Война. (Про Юльку.)
Экзамены за десятилетку были сданы. Отметки в аттестате отличные и хорошие, и Юлька могла смело рассчитывать на успешное поступление в педагогический институт. Вопрос с Колькой и Светкой тоже решился. Материна сестра, Полина, согласилась забрать ребят в свою семью до момента возвращения матери из тюрьмы.
Матери оставалось отбывать срок меньше двух месяцев, и муж Полины разрешил Светке и Кольке пожить пока у них, вместе с их двумя сыновьями. Жили они в Демидове, в городке к северу от Смоленска. И было договорено, если Юлька поступит, то дом закроют, а ребят и живность Полина перевезёт к себе.
В воскресенье, двадцать второго июня, с утра моросил слабенький дождик, но к полудню ветер разогнал набегавшие с северо-запада тучи, выглянуло солнце и осветило промытую зелень в садах и огородах. На улицах городка казалось пустынно. Лишь на центральной площади у столба с громкоговорителем собиралась толпа.
Среди собравшихся курсировал слушок, что в полдень с важным правительственным заявлением выступит сам. Что и почему – никто не знал.
Наконец динамик всхрапнул, но вместо Сталина раздался голос Молотова, который объявил, что двадцать второго июня в четыре часа пятнадцать минут Германия вероломно напала на Советский Союз.
Разговоры в толпе разом стихли. Мужики поснимали кепки и фуражки, а женщины опустили на плечи платки и косынки.
Из динамика всё ещё раздавался голос Молотова, а толпа на площади стала редеть прямо на глазах.
Юлька, слушавшая выступление затаив дыхание, словно вдруг очнулась и бегом ринулась домой.
Дома она устроила ревизию припасам. Колька, умчавшийся с утра на рыбалку, ещё не приходил, а вот Светка оказалась дома и принялась помогать Юле.
Денег оставалось совсем немного, зато в погребе сохранилось много овощей и картошки, несколько банок натопленного по зиме дедом сала, остатков от прошлогоднего поросёнка, на верёвке висела цельная копчёная нога, а на леднике, укрытая мешковиной ещё одна нога, но уже на половину использованная.
В ларе, стоявшем в клети, хранился почти полный мешок ржаной муки и небольшой мешочек белой пшеничной, мешок ячменя для кваса и полмешка гречки. А рядом с ларём стоял бидон керосина и лежала связка свечей, в углу клети валялся большой камень соли, килограммов на десять.
Запасы получались солидные, и первое время можно было не беспокоиться.
К тому же перед войной считалось, если она вдруг начнётся, то долго не продлится, что месяца через два-три Гитлер будет повержен, а Берлин взят. В крайнем случае – к зиме. Верила такому положению дел и Юлька. И не особенно расстраивалась.
Непонятно только, как же быть с институтом, начнутся ли вступительные экзамены в срок, или их перенесут на неопределённое время.
Первая неделя в городке прошла спокойно. Слухи, между тем, ходили самые разные. Вроде бы немцы уже заняли Минск, а румыны, их союзники, - Кишинёв. Что наши войска, ведя тяжёлые бои, отступают, а немцы бомбят Киев, Одессу и даже Ленинград.
Громкоговоритель на площади включался теперь редко, и народ под ним не собирался. В городке при военкомате и школе объявили мобилизацию. Там собирались группы в основном молодых парней из города и окрестных сёл и деревень, иногда за ними приходили машины, а к концу недели их просто собирали в колонны и пешком отправляли в сторону Смоленска.
В конце недели над городком проплыла большая армада немецких самолётов. Шли они на очень большой высоте с тяжёлым гулом. А то, что они немецкие, пояснил географ из школы, разглядывавший их в подзорную трубу. Куда они летели, никто не знал, но многие предполагали, что идут они на Москву.
Юлька каждый день приходила к школе, чтобы узнать новости, а потом заходила к деду и бабке. Деда назначили в комиссию по мобилизации гужевого транспорта. В ветлечебницу приводили лошадей из соседних колхозов и различных городских контор.
Он их внимательно осматривал и выбраковывал старых и больных. К войне он относился спокойно, в скорую победу не верил и говорил при случае дома, что немчура с их техникой, высокой организацией и дисциплиной в состоянии победить Красную Армию. В первую мировую он воевал на немецком фронте, дослужился в кавалерии до прапорщика и толк в войне понимал. Знал, насколько педантично и умело могут действовать немцы.
Юльку дедовы рассказы и доводы очень сильно задевали. Она верила в силу Красной Армии и в скорую победу. Иногда вспыхивала в стремлении возразить ему и, порой, кричала на него, обвиняя в неверии в силу Советской Власти.
Дед в таких случаях только усмехался и цыкал на Юльку.
Во вторую неделю о войне стало известно больше. Подтвердилось, что Минск пал, что в районах Могилёва и Бобруйска идут ожесточённые бои, что захвачены Вильно и Каунас, а Ригу вот-вот захватят фашисты.
Соседка, вернувшаяся из Смоленска, рассказала, как налетели немецкие самолёты на железнодорожный вокзал и разбомбили несколько наших эшелонов, по большей части, военных: с танками, и пушками, и солдатами. Один самолёт сбили из зенитки, он задымился чёрным дымом и рухнул прямо в Днепр.
К концу второй недели дошли слухи, что немцы уже стоят перед Витебском. По дороге до городка получалось меньше ста километров. Такого быстрого наступления от них никто не ожидал. Но по дороге из Витебска на Смоленск появился поток беженцев.
Измученные и изнурённые люди шли пешком с котомками и вещмешками, чемоданами и узлами. Изредка кто-то катил велосипед с багажом или двухколёсную тележку, и уж совсем редко попадались телеги с лошадьми или брички.
А ещё в городке появились сапёры. Они разместились под навесами в печной артели, а в бывшем доме отца организовали штаб.
По утрам сапёры собирали жителей городка и школьников на рытьё окопов и противотанковых рвов с двух сторон дороги на Витебск.
Несколько раз налетала немецкая авиация, сам город не бомбила, а вот по роющим окопы стреляла из пушек и пулемётов и сбрасывала бомбы. И от этих налётов в городке появились убитые и раненые.
В начале третьей недели у школы Юля столкнулась с классной руководительницей, женой директора. Эсфирь Соломоновна сообщила, что они собираются в эвакуацию, потому что немцы очень не любят евреев и даже их расстреливают. Она посоветовала и Юльке вместе с младшими уходить в Смоленск, потому, как хорошего ждать от фашистов не приходится. К тому же, Юлька – комсомолка, пионервожатая, и чем всё может закончиться – непонятно.
Сначала Юлька сильно засомневалась. Бросать дом с пожитками, с припасами еды не хотелось. Напугал дед. Когда она явилась к бабке, чтобы спросить совета, как быть, он пришёл на обед. Увидев Юльку, зло усмехнулся:
-Что, комса, страшно стало?! Бойтесь, бойтесь! Немцы придут, всех комсяков и пионеров порасстреливают!
-Типун те на язык, старый! – всплеснула руками бабка. - Чего несёшь-то?! Неуш не видишь, на девке лица нет, а ты и больше запугиваешь.
Дед почесал затылок. Упрёк бабки и его озадачил. Подумав немного, проговорил:
-Вот, сказывали, немцы в Витебске евреев постреляли, комиссаров, партработников и комсу! Как оно у нас повернётся, трудно сказать. Но ежели так наступать будут, то и к нам скоро заявятся, а потом и в Смоленск. Тебе-то, Юлька, точно тикать нужно, возьмут тебя и изнахратят. Собирайтесь и идите не в Смоленск, а в Демидов к Польке, там Кольку и Светку оставишь, а сама беги дальше. Я вот счас Польке отпишу наказ. За дом и живность не беспокойтесь, присмотрим с бабкой.
Он ушёл в другую комнату, наскоро нацарапал несколько слов на листке бумаги, сложив пополам, отдал записку Юльке.
Вернувшись домой, она узнала от Светки, что Колька околачивается у сапёров, послала за ним младшую сестрёнку, а сама принялась собирать вещи и продукты в дорогу.
Выходить решила с утра пораньше. Путь предстоял не близкий, за день, пожалуй, и не дошагать. Сварила на летней печке чугунок картошки и с десяток яиц. Жирно намазала испечённые вчера караваи хлеба и разрезанные для этого вдоль, топлёным салом, круто посолила, а в отдельную тряпицу отломила от солёного камня большущий кусок и раздробила его. От начатой ноги поросёнка отрезала три огромных шмата сала и тоже завернула в свежие тряпицы.
Вернулись Колька и Светка. Юлька подробно объяснила им, что завтра утром они выходят в Демидов к тёте Полине, потому что так велел дед. А сейчас нужно собрать необходимые вещи в дорогу, проверить обувь и подготовить одежду, а к холщовым мешкам привязать лямки и сложить туда продукты и необходимые вещи.
Светка кивала с пониманием, а Колька заартачился. Ему и в городке было интересно, и никуда из дома уходить не хотелось.
В дорогу отправились рано утром. На прощание Света насыпала ячменя курам, а Юля задала травки козе и овощей поросёнку. Скоро вышли на Демидовский большак.
Оглянулись, постояли немного и неспешно двинулись, понимая, что этим утром их жизнь разделилась на вчера и завтра. Что было вчера уже отошло куда-то вдаль, а что будет завтра ещё не проступило из утреннего тумана.