Теперь вернемся к последним боевым будням. О сложившейся обстановке на северо-восточной окраине Праги мною было доложено начальнику штаба 28 Армии генерал-лейтенанту Рогачевскому С.М.*
_______________________________
* В настоящее время генерал-лейтенант в отставке Рогачевский С.М. проживает в Ленинграде
Прерву рассказ о боевых делах , потому что не могу не сказать несколько слов о нем. Мне приходится иногда встречаться с Самуилом Мироновичем и сейчас. Скажу прямо: он такой же обаятельный и простой, как в былые военные годы. Никогда не гордился своим положением (мне приходилось встречать всяких начальников штабов армии). Мы, непосредственные его помощники, просто любили его. Нет, не то слово: обожали! Какой высокой культуры штабист, да и не только, Человек! Сказать «штабист» - Самуил Миронович может обидеться, так как до этой должности он командовал дивизией. Знаю, что это не в характере Рогачевского обижаться. Всегда весёлый, общительный. В разговоре с подчиненным считал себя равным. Никогда не подчеркивал своего превосходства. С ним приятно было общаться. Мне, как начальнику штаба сначала дивизии, а потом корпуса, часто, конечно, приходилось иметь дело с ним. От него уходили люди с предельно ясной целью действий. Сам он честный, трудолюбивый, откровенный. Мы старались ему подражать.
Итак, вернемся к 9 мая 1945 года. Начальник штаба армии передал мне по телефону, чтобы войска в Прагу не вводить, а передовой отряд вывести за реку Эльбу. Мы так и сделали. На войне не спрашивали у вышестоящего командира: «Почему?». Отвечали: «Есть!».
В Прагу с юга и востока уже вошли войска какого-то украинского фронта, а мы «спускались» с севера. Туда же входили танкисты нашего 1-го Украинского фронта. Получилось как « слоеный пирог». Сложившаяся обстановка и являлась ответом на вопрос: «Почему?», которого мы не задавали. Задача оказалась выполненной, после этого наш 128-й корпус (как и вся 28 Армия) был выведен за реку Эльба и сосредоточен в районе Циттау, Цвиккау (это между южной Германией и Судетской областью).
Командный пункт расположился в районе Циттау. Помню, как через некоторое время после нашего прибытия, явился ко мне бургомистр этого населенного пункта и с трудом объяснил по-русски, что они забили кабана, спрятали от немцев бочку пива и хотят угостить нас в местном клубе. Будет играть духовой оркестр.
Я растерялся и не знал, что ответить. Потом позвонил заместителю командира корпуса по политической части полковнику Лесю Николаю Михайловичу, рассчитывая, что он в курсе. Мне надо дать ответ бургомистру. Николай Михайлович сказал, что по линии политотдела никаких указаний нет, и что бургомистр был у него, которого он и послал ко мне.
На фронте часто бывало так, что все обращались к начальнику штаба. Уж эта такая должность, что он должен знать все. Я звоню командиру корпуса. Он отсылает к Лесю. Я говорю, что он ничего не знает и не хочет знать. Проще послать ко мне, что он и сделал. Павел Федорович, немного подумав, сказал: «А какое мы совершим преступление, если разрешим?» Так было принято решение – принять приглашение.
В назначенное время мы пришли в клуб. Здесь уже все было готово: накрыты три длинных стола, был разлит в тарелки бульон, против каждой тарелки было поставлено по кружке пива, по рюмке вина. Заиграл оркестр. Нас рассадили. Кто-то из чехов произнес тост, потом слово было предоставлено генералу Батицкому. Я обратил внимание , что никто не пьет и не закусывает. Все поставили рюмки на стол. Чехи засуетились, спрашивают, почему не угощаемся. Я сказал рядом сидящему чеху (он говорил по-русски), что возможно потому не закусывают, что нет на столе хлеба. Я подумал, что они забыли положить, но как оказалось, у них хлеб подается только ко второму блюду.