогнул Марк.
         - Наш самолёт захватили.
         - Как это? – непонимающе отрешённо посмотрел на неё Марк.
         - А вот так.
         - И, что теперь? Мы погибнем!?
         - Нееее… – К удивлению Марка, улыбнулась Элла - Ты не переживай сильно. Ничего страшного. Я знаю этих людей. Всё будет хорошо…
         Несмотря на спокойный тон любимой, эти слова прозвучали таким дисонансом в благостном образе Эллы, с такой любовью выстроенном в голове Марка, что даже выражение её лица вдруг показалось ему злым…
         - Я не очень понял тебя – тихо пролепетал он – ты, что же знала об этом???
         - Да, милый, знала.
         - Кто ты? – тихо и абсолютно ошарашенно спросил Марк.
         - Та, кто построит наше счастливое будущее – снова улыбаясь сказала Элла – а мой нынешний муженёк на посадке в Лиссабоне доставит нам финансы необходимые для счастья. Ещё три часа назад я не понимала точно зачем мне всё это надо, но теперь появилась цель – это ты! Ты и наша любовь!
         Всё это произвело в мозгу Марка эффект разорвавшейся бомбы, как в сказке, когда «карета внезапно превращается в тыкву». Его идеал женщины, которую он пять минут назад боготворил, оказалась террористкой!..

         Через час рейс «ЛетИмм 333, следующий в Пуэрто-Кану» совершил посадку для дозаправки в аэропорту Лиссабона.
         При погашенных в салоне огнях, на дальней рулежной дорожке Портеллы Лиссабона, в окружении нескольких полицейских машин, двух военных БТРов, двух заправщиков у каждого крыла и пожарной машины, стоял захваченный террористами лайнер.
         Некто Зубов на транспортёре для багажа доставил деньги, парашюты и спасательные жилеты. Террористы, включая Эллу, встречали его, как героя и на радостях, держа до последнего под прицелом, выпустили почти всех пассажиров из трёх салонов кроме первого эконома, где и находились основные персонажи нашей истории, и даже одну из стюардесс, которая пребывала в перманентном обмороке с момента объявления о захвате по    трансляции.
         Как только самолет заправили, он снова поднялся в воздух и занял крейсерский эшелон над Атлантикой...

         - Ну, всё, командор и Вы, красавица – сказал Гутьерос, обращаясь к Кубину и Маше – В ваших услугах мы больше не нуждаемся. Спасибо, но вас заменит другой пилот. Поэтому попрошу вас освободить кресла и проследовать за нашим товарищем, который проводит вас к другим заложникам в отсек для отдыха экипажа.
         После этих слов Сандро, пригрозив пистолетом пилотам, указал им этим оружием на дверь.
         - Пппростите, а как же? – растерянно сказал Кубин – Это же не велосипед…
         - А вот так же! – громко сказал, неожиданно вошедший в кабину, широко улыбающийся Козырев.
         - И ты с ними?! – удивился Кубин – Вот это да! И много они тебе отвалили?
         - Не твоё дело, Ваня. Давайте-ка идите отдыхать. Я уж тут разберусь.
         - Ну да, ну да… - пробубнил Кубин.
         Через некоторое время пилотов, на глазах испуганных пассажиров, под дулами пистолетов провели в отсек отдыха экипажа.
         Как только Кубина и Машу вывели из кабины, Гутьерос передал бумажку с написанными на ней координатами Козыреву и тот сразу взялся за введением их в «мозг» лайнера.
        «Там надо максимально снизиться и загасить скорость» - прокомментировал Гутьерос.
         Козырев согласно кивнул…

         Марк всё ещё, с непониманием происходящего, смотрел на Эллу, пока не в силах вымолвить не единого слова. Тут к ним подошёл нынешний муж Эллы Зубов - насколько знал о нём Марк (по слухам, конечно) «олигарх средней руки».
         - Марк познакомься это Андрей Зубов - мой нынешний муж и успешный бизнесмен. Да, кстати, он играет не последнюю роль в нашем проекте по захвату лайнера– представила Элла супруга - Андрюша, а это Марк, ну я тебе рассказывала, мой бывший муж – невероятно талантливый писатель.
         Зубов, явно выражая неподдельный интерес, протянул Марку ладонь и тот нехотя пожал ледяные пальцы. «Наверное и сердце такое же» - почему-то подумал Марк. Еще через секунду Зубов направился в сторону кабины пилотов.
         Воцарилась тишина, нарушаемая только ровным гулом двигателей.
         Мозг Марка казалось был перегружен внезапно свалившейся на него информацией и постепенно отказывался адекватно оценивать происходящее. Ситуацию спасла Элла, первой начав разговор.
         - Ну, вот и славно. Тайн и недомолвок больше нет – сказала она – Теперь вы знакомы. Ты знаешь его, он знает тебя, и я думаю, что мы без проблем получим долю, которая нас осчастливит, а он будет продолжать гордиться перед партнёрами красавицей женой. Я буду исполнять, так сказать, только представительские функции для него, а счастливо жить мы будем с тобой.
         - Подожди, подожди – встряхнул головой, как будто стряхивая наваждение, Марк – То есть я так понимаю, что ты с ним не разводишься?
         - Нет, конечно. А зачем милый. Мы с ним давно оговорились, что мы лишь бизнес-партнёры (кстати основных клиентов я к нему заманила и почти все его активы оформлены на меня), и не лезем друг к другу в альков. Я уже взрослая девочка и вполне с этим согласна.
         - С чем?
         - Подразумевается то, что, как у него, так и у меня могут быть свои увлечения. Мы просто друзья, всецело помогающие друг другу.
         - То есть, я для тебя увлечение? – негодующе посмотрел на Эллу Марк.
         - Да, милый! И самое лучшее и любимое в моей жизни!
         Элла потянулась для поцелуя, но Марк отстранился.
         - Разве такой любовь может быть?
         - Да, только такой и может! Честность чувств самое главное в любви. Когда ты поцеловал меня сегодня, то я поняла, что всегда любила и люблю по настоящему только тебя! И в тоже время, я совершенно не хочу выбрасывать свою нынешнюю жизнь и ломать обоюдовыгодный бизнес-проект с моим теперешним мужем. А с тобой мы будем просто наслаждаться жизнью, без каких-либо обязательств! Не это ли счастье?
         - Знаешь, а я как то иначе представлял нашу любовь – тихо произнёс Марк.
         - Ну, не будь букой, Марек – надула губки Элла – всё будет хорошо, вот увидишь.
         - Не знаю. Не уверен… Я думаю, что ошибся, решив, что произошедшие с тобой изменения пошли тебе на пользу. Видимо, они всё же окончательно разрушили ту девушку, которую я когда то любил и чей образ так бережно хранил у себя в сердце. Ты – другая. И эта теперешняя ты, как раз из той породы женщин, к которым я испытываю истинное отвращение. Так, что я говорю сегодняшней тебе прощай, но и одновременно я знаю в чём причина и, что мне надо делать. До встречи в другой жизни…
        - Красиво звучит, но ты о чём? – нахмурилась Элла.
        Марк встал, не удостоив ответа собеседницу, и решительно пошёл к своему месту, где, с головой накрывшись пиджаком, взятым с кресла Марка, «колдовал» над его ноутбуком Вася Перепёлкин.
         - Птица, ты, что тут творишь?! – закричал на Перепёлкина Марк.
         - А что, что я?! – отбросил от неожиданности компьютер на кресло Марка Вася.
         - Посмотри вокруг! Посмотри, что ты натворил своим больным воображением! А ну-ка подвинься! – кричал Марк, располагаясь в своём кресле, отобрав пиджак и теперь накинув его на себя, зябко поёжившись
         - Сейчас попробую «подтереть за тобой» - взял в руки ноутбук Марк
         На этот раз Марк решил начать весь роман с самого начала, чтобы выбросить оттуда террористов, Птицу и, получается, что и вместе с Эллой.
         Но ради невинных людей он был готов вновь потерять свою любовь… 
         И если раньше он мог отказаться от этой миссии и «плыть по течению», то теперь после предательства Эллы все мосты сожжены. Он должен полностью посвятить себя благородной цели.

         Марк быстро выделял и стирал целые страницы из своего романа. Делал он это совершенно бессистемно, перелитая курсором то вперёд по тексту, а то возвращаясь в самое начало изложения.
         В это время Перепёлкин попеременно, то смотрел Марку через плечо на его манипуляции с романом, а то по сторонам, с восторгом наблюдая за происходящими вокруг изменениями реальности. Вокруг перемещаются и то появляются, то попадают без следа отдельные персонажи, а то и целые семьи. Более того, иногда сменялись и локации их места нахождения. Например сейчас они с Гурием сидели в кафе аэропорта, дожидаясь посадки. И в этом месте Гурий продолжал вносить правки.
         Вдруг Перепёлкин совершенно случайно заметил, как Гурий выделил его фамилию серым в тексте и через секунду уже готов был нажать Delete. Вася мгновенно схватил со столика ноутбук, не дав это сделать.
         Тут всё опять поменялось и вот уже они в салоне самолёта, где Гурий сидит в своём кресле, разочарованно разведя руками и строго смотрит на Перепёлкина. Тот, в свою очередь, держит в руках ноутбук и злыми красными глазами с ненавистью смотрит на Гурия.
         - Ты, что делаешь, гнида! – кричит он – Меня захотел стереть! А меня ты спросил?!
         - Ладно, ладно! Вася, уймись! – пытается успокоить друга Гурий.
         Они так громко кричали, что к ним подошла бортпроводница Даша и умиротворяющим тоном произнесла: «Ребята, ребята, успокойтесь. Я прошу вас занять свои места»
         «Не мешай, красавица! – сказал Василий - Не мешай – тут мужчины разговаривают!» – и он нежно усадил ее в ближайшее свободное кресло, на выпуская из рук ноутбук. После чего вновь, обернувшись в сторону Гурия: «Пока нотик пусть побудет у меня, понял!?»
         «Не побудет!!!» - закричал Гурий и снова попытался выдернуть ноутбук из рук Василия.
         Даша в этот момент встала и с обиженным видом направилась в отсек бортпроводников.
         - Вера, у нас драка в салоне – чуть не плача, пожаловалась она старшей бортпроводнице.
         Та подошла к шторке и, выглянув в салон сказала Даше: «А знаешь подруга, ведь не мы ответственные теперь за пассажиров. Мы теперь сами заложники. Ты пойди-ка террористам об этом скажи. Пусть сами решают, как быть»
        Даша с неуверенностью кивнула.
        «Да, ты только этих драчунов предупреди об этом, чтобы для них не стало это неожиданностью»
        Даша снова кивнула и в этот раз направилась в сторону кабины пилотов.
         В это время скандал между Васей и Гурием перерос в следующую стадию – ссора плавно переходила в реальную драку.
         Силы были явно неравны. Василий ещё со школы занимался боксом и понимал, что бытовая драка скоротечна. Да и жалко ему было Гурия. Он прекрасно знал, что не стоит попросту размахивать руками и поэтому движение его было стремительным, и едва уловимым глазом. «Извини, дружище!» - негромко произнёс он.
         Он ударил правой. Резко, без замаха. Точно в челюсть. Рраз! – и Гурий впечатался в своё кресло. Замахнулся сначала, по привычке, ещё раз на добивание, но побоявшись выронить ноутбук, передумал.
         Конечно, интеллигентно-рафинированнный Гурий явно не ожидал такого поворота событий. Слёзы предательски брызнули из его глаз. И все-равно, он резко вскочил, слегка втянул голову в плечи, сгорбился, поднял глаза (Пусть «баклан» не думает, что его боятся!) и заорал: «Я тебя па-а-арву-у-у!»  После чего бросился на обидчика забыв о том, что тот тяжелее и опытнее. Плевать! Не хватит рук, он пустит в дело зубы!
         Сцепились. Рухнули на палас прохода между рядами, взметая тучу пыли. Покатились, теперь уже дубася друг друга куда придётся...
         Перед глазами Гурия было лишь мелькание тёмного и светлого фона, вот всё, что он смог бы описать, если бы, конечно, его спросили. Даже лица Перепёлкина он не различал, хотя бил по этому самому лицу.
        При такой «куче-мале» выглядело удивительно, что противники ни разу не уронили ноутбук, собственно, из за которого всё это и началось, а напротив, поочерёдно выдёргивая его из рук друг друга, умудряясь при этом ещё и ударить им соперника.
– Отдай комп, гад! – вопил Гурий, в очередной раз дёрнув за ноутбук.
– Ни за что !.- возражал Василий, еле удержав его в руках и, почему то сделав шаг назад, с размаху ударив этим, прямо скажем – не очень лёгким аппаратом (старая модель) по голове Гурия.
Удивленный Гурий не успел увернуться от неожиданного удара. Охнул. Кровь из рассеченного лба сначала ослепила его, но он поспешно вытерев глаза рукавом, бросился на Перепёлкина и замолотил кулаками по ненавистной физиономии, крича на эмоции – Подонок!..

         -Эх, - сказал Козырев, в одетой наголову лётной форменной фуражке, наблюдающий за дракой почти с самого её начала – жаль размяться нельзя, так хоть пойду поболею!
         Рядом с ним стояли Сандро Самоса и Гутьерос.
Уверенными шагами они двинулись в глубь в салона и заняли там пустой ряд с которого был хороший обзор на дерущихся, Козырев же вообще облокотился на кресло в котором сидела объятая страхом бортпроводница Даша и начал подбадривать дерущихся.
         В один момент ноутбук всё же, вылетев из рук, никто так и не понял кого, подлетел почти к потолку и, совершив обратный кульбит, всей набранной скоростью, хлопнулся об угол торчащей металлической рельсы отодвинутого пассажирского кресла. Раздался резкий хлопок, сродни выстрелу…
         В юридической науке существует понятие «катастрофа», что в отличие от аварии, означает не какое-то там повреждение, а именно «полное конструктивное разрушение». Так вот, именно это и произошло со старым отцовским ноутбуком. Видимо, сила удара соединилась с тем, что угол рельсы попал в какую-то критическую точку изделия и комп просто разлетелся на мельчайшие составляющие, отбросив пластмассовую оболочку далеко в сторону.
         Это событие мгновенно остановило драку и ввело дерущихся в полный ступор.
         Совершенно растрёпанные, испачканные кровью бывшие друзья растерянно стояли, тяжело дыша и опустив руки, недоумённо смотря на обломки гаджета.
         Молчал и весь салон.
         Козырев медленно сделал несколько хлопков в ладоши, нарушая тишину.
         - Что, угомонились? – спросил он, - Кто хоть победил-то?
         - Ничья! – вдруг сказала Даша и покраснела.
         - Счет 35-35. Я считал удары - засмеялся Сандро.
         - Хорошо! - сказал Козырев – Ничья это хорошо. Продолжить не желаете?
         Молчание было ответом.
         -Эххх, руки чешутся! – посетовал, обычно молчаливый Гутьерос – Вот я бы вас обоих!..
         - Ладно, ладно – засмеялся Козырев – Пусть живут – лучше пусть манатки собирают. Давай их в нашу маленькую тюрьму сопроводим. Там, правда, народишку уже перебор. Ну, да ничего – в тесноте, да не в обиде.
         - Очнитесь, драчуны! – покачал пистолетом перед, до сих пор застывшими от шока, Марком и Василием Сандро – Пошли!
         - Господи! Что мы натворили!? Ничего не изменить теперь! – прошептал Перепёлкин Гурию.
         - Ничего, просто останемся в этой замечательной реальности – с сарказмом тоже шёпотом ответил Марк.
         - Эй! Хватит трепаться! – прокричал Сандро – А ну, пошли!
         Гурий и Вася засуетились.
         - А где мой педжик, ёлки-моталки!? – возмущённо спросил Гурий у Василия.
         - А я почём знаю! – нахмурился Вася.
         Гурий растерянно закрутил головой.
         - Вот он! Вон он! Ворюга! Держите его! – заорал он, увидев свой пиджак на плечах у Сандро – Люди! Ну, что же вы сидите!? Грабят же! – обратился он к другим пассажирам.
          Обращаться к испуганным пассажирам явно было тщетно, но вот Сандро среагировал мгновенно хлёстким ударом Гурию по лицу – Да, когда же ты уймёшься, дурень! Не нужен мне твой пиджак. На время взял. Отдам! Пошли пока!
         Через десять минут Марк и Василий присоединились к другим заложникам, запертым в кабине отдыха экипажа, которых там скопилось немало, особенно после перетрубаций Гурия по изменению событий.

         После того, как дверь в кабину отдыха экипажа захлопнулась, Сандро медленно пошёл по проходу среди пассажирских кресел, крутя головой, явно разыскивая кого-то. И вот, он видимо увидел, кого искал. Это был… Джамшут!
         Вдруг, видимо найдя того, кого искал, подошёл к безбилетнику.
         - Принёс? – строго спросил Джамшут.
         - Да.
         - Давай.
         Сандро засунул руку в карман пиджака, который он забрал у Марка, и вытащив оттуда целую горсть карандашей, показал их Джамшуту, разжав кулак. Карандашей действительно было много, самых разных – маленькие и побольше, совсем новые и коротенькие, сточенные, погрызенные и исписанные.
          Джамшут и интересом стал разглядывать предъявленную добычу и наконец, с восторгом и придыханием взял один из них – самый красивый инкрустированный арабскими буквами подарочный карандаш. После чего внимательно сравнил его с какой-то репродукцией, изображённой на пожелтевшем мятом листке с рваным краем – Вот он! Да, наверняка это он! Невозможно ошибиться, он самый прекрасный. Всё. Свободен.
         Сандро уважительно поклонился, положил оставшиеся карандаши снова в карман пиджака и ушёл. «Ждём» - повернулся уходя он к Джамшуту.
         Кстати, он сдержал слово и вернул Гурию пиджак, поручив это одной из охранниц из гарема…

         В кабине пилотов собралась вся группа, причастных к захвату лайнера – сидящий за штурвалом Козырев, вооружённые «до зубов» Гутьерос и Сандро, Зубов с калькулятором в руках и, конечно же, Элла.
         - Господа, подлетаем к зоне высадки. Сейчас подойдёт глава нашей миссии, чей план мы так успешно исполнили, и начинаем! – Торжественным тоном произнёс Сандро
         - А с Абдулкой что? – поинтересовался Гутьерос.
         - Он отказался.
         - Что ж, его выбор – вздохнул Гутьерос – а бабы его исполнительные, хорошо смотрят за пассажирами – Быстрее бы познакомиться с нашим шефом. Интересно, так ли я его себе представляю?
         - Минуту терпения, герои – сказал Сандро.
         В дверь кабины властно постучали и не дожидаясь ответа широко распахнули. В проёме стоял Джамшут, скрестив руки на груди. Все присутствующие почтительно встали и уважительно склонили головы.
         - Итак – сказал Сандро, торжественно обращаясь к находящимся ы кабине – позвольте вам представить: руководитель и организатор нашей миссии синьор Джамшут Алескеров.
         - Ну что, бойцы – без малейшего акцента произнёс Джамшут – задача выполнена! Мы почти над точкой. С судном я связался. Начинаем осуществление запланированной эвакуации. Господин Козырев приступайте к снижению до тысячи.
         - Есть – послушно среагировал Козырев.
         - Шеф, а что будет с остальными? – осторожно поинтересовалась Элла.
        - Во-первых вас это нисколько не должно волновать, а во-вторых пополнят длинный список загадочных исчезновений… Помните анекдот: Бог сказал: «Я так много сделал, чтобы собрать грешников в одном самолёте…»
        - Ну, может тут не все такие уж грешники?
        - Все! – жёстко ответил Джамшут – но я поправлю их судьбу, когда придёт время.
        Все непонимающе переглянулись, но в спор никто вступать не стал.
         - Но, конечно же,- продолжил Джамшут -  если кто-нибудь хочет разделить их участь, то он всегда сможет отказаться от эвакуации.
         Элла тоже не стала продолжать разговор и присела на откидной стульчик.
         - Всё, пора! – командирской интонацией сказал Джамшут – Эй, пилот, через двадцать минут снижайся до полутора, и потом поставь комп, чтобы ещё через десять минут в квадрате 32-80 до тысячи и опустить закрылки на 15 градусов. Как только выставишь, сразу «подрываемся» в хвост к грузовому люку. Кто опаздывает – не ждём. Гидрокостюмы надеваем сейчас, а парашюты там.
         - Есть шеф! – гаркнули все вместе.
         - Сандро, скажи, чтобы эти из гарема помогали, а оставшихся бортпроводников заприте вместе с другими заложниками.
         - Хорошо.
         - А ты, Зубов, вместе с бабой твоей, разложите деньги равными долями всем по рюкзакам. Окончательно распределять будем уже на судне.
         Зубов кивнул…

         В установленное время после снижения приказали женщинам из гарема открыть люк самолета, собравшись покинуть судно на парашютах. Джамшут, Гутьерос, Сандро, Зубов и Элла в гидрокостюмах, с рюкзаками и парашютами столпились у люка и если честно, то выглядели они презабавно – облегающие гидрокостюмы подчёркивали недостатки их фигур, щёки, почти у всех выступали за края обтягивающих капюшонов, а парашюты и рюкзаки смешно изгибали фигуры, придавливая к полу.
         Правда оценить это зрелище могли только, помогающие им женщины из гарема, и транспортируемый там инвалид-на коляске, которого Сандро приспособил держать дверь, ведущую в салон, да и вообще, не представлявший никакой опасности для террористов.
         В салонах никто и не подозревал о происходящим, а главное о том, что кабина пилотов осталась пустой…
         Самолёт, конечно, предельно снизился над океаном, и всё же, когда, по команде Джамшута, наконец открыли люк и внутрь, с оглушающим звуком ветра и работающих двигателей, ворвался, сносящий всё на своём пути, поток ледяного воздуха, присутствующих спасло от вылета за борт только то, что Джамшут ранее настоял, чтобы все привязали себя к леерам и крепко за них держались пока давление не выровняется.

         Пора было прыгать.
         - Если мы пролетим нужный квадрат, то найти нас в океане шансов ноль!!! Вперёд! – прокричал Джамшут и бесстрашно сиганул в открытый люк.
         Однако это произвело обратный эффект и в последний момент захватчики запаниковали. Никто не хотел прыгать следующим. Даже огромный Гутьерос подталкивал к люку худенькую Эллу, которая страшно вопила. Можно даже было бы назвать эту возню дракой, если не обращать внимание на равнозначный страх в глазах всех её участников.
         Тут произошло, как и положено в таких историях, непредвиденное чудо!
         А именно, «на глазах у удивлённой публики» инвалид-колясочник вдруг поднялся со своей коляски, представ пере всеми вполне здоровым и крепким мужчиной, который, несмотря на панические протесты горе-парашютистов, технично повыкидывал их всех из самолёта одного за другим и потом самостоятельно закрыл люк. Резко наступила тишина.
         - Меня зовут Павел и я сотрудник спецслужбы, приставленный следить за этой бандой.
         Плохо понимающие по-русски женщины довольно закивали.
         - Открывайте заложников, а я в кабину!
         Пробегая по салонам Павел кричал: «Террористы ликвидированы! Опасность миновала! Сохраняйте спокойствие! Я сотрудник спецслужб! Беру командование на себя! Бортпроводникам прошу подойти ко мне!
         Через пять минут обрадованная Вера, Даша с Павлом вошли в кабину пилотов, где их ждал очередной сюрприз. В кабине никого не было, а приборы показывали медленное, но неуклонное снижение высоты.
         - Срочно бегите и ищите среди заложников пилотов, а если проблемы, то найдите среди пассажиров! Бегом! Мы медленно, но падаем! Бегом!

         Пилотов нашли, как и ожидалось, в комнате отдыха экипажа… Кубин и Маша обколотые наркотиками были в полной отключке…

         - Есть одна мысль! – вскричала Вера, выдернув Дашу из ступора.
         - Говори.
         - В первом классе летит молодой арабский принц. Симпатичный, кстати!
         - Ну? Давай к делу.
         - Так он хвастался мне, что у него такой же самолёт есть и, что он даже сам управлять умеет. Эти бабы в паранджах из его гарема, кстати.
         - Так, что же мы – Бежим!..

         Абдулка, взяв управление и связавшись с диспетчером, быстро выровнял и поднял до нужного эшелона самолёт. Выяснилось, что он очень профессионально управляет лайнером и диспетчеры приняли решение, чтобы Абдулла продолжал исполнять обязанности командира экипажа, пока не закончится восстановление Кубина и Маши.

         В это время Гурий и Василий, немного пришли в себя после уколов с наркотиком, которым террористы «награждали» всех, кого запирали в качестве заложников в отсеке для отдыха экипажа.
         - Ты меня прости, брат – глухо сказал Перепёлкин – что-то у меня в башке помутилось от того, что ты меня стереть хотел.
         - Да, ладно уже, проехали – махнул рукой Гурий – Пиджак, правда, вот – вернули. – примирительно улыбнулся он, поправив на плечах отцовский пиджак – Так, что нет худа без добра.
         - Я виноват, друг - Василий протянул руку для рукопожатия.
         - Я хотел бы всё изменить, но волшебный отцовский ноутбук утрачен и я просто ума не приложу, что делать!
         - Да, уж…
         - А знаешь, - продолжил Гурий – видимо, всё же есть какая-то магия в писательском труде. У меня, просто зуд в руках и голове. Надо писать, несмотря на то, что это мало, что изменит, однако надо готовиться и перелопатить весь сюжет. У тебя, кстати тетрадка была? Можешь мне позаимствовать?
         Перепёлкин вытащил из внутреннего кармана общую тетрадь и протянул Марку.
         Марк, в свою очередь, опустил руку в карман и нащупав там маленький исписанный карандаш с обгрызенным кончиком, вытащил его.
         - Как думаешь, сколько лететь ещё? – спросил Марк Васю.
         - Часов пять, наверное.
         - Ну, тогда начну, помолясь – улыбнулся Марк и, раскрыв тетрадь, начертав название на первой странице, быстро начал писать роман с самого начала. Мелкие, красненькие, карандашные буквы ложились красивой вязью на страницы…

Глава 9.
         …1942 год. Семья Моисея Аароновича Шульман-Ложкиных, которая включала в свой состав самого доктора исторических наук профессора университета Шульмана, его жену – актрису одного из театров Лидию Ложкину, их десятилетнего сына Зяму, носившего фамилию матери, и его совсем ещё маленькой сестрички Ани, была эвакуирована из голодного блокадного Ленинграда. Их старший сын Борька, будучи военным, остался защищать город. Сначала в Ташкент…
         Ташкент считался в годы войны «элитной зоной» эвакуации. В Узбекистан отправили Академию Наук, Множество музеев, театров и большое количество деятелей культуры. Поговаривали, что сам Косыгин, руководивший всей эвакуаций по стране, лично проследил за отправкой в Ташкент четырехсот престарелых и немощных писателей, а также членов семей воюющих писателей, режиссеров и актеров.
         В военное время гражданские поезда следуют по остаточному принципу после всех воинских эшелонов, поэтому, после приезда в Ташкент Зяма с мамой и Анюткой даже ещё не выходили на улицу, отсыпаясь после почти двухнедельного путешествия по воюющей стране и только Моисей Ааронович где-то пропадал целыми днями…

         - Лидочка, мы переезжаем завтра. Собирай вещи, пожалуйста – радостно выпалил, вошедший в комнату глава семейства (в Ташкенте они занимали одну комнату в студенческом общежитие, отданного эвакуированным).
         - Да, что ж такое-то! – бросила на гладильную доску недоглаженную рубашку сына Лида – мы ещё сюда толком не приехали!
         - Да-с… Мы переезжаем в Самарканд! – к удивлению Лиды, расплылся в довольной улыбке Моисей Ааронович – Меня назначили директором Самаркандского областного историко-краеведческого музея!
         - И, что? – с укоризной и почти с разочарованием задала вопрос Лида.
         - Да это же один из старейших в Туркестанской Азии музей! – не унимался учёный - Фонды музея-заповедника насчитывают более двухсот десяти тысяч экспонатов!.. Конечно, дают приличное жильё и усиленный паёк на всю семью… Но, главное, что я смогу продолжить свои научные изыскания! И где?! Именно в том самом месте, исследованию которого я посвятил добрую половину жизни! Помнишь, когда я на раскопки ездил в 36-м? Так это именно туда!
         - Радостно за тебя, конечно, дорогой, а про меня ты подумал!? Я то там, что делать-то буду? Тут хотя бы республиканская столица. Если только… Самарканд… Хотя…- безнадёжно махнула она рукой.
         - А как же! Конечно, сначала о тебе и подумал! – самодовольно продолжил Моисей Ааронович – а, ну закрывай глаза – засмеялся он и достал какую-то бумажку с яркими синими печатями из кармана – пляши!
         - Перебьёшься – улыбнулась Лида – Дай сюда.
         - Неет… Пляши… - настаивал, подняв листок над головой Моисей Ааронович.
         Лида изобразила какое-то подобие короткого обертаса, при завершении которого выхватила листок, сходу впившись в него взглядом и зашевелив губами, без звука читая содержимое.
         Моисей Ааронович присел на табуретку и с неподдельным интересом наблюдал за реакцией жены, не убирая улыбки с губ.
         - Да это же… Это же… Решением минкульта республики… Зачислить в труппу…- Лида вдруг бросилась на шею мужу – Любимый я в труппе Самаркандского русского театра имени Чехова! Я же читала!.. Да это же одна из известнейших сцен в стране! Там же сам Георгий Алябьев ставил! Конечно бегу паковаться!
         Моисей Ааронович тоже нежно поцеловал супругу.
         - Мам, пап, а куда мы едем? - Подошёл заспанный Зяма.
         - Сынок, мы переезжаем в Самарканд – ответил отец.
         - А где это? Там тоже нет войны и тепло?
         - Самарканд, Зяма, это ещё лучше! Он ещё южнее и естественно никакой войны там нет, а только солнце, красивые дома и ещё больше полезных фруктов.
         - Ура! Мы едем в Самарканд – радостно запрыгал Зяма.
         - Самарканд находится на юго-востоке от нас, в красивейшей долине реки Зерафшан, в окружении Памиро-Алайских гор. Это третий по величине город в Узбекистане, - продолжил свою лекцию Моисей Ааронович - один из древнейший городов на земле, он почти ровесник Рима. Его стены помнят скифов, Персидскую империю, воинов Александра Македонского, арабов и монголов... Твой папка докторскую по нему защищал.
          - Вот, я же говорил Мишке в поезде, что мой папа врач, а он не верил!..
          Вся семья счастливо рассмеялась… 

         …Ташкент они даже не успели посмотреть, кроме вокзалов, а вот Самарканд просто поразил Лидию и Зяму (Анютке, в силу возраста, это было пока неактуально) невиданной ранее восточной экзотикой – цветением благоухающих садов, затейливой архитектурой, странными одеждами горожан, немыслемым в военное время изобилием и ровно такой же немыслимой дороговизной базара. Хотя, справедливости ради, война там ощущалась действительно совсем иначе, как-то издалека.
         Базар Самарканда и правда чуть не разрушил неокрепшую психику, видевшего голодные смерти, ребёнка. Под палящим южным солнцем с прилавков свешивались гирлянды луковиц, сушеных яблок, кукурузы. На земле, словно цари природы возлежали горы арбузов и дынь. Морковь, огурцы, помидоры, редис, гранат, инжир. Глаза Зямы разбегались от обилия еды, от чего иногда даже подташнивало.
         Зяма не мог наглядеться на Самарканд. Какая-то восточная сказка из, недавно прочитанной им, «Тысяча и одной ночи»!, неожиданно свалившееся всеми красками на измученного блокадного ребёнка.
         На улицах милые и подчёркнуто учтивые узбеки и базары, где изюм и орехи, благодатное солнце, какого в Ленинграде не бывало никогда.
         Арыки с перекинутыми через них множеством разнообразных мостиков. Тысячи приземистых одноэтажных домиков, которые казались еще ниже из за высоких тополей, гордо стоящих вдоль улиц. 
         Однако жизнь всё же не стала мгновенно прекрасной и удивительной, а всё же, как ей и положено, оставалась сложной частенько напоминала о том, что вообще-то идёт война.
         Конечно базар и сводил с ума невиданным никогда изобилием еды, но цены на неё были просто сумасшедшими, а в столовой папиного музея, даже при усиленном питании, давали пшенную кашу на воде и все ту же затируху, которую Зяма ненавидел ещё с Ленинграда.
         Выматывали также очереди в магазине за гнилыми дынями и попытки обменять на базаре какое-нибудь полотенце или подушку на горсть риса или свой паек хлеба – на сахар для Анюты, или пытались обзавестись керосином. 
         Моисей Ааронович «с головой» окунулся в работу с музеем, а Лидию Ложкину вместе со многими другими актёрами местный Наркомпрос привлек к работе в Комиссии помощи эвакуированным детям. Комиссия занималась распределением деток по детдомам и по семьям. Некоторые были даже не осиротевшими, а просто потерявшимися в пути при бомбежках, хаотических пересадках и переездах.

         Новым жилищем эвакуированных ленинградцев в Самарканде, в соответствии с полученным ордером, стал дом тети Гули и дяди Хасана (как они сами представились). Они жили в низеньком, как большинство, домике, в котором целое крыло было отведено бывшим блокадникам. В общем, семья Шульман-Ложкиных в Самарканде, стала обитать в собственном доме Алескеровых, на окраине города.
         Хозяева приняли новых жильцов очень радушно. В один из первых дней ими было устроено празднование по случаю счастливого прибытия дорогих гостей из героического блокадного города, для чего на рис был выменян один из многочисленных ковров из их дома и безжалостно зарезана одна из овечек из небольшой овчарни, примыкающей к заднему дворику.
         Началось с того, что дядя Хасан прямо перед домом начал готовить плов. Что это такое, Зяма понятия не имел. Но с интересом наблюдал, как он, сидя на корточках, разжигал огонь среди кирпичей. Оказывается это называлось «мангал», а потом долго «колдовал» над большой и глубокой круглой сковородой, которую все называли не менее смешно: «казан». Зяма вдруг подумал, что это совсем не похоже ни на кухню, ни на плиту в родном Ленинграде. Картина разжигания огня в мангале и установка на нем огромного казана для плова поразила его своей несхожестью с бабушкиным приготовлением пищи у них на кухне в квартире по улице Марата

         Именно в этот вечер, за поеданием всяческих вкусностей, сидя прямо на земле во дворе, Зяма и познакомился с сыновьями Алескеровых, близнецами Каримом и Искандером, которым тоже было по десять.
         В следующие дни Анютка с внучками Алескеровых возились во дворе. Самая старшая из них четырехлетняя Айгуль, например, поила ишачка, принося ему воду в маленьких ведёрках, сделанных ей дедом Хасаном из консервных банок. Эти ведерки она носила на маленьком коромысле, которое тоже смастерил дед. Трёхлетняя Аня с важностью кормила кур, двухлетняя Зухра, под присмотром мамы собирала сухой хворост в небольшом саду. И всё это делалось не только весело, играя, но и с сознанием важности выполняемого дела и своей ответственности за него. Одно слово – хозяюшки.
         Мальчишки же напротив - Зяма, Карим и Искандер катались на великах, пускали кораблики по арыкам придумывали игры с палками и консервными банками, воровали яблоки в садах и ели вишни прямо с косточками, палили из рогаток по голубям. Они уходили из дома утром и играли весь день, а возвращались лишь тогда, когда зажигались уличные фонари…

         В один из дней, к удивлению всех, Моисей Ааронович не пошёл в музей, а остался дома. Какая-то там у них дезинфекция проводилась, что ли…
         Профессор собрал всех троих ребят в комнате, пока те не сбежали на улицу и произнёс: «Всё! Хватит шалберничать! Учитывая, что у вас каникулы и вы просто на глазах превращаетесь в бездельников и асоциальных типов, я принял решение заняться с вами историей. Да-с, юноши именно историей! И начать, видимо, придётся с Самарканда. Да-с! С города, на улицах которого вы растёте и ничего при этом о нём не зная»
         Зяма внимательно слушал отца, а узбекские мальчики даже сейчас продолжали баловаться, плюя друг в друга горошинами через трубочки из сухого тростника.
         «Уважаемые Карим и Искандер, - продолжил Моисей Ааронович - а по поводу вас, товарищи, я имел беседу с вашим дедом и он предоставил мне все полномочия и, в случае вашего непослушания, он сказал немедленно докладывать ему напрямую. Да-с!»
         Разбаловавшиеся было пацаны немедленно затихли и превратились в слух, так как дед Хасан был для них непререкаемым авторитетом, как успел уже заметить Зяма.
         Профессор встал, приосанился и продолжил: «Итак, сегодня я хочу начать с того, что мы совершим небольшую велосипедную прогулку…»
         «Урааа!» - закричали дети.
         «Мы поедем туда, где я хочу показать вам другой Самарканд - город с историей в 2600 лет, великую столицу, называемую Согда. Для этого мы отправимся на холмы Афрасиаба - древнего городища, это и есть бывший центр античного города, где располагалась цитадель Мараканды, в которой останавливался греческий царь из далекой Македонии.» - снова продолжил доктор Шульман.
         Тут ребята снова притихли, но уже не из за боязни деда, а благодаря неожиданно вспыхнувшему интересу.
         «Внешние стены шахристана городища Афрасиаб. – продолжал заинтересовывать ребят профессор - Их высота достигает 40 метров. Они похожи на естественные холмы, так как были возведены из сырцового кирпича, такие строения оплывают со временем. Все строения городища имеют сейчас такой вид, поэтому нужны усилия, чтобы обнаружить древние постройки среди ландшафта. Перед стенами до сих пор течет арык, выполнявший роль крепостного рва…»
         Дети были в полном восторге и предчувствии приключений и поэтому потребовали у Моисея Аароновича немедленно отправиться в путь.
         К северу от Самарканда расположилось обширное безжизненное городище, покинутое жителями ещё после монгольского разгрома начала XIII века… Велосипеды оставили у колодца, а сами дальше двинулись пешком бодрым шагом. Искандер один раз возвращался за забытой фляжкой с водой, прихваченную из дома.

       Столица древней Согды встретила гостей неприветливо. Во-первых достаточно сильный холодный ветер гнул травы и редкие деревья, поднимая при этом песок и пыль с нередких коричнево-жёлтых вкраплений в грязно-зелёного цвета холмах и лугах. Во вторых, на сколько хватало глаз, могилы, могилы, могилы…
         - Хочу предупредить, что посещение Афрасиаба требует усилий, как физических так и моральных – сказал профессор.
         - Мы готовы! – закричали ребята в предвкушении приключений.
         - Это город масштабов Константинополя, окружность его стен около 6 км. Причем, это именно городище, там нет дорог, домов, только холмы, овраги и современное кладбище над всем этим – начал свою лекцию Моисей Ааронович - Я бы посоветовал начать осматривать город именно из главной его Цитадели, особенно учитывая то, что нам надо успеть вернуться к ужину, а это самая высокая точка. Только оттуда можно лицезреть весь масштаб Афрасиаба. Все эти зеленые луга на сколько хватает взгляда и есть древний город. Конечно очень сложно поверить, что весь этот ландшафт рукотворный.
Да, да! Огромные валы, глубокие впадины - все это дело рук человека. После того как люди покинули свои дома, природа внесла свои изменения, глиняные постройки исчезли, поверхность сгладилась, а где-то наоборот появились новые овраги. Но основа этих холмов рукотворная! - десятки метров культурного слоя, огромные крепостные валы, руины дворцов знати - все это здесь.
         - Пап, а где же эта Цитадель твоя? – крутил головой Зяма.
         - Вон, видите громадный холм на горизонте – указал рукой, не выпуская из неё свёрнутую в трубку карт местности, доктор Шульман - это и есть Цитадель Афрасиаба.
         - Нууу… – протяжно заныл Зяма – Я то думал, что там прямо крепость старинная.
         - А это и есть крепость старинная! – воскликнул профессор – просто за тысячи лет уровень земли сильно поднялся, кое-где даже на десятки метров, поэтому Цитадель находится под землёй и сейчас представляет собой цепь запутанных пещер, куда соблюдая все меры предосторожности, мы сейчас и отправимся. Я уже был тут в 38-м и знаю один маршрут.
         - Ух, ты! Здорово! Ура! – восторженно закричали мальчишки – Пойдём же скорее!
         - Только одно условие – строго продолжил Моисей Ааронович – Это опасно и поэтому слушаться меня беспрекословно и не отходить друг от друга более, чем на расстояние вытянутой руки.
         - Согласны!
         - Тогда вперёд, товарищи!
         Все четверо исследователей быстрым шагом направились в сторону холма…

         Моисей Ааронович провёл ребят внутрь холма через какой-то узкий лаз и снабдил всех фонариками, которые как фокусник извлёк из своего рюкзака. Перед глазами восхищённых и заинтригованных детей предстал волшебный подземный мир. Профессор говорил безостановочно и не прекращал свою лекцию по истории.
         Наконец путешественники, после обследования коридоров и пары залов, где все земляные полы были усеяны битой керамикой, вышли в огромный зал с колоннадой и замечательной резной алебастровой панелью с остатками стенной живописи, в которой можно было рассмотреть три человеческих фигуры, склонившиеся над столом, с лежащим на нём развёрнутым листом. Одна из фигур изображала мужчину, держащего в руках предмет похожий на карандаш.
         - Смотрите, тут изображена группа людей, а это значит, что на панели изображены люди, что в мусульманской культуре невозможно, и доказывает ещё домусульманский период постройки Цитадели. Я эту комнату ещё в 36-м обнаружил и вот…
         - Пап, а что такое домусульманский период? – поинтересовался Зяма.
         - Очень давно, короче – улыбнулся Моисей Ааронович – давайте я вам лучше попробую перевести, что тут написано под картинкой.
         - Ой, давайте! – закричали Искандер и Карим.
         - Ребята, посвятите сюда, пожалуйста – указал профессор на затейливую арабскую вязь под изображением.
         Дети направили свет своих фонариков на стену.
         - Итак…- начал Моисей Ааронович -…тут написано: «Мы все как карандаши… Каждый рисует свою судьбу...», а дальше не разборчиво.
         - А что это значит? – загалдели ребята.
         - Если честно, то понятия не имею, но вот, что интересно – тут изображена вазочка на столе, которая во-о-о-н, я вижу, в стенке примурована наполовину – профессор указал на стену напротив.
         - Да, точно – почти шёпотом произнёс Зяма, смотря попеременно то на изображение, то на вазу – а давайте её выколупаем!
        - Именно это я и хотел вам предложить, понятливые мои! Только умоляю, не повредите артефакт! Он бесценен.
         Закипела работа: Доставали вазу из стены с предельной осторожностью, почти, как заправские археологи. Благо, что стена была глиняная и именно в этом месте сильно искрошилась со временем, но всё же Моисей Ааронович настоял, чтобы ребята использовали, принесённые им зубные щётки и мягкие кисточки. И вот, наконец-то, ваза была установлена на ровном каменном выступе, освещаемая закреплёнными рядом фонариками. Все восторженно смотрели на результат своей работы…
         Вдруг Искандер подскочил к вазе и заглянул в её горлышко.
         - Осторожней! – закричал профессор – Не урони! Зачем ты так!?
         - Понимаете, когда мы её вытаскивали, то мне показалось, что внутри что-то колыхается.
         - Я тоже слышал – подтвердил Карим.
         - Колыхается… - передразнил, махнул рукой, профессор - ну, хорошо – вздохнул Моисей Ааронович – Только умоляю – осторожней!!!
         - Давайте и правда посмотрим – поддержал отца Зяма.
         Зяма и Карим поднесли фонарики поближе к горлышку сосуда а Искандер смотрел внутрь.
         - Ну, что там? – тихо спросил профессор.
         - Бумажка, что ли, или свёрток какой… - щурил глаза Искандер.
         - Иса, - усомнился Моисей Ааронович - не может бумага пролежать тысячу лет. Если там что-то и есть, то точно не бумага.
         - Ну, не знаю – нервно возразил мальчик – но там свёрток какой-то.
         Профессор, мягко отстранил от артефакта детей и осторожно, перевернув вазу, вытряхнул оттуда содержимое.
         На столе-камне, используемым в качестве стола, появился небольшой свёрток из жёлто-серого материала – либо мешковины, либо пергамента, местами покрытый толстым слом заскорузлой пыли.   
         Исследователи, затаив дыхание, смотрели на посланца седой древности.
         Тут, как на зло, не вовремя, стали потихоньку меркнуть лампочки фонариков. Профессор вскинул часы.
         - Уууу – насупился он – Ребятушки, пора бы нам домой.
         - Нет! Нет! – закричали ребята.
         - Надо, надо – настаивал профессор – Во-первых, пора на ужин. Иначе нас начнут искать. А во вторых, фонарики гаснут и скоро мы не только не сможем рассмотреть найденное, но и просто не сможем отсюда выйти. Поэтому собирайтесь и пойдём, а найденное я положу в свой чемоданчик археолога. Исследуем всё дома.
         Уже через час «исследователи древностей» сидели вместе со всей семьёй расположились на большом ковре посреди дворика дома Алескеровых готовые ужинать.
         Конечно обычный ужин военного времени не отличался разносолами и праздничный плов, приготовленный как то дедушкой Хасаном, остался только в памяти, но несмотря на это дети нетерпеливо и быстро умяли предложенное и повисли на плечах Моисея Аароновича.
         - Папка, папка, давай же быстрее. Пойдём смотреть, что там! – запричитал Зяма, дёргая отца за рукав.
         - Дядя Моя, дядя Моя! – присоединились к нему Искандер и Карим.
         - Ребятки, дайте хоть чай допить – смеялся профессор, хотя и, всё же, суетливо поднимаясь с ковра на ноги – Ладно, пошли – быстро проглотил последние капли чая он.
         - Ура!!!!! – закричали ребята, под удивлённые взгляды всех присутствующих. Даже ишачок, привязанный к дереву, дёрнулся от неожиданности.
         И вот, Моисей Ааронович, Зяма, Искандер и Карим, закрывшись в родительской комнате Шульманов-Ложкиных, склонившись над столом, с нетерпеливым трепетом смотрели, как из разматываемого старого пергамента медленно должна была появиться какая-то тайна.
         Ожидали всего, что угодно, но результат просто шокировал: В многосотлетней упаковке был завёрнут карандаш! Обычный карандаш красного цвета!
         - И этот предмет был замурован в стене, как бесценная святыня?! – разочарованно произнёс Моисей Ааронович, а потом схватил вазу и, на этот раз, почему-то не боясь разбить, потряс её над столом.
         Однако ваза была пуста.
         - Ну, вооот!.. – протяжно сказал Искандер.
          - Интересно – он хоть пишет? – подхватил Карим – Давайте попробуем.
         - Вон моя тетрадка – сказал Зяма – Берите её.
         Профессор не стал возражать.
         Карим взял карандаш и осторожно провёл линию, пытаясь не сильно нажимать, чтобы не обломать торчащий красный грифель.
        Карим посещал занятия в художественной школе, и поэтому достаточно быстро на тетрадной страничке появились красные детские качели, стоящие под красным же тополем, над которыми светилось красное солнце с длинными красными лучами.
         - Ладно ребята пошли спать – устало выдохнув, распорядился профессор – кому-то завтра в школу, вообще-то.
         Ребята встали и угрюмо разошлись.

         Несмотря на ещё раннюю весну и раннее утро, солнце в южном городе «жарило» нещадно. Трое ребят молча плелись в школу по улочкам Самарканда с обречённым видом, волоча за собой по дороге солдатские вещмешки, исполняющие функции портфелей.
         - Ух ты! Смотрите! Смотрите! – вдруг нарушил молчание Карим.
         - Что такое?! – встрепенулись Зяма и Искандер.
         - Смотрите, качели!
         С края одного их перекрёстков, под кроной тополя, стояли детские качельки, медленно с лёгким скрипом покачивая сидением, как будто на нём кто-то недавно катался.
         - И что? – непонимающе спросил Зяма.
         Искандер тоже пожал плечами, глядя на брата.
         - А то, пацаны, что это я их вчера нарисовал!
         - Как это? – спросил Искандер – Мало ли детских качелей в Самарканде. Что ты сочиняешь!
         - Да нет! Правда же! Я не вру! Вы же сами видели! – кричал Карим – И форма и размер по отношению к дереву! И солнце в том же месте! Всё, как нас учили! И вон, даже одна дощечка сломана!
         - Мистика, какая-то! А ну-ка, пойдём поглядим – потянул Зяму за рукав Искандер.
         - Так в школу же опоздаем – попытался возразить Зяма.
         - Да, Аллах с ней! – махнул рукой Искандер – Не в первой! Я чувствую, что приключения только начинаются! Мне кажется, что я понял секрет карандаша! Там же на стенке было написано что-то про карандаш судьбы!
         Друзья, весело смеясь, побежали по направлению к качелям…

         Ребята так и не дошли до школы, а вместо этого незаметно вернулись домой и, пробравшись в комнату, где они вчера опробовали артефакт, стащили его из археологического саквояжа Моисея Аароновича.
         Они почти сразу решили проверить свою догадку, для чего под общий смех на листочке написали: «Уважаемые учащиеся школы N8, сегодня по техическим причинам занятия отменяются.» и сразу же снова побежали к школе.
         Каков же был из восторг, когда они увидели на закрытой калитке их школы приклеенный листок такого же содержания. Даже пропущенная буква «н» в слове «техническим» тоже отсутствовала.
        Детским шалостям, связанным с удивительными свойствами Карандаша судьбы в ближайшую неделю почти не было предела! Правда именно детским, так как наиболее ответственный из друзей Зяма всё же отговаривал друзей вмешиваться в ход серьёзных событий.
        Зато ребята обнаружили ещё одно интересное свойство Карандаша судьбы. А именно, они поняли, что нет необходимости писать непосредственно им, а можно и чем-то другим, главное, чтобы карандаш находился рядом (не больше метра) от пишущего судьбу…

         Вскоре неожиданно профессор все же обнаружил пропажу и разразилась такая гроза негодования и наказаний, что был момент, когда мальчишки начали даже немного жалеть о содеянном, хотя, надо отдать им должное, никто из них не проговорился о чудесных свойствах артефакта!
         О сломанных игрушках дети забывают быстро и вот уже снова потекли обычные дни.
         Лишь раз один из ребят по настоящему пожалел, что не может использовать Карандаш судьбы. Это был Искандер, когда уже в конце войны Карим тяжело заболел и вскоре умер и никто не смог ему помочь, так как семья Шульман-Ложкиных к тому времени уже уехала.
         Именно тогда Искандер пообещал себе, а позже завещал своему сыну Джамшуту во что бы то ни стало разыскать Карандаш судьбы и вернуть его домой, так как он, по его мнению, должен был оберегать именно их семью…

Глава 10 (эпилог).
         Ноябрь. Воскресение. Утро в квартире Ложкиных в день рождения отца семейства- Зиновия Моисеевича.
         Супруга Софья Михайловна и невестка Элла накрывают на стол. Сам именинник, уже одетый в праздничный костюм, пока за письменным столом и канцелярским ножичком, открывает поздравительные адреса, Сидя на ковре, тарахтит губами, изображая мотор автомобильчика, которым он играет, горячо любимый всей семьёй внучок Сёма. Гурий, с нескрываемой нежностью и любовью, как будто после долгой разлуки, смотря на семью упаковывает в подарочную бумагу с бантом какую-то тетрадь.
         Раздаётся звонок в дверь.
         - Кого это там несёт ещё?! – недовольно пробурчала Софья Михайловна, вытерев руки и бросив полотенце на кухонный стол – Зяма, ты приглашал кого-то, что ли? Мы же хотели по-семейному в этот раз- крикнула она.
         - Нет. Я для всех уезжаю сегодня в экспедицию – пожимает плечами Зиновий Моисеевич – вот, даже в поздравлениях жалеют, что не смогут поздравить лично.
          - Эллочка, открой, пожалуйста – просит Софья Михайловна невестку.
         - Сейчас, мама -  любезно ответила та.

         Через пару минут, отряхивая в подъезде зонт, на пороге появился промокший под дождём старый товарищ Зиновия Моисеевича и одновременно его постоянный издатель, глава и совладелец издательства «Ариадна» Виктор Арсеньевич Шичков.
         - Здравствуйте, - учтиво поцеловал руку Элле гость – извините за беспокойство, но Зиновий Моисеевич ещё не уехал? Мне надо с ним срочно переговорить. Простите за вторжение, ещё раз. Понимаю, что сборы, но однако…
         Из комнаты выходит празднично одетый, улыбающийся и благоухающий, только что подаренным женой одеколоном, хозяин дома.
         - Дааа, Витя – снисходительно говорит он – ты, всё же непроходим! Сколько лет мы дружим, а ты всё не можешь запомнить, когда у меня день рождения. Никуда я не уехал, а просто с семьёй хотел отметить.
         - Ой, простите ради Бога! Я тогда позже зайду – растерялся Шичков.
         - Да ладно, не тушуйся. Давай заходи. Рад тебя видеть!
         - Так я и без подарка.
         - Сам им будешь. Проходи и за стол. Там и скажешь, что хотел.
         - Да, я...
         - Возражения не принимаются!
         Шичков снял плащ, обувь и прошёл в комнату.
         Застолье получилось сытным, вкусным, хмельным и весёлым. Зиновий Моисеевич шутил так, что гостям порой трудно было насладиться угощением.
         Не меньше радости добавлял и маленький Сёма, который помимо рассказанного на стульчике поздравительного стишка, показал дедушке и гостям уморительную сценку, изображающую общение деда с каждым из членов семьи. Больше всего смеялись над изображенными внуком сцен утихомиривания разногласий мамы и бабушки. В итоге Софья Михайловна и Элла расцеловали Сёму и под аплодисменты присутствующих обнялись между собой…
         Гурий с какой-то гипертрофированной нежностью и любовью продолжал наблюдать за семьёй. «Они ведь даже не понимают, что всё могло быть по другому и как всё это счастье может в момент разрушиться» - била мозг мысль.
         - Ой, ребята, – вытирая слёзы смеха и умиления, поднялся из за стола Гурий – пойду подымлю маленько.
          - Сынок, когда ты бросишь уже! – пожурил Гурия Зиновий Моисеевич.
         - Непременно, пап.
         Гурий обошёл обеденный стол со стороны отцовского бюро и, проходя мимо его, незаметно взял лежащий там исписанный почти до середины и обкусанный с края красный карандаш.

         - Привет, сосед! – сказал алкоголик Мишка - сосед по подъезду, живущий сверху, тоже вышедший покурить – слышу праздник у вас.
         - Да, угадал. У бати моего день рождения – ответил Гурий.
         - О! Уважаю дядю Зяму! Передай поздравления от меня.
         - Обязательно.
         - Ладно, пойду, а то у меня Наташка сейчас придёт.
         - Давай, дружище.
         Мишка бросил бычок в литровую банку полную окурков, стоящую на подоконнике, пожал руку Гурию и поднялся к себе.
         Гурий, одной рукой держал дымящуюся сигарету, а другой вытащил из кармана карандаш и смотрел на лежащий на ладони кусочек деревяшки…
         Что там скрывать, все хотят узнать свое будущее, стремятся к этому, любопытствуют, так сказать. Гурий тоже не являлся исключением и даже как-то к гадалке ходил. Не поверил наворожённому тогда и тут вдруг наяву увидел это ужасное предсказание! Он познал и страх смерти, и развод, предательство, одиночество, потерю ориентиров, другие трагедии и несчастья.
         Отец учил, да и всю свою жизнь Гурий сам стремится к тому, чтобы добиваться поставленных целей и жить именно так, как задумал, и, соответственно, он был уверен, что только так и можно влиять на судьбу, чтобы черные жизненные полосы неизбежно подходили к концу, а впереди ждало только светлое будущее.
         Однако Бог любит шутить с людьми, ежедневно экзаменуя их, и даже когда (лучше сказать, что почти всегда) уверен, что жизнь кое-как вроде установилась и ничего не может произойти экстраординарного, всё мгновенно встаёт «с ног на голову».
                Только настоящим чудом, скромно лежащим у него в руке, удалось все исправить, изменить судьбу и избежать нагаданных бед. Он был счастлив! А случилось бы это, если бы не было пережитого.
         Только сейчас он чувствовал удовлетворение от любви, семьи и собственных успехов. Только сейчас будни дарили радость. Он по-настоящему усвоил тот урок, который преподнесла судьба.
          Гурий больше не хотел терять счастье! Не хотел рисковать и поэтому, резко открыв люк мусоропровода, бросил туда отцовский карандаш. Постояв секунду снова захлопнул. Раздался глухой металлический звук…

         Снизу послышались шаги.
         - Гуря, ты что мобильник только что выбросил? – сказал поднимающийся по лестнице под руку со своей женой, держащей букет цветов, улыбающийся Вася Перепёлкин – целый день не можем дозвониться.
         - Да, нет. Просто я его ещё даже не включал – ответил Гурий – всё суматоха какая-то.
         - Вот, вот и я о чём – продолжил Василий – думали зажать отцовскую днюху!? Плохо ты нас знаешь. Мы и без приглашения завалимся!
         - Ой, ребята, да конечно – встрепенулся Гурий – пойдёмте! Папа рад будет безмерно!
         Гурий с Перепёлкиными вошёл в украшенную шарами квартиру…
         - Папа, принимай гостей! Я их, правда, около мусорки подобрал. Надеюсь, что они праздник не испортят – шутил Гурий.
         - О! Васятка Птицын! – вышел радостный Зиновий Моисеевич – И его очаровательная супруга! Проходите, проходите! Очень рад!
         - Это Вам. С днём рождения! – протянул Вася коробку имениннику – для тебя тоже кое что есть – добавил он уже Гурию на ухо.
         -Угу – кивнул Гурий.

         Праздник продолжался.
         - Слушай, а, что ты хотел сказать то мне, когда пришёл? – спросил у Шичкова Зиновий Моисеевич, наклонившись поближе.
         - Позволь, но он говорил мне, что заканчиваешь новый роман к твоей серии? И мы же анонсировали его уже. Читатель ждёт. Меня совладельцы шпыняют. Я с ужасом думаю о том, что ты не успеешь к сроку. – сказал Шичков - «Я столько горя жду тогда, что наименьшим будет плаха!» -  продолжил цитатой из «Собаки на сене».
         - Да, брат, правильно волнуешься – понуро ответил Ложкин-старший – у меня и правда кризис какой-то. Не идёт. Видать на пенсию пора – грустно улыбнулся он – исписался, похоже.
         - Прошу прощения, - вмешался Гурий – я совершенно случайно услышал ваш разговор и мне кажется, что у меня есть идея, как Вам помочь.
         Шичков с надеждой, а Ложкин-старший с недоверием посмотрели на Ложкин-младшего.
         - Я смогу продолжить серию – продолжил Гурий.
          - Как? Ведь, при всём уважении, как продолжить героя другому автору? Как его снова можно будет наделить мыслями и чувствами прежнего автора? Ведь, не секрет, что папа писал с себя.
         - А и не надо – заупрямился Гурий.
         - Как это? – поднялись брови у издателя.
         - Пусть например прежний персонаж Горский с почётом ушёл на пенсию, - Гурий учтиво поклонился отцу -  а дело его дело продолжит сын, тоже Горский, а?
         - Ну, ну? – заинтересовался Шичков.
         - Кстати, мой авторский псевдоним тоже Горский и можно будет писать от первого лица.
         Шичков снова удивлённо поднял брови.
         - Да и правда, откуда вам знать – улыбнулся Гурий – Вы же публиковали мои работы.
         - Не обижайтесь, уважаемый – примирительно смутился Шичков – Я, к сожалению не занимаюсь каждым автором.
         - Да, неважно – махнул рукой Гурий – Продолжим?
         -  Конечно, конечно - уже явно заинтересованно сказал Шичков.
         - И я хотел бы Вам предложить продолжить эту серию своими новыми романами, но по той же теме, где герой будет сыном профессора Горского. Тогда не нужно будет подражать мыслям, а мы выстроим заново внутренний мир главного героя, которого можно будет наделить новыми чувствами реального человека (то есть меня), близкими к бывшему герою, но в иной интерпретации? Поверьте, мы часто общаемся и спорим с отцом. Более того, мы дополним сюжет внутренним конфликтом из области «Отцы и дети» - на одном вдохе выпалил Гурий.
         - Сынок, я горжусь тобой! – вмешался восторженный Зиновий Моисеевич.
         Шичков задумался на минуту, а потом встал, протянул ладонь для рукопожатия и со всей серьёзностью сказал: «Хорошее предложение и я бы, пожалуй, его принял, но сроки то никуда не деваются».
         - Вот! А теперь позвольте мне вручить моему отцу мой подарок – Гурий достал подарочный свёрток.
         - Что это? – Спросил удивлённый Ложкин-старший.
         - А это папа мой новый роман , под рабочим названием «Воздушный демиург», где главным героем и является некто Марк Горский – сын профессора Горского! Осталось, на мой взгляд, только предать его корректору.
         - Да! Ученик, судя по всему, превзошёл учителя! – Зиновий Моисеевич обнял сына.
        Слышащие конец разговора присутствующие за столом разразились овациями.
         - Я обещал тебе тоже подарок, друг – сунул Перепёлкин в руку Гурию какую-то бумажку.
         - Чек за сценарий, с которым ты мне помогал – самодовольно сказал Василий – И ещё и имя твоё, как соавтора в титрах будет!
         - Спасибо, братуха!
         - Да, о чём ты говоришь. Что бы я без тебя!
         Со спины к Гурию подола Элла и нежно обняла его за плечи.
         - Я люблю тебя, милый – прошептала она ему на ухо.
         - И я тебя – обернулся Гурий…   

И стали они жить-поживать и добра наживать.
Вот и сказке конец, а кто слушал – молодец.
А кто не понял ни рожна, то рассказчика вина!


Конец.