Бабанюра

               
                криминальная комедия в трех частях
               
                           ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА: 

 Д Ж О Н И К – парень, 30-ти лет, рэкетир, бывший спортсмен.
 Э Д И К –   мужчина лет 35, квартирный вор.
 Б А Б А  Н Ю Р А – бомжиха неопределенного возраста. 
 К А П И Т А Н –   капитан милиции,
Действие происходит в полуподвальном помещении пятиэтажного дома где-то в Российской глубинке


                               Ч А С Т Ь  П Е Р В А Я.

                               СЦЕНА 1.

    Подвал на цокольном этаже старой пятиэтажки. Темно. Свет от фонарика,  силуэты двух мужчин. 
ПЕРВЫЙ ГОЛОС. Придурок, ты куда светишь?
ВТОРОЙ ГОЛОС. Под ноги…
ПЕРВЫЙ ГОЛОС. Выключатель, ищи, кретин!
ВТОРОЙ ГОЛОС. Хорошо, сейчас. 
Свет от фонаря поднимается выше. Слышится грохот перевернутого ведра.
ПЕРВЫЙ ГОЛОС. Твою мать!
Зажигается свет. Двое мужчин стоят в заваленной хламом комнате с маленькими окнами наверху, и, привыкая к свету, осматриваются по сторонам. 
ДЖОНИК. Ну, вот, пришли!
ЭДИК. Приплыли, блин, кого ты хочешь найти в этой  нычке. Здесь даже тараканы не живут.
ДЖОНИК. Сивый сам давал этот адрес. Все точно: улица, дом.
ЭДИК. А квартира? Это же пятиэтажка, дебил!
ДЖОНИК. Он не сказал.
ЭДИК. А ты не спросил?
ДЖОНИК. Ты сам-то много у Сивого спрашивал? Если нет квартиры, остается подвал.         
ЭДИК. Ты, случайно рамсы, не попутал, кореш, Сивый - вор знатный, давно мазу держит, чтобы его маруха в таком гадюшнике обитала?
ДЖОНИК. Может, затаилась или боится кого?
ЭДИК. Бояться нам надобно. Мы не найдем - нас найдут. Что, ни фамилии, ни иконки не приобщил?
ДЖОНИК. Неа! Только погоняло назвал: Бабанюра.
ЭДИК. Хорошо, что хоть это, запомнил, а что нужно бабла передать, не забыл? Вторая неделя пошла, как откинулись.
ДЖОНИК. Помню…
ЭДИК. И я помню, как вчера, в кабаке, ты шампанским ноги мыл. И куда лавэ подевалось?
ДЖОНИК. А сам, что, в безобразиях не участвовал? В стороне стоял? А кто плечевых на хазу таскал, кто танцы на столе устраивал? Вчерашняя лярва за самолет пол косаря зелени у нас вынула, не считая бухла…
ЭДИК. Ладно, замри, проехали. Надо эту жабу Сивого найти, открутимся как-нибудь, иначе – хана, за бабло не простят!
ДЖОНИК. Не боись! Если что - страна большая, затихаримся где–нибудь, забудут.
ЭДИК. Елочка зеленая! Ты, урод, что в жизни, кроме своей качалки видел? Люди по понятиям живут. Не таких выщимляли. Поставят на ножи, не спросят! Это тебе не мелочь по карманам  в раздевалке тискать. Рехетиры хреновы, мясо на мослах нарастили, а про мозги забыли, научились только жирным фирмачам утюги на пузо ставить. Сплошной беспредел устроили, думаете, блатными стали? Чмошник ты, Джоник, а не блатарь!
Джоник, ни говоря ни слова, хватает Эдика за горло, но тот успевает вытащить финку и упереть ее в бок Джоника.
ДЖОНИК. Ах ты, синька камерная!
ЭДИК (хрипя). Отпусти, лосяра, ливер выну!
В это время, громко скрипя, открывается дверь смежного помещения, и из нее, придерживаясь за стенку, выходит  косматая заспанная женщина.

                               С Ц Е Н А 2

Подвал. Комната. Те же и женщина.
ЖЕНЩИНА. Кто здесь?
Джоник и Эдик  на секунду застывают, затем, отпускают друг друга, и, отойдя на полшага, разглядывают ее с головы до ног.
ЭДИК. Здрасьте, Вам! Кто ты, пугало? Хороших людей чуть в заики не оформила.
ДЖОНИК. Как зовут, дура?
ЖЕНЩИНА. Уходите! Здесь других нет, умных тоже.
ЖЕНЩИНА поворачивается, что бы уйти, но Джоник быстро загораживает ей путь в подсобку.
ЭДИК. Стой, матюра! Чую, тебе не хорошо. Хочешь поправиться?
ЖЕНЩИНА. Не врешь?
ЭДИК. Гадом буду!
ЭДИК достает из внутреннего кармана початую плоскую бутылку виски.
ЭДИК. Тару неси!
ЖЕНЩИНА. У меня с собой.
Она достает из кармана небольшой пластиковый стаканчик и пытается его держать на весу, но не может – трясутся руки, тогда она протягивает его ЭДИКУ.
ЖЕНЩИНА. Сам налей.
Эдик наливает и протягивает ей стаканчик.  Женщина с трудом его берет, и, отвернувшись от мужчин, выпивает, затем, пошатываясь, присаживается на стул.
ЖЕНЩИНА. Скотч… Джони Волкер… эксклюзив.
ДЖОНИК. Ни хрена себе, познания!
ЭДИК. Ну вот, теперь можно и знакомится. Я – Эдик,  радиоинженер, а это – Джоник, менеджер по…
ЖЕНЩИНА. По переломам?  Радио у тебя хорошо работает. Пусть оно расскажет, что ему нужно от Бабанюры, так здесь меня называют.
ЭДИК. Век воли не видать - фарт пошел!
ДЖОНИК. А Вы… ты не врешь?
БАБАНЮРА. А ты проверь, участковый - в соседнем доме!
ЭДИК. Обязательно, только запишемся на прием, а пока, Джоник, пошмонай ее берлогу, может ксиву какую найдешь, сверим, а я пока с леди пообщаюсь.
ДЖОНИК. Иду!
Он открывает дверь подсобки и заходит  внутрь. Бабанюра пытается встать со стула, но Эдик силой усаживает  ее обратно.
БАБАНЮРА. Шакалы!
ЭДИК. Не надо дергаться под клиентом, расслабьтесь и получайте удовольствие!
Эдик снова достает бутылку виски, протягивает  ее женщине. Бабанюра медлит, затем подставляет ему стаканчик. Эдик наливает только половину, смотрит, как она пьет.
Из подсобки выходит Джоник. Он брезгливо вытирает руки и протягивает Эдику листок бумаги.
ДЖОНИК. Ничего, только это.
ЭДИК (читает). Бабанюра, уехали в Геленджик, обратно - в пятницу, корм коту в холодильнике, цветы – через день, ключ – на старом месте. СПАСИБО. Ну, и где ключ?
БАБАНЮРА.  Что вам от меня надо? Это - мои дела.
ДЖОНИК. Эдик, брось, все срослось. Бабу нашли, даже здоровье ей поправили. Валим отсюда, а то меня стошнит.
ЭДИК. А тебя не тошнило в Метрополе, когда ты икрой кишку набивал и кроме ханки ничего не видел?
ДЖОНИК. А что еще в кабаке делать?
ЭДИК. По сторонам глядеть! Помнишь, черт за угловым столом сидел?
ДЖОНИК. Неа.
ЭДИК. А я его выщимил. Это – Кастет, положенец у Сивого, он на неделю раньше нас откинулся. Пасут нас, братишка, вот так!
ДЖОНИК. Ни хрена себе расклад!
ЭДИК. Вот и я о том! А башли ушли!
Джоник выворачивает карманы, собирает мелочь и смятые рубли, затем подходит к Бабанюре и высыпает деньги ей в подол. Эдик напряженно наблюдает за ними.
ДЖОНИК. На, старая, котика покорми!
Бабанюра смотрит на него, затем собирает деньги в пригоршню и бросает ему в лицо.
ДЖОНИК. Ах, ты мразь! Я ей последнее отдал, а она…
Он замахивается кулаком, но Эдик хватает его  за руку и с трудом останавливает.
Бабанюра даже не шевелится.
ЭДИК. Ты что, козел, под замес захотел. Включи мозги, просто так бабки в харю не бросают. Грабки спрячь! Думать будем.
Они оба отходят от Бабанюры. Эдик достает сигарету и закуривает.
ЭДИК. Я за Кастета слыхал. Люди говорят, он на сходке все решает. Как пить дать, подведут под забой. Бабки отдавать придется, чем быстрей, тем лучше. Иначе – кранты.
ДЖОНИК. Как сварим?
ЭДИК. Я тебе скажу, как. Я тебя, лошадь, на панель поставлю, для лаврушников, вот натурой и накосишь капусты!
ДЖОНИК. Не смешно. Давай, комерсов пощипаем. Они всегда при деньгах. А здесь, в подвале, пыточную организуем - упертых уговаривать.
ЭДИК. Шуму много, да и территория чужая, с местными придется договариваться. 
Слышится громкие сигналы машин  проезжающей свадьбы. Бабанюра встает,  подходит к окну, открывает форточку, затем возвращается назад. Ей хочется курить, но она с трудом сдерживается, чтобы не попросить сигарету.
ДЖОНИК. Что тогда?
ЭДИК. Разводить лохов!
ДЖОНИК. Как это?
ЭДИК. Весело! Мы откроем брачную контору. Я кушал с одним одесским гастролером на первой ходке, так он мне про эту тему много, что рассказал.
ДЖОНИК. Это не по мне. Скучно! В этом подвале гнить с утра до ночи - никакого адреналина, одни убытки здоровью. Давай, лучше монетку кинем? Орел – пойдем ларечников трясти, решка – невест продавать.
Они оба ищут монету, и, не найдя, идут к Бабанюре. Эдик подбирает с пола пятак и подбрасывает его, затем ловит. Открывает кулак.
ДЖОНИК. Решка! Значит судьба! Банкуй!
ЭДИК. Это нужно отметить: новую тему замутили!
ДЖОНИК. Здесь, с этой лахудрой? От нее на три версты сивухой разит.
Эдик достает бутылку, сам забирает из рук Бабанюры стаканчик, наливает полный.
ЭДИК. Она – не лахудра, а главная уборщица фирмы. Пейте, Бабанюра! Вас только что произвели в начальники.
Эдик чокается с ней бутылкой, и сам делает несколько глотков прямо с горлышка, глядя, как пьет Бабанюра.
ДЖОНИК. Мне оставь, демон!
Джоник выхватывает  у ЭДИКА бутылку и залпом опорожняет ее.
БАБАНЮРА. Что вы тут несете, какая я вам уборщица, какая фирма?
ЭДИК. Бросьте, уважаемая! Все - завтра, а сейчас, давайте, я Вам спою! Извините, что отсутствует аккомпанемент.
ДЖОНИК. Я у нее в коморке прикольную балалайку видел, круглую, сейчас принесу.
БАБАНЮРА. Это мандолина! Ради Бога только не сломайте!
ЭДИК. Что Вы, я играю на всех инструментах, даже на дачных.
Эдик берет принесенную мандолину, проводит по струнам, затем, прислушавшись к звучанию, перестраивает ее как гитару. Бабанюра, едва дыша, наблюдает за ним.
ЭДИК. Класс! Как оркестр. Гм. Гм!
Эдик  играет и поет. «Воровское танго»

                             В О Р О В С К О Е     Т А Н Г О.

                               Без ключа, без ныряла
                               твои двери открою.
                               Ты напрасно сказала,
                               что не нужно любви.

                               Я изведал не мало,
                               и теперь я не скрою,
                               что любовь это – жало,
                               это - звук тетивы!

                                Там, где небо пропало
                               в леденящем покое,
                               Я живой среди павших,
                               и мертвец средь живых.

                               Без конца, без начала,
                                в ритме танго со мною,
                                ты меня разменяла,
                               одолжив, у судьбы!

Джоник отбивает такт, потом поднимает сопротивляющуюся Бабанюру  и танцует с ней нечто, напоминающее аргентинское танго.
            

                               Ч  А  С  Т  Ь    В  Т  О  Р  А  Я

                               СЦЕНА 3

      Комната на цокольном этаже  переоборудованная под офис. Пара старых столов, несколько стульев, два ободранных кресла. Бабанюра в синем рабочем халате протирает пол шваброй. За центральным столом сидит Эдик в куче газет и бумаг и одним пальцем тыкает  в старую печатную машинку. Дверь с шумом открывается, и в комнату вваливается Джоник.
ДЖОНИК. Ух!
ЭЛИК. Достал?
ДЖОНИК проходит в комнату, плюхается в кресло.
ДЖОНИК. Неа!
ЭДИК. Не понял…
ДЖОНИК. Да тут такая бодяга заварилась… еле ушел!
ЭДИК. Ты что, ключи не взял? Тебе же, баклану, самую  малость поручили:  сходить  на хату к управдому  и попросить ключи от клозета и входных дверей.
ДЖОНИК. Да я и пошел!
ЭДИК. Ну…
ДЖОНИК. А там… управдом!
ЭДИК. А кто там должен быть, вертухай на вышке? Ты что буровишь, дубина?
ДЖОНИК. Управдом – кобыла в полтора центнера.
БАБАНЮРА (не громко). Представительная женщина.
ЭДИК. Ну и что! Я ж тебя не чебурахаться посылал, а насчет ключей перетереть.
ДЖОНИК. Я так и сделал, говорю, ключи нужны, а деньги за аренду, потом отдадим.
ЭДИК. А она, что?
ДЖОНИК. Хорошо, говорит, подожди, вынесу.
ЭДИК. Ну и…
ДЖОНИК. И не уходит! Стоит и на мои джинсы смотрит.
ЭДИК. Куда смотрит?
ДЖОНИК. Прямо на мотню! Говорит, у Вас, ширинка  расстегнулась. Я ей – извините, щас, застегну! И змейку тяну, блин, а та - ни в какую! Я ее и так, и этак, заела короста,   напрочь.
ЭДИК. А она?
ДЖОНИК. А она говорит, давайте я попробую! Подходит и своей клешней берется и тянет. Змейка и расцепилась.
БАБАНЮРА отворачивается, что бы скрыть приступы смеха.
ЭДИК.  А дальше, дальше!
ДЖОНИК. Говорит, надо ее разработать и давай ее разрабатывать, туда-сюда, туда – сюда!
ЭДИК. А тебе понравилось?
ДЖОНИК. Неа! Муж с волыной из комнаты вышел. Двенадцатый калибр.    
БАБАНЮРА. Я возьму у нее ключи, не беспокойтесь.
ЭДИК. А беспризорницам ключи дают?
БАБАНЮРА. Дают тем, кто их возвращает.
Она отставляет швабру и уходит в свою подсобку.
ДЖОНИК. Обиделась, шалашовка, в зеркало бы на себя чаще поглядывала.
ЭДИК. Ты на себя посмотри, в потолок упираешься, а малого дела сделать не можешь. Иди сюда, объявление в газету намалюем.
ДЖОНИК. Я в этом не очень…
ЭДИК. Ты что, в школу не ходил?
ДЖОНИК. Ну, ходил.
ЭДИК. Букварь читал?
ДЖОНИК. Ну, читал.
ЭДИК. Бери ломик и рисуй.
ДЖОНИК. Что?
ЭДИК. Что я скажу!
ДЖОНИК. Ты, чо, быкуешь, бугром записался, сам малюй!
ЭДИК. Я в школу не ходил. На улицах учился, чтоб было что пожрать. Свои классы  на зоне проходил. А ты пирожки мамины трескал с пепси- колой, и бандюком стал, беспредельщиком заделался. Шпаной ты был, Джоник, шпаной ты и остался! 
Джоник вскакивает и бросает в Эдика стул. Эдик, едва увернувшись, выхватывает нож.
ЭДИК. Ах, ты козлина!   
Из подсобки появляется Бабанюра. Она становится между ними.
БАБАНЮРА. Не шумите так - на этаже мальчик больной. Что писать?
Эдик медленно прячет нож, Джоник подбирает стул, вставляет ножки. Бабанюра садится за стол, берет карандаш, но он сильно дрожит в ее пальцах.
БАБАНЮРА. Диктуй!
ЭДИК. Полный голяк! У Вас ветки дрожат, уважаемая. Джоник, сбегай, за фунфыриком, сделай, хоть это!
ДЖОНИК выходит.
БАБА НЮРА. Что вы хотите предпринять?
ЭДИК. Ни какого палева, все чин - чинарем!
Эдик достает сигарету и собирается закурить, но медлит и отдает ее Бабанюре. Она с жадностью курит. Эдик минуту думает, глядя на нее.
ЭДИК. Ладно! Не будем гонять вола!  Мы хотим просто срубить бабла. Схема накатана: обычный одесский лохотрон. Даем объявление в газету, что молодая, симпатичная гагара, простите, вдова, ищет себе хорошего «жоржика», то бишь мужа, чтобы совместно пользоваться оставленным ей багажом. Всем желающим участвовать – присылать свою анкету и иконку, желательно  9/12.
БАБАНЮРА. А где тут ваш интерес?
ЭДИК. В Особом списке!  Кто имеет, что дать - пересечется с вдовушкой лично, где-нибудь в уютном кабаке, при свечах и будет ей целый вечер нравиться. 
БАБАНЮРА. И эта встреча, конечно, не состоится. 
ЭДИК. Я похож на самоубийцу?  Первому же клиенту мы скажем, что он – последний и назначим встречу через месяц, а за это время насобираем бабла у очередных лохушников. Ну а потом…
Входит Джоник с пакетом. Выставляет на стол бутылку водки, стаканы, закуску, пачку чая. Эдик открывает бутылку, наливает не много водки в стакан, протягивает Бабанюре.
ЭДИК. Джоник, возьми заварку, нам байкала замути, банка на окне.
Бабанюра смотрит на стакан, но водку не берет.
БАБАНЮРА. А можно и мне чайку?
ДЖОНИК. Конечно! Сейчас заварю!
ЭДИК. Во, как масть ложится – чую, тема не затухнет! 


                                СЦЕНА 4

     Комната, переоборудованная под офис. На двери, на стандартном листе, приколотом кнопками, от руки написано название "БРАЧНОЕ АГЕНСТВО ФОРТУНА".  Эдик, сидя за столом, складывает долларовые купюры в аккуратные пачки и перетягивает их резинками. В комнату вбегает Джоник.
ЭДИК. Что за шухер?
ДЖОНИК. Да так, головняк ни с чего. У меня там зубной лепило, бабки принес. Я его оформляю по всей форме, а он, сам, старикашка, в чем душа теплится, спрашивает меня, какой у вдовы номер, и плесень, еще и грозит, что если ему не подойдет, то бабки назад заберет.
ЭДИК. А ты что сказал?
ДЖОНИК. Я сюда пришел. Откуда я знаю, какие басы сейчас в цене.
Из подсобки выходит Бабанюра. Она идет к окну и протирает подоконник.
БАБАНЮРА. Скажите, третий, ему понравится.
ДЖОНИК. А третий - это какой?
БАБА НЮРА. У меня - третий.
Джоник пытается рассмотреть Бабанюру, но она стоит к нему задом. Он подходит к ней ближе и заглядывает ей через плечо. Эдик, видя это, чуть не падает со стула.
ЭДИК. Придурок, ты еще граблями потрогай! Беги, звони, как тебе сказали – третий, да зелень пересчитай хорошо, знаю я этих зубных инквизиторов.
Джоник убегает. Бабанюра вытирает пыль со стола и смеется.
БАБАНЮРА. А у Вас есть женщина?
ЭДИК. Нет, да и были только случайные, так, за деньги.
БАБАНЮРА. А если бы не за деньги?
ЭДИК. Незачем это мне. Я - домушник, квартирный вор, избач. Мне не положено.
БАБАНЮРА. Как будто, не человек вовсе.
ЭДИК. Человек был, да весь вышел. Один футляр остался.
БАБАНЮРА. Человек - он навсегда человек, а вот футляры, они меняются.   
В офис входит Джоник. У него серьезное сосредоточенное лицо.  Джоник подходит к столу осматривает  его, затем идет к креслам, поднимает, заглядывает под них.
ЭДИК. Джоник, про что шмон?
ДЖОНИК ставит кресло, сам садится в него.
 ДЖОНИК. Да клиента пендалями выпер.
ЭДИК. Ты что, берега попутал, зачем?
ДЖОНИК. На бэхе, чертило, подъехал, все путем, обговорили, бабки завтра обещал, стал уходить - в кипишь, борсетка, блеет, пропала. Поискали у меня - нету. Коридор, парашу, все обшмонали - ни хрена. Начал визжать, подонок!  Моросит, что мы подрезали борсетку. Короче, предъявил по полной.
ЭДИК. Ни хрена себе. А ты что?
ДЖОНИК. Я его… с лестницы спустил.
ЭДИК. Ты все нычки обшарил?
ДЖОНИК. Все… ну, почти все…
ЭДИК. Колись!
ДЖОНИК. В коморке не смотрел.
Джоник и Эдик смотрят на Бабанюру. Она замерла, как статуя.
БАБАНЮРА. Я ее не видела.
ДЖОНИК. Надо пошмонать, Эдик, терпила – крученный, из братков, человек пять-шесть приведет,  не отобьемся, а мазу держать не кому. Он - из новых, из физкультурников. Они загасят по беспределу.
Эдик поворачивается  и подходит к Бабанюре, смотрит ей прямо в глаза, но она глаз не отводит.
ЭДИК. Значит, будем встречать гостей.
ДЖОНИК. Ты, кореш, краем, не вольтонулся? А вдруг, старая, насунула и забыла, а нас за это живьем закопают. Не дури, пойдем, проверим!
Джоник делает шаг к подсобке, но Эдик встает у него на пути.
ЭДИК. Она не при делах!
ДЖОНИК. Откуда ты знаешь?
ЭДИК. Она не такая как мы.
ДЖОНИК. А какая?
ЭДИК. Ты не поймешь!
ДЖОНИК. Конечно, я - тупая торпеда, толстолобик.
ЭДИК (обнимая его). Нет, ты, Джоник - правильный пацан, идем приправы готовить, я там обрезки от дюймовки видел, даст бог, прорвемся!
Эдик и Джоник выходят из офиса, Бабанюра провожает их взглядом и уходит к себе в подсобку.

                               СЦЕНА 5

Офис. Никого нет. Дверь настежь открывается, и в офис входят Эдик и Джоник. Они несут картонный ящик импортного пива.
ЭДИК.  Видишь, как все перевернулось, кто бы мог подумать!
ДЖОНИК.  Пацан реальный оказался. Пришел, косяк свой признал, проставился.
ЭДИК. Не могу понять, куда в машине эта гребанная борсетка могла завалиться.
ДЖОНИК. В бэхе, в семере, между передними сидениями место есть. Там она и отдыхала.
ЭДИК. Пиво что надо, давно такого не лакал.
Они открывают бутылки. Эдик, вдруг, останавливается.
ЭДИК. Джоник, иди, позови Бабанюру. Нас же трое!
ДЖОНИК. А, чо, я?
ЭДИК. Ты! Так будет правильно!
Джоник, встает, идет к подсобке. Дверь, вдруг, открывается, из подсобки выходит Бабанюра. Она на ходу расчесывает волосы, затем прячет их под старую косынку.
ДЖОНИК. Давайте к нам, я тут… короче, накосячил, без обиды…
БАБАНЮРА. Заметано!
Эдик наливает ей пива.
ЭДИК. Вы играете на мандолине?
БАБАНЮРА. Не только. Я люблю струнные инструменты, они берут меня за душу.
ДЖОНИК. Сбацайте, что-нибудь!
БАБАНЮРА. Надо перестроить.
Она приносит мандолину, тщательно ее настраивает, и, немного поиграв аккорды, поет романс.

                               Р  О  М  А  Н  С.

                               Я знаю суть всего что есть,
                               Я знаю радость встреч случайных,
                               Я знаю верность, знаю месть,
                               И поцелуя вкус прощальный.

                                И так по жизни повелось,
                               Я падала, я ошибалась,
                               Счастливой быть не удалось
                               И вечно ждать не получалось.

                                Но видно мне не суждено,
                               Тебя вернуть, как ни стараюсь.   
                               Я прокляла тебя давно,
                               Но каждый раз в тебя влюбляюсь!

Джоник и Эдик слушают ее, забыв о пиве. Когда Бабанюра заканчивает петь, они встают и хлопают в ладоши.
ДЖОНИК. Давайте, что-нибудь по веселее, а то селедку по углам развесили…
ЭДИК. Ну и давай, сделай нам приятное удивление, слабо?
ДЖОНИК. Щас!
Джоник встает, вытягивается в струнку, замирает, а ,потом, хлопая в ладоши, начинает не умело бить чечетку. Эдик убирает стулья и отбивает ритм на столе. Бабанюра, отложив бутылку, кружит вокруг Джоника  в плавном танце. Веселье продолжается несколько минут, Джоник, от степа переходит к физическим упражнениям, затем, к движениям из каратэ. Махнув ногой, он задевает за пишущую машинку, и она, со страшным грохотом, падает на пол. Наступает тишина. Все останавливаются. Эдик поднимает развалившуюся машинку с пола.
ДЖОНИК. Я нечаянно, может, назад прикрутить, или в починку?
ЭДИК. Та черт с ней! Мы комп купим! Что, зря живем, хрусты собираем, на хрен они тогда нам упали!
Эдик  вытаскивает из стола пачки долларов, подбрасывает их вверх, и они, разлетаясь, падают  на пол.
               
                               СЦЕНА 6

     Офис. Эдик сидит за столом и нервно курит. Подходит довольный Джоник, выкладывает перед ним долларовые купюры.
ДЖОНИК. Вот, еще за двоих, запиши!
ЭДИК, молча, встает, идет к окну, выбрасывает в форточку окурок.
ЭДИК. Нынче с Кастетом пересеклись. В тошниловке, здесь, за углом. С ним пехота, человек пять.
ДЖОНИК. Чо базарил?
ЭДИК. Из крытки малява прилетела, Сивого раскороновали, даже опустить хотели, но сам ушел, мойкой, по венам…
ДЖОНИК. Ни хрена себе, что предъявили?
ЭДИК. Говорит, общак не сошелся, крысятничал.
ДЖОНИК. И кто теперь мазу держит?
ЭДИК. Кастет хочет на трон сесть, все сходку ждут.
ДЖОНИК. И что теперь?
ЭДИК. Бабки в общак ему отстегивать будем.
ДЖОНИК. А Бабанюра? Ей теперь, не надо что ли? Сивого то нет…
В это время дверь подсобки открывается и из нее появляется Бабанюра. Джоник и Эдик не видят ее, а она, услышав свое имя, прикрывает дверь и подслушивает их. 
ЭДИК. Сивого нет, а она осталась.
ДЖОНИК. Она же про башли Сивого ничего не знает?
ЭДИК. За то я знаю! Тебя, что, на помойке нашли? Решили – надо отдавать!
ДЖОНИК. Да я не против, но сам знаешь, Кастет назад эти бабки потребует, не отцепится, мразь еще та!
ЭДИК. Ладно, померкуем, было счастье, да черт унес!
Бабанюра выходит в комнату. Она в чистом платье и с заколотыми волосами.
БАБАНЮРА. Мыло и порошок закончились, бумага туалетная то же.
ЭДИК. Не вопрос. Щас, только рубли найду, купим…
Эдик копается в карманах, достает какую-то мелочь и выкладывает на стол, затем ищет в столе, вытаскивает пачки с долларами.
ЭДИК. Джоник, у тебя деревянные есть? У меня все закончились.
Джоник тоже ищет, но безрезультатно, у него тоже только доллары.
ДЖОНИК. Мама дорогая, и у меня ничего.
ЭДИК. Возьми стольник зеленый, поменяй и купи, чо сказали…
ДЖОНИК. Что, бумаги в парашу на сто баксов?
ЭДИК. Да! А как ты хотел. Если клиенты наше кидалово надыбают, то тебе бумаги и на косарь не хватит. Из параши неделю не выйдешь…
ДЖОНИК. Ладно, волну гнать, что еще взять?
ЭДИК (Бабанюре). Вам что-нибудь надо? Мы возьмем.
БАБАНЮРА. Нет, спасибо, у меня все есть.
ЭДИК. Ну, там из одежды что, халат, платье какое, ну, не знаю…
ДЖОНИК. Давай ей клифт купим черный, с бабочкой! Клиенты придут, а она вся такая фильдиперсовая, со шваброй! Хы-хы-хы!
ЭДИК. Это ты себе клифт присмотри, только деревянный. Вдруг понадобиться! Иди, черепашка-ниндзя, сигарет еще возьми!
Джоник, смеясь, уходит.
ЭДИК. Не врубаюсь я, Бабанюра, чо в отказ идти, пока лавэ течет? Что не жить? Берите блага, пользуйтесь! Время пробежит, свалим, а Вы так в собачнике и останетесь.
БАБАНЮРА. А зачем мне здесь блага? В собачнике и жизнь собачья, здесь они не нужны.
ЭДИК. Зачем тогда такая жизнь?
БАБАНЮРА. Какая есть,  другой нет.
ЭДИК. Я б так не смог, вскрылся!
БАБАНЮРА. Хотела, Господь отговорил.

                               СЦЕНА 7

       Офис. Открывается дверь, и, корчась от боли, весь в крови, Джоник едва вползает в комнату. Эдик бросается на встречу, приподнимает его, подтаскивает и сажает в кресло. Бабанюра, в испуге, вскакивает, бежит в коморку, выносит и рвет на куски простынь.
ЭДИК. Кто?
ДЖОНИК. Не знаю. На местных не похоже. Ждали, суки!
ЭДИК. Не босота?
ДЖОНИК. Нет, вряд ли, из блатных, бывалые! Без «дай закурить» битой по калгану. Я прикрылся, одного с руки выключил, второго не успел, сзади по ногам получил и лег сразу. А они ногами…
ЭДИК. Ни кого не узнал?
ДЖОНИК. Нет. Один – шилом бритый, он поодаль стоял, его где-то видел. 
ЭДИК. Рябой, с фиксами?
ДЖОНИК. Вроде, да, у него припас был блестящий.
ЭДИК. Это - Кастет.
ДЖОНИК, За какой такой… хрен!
ЭДИК. Думаю, нам про бабки напомнили, тем более, мы ж в общак совсем не носим.
ДЖОНИК. Да мы только пенки сняли, месяц не прошел…
ЭДИК. Тогда не знаю! Мутный он, этот Кастет, не вкурю, что возле нас трется, роет что-то.   
БАБАНЮРА. Вот возьмите, бинта нет!
ЭДИК. Благодарю! Видишь, Джоник, какая у тебя сиделка организовалась, я и сам под замес не прочь!
ДЖОНИК. Иди, я тебя отрехтую, ляжешь рядом, чтоб не скучно было.
ЭДИК. Ложиться не буду, схожу за колесами, а то, в натуре, у тебя от кайфа, вечером  мультики начнутся.
БАБАНЮРА. Вам нельзя, опасно. Я схожу!
ЭДИК. Нет, женщина, я Вам этого не позволю, тем более, что мне кореша навестить надо.
ДЖОНИК. Какого кореша?
ЭДИК. Что пиво нам проставил за борсетку.
ДЖОНИК. Зачем?
ЭДИК. Хочу обратку ему сделать только вискарем. Ты говорил, он из физкультурников?
ДЖОНИК. Его бригада в спортзале тусуется.
ЭДИК. Значит, пойду на турничок залезу.
ДЖОНИК. Ты, насчет Кастета?
ЭДИК. Глянь, у тебя после месиловки балда варить стала!
Эдик поднимается, открывает дверь и выходит. Бабанюра мочит куски простыни и обтирает кровь с лица и рук Джоника.
ДЖОНИК. Мм… больно!
БАБАНЮРА. Потерпите, Вы же спортсмен!
ДЖОНИК. Какой, я, на хрен, спортсмен - волк позорный.
БАБАНЮРА. Ну а раньше, же был?
ДЖОНИК. И раньше не был! Ую - юй!
БАБАНЮРА. Ф-фф! Тих, тих, тихо! Как это?
ДЖОНИК. Когда меня в детстве родители привели в секцию бокса, я сразу оттуда слинял, после первой же плюхи: не смог терпеть боль.
БАБАНЮРА. Откуда такие формы?
ДЖОНИК. Я все время тренируюсь. Сам.
БАБАНЮРА. И таким образом избегаете стычек?
ДЖОНИК. Не всегда. У блатных сила внутри. У меня такой нет.
БАБАНЮРА. И сейчас Вы не дрались, Вас били.
ДЖОНИК. Да, только не говорите Эдику.
БАБАНЮРА. Не скажу.
ДЖОНИК. Спасибо!
БАБАНЮРА. Вам надо поспать, я сейчас сдвину кресла, прилягте!
Бабанюра придвигает кресло, и Джоник вытягивает ноги. Она собирается уйти, но Джоник берет ее за руку.
БАБАНЮРА. Что?
ДЖОНИК. Не уходите…
Джоник притягивает Бабанюру к себе, но она освобождает руку и отходит.
БАБАНЮРА. Не надо…
ДЖОНИК. Сыграйте что-нибудь…
БАБА НЮРА. Что, например?
ДЖОНИК. Все равно.
Бабанюра приносит мандолину. Она поет колыбельную.

                              К О Л Ы Б Е Л Ь Н А Я.

                            Тихо-тихо ночь струится,
                            светит месяц за окном.
                            Спи малыш, пускай присниться
                             тебе сладкий-сладкий сон.

                            Быстро-быстро поезд мчится,
                            Черно небо от ворон.
                            Спи малыш, добро случится:
                             встанешь светел и силен

                             Низко-низко  поклониться
                             на распятии, у икон.
                             Спи малыш, пора проститься,
                             после долгих похорон.   

                               СЦЕНА 8 

    Офис. Эдик сидит за столом и раскладывает бумаги, некоторые из них выбрасывает в корзину. Видя, что корзина полна, стучит по недопитому стакану с чаем. Пауза. Он стучит громче, и только через минуту из своей коморки выходит Бабанюра. Она сморкается в платок, и, вытирая слезы, подходит к Эдику.
ЭДИК. Мы тут в макулатуре тонем… Что? Что случилось?
БАБАНЮРА. Ничего.
ЭДИК выходит из-за стола, подходит к ней и смотрит прямо в глаза.
 ЭДИК. Только без понтов, что за зехера?
Бабанюра отворачивается и пытается уйти, но Эдик берет ее за плечи и останавливает. В офис входит Джоник.
ДЖОНИК. Не хрена себе, картина… может, и я поучаствую?
ЭДИК. Не шелести, фуфел, иди, слушать будем.
Он с Джоником присаживают Бабанюру в кресло. Она не может сдержать слез.
ДЖОНИК. Из-за чего сырость? Обидел кто?
ЭДИК. Скажите же, наконец!
БАБАНЮРА. Альбом не отдают. Семейный. Это – все, что осталось.
Она срывается на рыдания.
ДЖОНИК. Кто этот жмур? Да, я …
ЭДИК. Замри, бивень!
Эдик приносит стакан воды, протягивает его Бабанюре.
ЭДИК. Успокойтесь, при таких раскладах мы и вальнуть кого-нибудь можем.
БАБАНЮРА. Никого валить не надо!
ЭДИК. Во! Уже лучше, да здравствует жизнь!
Бабанюра пытается улыбнуться сквозь слезы.
БАБАНЮРА. В моей квартире живут не очень честные люди…
ЭДИК. В Вашей квартире?
БАБАНЮРА. В моей бывшей квартире. В прошлом году я даже не заметила, как она, как ее…
ЭДИК. Отжали?
БАБАНЮРА. Да, смысл этот. Я тогда находилась в каком то трансе, ни чего не понимала.
ДЖОНИК (показывая на стакан). На кочерге?
БАБАНЮРА. Нет, тогда я еще до своего дна не добралась…
ЭДИК. Расклад известный, химией подкормили, затем бирки подделали, хавирка и уплыла.
ДЖОНИК. А на хрена, им ее фотки?
ЭДИК. Нету уже этих иконок, избавились поди, но мы их спросим!
БАБАНЮРА. Ради всего святого, не трогайте их, это - опасные люди.
ЭДИК. Мы и сами - бормолеи, правда, Джоник?
БАБАНЮРА. Не правда, вы хорошие!
ЭДИК. Вы так полагаете?
БАБАНЮРА. Я вижу людей, вернее сказать, стала видеть, когда моя жизнь изменилась.
ЭДИК. Это как?
БАБАНЮРА. Таких, как я  презирают или просто обходят стороной. К счастью, не все. Есть люди, которые чувствуют чужую боль. Мне кажется, вы – одни из них.
ЭДИК. Вот, и хорошо, номер берлоги какой?
ДЖОНИК. Я знаю!
ЭДИК. Никак, кинотеатр заработал?
ДЖОНИК. На втором этаже покрывало сушится. У нее такое же на кровати лежит.
БАБАНЮРА. Я вас прошу…
ЭДИК. Я же сказал, мы нежно, даже с поцелуями, просто поговорим.
Эдик и Джоник идут к двери.
ЭДИК (тихо). Приправу возьми, хрен его знает, что за козлы.
Они выходят и тихо прикрывают двери.

                                СЦЕНА  9   

    Офис. Эдик и Джоник сидят в креслах и громко смеются. Бабанюра стоит у окна и насторожено вслушивается в их разговор.
ДЖОНИК. Знаешь, всяко повидал, но такой аттракцион в первый раз!
ЭДИК. Сам удивляюсь, как масть пошла.
ДЖОНИК. Хы-хы-хы! Но надо ж, такую симфонию самому сочинить.
ЭДИК. Кой - чего в крытке  насмотрелся, пока чалился.
ДЖОНИК. Скачки на оленях, хы - хы - хы! Сам или…
ЭДИК. Какая разница. Эти маклеры, теперь, расчухали, что круто накосячили. Надолго теперь запомнят!
ДЖОНИК. Ой, не могу! Полный амбец, когда курить наоборот учились. Хы! Друг другу в гузки сигареты вставили… и… хы-хы…!
ЭДИК. Все, баста! Проехали!
БАБАНЮРА. Зачем вы с ними так? Это же – унижение.
ЭДИК. Они у Вас квартиру отобрали, а Вы их жалеете?
БАБАНЮРА. Да по мне бы лучше умереть, нежели вынести нечто подобное…
ДЖОНИК. Они, суки, и Ваш  альбом на помойку выбросили и потешались над Вами.
БАБАНЮРА. Бог им судья!
ЭДИК. Бог людей тусует, как колоду со стирами. Вот, этим шестеркам сегодня наш козырной валет и выпал. Пусть молятся, что не крестовый туз с приправой!
Открывается дверь и в офис входит милиционер в погонах капитана.

                               СЦЕНА 10

      Офис. Те же и Капитан милиции.
КАПИТАН. Добрый день, граждане и гражданки!
ДЖОНИК. Сразу так и граждане, почему не товарищи или господа?
КАПИТАН. Тамбовский волк тебе товарищ!
ДЖОНИК. Значит, господа…
КАПИТАН. А это мы сейчас посмотрим, кто есть кто. А то, прямо, неразбериха  какая-то! И товарищи кругом, и господа, а приглядишься:  граждане, блатные, обыкновенные.
Капитан, цепко осматриваясь, присаживается к столу и вытаскивает из папки мятый листок, подвигает его к напротив сидящему Эдику.
ЭДИК. Что-то почерк не разберу, товарищ капитан.
КАПИТАН. Вы знаете, я тоже, с трудом это заявление прочитал. Потерпевший был в таком состоянии, что забыл, как его зовут.
ЭДИК. А что так?
КАПИТАН. Боится.
ЭДИК. Кого?
КАПИТАН. Не кого, а чего. Как сигареточку увидит, так сознание теряет.
ЭДИК. Вот повезло, человек курить бросил, а я вот никак не могу!
КАПИТАН. Вот я и думаю, что на лесозаготовках Вам вообще никак не бросить!
Капитан берет ручку и на обрывке пишет сумму. Эдик протягивает руку, чтобы взять листок, но Капитан перехватывает ее и рассматривает его татуировки.
КАПИТАН (читает вслух) «лучше поздно, чем никогда». А вот и котик с ключиком, гражданин домушник, а вы говорите – господа!
Эдик выдергивает руку. Джоник делает шаг к двери, но Капитан встает и расстегивает кобуру.
КАПИТАН. Не дергайтесь! Предъявите документы! Сюда, на стол, по одному!
ЭДИК. Как скажете, гражданин начальник. У нас все - в ажуре!
Эдик и Джоник выкладывают справки о выходе из ИТУ на стол. Бабанюра не двигается с места. Капитан рассматривает ее в упор.
КАПИТАН (Бабанюре). Иди, не мозоль глаза, здесь тебе не помойка.
ЭДИК. За метлой следи, начальник! Мы здесь не грубим.
КАПИТАН. Спокойно, заступничек, ты лучше сам не нарывайся! Это – моя земля, а вы здесь шалман устроили, беспредел учинили.
ЭДИК. Фирма у нас, начальник! Брачное агентство. Людей для совместной жизни знакомим.
КАПИТАН. Вот оно что! Никак, котик масть сменил, из акробата в шмаровозы подался!
ЭДИК. Все законно. Вот - объявления, анкеты, списки.
Эдик раскладывает перед Капитаном ворох бумаг. Капитан небрежно роется в них, вытаскивает листок, читает.
КАПИТАН. Молодая состоятельная вдова… ищет спутника… для совместного проживания… вы, что меня тут лечите, да это - кидалово известное, сколько берете? А?
ДЖОНИК. Ни сколько. Все бесплатно.
КАПИТАН. Мне туфту втирать не надо, насмотрелся, выше головы!
ЭДИК. Объявления и анкеты – бесплатно, ну, а если кто лично желает, то сам, добровольно оплачивает встречу.
КАПИТАН. Во-о-от, оно где! И сколько за встречу берете?
ДЖОНИК – пятьдесят…
КАПИТАН. Скромно! Числом берете, массовостью? Тоже дело. Свидетелей много - это всегда хорошо. Девки хорошие? Впрочем, какая разница, все равно статья!
ДЖОНИК. Какая?
КАПИТАН. Организация занятия проституцией! Треха - и к маме не ходи!
ЭДИК. Это еще доказать надо!
КАПИТАН. Легко! Одного не пойму, что за понты с вдовушкой, следы путаете?
ДЖОНИК. Давай, начальник, без понтов, по честноку, скажи сколько.
КАПИТАН. Я ж уже сказал, три года – точно, а если под принуждением – целый пятачок набирается, и, где же ваша вдовушка, сказочники?
БАБАНЮРА. Я! Я – вдова.
Она делает шаг вперед.
КАПИТАН. Я что, сплю? Да вроде нет.
Капитан сначала щиплет себя, потом смотрит на часы.
КАПИТАН. Идите, мадам, скоро мусорка приедет, можете не успеть!
ЭДИК (доставая финку). Похоже, она уже здесь.
КАПИТАН делает шаг назад, вытаскивает пистолет, снимает с предохранителя.   
ДЖОНИК. Чой-то я не пойму, что за дела, начальник? Если зашухарились, то предъявляйте, а - нет, то чо, просто так порожняка гонять?
КАПИТАН (не сводя глаз с Эдика). Принимается, грамотно поешь, не зря, значит, месанули!  Раз вдова появилась, так теперь и дела нет, взятки гладки!
ДЖОНИК. Тогда о чем базар?
КАПИТАН. Все о том же! Другая статья теперь вам маячит – мошенничество.
ДЖОНИК. Это почему же?
КАПИТАН. Скажите мне, господа фокусники, куда вы эту мадам собираетесь на встречу везти? В ресторацию? Может, в Банкет-Холл или Гранд-Отель? Что молчим, язык прилип? Здесь признаки мошенничества за три километра просматривается, а это - тоже, простите, до пяти лет. Кстати, и Вам, мадам, столько же, за соучастие.
БАБАНЮРА. А я пойду!
КАПИТАН. Не советую! Вам такое шоу устроят, что даже подумать страшно, а потом, просто закопают, где-нибудь в лесу. А если Вы все-таки надумаете, то меня предупредите, я с детства цирк люблю, с удовольствием  посмотрю представление, и ваш честный бизнес заодно засвидетельствую… 
Капитан берет список.
КАПИТАН. Глянь! Так уже и встреча назначена! Метрополь 21- го, в 21-00. Красивые номера! Надеюсь, и вечер нас всех порадует. До встречи, клоуны!
Капитан прячет в кобуру пистолет и уходит.

                               СЦЕНА 11

      Офис, Эдик, Джоник и Бабанюра.
ЭДИК. Не врубаюсь, откуда мент про твой замес знает?
ДЖОНИК. Хрен его знает, сам не пойму.
ЭДИК. Может, прикормленный?  Опять Кастет нам весточку шлет.
ДЖОНИК. Почему тогда мент башли не взял, когда твои росписи на грабках надыбал.
ЭДИК. Побрезговал, сучара, а, может, проверочку учинил, масть сверил: Кастет ему тоже не брат.
ДЖОНИК. На проверку больше похоже! Менты баблом не брезгуют,  как дорвутся -  хавают и ртом и жопой, чую, мутняк здесь какой то, свара втемную.
ЭДИК. Растолкуй!
ДЖОНИК. Сам говоришь, Кастет вокруг нас с самого начала ходит. С ним - пехоты человек шесть быков, давно б уже прессанули. Чо ему надо, процентуху в общак? Вряд ли, для него это – пыль придорожная! Бабки Сивого? Так, он сам видел, как мы их все по кабакам спустили. Здесь другой интерес зарыт.
ЭДИК. Может, гнида, ждет, пока мы грины накосим, а как баш соберем и лапти настроим, он тут как тут, здрасьте вам!
ДЖОНИК. Зачем тогда нам пакости чинить? Лохотрон крутится, хрусты летят, сиди, жди, да поглядывай, когда лапу наложить. Здесь, в натуре, блудняк какой-то, гнильцой тянет.
ЭДИК. Чего думаешь?
ДЖОНИК. Да, ничего! Давай щас свалим! Что есть, поделим, ну и в стороны.
ЭДИК. А она? Мент ее трогать не станет, а вот Кастет душу вынет.
ДЖОНИК. Переселим, куда-нибудь…
БАБАНЮРА. Никуда я не уйду, да и вам нельзя. Дадут в розыск, как зайцы бегать будете?
ДЖОНИК. На ил ляжем, затихаримся!
БАБАНЮРА. Надолго?
ДЖОНИК. Нюхать будем, жизнь покажет.
БАБАНЮРА. И не надоело от жизни прятаться?
ЭДИК. А мы завсегда прячемся, то в зоне от людей, то среди людей от людей.
БАБАНЮРА. Остановиться не пробовали?
ЭДИК. Поезд едет - не остановить!
БАБАНЮРА. Может, просто у дома сойти?
ЭДИК.  И где этот дом?
БАБАНЮРА. Я думаю, его можно найти, нужно только начать.
ЭДИК. С чего например?
БАБАНЮРА. С ресторана Метрополь!
ЭДИК. Вы об этом серьезно?
БАБАНЮРА. Другого выхода не вижу. Похожу на встречи – капитан отстанет, глядишь, и с вашим Кастетом все утрясется.
ДЖОНИК. Ни хрена себе, Гастелло!
БАБАНЮРА. Все будет хорошо, за меня не беспокойтесь. 
ЭДИК. Может и дело говорит, мент, по идее, рядом будет, беспределу быть не позволит, да и мы подстрахуем.
ДЖОНИК.  Мы? Да, нам за такое кино клиенты по полной предъяву организуют. Буквой зю на хоровод поставят.
ЭДИК. Ссышь, что ли? Подумаешь, один раз - не счетово!
Джоник хватает со стола список клиентов.
ДЖОНИК. Что скалишься, ты глянь их здесь сколько!
ЭДИК. Ни чего, привыкнешь, а вдруг понравится?
ДЖОНИК. Я посмотрю на твои веселушки, когда к нам с волынами придут.
ЭДИК. Придут, значит, будем встречать!

                               СЦЕНА 12

       Офис. Бабанюра моет полы. Эдик и Джоник сидят за столом. Перед ними списки клиентов. Они, оба, то и дело поглядывают на женщину.
ДЖОНИК. Она что, прямо в этом прикиде завтра в кабак заявиться?
ЭДИК. А что, очень даже ничего!
ДЖОНИК. Ты что, с дуба рухнул, халат рваный, шузы стоптанные, а носки?
ЭДИК. А что, носки?
ДЖОНИК. Они  разные!
ЭДИК. Ну и что! Щас так модно. Вчера на одной антилопе кеды видел: один красный, другой синий!
ДЖОНИК. Ты сам – синий! Глянь, какая дыра на пятке. Это тоже в моде?
ЭДИК. У тебя джинсы тертые?
ДЖОНИК. Да.
ЭДИК. А в кабаки пускают?
ДЖОНИК. Так, то ж Ливайс последний, за сотню взял, а, тут, мрак, хоть на бан ставь за Христа ради! Ее даже на порог не пустят, охрана пинками выпрет.
ЭДИК. А мы на что? По чирику псам дадим, так еще и за лучший стол усадят. А за два -  дырку на пятке сами заштопают!
ДЖОНИК. Вдруг, не возьмут?
ЭДИК. Не возьмут, попросим!
ДЖОНИК. Лучше кипишь не поднимать, нужно сегодня порешать с охраной, чтобы тихо и чинно завтра зайти.
ЭДИК. Дело говоришь, пойдем сейчас в кабак сходим, с охраной перетрем и бабки – половину дадим.
Эдик и Джоник встают и выходят. Бабанюра откладывает швабру и подходит к зеркалу. Она снимает косынку, отбрасывает волосы и трогает себя за лицо. Затем она снимает халат и рассматривает  свое отражение.  Она включает радио и ищет подходящую музыку. Найдя ритмичный мотив, делает несколько  танцевальных движений, но музыка заканчивается, и она останавливается и что-то вспомнив, выносит из своей коморки мандолину и поет лирическую песню.
 
                               Л  И  Р  И  Ч  Е  С  К  А  Я.
          
                               Не говори, закрой глаза,
                               замри без слов, без сил, без звуков. 
                               Уже  рассвет  или  закат?
                               Или колени, губы,  руки.

                               Не торопи, не верь часам,
                               останься  столько, сколько сможешь.
                               Уже не то, уже не так? 
                               Или пора, потом, отложим...

                               Не исчезай же, невзначай,
                               останься в памяти хотя бы.
                                Уже прилив или причал?
                               Или туман, дожди, октябрь.
          
Слышится стук в дверь, и, вздрогнув, Бабанюра откладывает мандолину и идет открывать.

                               СЦЕНА 13

      Офис. Джоник и Эдик замерли на пороге. Вокруг разгромленная мебель, разбросанные документы. На полу, в центре комнаты, сидит Бабанюра. Она в разорванном халате, и, приложив к глазу стакан, пьет водку. прямо из горлышка.
ДЖОНИК. Ни хрена себе представление!
Эдик бросается к Бабанюре, поднимает ее, усаживает на единственный выживший стул. Затем, мягко забирает у нее бутылку и стакан. Бабанюра, пьяно улыбаясь, закрывает подбитый глаз.
ЭДИК. Кто? Жильцы? Соседи?
БАБАНЮРА. (Икая). Нееет!
ДЖОНИК. Менты, что ли?
Джоник подбирает бумажки, Эдик трясет ее за плечи.    
ЭДИК. Ты можешь сказать что-нибудь?  Кто это был?   
БАБАНЮРА. Ребята. Большие-пребольшие.
ЭДИК. Что хотели?
БАБАНЮРА. Ничегосеньки. В глаз дали и… и мандолину мою разбили!
Бабанюра ревет.
ДЖОНИК. У Кастета два быка под два метра ростом. Это они меня битой причесали.
Эдик поднимает доллары с пола.
ЭДИК. Джони, глянь, даже баксы не взяли. Вон еще, и там… блин, на хрена, тогда наезд оформили? Что за цирк Шапито!
Бабанюра тянется за бутылкой, но Эдик убирает ее со стола.
ЭДИК. Давай, ее в люлю отнесем, она все равно сейчас ничего не напоет.
Эдик и Джоник берут Бабанюру под руки, и, приподняв, уносят в коморку, затем возвращаются.
ДЖОНИК. У меня теперь совсем башня съехала. Месят, за что не говорят. Наезжают, а бабки не берут! Мама - ау!
Эдик  устанавливает  кресло, садится, закуривает сигарету.
ЭДИК. Один одесский фармазонщик говорил: «Улыбайтесь, завтра будет еще хуже!»
ДЖОНИК. Куда уже хуже, как началось с этих проклятых бабок Сивого, так и не стихает!
ЭДИК. Да, помню, быстро  улетели, один конверт остался… Джоник, а где мы последний грин зацепили из конверта, не помнишь?
ДЖОНИК. Как такое забыть?  В борделе. Ты его худой чайке зарядил, когда она тебе про свою несчастную жизнь лапши навешала. Я ж тебе говорил, не надо, а ты…
ЭДИК. Стой, а конверт? Куда конверт дели?
ДЖОНИК. Выкинули. Там еще листок был вложен, я его посмотрел, хотел сохранить, думал, малява какая, ни хрена, там – цифирки, и буквы нерусские. 
ЭДИК. И что?
ДЖОНИК. И все!
ЭДИК. Мигом в бордель!
ДЖОНИК. Что, приспичило?
ЭДИК. Конверт искать, лапоть, вдруг, там остался!
ДЖОНИК. На хрена?
ЭДИК. Кроссворды разгадывать.

                               СЦЕНА 14

      Офис. Эдик и Джоник заходят в комнату и останавливаются. Перед ними - Бабанюра. Она в мятом, допотопном платье, с прилизанными волосами и запудренным синяком под левым глазом.
ДЖОНИК. Говорил же – цирк! А вот и клоуны! Хыы!
ЭДИК. Хлебало уйми!
Он близко подходит к Бабанюре, рассматривает ее яркий макияж.
ЭДИК. Как тут наши боевые увечья, не беспокоят?
БАБАНЮРА. Я готова, волнуюсь немного…
ЭДИК. Мы будем рядом. Кстати, где-то не далеко и наш Капитан заляжет в засаде, так что Вы будете не одни.
БАБАНЮРА. Спасибо!
ЭДИК. Да это мы Вам обязаны… Вы, главное, клиента сразу в инфаркт не вводите, все постепенно, сначала про погоду там, про цветочки - васелечки, птички…
ДЖОНИК. Спички! Метле воли не давать и интим не предлагать и все будет в ажуре!
БАБАНЮРА. Чего?
ДЖОНИК. Ну, как это, вдруг, фрайер с выкрутасами в голове попадется, любитель редких натюрмортов…
БАБАНЮРА. Вы это о чем, об этом, что ли?
ЭДИК. Не берите в голову, он просто шутит.
БАБАНЮРА. Ой, мамочки!  Покажите мне фотографию клиента.
ЭДИК. Джоник, не изгаляйся, дай иконку фраера.
Джоник идет к столу, отыскивает фото, приносит Бабанюре.
ДЖОНИК. Гляньте, приличный экземпляр, нос, как у Жана Рено!
Бабанюра смотрит на фото и, молча, садится в кресло.
ЭДИК. Не нравится?
ДЖОНИК. Не бойтесь, мы ничего такого не позволим!
БАБАНЮРА. Я пойду одна.
ЭДИК и ДЖОНИК (в один голос). Что-о-о?
БАБАНЮРА смотрит на часы, подходит к зеркалу поправляет волосы.
БАБАНЮРА. Я выпью немного…
ДЖОНИК. Вот, возьмите.
Джоник наливает Бабенюре пол стакана водки. Она берет его, и, отвернувшись от них, выпивает.
БАБА НЮРА. Вызовите мне такси!
ЭДИК. Без понтов?
БАБАНЮРА. Да!
ЭДИК. Я доведу Вас до тачки.
Эдик и Бабанюра уходят. Джоник присаживается за стол и как карты раскладывает фотографии клиентов. Через пару минут возвращается Эдик.
ЭДИК. Никогда баб не понимал и сейчас не пойму.
ДЖОНИК. Ты о чем?
ЭДИК. О ней! Тряслась, как первоход на допросе, а фотку увидела – сама пошла.
ДЖОНИК. Баба, как баба. Это ты из любой профурсетки - принцессу малюешь. Последнее им отдаешь.
ЭДИК. Если бы не эти профурсетки в борделе, то хрен бы мы с тобой конверт вертанули. Это они его нашли и схоронили, и в парашу не бросили.
ДЖОНИК. Ладно, пусть так. Давай посмотрим, что за мотня на листе.
Эдик достает конверт, вынимает и разворачивает листок.
ЭДИК. Хрен поймешь, номера какие то, по девять цифр, буквы  латинские. Не по нам узелок, его нести к знающему человечку нужно.
ДЖОНИК. Я знаю одного. Хороший пацан, часовщик, здесь не далеко. Щипапачем  раньше был известным, по трамваям работал. На митьков нарвался - руки поломали. Теперь бока чинит. Надо к нему сходить.
ЭДИК. А если не знает, что тогда?
ДЖОНИК. Скажет, кто знает.
ЭДИК. Этак мы светиться на всех перекрестках  будем, и листок светить всем и каждому, по секрету всему свету. Давай, коней не торопить, отложим эти гонки на пока. Не зря Сивый перед кончиной эту дачку снаряжал, нам доверился. Опять же, с ментом надо полюбовно разойтись, с Кастетом, гнидой, тоже порешать, с двумя козырями масть не сбрасывают.

                               СЦЕНА 15

      Офис. Глубокая ночь. Джоник спит на двух сдвинутых креслах. Эдик ходит по комнате, поглядывая на часы. Когда открывается дверь, он останавливается, нащупывает финку. На пороге появляется Бабанюра. Эдик идет к ней навстречу.
ЭДИК. Третий час уже побежал. Как прошло?
БАБ НЮРА. Тихо. Все хорошо.
Бабанюра проходит в комнату. Джоник просыпается, встает с кресел, зевает, ставит их на места.
ДЖОНИК. Что, уже?
БАБАНЮРА. Вода есть?
ДЖОНИК. Можно и беленькой, как, никак - с почином!
Бабанюра садится в кресло. Эдик – напротив нее.
БАБА НЮРА. Не надо водки, хватит, напилась уже…
Эдик протягивает ей стакан с водой.
ЭДИК. Ну и правильно! Ханка людей по-тихому съедает. Не замечает человек, как в ней растворяется. Жил-был и уплыл!
ДЖОНИК. Хватит балду гнать, вижу - не в масть, обидели?
БАБАНЮРА. Нет, наоборот, замечательный вечер.
ЭДИК. А на глазах слезы радости?
БАБАНЮРА. Скорее, ностальгии.
ДЖОНИК. А если по конкретней.
БАБАНЮРА. Да, конечно… клиент, представьте себе – мой одноклассник, первая, школьная любовь.
ДЖОНИК. Я ж говорил, интимом пахнет!
ЭДИК. Что, запашок почуял?
БАБАНЮРА. Да бросьте, он меня даже не узнал. Он так и остался мягким и добрым человеком. Жаль, что тогда я смотрела на сильных и настойчивых.
ЭДИК. А кто он, Ваш пушок, где кормится?
БАБАНЮРА. Он юрист, у него все есть. Он угощал меня вкусными вещами.
ДЖОНИК. Он что, фары не мыл, не видел, с кем сидит?
Бабанюра с удивлением смотрит на него, у нее снова появляются слезы, она хочет уйти, но Эдик не дает ей это сделать. Он подходит вплотную к Джонику и берет его за горло.
ЭДИК. Извинись, сука, завалю!
ДЖОНИК. Э, с дуба рухнул, ты чо, я так, к слову…
ЭДИК. За метлой следи, баклан!
БАБАНЮРА. Не надо сориться. Человек заслуживает того, что он из себя представляет. Я тоже не исключение!
ЭДИК. Извините его! Это он так, сдуру, умом убогий родился, да и замес недавний сказывается…
ДЖОНИК. Гадом буду, мамой клянусь! 
БАБАНЮРА. Ничего, бывает, я привыкла, пойду, устала очень.
ЭДИК. Отдыхайте, если что, мы сами тут управимся.
Бабанюра встает и идет к себе в коморку.
ДЖОНИК. Ваш ухажер, случайно, не звонил, где горбатится?
БАБАНЮРА. Он называл что-то, простите, я всего не запомнила. Какая-то финансовая группа. Он и в школе был лучший по математике. Мы ему кличку дали: Ваня–Келдыш. 
Бабанюра  заходит в коморку.
ДЖОНИК. Мне в натуре, слово финансы понравилось, не вкурю только, почему.
ЭДИК. Может, потому что баблом запахло?
ДЖОНИК. Не фига, конвертик в зенках замельтешил. Гадом буду, вот у кого про цифири попытать стоит. Это тебе - не щипач трамвайный.
ЭДИК. Давай, в гости попросимся. Адрес есть. Сходим.
ДЖОНИК. Там тебя и примут, и свои циферки нарисуют. От трех до восьми, или от восьми до пятнадцати.
ЭДИК. Мы мирно, тортик с собой возьмем…
ДЖОНИК. Брось, здесь не так надо.
ЭДИК. Я знаю, как надо!
ДЖОНИК. Не гоношись, она не пойдет.
ЭДИК. Почему?
ДЖОНИК. Второй раз халява не проканает - на хрен она такая ему сдалась…
ЭДИК. А если по старой дружбе? Любовь-морковь, что тогда?
ДЖОНИК. Ты об этом ее спроси!
ЭДИК. Пусть отдохнет, спросим.
 
                               СЦЕНА 16   

       Офис. В центре комнаты накрыт стол. На нем огромный торт и красивые чашки с чаем. За столом сидят Джоник и Эдик в нарядной одежде.  Бабанюра выходит из коморки и останавливается в изумлении.
ЭДИК. С добрым утром! Прошу Вас к нам!
ДЖОНИК. Поляна готова!
БАБАНЮРА. Какая прелесть, ну, надо же!
ДЖОНИК. Мы завсегда рады, оказать Вам внимание.
БАБАНЮРА. Как вы узнали? Я ни кому не говорила!
ЭДИК. Вы о чем?
БАБАНЮРА. Мой День рождения, я сама стала его забывать… но вы… вы  не представляете, как все замечательно! Этот торт и эти чашечки, а главное, это внимание. Я, как будто опять - в прошлой жизни!
Бабанюра присаживается за стол, рассматривает чашку. Джоник отворачивается, ЭДИК ищет сигареты.
БАБАНЮРА. А как торт называется? А, вот, вижу, «Мечта»! Знаете, у меня есть тоже мечта. Мы когда-нибудь вместе сходим…
ЭДИК. Простите нас, Бабанюра!
БАБАНЮРА. За что? Все так красиво!
ЭДИК. Мы не для этого собрались.
БАБАНЮРА. А зачем?
ЭДИК. Мы не знали мы… Джони, скажи ты!
ДЖОНИК. Здесь другая тема. Надо к Вашему однокласснику сходить, одну бумажку показать, всего ничего!
Бабанюра отодвигает чашку и встает. Она старается не смотреть на них. У нее появляются слезы.
БАБАНЮРА. Ах, вот как! Чудеса бывают только в сказках. Это исключено, молодые люди! Да там меня даже на порог не пустят.
ЭДИК. Вы назовете свое имя.
БАБАНЮРА. Я не смогу этого сделать! Это выше моих сил.
ЭДИК. Вас могли узнать в кабаке, но Вы же пошли…
БАБАНЮРА. Вы же меня просили…
ЭДИК. Мы Вас опять просим!
Бабанюра останавливается перед зеркалом, вытирает слезы.
БАБАНЮРА. Когда?
ЭДИК. Вчера.
Бабанюра  уходит к себе.
ДЖОНИК. Во,  дает! Такого даже на зоне не увидишь.
ЭДИК. У меня внутри хреново, дай водки, Джони!
ЭДИК выпивает полный стакан водки. Джоник пьет из чашки чай.
ЭДИК. Как вся эта бодяга закончится, гадом буду, я ей такой подарок сделаю!
ДЖОНИК. Святая женщина.  Я – в доле.
Коморка открывается, из нее выходит Бабанюра. Она в темном платье и платке. Эдик встает.
ЭДИК. Мы с вами.
БАБАНЮРА. Нет! Что узнать?
Джоник протягивает ей листок.
ДЖОНИК. Вот несколько строчек с цифрами и латинские буквы.
БАБАНЮРА. И это все?
ЭДИК. Да, все.
БАБАНЮРА. Давайте ваш билет в ад!
Джоник протягивает ей листок. Бабанюра прячет его в карман и уходит.
ЭДИК. Давай, за ней, подстрахуем, мало ли что?
ДЖОНИК. Вдвоем выйдем  хуже обернется! Шухер на лицо. Кругом шныри Кастета, вмиг спалимся, подождем лучше. Давай торт жрать!
ЭДИК. Опять кишка восстала? Даме оставь!
ДЖОНИК. Тогда хоть водки налей, демон!
Эдик и Джоник разливают водку по стаканам и пьют. Эдик закуривает, идет к окну прислушивается, садится в кресло, закрывает глаза. Джоник, положив ноги на стол, откидывает голову назад. Оба засыпают. Бьют часы.

                               СЦЕНА 17

       Офис. Эдик и Джоник тихо дремлют. Бабанюра  заходит в комнату, снимает косынку, наблюдает за спящими, затем делает шаг, собираясь уйти к себе в коморку, но полы скрипят, и Эдик открывает глаза. Он сразу встает из-за стола.
ЭДИК. Уже?
БАБАНЮРА. Да, автобусы хорошо ходят.
Джоник, проснувшись, зевает, идет к столу, наливает себе холодный чай.
ДЖОНИК. Щас чифирка заварю!
ЭДИК. Есть что-нибудь?
Бабанюра достает из кармана листок, кладет рядом с тортом.
БАБАНЮРА. Это тоже угощение, но гораздо серьезней.
ДЖОНИК. Что, тачки, ларьки, цеха подпольные?
ЭДИК. Не мельтеши, ларечник. 
Эдик придвигает стул, ставит чашку перед женщиной. Она садится.
БАБАНЮРА. Это – деньги, вернее, банковские реквизиты.
ДЖОНИК. Опаньки!
ЭДИК.  Много?
БАБАНЮРА. Много.
ДЖОНИК. Сколько?
БАБАНЮРА. Кто вам скажет?  Это - не Сбербанк. Здесь аббревиатура солидного Кипрского банка. Он обслуживает только шестизначные суммы.
ДЖОНИК. А деньги чьи? На кого оформлены?
БАБАНЮРА. Веня обещал все узнать.
ЭДИК. Вы-то, как, вообще, как встретили?
Бабанюра встает, выходит из-за стола, идет в свою коморку.
БАБАНЮРА. Это вам зачем? Что смогла, то сделала.
Она уходит.
ДЖОНИК. Ай, да Сивый! Вот, волчара, куда общаковское бабло зарыл! На черный день пенсион себе оформил.
ЭДИК. Он венец себе оформил. Хорошо, что, человеком дали уйти.
ДЖОНИК. За то у нас праздник.
ЭДИК. Я веселья не вижу. Включи мозги, Кастет не зря нас шмонал, гадом буду, знает, шакал, что-то. За такой багаж нас столовой ложкой кончать будут.
ДЖОНИК. Это хорошо!
ЭДИК. Совсем вальтонуло?
ДЖОНИК. Не шелести! Я чо думаю, если эти счета - на Бабанюру, то Кастет бы ее прессовал, факт? А он нас рихтует, значит, счета либо на нас, либо на предъявителя.
ЭДИК. Если бы Сивый нам бабло подогрел, то сказал бы.
ДЖОНИК. Ваша правда, значит, на предъявителя?
ЭДИК. Не знаю! Реальная Аргентина!
ДЖОНИК. По любому теперь нужно когти рвать, в партизаны записываться.
ЭДИК. Про мента забыл? Отловят, на киче баланду будешь жрать. Жопой чую, мент тоже в теме. Нам на зону нельзя: как пить дать, в прессхату поподем, пытать про бабло будут, опустят.
ДЖОНИК. Вешаться что ли?
ЭДИК. Веню будем ждать! Когда скажет, чьи бабки, тогда и решать будем.
ДЖОНИК. А сейчас на ил ляжем?
ЭДИК. Хрен ты угадал: сразу вычислят! Жди тогда гостей с приправами. Все остается, как было:  агентство, встречи, клиенты, пусть думают, что мы не при делах!

                               СЦЕНА 18

       Офис. Эдик сидит за столом, считает в столбик. Открывается дверь, входит Джоник
ДЖОНИК. Слушай, кореш, ты как в воду глядел, не зря я кони бил.
Эдик откладывает ручку и тетрадь.
ЭДИК. Что там?
ДЖОНИК. Полный трандец – Веня хвост откинул!
ЭДИК. Как?
ДЖОНИК. Хрен его знает. Я к его дому подхожу, с самого заду, думаю, отсюда понюхаю, что, да как, а кругом,  граждан не мерено, и все - в трауре. Я ставни по-шире открыл, вижу, венки несут. Подхожу, тихо так, интересуюсь у людей…
ЭДИК. По делу звони!
ДЖОНИК. По делу – базар такой слышал, к Вене домой приходили, пытали долго, не выдержал, слабый на мотор был. Ничего не взяли. В доме – полный аншлаг, рыжье, рухляди много, все новое, матофоны разные - все на месте.
ЭДИК. Жмура видел?
ДЖОНИК. Неа! Деревянный бушлат закрытым поставили. Мать сильно кричала. Сосед ихний видел: агальцы наружу заломаны, жуть!
ЭДИК. Это - Кастет, его пошив! Нам сзади на лыжи встали, в горб дышат.
ДЖОНИК. Как теперь про счета узнаем?
ЭДИК. Ума не приложу.
ДЖОНИК. А я так кумекую, если Веня колонулся, то следующие  либо мы, либо Бабанюра или все скопом!
ЭДИК. Красиво звонишь, особливо, когда очко горит, ты что делать, растолкуй.
ДЖОНИК. Валить с места надо!
ЭДИК. А я так мыслю, Кастета валить надо!
ДЖОНИК. С резьбы сошел? Кто – мы, а кто – Кастет!
ЭДИК. Гад он, не человек вовсе, людей живьем поедает. И нас сожрет, и Бабанюру тоже, если в землю его не вгоним.
Эдик достает финку и втыкает ее в стол. Из коморки выходит Бабанюра.
БАБАНЮРА. Надо собираться, уже девятый час. Сегодня хороший день, как то светло на душе. И что сегодня у нас за Ромео?
ЭДИК. Присядьте,  поговорим не много.
Они присаживаются за стол. 
ЭДИК. Не всегда получается, как хотелось бы…
БАБАНЮРА. Вы о чем?
ЭДИК. Не люблю я порожняка гонять, а молчать и того хуже… Веня представился, убили его.
БАБАНЮРА. За что?
ЭДИК. За деньги. За то, что знал и говорить не стал.
ДЖОНИК. Это - Кастет, его люди.
БАБАНЮРА. Не-е-ет! Это мы убили его! Это я ему смерть принесла!
Бабанюра вся дрожит, но слез у нее нет.
ЭДИК. Не казните себя, такой расклад получился. У нас у самих, как Вам сказать…
ДЖОНИК. Полный трандец!
ЭДИК. Ну, что-то вроде того. Отползать будем. Сегодня.
БАБАНЮРА. Я бегать не стану!
ДЖОНИК. Вы знаете, что Кастет с Веней сделал? Останемся, жмурам позавидуем!
БАБАНЮРА. Не сказал ему Венечка ничего или просто не успел…
ДЖОНИК. Почему так считаете?
БАБАНЮРА. Потому, что за столом здесь сидим, а не с ним рядом!
ЭДИК. Как все увлекательно обернулось. Теперь Кастету никого из нас трогать нельзя, пока не узнает на чье имя счета.
ДЖОНИК. А как он может узнать?
ЭДИК. Ты ему можешь сказать.
ДЖОНИК. Так я не знаю ни хрена!
ЭДИК. Видишь, как клево! Живи – не хочу!
ДЖОНИК. А как же бабки?
ЭДИК. За бабки нужно тузом рисковать.
БАБАНЮРА. Бросьте паясничать! Никого больше подставлять нельзя.
ДЖОНИК. А как тогда узнаем?
БАБАНЮРА. Подумаем, а пока, шоу должно продолжаться.
ЭДИК. Пора в Метрополь идти.
БАБАНЮРА. А кто клиент?
ЭДИК. Джони, покажи иконку.
Джоник приносит фотографию.
ДЖОНИК. Вот, он! Глянь, какой прикольный, мамой клянусь, я его где-то видел!
Бабанюра берет фотографию.
БАБАНЮРА. Это же актер! Константин Хабенский!
ДЖОНИК. Точно, Костя!
ЭДИК. Спиной чую, Кастет там будет, а не Костя.
БАБАНЮРА. Кто бы он ни был, надо идти.
ЭДИК. На этот раз, мы будем в зале.
БАБ НЮРА. Хорошо.
ЭДИК. Джоник возьмет с собой волыну.
БАБАНЮРА. Понятно…
ДЖОНИК. Я ее рожу?
ЭДИК. Она в бачке унитаза, в целлофане.
ДЖОНИК. Где взял?
ЭДИК. Физкультурник с братками на пока одолжили…
БАБАНЮРА. Кастет, он какой?
ДЖОНИК. Он - рябой и фиксатый.
ЭДИК. Он – нелюдь!


                               СЦЕНА 19.

       Офис. В нем никого. Открывается входная дверь.  В комнату вваливаются Эдик и Джоник. Эдик держится за бок, у Джоника разбита голова.
ЭДИК. Твари! Твари! Твари!
ДЖОНИК. Козлы опущенные!
Эдик наливает стакан воды из графина, жадно пьет. Джоник носовым платком вытирает кровь с головы.
ДЖОНИК. Сильно зацепили?
ЭДИК. Нет, вскользь пошло. Зажигалка в правом кармане подмогла, в нее попали, а если б не было, там бы на полу и остался! Ты то как, тебя опять по балде?  Башня не съехала?
ДЖОНИК. Башня не съехала, мне к контузиям не привыкать, а вот, где Бабунюру, теперь, искать,  даже думать больно.
ЭДИК. Найдем, или мне не жить! Ты вспомни, не спеши, как все вышло.
ДЖОНИК. Блин, все как в кино! Официант нам графинчик принес, мы маханули, ты в клозет пошел, на твое место чушкарь какой-то приземлился. А Бабунюру, под руки, двое из зала подхватили и прямо из-за стола  на выход.
ЭДИК. А, ты что, салатик ел?
ДЖОНИК. Нет, у меня аж бифштекс в горле застрял, когда увидел.
ЭДИК. Бифштекс доел?
ДЖОНИК. Неа. Я вилочкой чушка кольнул и все, а дальше как-то не очень помню.
ЭДИК. Зато я помню. Выхожу из параши, вижу: тебя сзади по темечку угостили, кинулся меж столов, в правый бок перышком ширнули, оглянулся – никого. Умеют, суки! Но видишь, бог сохранил.
ДЖОНИК. Что мыслишь?
ЭДИК. Искать надо!
ДЖОНИК. Где?
ЭДИК. В библиотеки точно не пойдем.
ДЖОНИК. Кастет не одну берлогу имеет, побегать придется.
ЭДИК. Найдем! Лишь бы, Кастет, гнида, усердия не проявлял. Он пытать любит.
ДЖОНИК. А найдем, вдвоем на всю хевру?
ЭДИК. Главное – найти, дальше посмотрим. На хрена тебе балда дана? Ее тоже нужно использовать.
ДЖОНИК. Знаешь, она сейчас мне вряд ли поможет, бутылкой хорошо приложились.
ЭДИК. Только и всего? Да твоему котелку это – забава.
ДЖОНИК. Смачно шуткуешь, тебя, поди, прет в черную?
ЭДИК. Это чтобы не завыть!  Кастету – кранты, по любому, без понтов.
ДЖОНИК. Ладно впустую грозить, откель начнем?
ЭДИК. Шныря поймаем, что в подъезде, напротив нас пасет, прижмем, по жесткому, может, чо узнаем.
ДЖОНИК. Думаю, может, другую кобылу припрячь?
ЭДИК. Продолжай!
ДЖОНИК. Мент в зале был. В самом углу один сидел. Он – в деле.
ЭДИК. Как узнал?
ДЖОНИК.  Когда Бабунюру уводили, она барахтаться стала, один из официантов на помощь пошел. Мент его за портки прихватил и ксиву в морду сунул, тот и притих.
ЭДИК. А вот это – добрая музыка.
ДЖОНИК. В натуре?
ЭДИК. К Бабенюре вопросов много, я так подозреваю, что сперва их Капитан задавать будет, а уж потом  Кастет, со своими живодерами.
ДЖОНИК. Тогда пошли, время за бабки не купишь!


\



                               Ч  А  С  Т  Ь        Т  Р  Е  Т  Ь  Я.

                               СЦЕНА 20
 
       Офис. Ночь. Входная дверь открывается, в комнату медленно входит Эдик. Он несет Бабанюру на руках. Джоник закрывает дверь на замок, идет вперед, сдвигает кресла. Эдик осторожно укладывает Бабанюру на них. Джоник приносит подушку и плед. 
ЭДИК. Вот, так хорошо, полежите немного и мы Джоником тоже дух переведем.
ДЖОНИК. Может, лепилу найдем, пусть посмотрит.
БАБАНЮРА. Не стоит, все – хорошо, мне уже лучше!
ЭДИК. Били?
БАБАНЮРА. Какая теперь разница, все кончилось, я дома, с вами. Если бы не вы…
У Бабанюры текут слезы….
ДЖОНИК. Блин, я сейчас сам зарыдаю!
БАБАНЮРА. Все, не буду! Не беспокойтесь, я сильная, я отлежусь! Вы о себе лучше позаботьтесь, сейчас все очень не просто!
ДЖОНИК. Эдик, ты приправу сбросил?
ЭДИК. Нет!
ДЖОНИК. За домами пруд заросший, давай месарь, снесу, избавимся!
ЭДИК. Не надо, пусть у меня будет: он правильное дело сделал.
БАБАНЮРА. Вы из-за меня человека убили…
ЭДИК. Не человека вовсе. Таким, как Кастет нельзя по земле ходить.
БАБАНЮРА. Разве Вам такое решать?
ЭДИК. А кому еще? Больше не кому, других нет! Даже мент, с ними заодно.
БАБАНЮРА. Да, он там был, листок себе списал.
ДЖОНИК. Я фигею, как ты Кастета того… успокоил, даже его быки обосрались, так и не двинулись.
ЭДИК. Бог помог! Пацаны из спортзала подстраховали. Да и быки кастетовские не все еще скурвились, тоже понятия имеют.
ДЖОНИК. Давай, все-таки Бабанюру в больничку свезем, бабки хорошие заплатим, она быстрей поправится.
ЭДИК. Там она точно до утра не доживет.
ДЖОНИК. Не врубаюсь…
ЭДИК. Она Капитана у Кастета видела.
ДЖОНИК. Что, теперь, мента валить будем?
ЭДИК. Сразу весь Райотдел, чо мелочиться!
ДЖОНИК. Зря чмаришься, Капитану мы, теперь, ни на воле, ни на зоне не нужны.  Таких зрителей по-тихому убирают.
БАБАНЮРА. Вас не тронут.
ЭДИК. Почему?
БАБАНЮРА. Ему пароль нужен.
ДЖОНИК. Для чего?
БАБАНЮРА. Для банка. Цифры на листке – это номера банковских ячеек и коды, а к ним еще и пароль нужен.
ДЖОНИК. Вот это расклад! А откуда такая радость прилетела?
БАБАНЮРА. Венечка сообщил.
ДЖОНИК. Он же на боговой делянке отдыхает.
ЭДИК. Он из могилы вылез, что б тебе, дуболому, растолковать.
БАБАНЮРА. Он подстраховался, записочку перед смертью составил.
ДЖОНИК. А кто принес?
БАБАНЮРА. Мама его, когда от горя отошла.
ЭДИК. А как пароль узнать?
БАБАНЮРА. Венечка написал, что он на листке есть.
ДЖОНИК. Его хрен найдешь, там цифирь - тьма.
БАБАНЮРА. Я нашла.
ДЖОНИК. Опять масть меняется!
ЭДИК. Кто еще пароль знает?
БАБАНЮРА. Никто.
ДЖОНИК. А ячейки, они, как на вокзале, в камере хранения?
ЭДИК. Ага, занимайте очередь, только там не сумари с воблой, а кейсы с баксами.
ДЖОНИК. Капитан тоже не за воблой в очереди. Он, шакал, нам скоро контракт пришлет на рассмотрение: либо зона - либо пароль.
ЭДИК. За нами косяков нет. Все по закону, встречи были, он сам видел.
ДЖОНИК. Аж, две.
ЭДИК. Ну и что!
ДЖОНИК. А то, что раз мы бабки с клиентов взяли, то должны продолжать, до самого хэппи энда, пока вдовушка себе жениха не выберет.
ЭДИК. А он за это время еще дерьма нароет, другую статейку подберет.
ДЖОНИК. Чую, подошвы горят, линять надо!
ЭДИК. С Бабойнюрой на руках?
ДЖОНИК. Твою мать!
БАБАНЮРА. Давайте не спешить. Пусть Капитан суетится, а мы подождем…
             
         
                               СЦЕНА 21

         Офис. Джоник и Эдик разбирают бумаги, некоторые они рвут и складывают в коробки. Открывается дверь в коморку, и из нее выходит Бабанюра. Она проходит и присаживается на стул.
ДЖОНИК. С выздоровлением!
БАБАНЮРА. Спасибо вам, с такой заботой мертвого можно воскресить.
ЭДИК. Вот и хорошо! Теперь можно и отходную сыграть.
ДЖОНИК. Да здравствуют пальмы, солнце и золотые пляжи!
ЭДИК. И куда это ты лыжи навострил?
ДЖОНИК. В отпуск пора, заработался тут у вас.
ЭДИК. На такой отпуск большие бабки нужны.
ДЖОНИК. У нас же есть не много…
ЭДИК. У нас?
Джоник поворачивается и вопросительно смотрит на Бабанюру.
БАБАНЮРА. Эти деньги - ваши, мне они не нужны.
ДЖОНИК. Ты слышишь! Наши!
ЭДИК. Странно…
БАБАНЮРА. Странным было бы их взять. Они не принесут радости. За ними зло, кровь и смерть. Для меня солнце будет светить и без них.
ДЖОНИК. Скажите нам пароль.
Стук в дверь. Джоник и Эдик замирают. Бабанюра встает и делает шаг к двери. Эдик берет ее за руку.
ЭДИК. Стойте! Джоник, открой!
ДЖОНИК. Я?
ЭДИК. Да, ты!
Джоник идет открывать. Эдик заслоняет собой Бабанюру и достает финку.
ГОЛОС ЗА ДВЕРЬЮ. Откройте! Вам письмо заказное!
Джоник открывает дверь, выходит в коридор.
ГОЛОС ЗА ДВЕРЬЮ. Здесь распишитесь! И здесь, тоже!
Джоник заходит в комнату. У него в руках заказное письмо. Он бросает его на стол.
ДЖОНИК. Ну, вот, приехали!
Эдик распечатывает конверт.
ЭДИК. Это повестка к следователю. Завтра в двенадцать, кабинет двести восемь. Явка обязательна.
ДЖОНИК. А вот и вороны! Капитан не любит ждать.
ЭДИК. Ты, что заныл, рано сухари сушить! Нас пока только в гости зовут.
ДЖОНИК. Мне что-то не хочется, ни в двести восьмой, ни даже в двести девятый кабинет. Оттуда можно не вернуться. Если нас уже не обложили, надо когти рвать.
ЭДИК. Куда?
ДЖОНИК. Сначала отсюда свалим, затеряемся. Как утихнет, подальше, за бугор махнем, поближе к ячейкам. А там весь мир в кармане!
ЭДИК. Ты по миру со своей справкой будешь рассекать? На ней места для виз не предусмотрено.
ДЖОНИК. Паспорта сделаем, бабки есть.
ЭДИК. Ксивы  поддельные, сами  в розыске, только волын за пазухой не хватает. Вот это у нас отпуск намечается!
ДЖОНИК. Хрен с ним! Ты предлагай! Бакланить и я умею.
ЭДИК. Давай, мозги включим. Дадим Капитану пароль, он от нас все равно избавится, потому, что таких очевидцев за спиной не оставляют. Не дадим – на зоне расколят, да еще и изуродуют. А главное, западло ментам общаковские бабки дарить, за них правильные пацаны жизнью рисковали.
ДЖОНИК. Вот видишь, моя правда! Отшвартовываемся! Все остальное - потом!
Из окна слышится сигналы свадебной процессии. Бабанюра подходит к окну, открывает шире форточку и прислушивается.
БАБАНЮРА. Я знаю, что надо делать.
ДЖОНИК. Что?
БАБАНЮРА. Свадьбу сыграть.
ЭДИК. Я, кажется, понимаю…
ДЖОНИК. Так, объясните!
БАБАНЮРА. Мы оформим регистрацию, причем официально и сегодня же. Ускоритель, конечно, потребуется, но все обвинения сразу отпадут сами по себе. Вдовушка нашла  возлюбленного. Все по закону.
ДЖОНИК. А бабки? Мы же не хило поднаварились на клиентах, за них Капитан может зацепить.
БАБАНЮРА. Деньги придется вернуть. Мы их клиентам обратно отошлем: адреса у нас есть и даже корешки платежек сохраним, для особо любопытных.
ДЖОНИК (Эдику). А сам Капитан?
ЭДИК. Что, Капитан?
ДЖОНИК. Мы же свидетели!
ЭДИК. С такими бабками мы уже не свидетели, а прокуроры для него. Теперь он от нас побежит!
ДЖОНИК. Глянь, какой расклад, что ни бой - все в масть!
ЭДИК. А кто жених?
БАБАНЮРА. Решите сами. Условие одно – пароль достанется другому.
ЭДИК. Значит, молодая семья ничего не получит?
БАБАНЮРА. Ничего, кроме счастья!
ЭДИК. Брак, конечно, фиктивный?
БАБАНЮРА. Давайте все по порядку. Вы здесь все решите, а я пойду, приготовлюсь к торжественному моменту.
БАБАНЮРА уходит к себе в коморку.

                               СЦЕНА 22

      Офис. Джоник и Эдик.
ДЖОНИК. Что думаешь, кореш, как решать будем?
ЭДИК. Может, у тебя пожелания имеются, давай рассмотрим.
ДЖОНИК. Ты их знаешь, братан, что зря метлу напрягать. Сам-то что?
ЭДИК. Не знаю… в первый раз так! Аж, боязно стало: ни туда, ни сюда!
ДЖОНИК. Спешить надо, время мало у нас.
ЭДИК. Эх, давай, как начинали, помнишь? Монетка есть?
ДЖОНИК. Идет! Это по-нашему, каждому – свой фарт!
Джоник достает из кармана монету, показывает ее Эдику.
ЭДИК. Давай, я брошу.
ДЖОНИК. На, мечи!
Эдик берет монету, кладет на большой палец.
ЭДИК. Орел или решка?
ДЖОНИК. Орел!
В это время открывается дверь коморки, и из нее выходит восхитительная женщина в шикарном наряде. Джоник и Эдик не верят своим глазам. Эта женщина - Бабанюра. Она присаживается в кресло напротив и закуривает сигарету.
БАБАНЮРА. Можно поприсутствовать? Как, никак, все-таки судьба решается.
ДЖОНИК. Здрасьте Вам! Что за день, чудеса, да и только!
БАБАНЮРА. Хороший день! Кстати, Сивый придумал очень простой пароль, мой день рождения: 23-05, но главного не учел, что второй раз я от него уже ничего не возьму.
ЭДИК. Сивый?
БАБАНЮРА. Да, Сивый, мой прежний ухажер! Я хорошо знаю его почерк, молодые люди. На листке с кодами - его рука.  Не так давно он заваливал меня цветами на сцене и лично отвозил из театра домой.
ДЖОНИК. Вы – артистка?
БАБАНЮРА. Да, я – Нора Армстронг. Я играла в театре, пока не увлеклась этим человеком. Когда его посадили, у меня случился удар, а вскоре, меня, вообще, попросили из театра. Так я и осталась одна, наедине с бутылкой. Увы, это – короткая и печальная история, и в ней нет положительных героев.
ЭДИК. Не правда, Вы – потрясающая женщина!
НОРА. Вы так считаете?
Нора подходит к Эдику, берет его за руку и рассматривает его татуировки.
НОРА  Какой милый котик! И что он выбрал?
Эдик незаметно прячет монетку в карман.
ЭДИК. Счастье.
За окном звучат звуки вальса. Нора берет Эдика за руки, и они кружатся по комнате.

           З А Н А В Е С.