Предыдущая страница http://proza.ru/2023/01/29/1436
В отправленном на Амур отряде кораблей среди экипажей не было русских специалистов для обслуживания машин, за исключением только одного человека - инженер-механика прапорщика Лемуана, служившего на корвете «Боярин».
На каждом корабле кочегарами и машинистами трудились нанятые американцы, шведы, немцы и финны.
По ходу плавания они осваивали русский язык, пользуясь выражениями не для тогдашнего дамского общества. Это сейчас, как мне не раз приходилось слышать на улице, некоторые девушки и взрослые дамы изъясняются так, что покраснели бы матросы и боцманы парусного флота.
Приглашённые иностранцы оказались тоже не бог весть какими специалистами, о чём свидетельствует запись в дневнике Дмитрия Ивановича Кузнецова:
«Все они не были приноровившись к машинам высокого давления, пары часто падали, из труб выбрасывало грязь, а конус над трубою отработанного пара (будто для увеличения тяги) давал беспрестанно невыносимый шум, в роде вздохов и стенаний».
Вспомнились по аналогии клубы чёрного дыма из трубы тяжелого авианесущего крейсера «Адмирал Флота Советского Союза Кузнецов», когда он шёл вдоль британских берегов.
Неудивительно, что как только вышли из Кронштадта подальше от начальственных глаз, то сразу сняли эти конусы, и «вздохи» прекратились.
Отряд должен был отправиться в августе, но Андрей Александрович Попов настоял, чтобы сделать кожухи на котлы у клиперов, поэтому отправление задержалось до 19 сентября 1857 года. Дисциплина командиров кораблей оставляла желать лучшего.
Великий князь приказал командиру фрегата "Аскольд" Ивану Семёновичу Унковскому следовать в составе отряда, но тот не захотел подчиняться Кузнецову и, игнорируя приказ генерал-адмирала, отправился в плавание самостоятельно.
Отряд состоял из трёх корветов, построенных на верфи в Петербурге, и трёх клиперов, построенных в Архангельске. Корветы и клиперы под парами и при тихом ветре могли развивать скорость 6 узлов, под парусами с ними было крайне тяжело управляться.
Но обводы у них были красивые, и с берега они прекрасно смотрелись. Кузнецов и командиры кораблей молились про себя только о том, чтобы не попасть в ураган или тайфун.
Особенно опасно было на низкобортных клиперах, у которых не только палубу постоянно заливали волны, но и нижние паруса были до половины мокрые.
За девять дней до отправления отряда на глазах всей эскадры погиб корабль «Лефорт» со всем экипажем и семьями моряков, которых доставляли в Кронштадт, ушли на дно с кораблём 827 человек (офицеры, матросы, женщины и дети). Причина гибели корабля так и осталась неустановленной.
Это самая большая катастрофа в российском флоте. Самая большая катастрофа в советском флоте – это гибель в Севастопольской бухте в 1955 году линкора "Новороссийск".
Погибли 617 человек. Во время катастрофы был на линкоре и мой отец. Несмотря на тяжёлую травму и разлившийся по воде мазут, он сумел доплыть до берега. Причина гибели линкора также не установлена.
Слух о том, что корабли 1-го Амурского отряда негодны для дальнего плавания, попал на благодатную почву.
Командир отряда вспоминал: «…многие сомневались в успешности возложенного на меня поручения и говорили: «пропоём Кузнецову панихиду!» А отряд между тем добрался до Амура благополучно – без бурь и ураганов; панихиды же не миную, когда окончу плавание по житейскому морю».
То, что ни разу не попали ни в какой сильный шторм, можно считать невероятной удачей, потому что недостатки в конструкции и постройке судов стали сказываться сразу. Перечислять их придётся долго.
Ремонтировались во французских и английских портах. Кузнецов констатировал: «…мы потеряли до 40 дней в починках; впрочем, это общая участь всех русских судов за границей. Стоимость всех починок обошлась до 35 000 рублей, не считая экстренных судовых расходов».
Расстраивала его и подготовка командного состава на кораблях: «Командиры были незнакомы с эскадренным плаванием; худо держали свои места; худо наблюдали сигналы; клипера ночью бродили как лунатики;
Они и один корвет часто отставали и счастливое плавание таким образом замедлялось сверх потери 40 дней в починке, тогда как адм. Путятин с нетерпением ждал нас в Печелийском заливе».
Кузнецов с Амура вернулся в Петербург 22 февраля 1859 года сухим путём через Сибирь, проехав до Москвы за 50 дней 9000 вёрст. Из Москвы в Петербург он ехал поездом. О плавании «Аскольда» я писал в очерке о лейтенанте В. Збышевском http://proza.ru/2011/03/11/1788
После Крымской войны боевой флот оказался только на Балтике: корабль, фрегат, 10 пароходо-фрегатов, 26 корветов, 6 клиперов, 18 малых вооружённых пароходов и 40 винтовых канонерских лодок. Названия новым судам давал великий князь Константин.
Последние канонерские лодки носили названия «Ведьма», «Леший», «Русалка» и другие подобные им названия. Командир канонерской лодки «Ведьма», довольный благополучным плаванием, пригласил священника отслужить молебен по случаю благополучного завершения компании.
Но когда священник узнал название корабля, он категорически отказался проводить службу. Находчивый командир канонерки предложил священнику вместо названия корабля произносить его фамилию.
Эта история повеселила великого князя, который очень спокойно относился к религии. Он даже вместо обязательного православия предложил ввести в России свободное вероисповедание. Но Святейший Синод с негодованием отверг это предложение.
Александр II подтвердил Константину задачу, которую поставил Николай I в отношении морской политики: «Россия должна быть первоклассною морскою державою, занимать в Европе третье место и быть сильнее союза второстепенных держав». Но денег на это не дал.
Вот что писал современник, морской офицер: «Тяжёлое это было время – и не дай Бог русским морякам ещё раз переживать что-нибудь подобное! Служба в строю почиталась последним делом.
Было очевидно, что всякое постороннее занятие для моряка, прикрытое его мундиром, давало хорошие материальные средства и всякого рода награды, повышения; наоборот, линейная служба приносила все неприятности и неудобства, сопряжённые с тяжкою ответственностью, без которой, конечно, она и немыслима.
Передовые люди флота, командиры судов, распинавшиеся на страницах «Морского Сборника» за необходимость флота, уходили на коммерческие суда или меняли свой мундир на другой.
Адмиральские орлы сделались достижимыми за конторкою мелочной лавки и, к тому же, были в сто раз милее, т.к. они приносили новым адмиралам не заботы об эскадрах, а процентное вознаграждение…
Новых судов не строили, а приискивали и разрабатывали подходящие типы. Впрочем, настанет время, когда история нашего флота назовёт этот период его собственным именем и воздаст каждому по заслугам.
Как бы в утешение, в виде соломинки утопавшему, Балтийскому флоту почти исключительно предоставлены были дальние плавания. Уходили ежегодно два-три судна в кругосветное плавание, или, как выражались тогда в Кронштадте, на Амур».
Продолжение http://proza.ru/2023/02/03/1480