Почти мистическая история – из случайно выбранной в библиотеке книги (Николай Авенариус «Кремнистый путь». М., 2012) узнала о судьбе родственника, следы которого потерялись в 1919 году. Оказалось, добрался до Праги!
Но по порядку.
Я очень люблю мемуарную дневниковую прозу, причем не только известных людей. И данная книга – потрясающая иллюстрация того, как 20 век проехался по «рядовому» человеку.
Читала взахлеб, хотя никаких литературных изысков в книге нет – язык местами шероховат, немало и фактических ошибок. Но при этом автор наблюдателен и приметлив, а по характеру – энергичен, любознателен, скор на решения и перемещения. Отсюда – множество событий, обстоятельств и ярких образов встреченных людей.
Никакой самый искусный фантаст не смог бы сочинить того, что описал автор. И погибнуть он мог несчетное количество раз, но судьба сберегла его, да еще и подвигла в преклонных годах написать воспоминания.
Итак, Николай Авенариус – внук историка, сын владельца завода, а затем управляющего фабрикой своего дяди Владимира Карловича Феррейна. Детство в Ярославской области, гимназия в Рыбинске и Москве, учеба в Императорском Московском техническом училище (нынешняя Бауманка). Первая мировая война и погромы иностранных лавок в Москве; октябрь 1917 года и участие в сопротивлении большевистскому перевороту в составе добровольческого отряда студентов; отпевание погибших юнкеров в церкви Большого Вознесения у Никитских ворот и грандиозная траурная процессия. Растерянность от капитуляции перед немцами и остро переживаемый позор Брестко-Литовского мира.
Кровавая каша революции. Изумление перед пучиной, поглотившей страну, всеобщее смятение и непонимание. Увольнение отца с должности управляющего фабрики за то, что прогнал курящего рабочего из взрывоопасного помещения. Друг – доблестный офицер, растерзанный в поезде солдатней, заметившей на его груди георгиевский крест. («А, золотопогонник!»)
Реквизиция квартиры на Новой Басманной – в 48 часов, с собой разрешено взять три смены белья носильного, две смены постельного, пальто... Попытка спасти мамину любимую серебряную сахарницу едва не стоила жизни – выручила бутылка спирта, вовремя подсунутая латышу, руководившему выселением. Впрочем, и взятую с собой одежду сохранить не удалось – комиссары выдали своим «девочкам» ордера, дабы те взяли приглянувшиеся вещи.
Отъезд семьи из родного города Москвы в товарном вагоне.
Вопиющие детали безнаказанно выливающейся наружу людской жадности и мерзости.
Блуждания по югу России, Бессарабия, Одесса, Крым. Участие в Добровольческой армии, тиф, контузии. Жуткая куча-мала. Смены власти, расстрелы. Кошмар отступления, докатившегося до Севастополя, где Коля чудом попадает на последний покидающий Крым пароход «Саратов». Судно, рассчитанное на 300 чел., везло 6 тысяч – адская теснота и вши, которых просто смахивали, когда они лезли в глаза.
Турция, крайняя бедность, учеба в Праге в двух высших учебных заведениях, работа геодезистом, помощь бежавшим советским военнопленным во время второй мировой войны. И так, с перманентной надеждой на возвращение в Россию, прошло… более пяти десятков лет в Чехословакии – в честном труде, среди поздно созданной, но крепкой семьи.
А теперь подбираюсь к своей семейной истории.
В 1923 году в Праге Коля Авенариус поступил в Русское высшее училище техников путей сообщения, готовившее инженеров по русским образовательным программам. И вот читаю: «Не могу не вспомнить еще одного из товарищей по училищу: Александра Ивановича Чеботарёва. Среднего роста, прекрасно сложен, правильные черты лица, окаймлённого аккуратно подстриженной бородкой. Донской казак из старой казачьей офицерской семьи. Спокойный, без комплексов, заботливый отец дочки Светланки, покорный муж обаятельной казачки Валентины Владимировны, радушной хозяйки».
Погиб он в 1944 году в дни словацкого народного восстания в горах от немецкой пули. Его жена с дочкой «уехали куда-то в Америку. Судьба их мне неизвестна».
Александр Иванович Чеботарев – родной брат моей прабабушки Виктории. Их отец – полковник русской армии и вся мужская половина семьи принимали участие в Белом движении. О судьбе Александра не было ничего известно кроме слухов, что он успел-таки эвакуироваться. Из-за непроницаемого железного занавеса сведения об эмигрантах в СССР не доходили.
И вот поди ж ты.
Еще одна запись в Книге судеб высветилась.