– Ты нам помог найти ответ,
Соединив и Да, и Нет.
Прими за это благодарность,
И, вот такой, тебе совет.
Когда за горы перейдёшь,
И в лес дремучий попадёшь,
Там темнота чернее ночи,
Во мраке – леса не пройдёшь.
Кто, попадая в те-леса,
Не ищет, как открыть глаза,
Во тьме незнания блуждая,
Всё больше заблуждается.
От нас подарочек прими,
С собою камушек возьми.
Да привяжи к себе покрепче,
Не отпускай его, храни.
Тебе поможет он в пути,
Тропинку и'злесу найти. …
Тут камень со скалы сорвался,
К ногам Ивана подкатил.
Гранёный, острый на боках,
Размер с четыре кулака.
Как понести без крепкой сумки?
Держать, умается рука.
Но раз подарок – то принял.
В ладони этот камень взял,
Сказал: Спасибо! – поклонился,
Побрёл, тропою между скал.
Пошлось Ивану нелегко.
Идти за горы, далеко,
А между них, довольно колко,
Ступать по крошкам босиком.
На цыпочках, не торопясь,
Шагал, на время не скупясь.
Тропинка, вывела за горы,
В чертогах леса растворясь.
Проникнул в чащу. Мрак ожил,
Кромешной тьмою окружил.
Пошёл вперёд, и прямо сразу,
Себе оказию нажил.
На ил, ногою наступал,
Скользнула пятка, и упал.
В большую лужу окунулся,
Да, с головой в неё попал.
От неожиданности, вдруг,
Волною накатил испуг,
Сменился диким возмущеньем,
И матом, вырвавшимся вслух.
Живее сердце в нём стучит,
Поднялся в луже, и сидит.
Лицо протёр. Песок отплюнул.
Внутри, агрессией кипит.
Нащупал камень, да поднял.
Из лужи осторожно встал.
Носком прощупывая почву,
Вперёд передвигаться стал.
Проделал шаг. Проделал два.
О ветку бьётся голова.
От боли пошатнуло вправо,
А там колючая трава.
Обжёгся, камень отпустил,
Себе на ногу уронил,
Завыл от боли, и обратно,
В большую лужу угодил.
Досада – разум отняла.
Обида – злобу родила,
И закипела, забурлила,
До чувства ярости дошла.
Поднялся снова и сидит.
Скрипит зубами и молчит.
На лес и на себя сердится.
В уме, разгневанно, ворчит:
– Булыжник взялись подарить!
Сказали бережно хранить!
Зачем он нужен в этом пекле?
Чтобы на ногу уронить? …
Рукой, больное место взяв,
Иван поморщился, сказав:
– Тут без камней, чёрт ногу сломит,
В кустах и ветках заплутав! …
В кромешной и коварной мгле,
Нащупал камень на земле.
Хотел поднять – порезал палец,
Небрежно дёрнувшись, во зле.
Хоть рана и не глубока,
Но боль, пронзительно резка.
Иван, во гневе, этот камень,
Возненавидел, как врага.
Схватил его – отбросил прочь.
Насколько позволяла мочь,
Но, сидя – далеко не кинешь,
Особенно, в густую ночь.
Тот, сильно и не полетел,
Кустами рядом захрустел.
О землю глухо ударяясь,
Сухой листвой зашелестел.
Иван, озлобленно изрёк:
– Чем этот камень мне помог!?
Зачем тащил его с собою,
Не пожалев и рук, и ног?
«Тебе поможет он в пути»
«Дорогу и'злесу найти»
Так что же он не помогает!?
Ни осветить, ни повести!?
Опять попался, на улов!
Поверил в правду ихних слов!
Доверился двум тугодумам!
И стал дурак из дураков. …
Пока он злобу источал,
Вокруг себя не замечал,
Что камень, слабое свеченье,
Из острых граней, излучал.
Иван, о камне говорит,
Хоть и ругает, и винит,
А камень набирает света,
И всё светлее им горит.
***
Откуда-то издалека,
Во тьме, блуждающий века,
Зверь – одичалый, одинокий,
Увидел проблеск огонька.
Когда-то был он человек,
От злобы – м его поблек,
И разум, ясности не зрея,
Во тьме незнания, померк.
На свет далёкий и чужой,
На луч, манящий за собой,
Стал приближаться зверь безумный,
Ведомый этою звездой.
***
А Ваня, злобою горя,
На мыслеобразы смотря,
Не замечает рядом света,
О тьме кромешной говоря:
– Вокруг не видно ничего!
Просвета нет ни одного!
Ау! – завыл что было силы.
В ответ – не слышно никого.
Лишь эхо по'лесу прошлось,
Быстрее ветра пронеслось,
И троекратным повтореньем,
Издалека отозвалось.
– Никто не слышит! Не спасёт!
И Веста, слова не несёт,
Тогда, когда всего нужнее,
Молчит, и ухом не ведёт!
Скажи хоть, что-нибудь сейчас!
Сюда вошёл, я ради нас,
Побудь звездою путеводной!
Пролей прозрение для глаз! …
В ответ - она его звала,
Кричала громко, как могла,
Но Ваня, зов её не слышал,
Глухой стеной стояла мгла.
В умах незрелых и глухих,
Замкнутых на себе самих,
Не слышно голоса' любимых,
И наставления родных.
И часто те, в ком звук затих,
В темнице выводов своих,
Забыв, как слушать, чтобы слышать,
Винят в молчании других.
Так, он сидел, а время шло.
Его агрессия и зло,
На чувство страха поменялось,
И в панику переросло:
– А вдруг, всё это навсегда?
А вдруг, действительно беда?
А вдруг, ни жизни, ни рассвета,
Я не увижу никогда?
А вдруг, то бабка и была?
А вдруг, нарочно завела?
В себя влюбила, заманила,
И погубила, как могла.
Сперва украла все года,
А после, встретилась когда,
Обманом, в бездну погрузила,
Чтоб не осталось и следа. …
Испуг, всё больше наполнял,
И Ваню, изнутри менял,
Из страха - домыслы рождая,
На рассуждение влиял.
А Ваня, мыслями: «А вдруг…»
Сильнее нагнетал испуг,
Из домыслов - рождая страхи,
И замыкаясь в этот круг.
Тревога - крепла и росла,
Безумство разуму несла.
Во тьме незнания зачаты
Все страхи и все виды зла.
Неве'дение - как зерно,
Как семя зла. Оно одно,
Начало и первопричина,
Для возвращения на дно.
***
Иван, в отчаянном бреду,
Поддавшись страху и вреду,
Клял: камень, горы, лес и Весту,
Метаясь чувствами в аду.
А камень силу набирал,
Всё ярче гранями сиял.
Чем больше, Ваня о нём думал,
Тем больше он его питал.
В какой-то миг, Иван застыл,
Прервался, мыслить прекратил,
Случайно боком повернулся,
На свет вниманье обратил.
Волнение и тишина,
Как леденящая волна,
Встряхнула разум, отрезвила,
В себя, Ивана, привела.
– Я вижу свет! - он произнёс,
Не веря этому всерьёз.
Стал протирать глаза руками,
Чтобы избавится от грёз.
– Не показалось, это свет!
Воскликнул, радостью согрет.
Подкрадываться начал, тихо,
Чтоб не спугнуть его в ответ.
На четвереньках, рядом встал,
И камень из кустов достал.
К себе приблизил, озарился,
И… трезво мыслить перестал.
От неумения принять,
Восторгом стало опьянять.
А вместе с этим появилась,
Боязнь - находку потерять.
Но мысли, свитые на нём,
На камне этом, на одном,
Питали свет такою силой,
Что загорелся он огнём.
В ладонях прямо воспылал,
Горел, но рук не обжигал.
В лесу дремучем, словно факел,
Светил и сумрак отгонял.
Иван, увидел всё кругом,
Деревья и кусты с пеньком,
Большую лужу, палки, ветки,
Тропу с поваленным бревном.
Всё стало ясно, глубоко,
Понятно, просто и легко,
Когда свет знания сияет,
Предвидеть можно далеко.
Вернулась вера и любовь,
Надежда - встретить Весту вновь,
Прощение из пониманья,
Что нет вокруг него врагов.
Не лужа виновата в том,
Что он упал с открытым ртом.
Не ветка по'лбу ударяла,
А он ударил ветку лбом.
Во тьме незнания шагал,
Не видел ничего - не знал,
И потому вершил ошибки,
И суеверия рождал.
А только стоило ему,
Свет знания пролить во тьму,
Всё зло и страхи испарились,
Вернув прозрение уму.
Теперь, как заново рождён,
А прошлое, как мутный сон.
И даже верить стало трудно,
Что это был, и делал, он.
Пошёл Иван своей тропой.
Теперь он зрячий, не слепой,
Теперь он видит-понимает,
Куда ему шагнуть стопой.
– Спасибо камню! Осветил! …
Иван, его благодарил,
Считая камень необычным
Источником светящих сил.
– Спасибо горы! Помогли!
От зла меня уберегли.
Волшебный камень подарили,
И ярким светом разожгли.
Простите! Я во гневе был.
Совсем не ведал, что творил.
В плену сомнений испугался,
Зло - источал и говорил. …
Прося прощения у них,
Вдруг, Ваня, в голосе притих,
Услышал еле различимый,
Зовущий крик, в ушах своих.
Как будто бы из-за стены,
Едва заметные слышны,
Призывы Весты: - Ваня, Ваня!
Услышь меня из тишины! …
Шагать он сразу перестал.
Как вкопанный, на месте встал.
Внимательно воспринимая,
В себя прислушиваться стал.
Источник звука, чтоб засечь,
Пришлось внимание вовлечь,
Чем углублялся он сильнее,
Тем громче становилась речь.
Но, вот беда. Пока вникал,
И голос в тишине искал,
Из гущи леса показался,
Усталый взгляд и злой оскал.
Зверь - одичалый и немой,
Забывший путь к себе - домой.
Подкрался тихо, незаметно,
Таясь за непроглядной тьмой.
Увидев камень, да с огнём,
Дающий видеть, словно днём,
Увидев собственные руки,
Взыграло чувство жажды в нём.
***
Иван, в прослойках тишины,
Внимая звукам, что слышны,
Не замечает, как мелькнула,
Большая тень из-за спины.
Толкнуло Ваню, что-то в бок,
Да так, что повалило с ног.
А он настолько увлечённый,
Что и понять не сразу смог.
Ни удивленье, ни испуг,
Не ощутил, упавши вдруг,
А только видит рядом зверя,
Крадущего огонь из рук.
Тот ухватил, и мчится прочь,
Гоня перед собою ночь.
А Ваня, вслед ему моргая,
Не может сам себе помочь.
Лишь понимает погодя,
В себя вернувшись и придя,
Что у него украли камень!
Прям, из-под носа, уведя.
Всё дальше, дальше, силуэт,
Уносит, ясных знаний свет.
А Ваня, сдерживая слёзы,
Молчит и грустно смотрит вслед.
Печаль, на плечи налегла,
Прижала, силу отняла.
У Вани руки опустились,
Бежать и совершать дела.
На злобу не хватало сил.
На землю лёг. Глаза закрыл:
– Поговори хоть ты со мною…
Шепча, он Весту попросил.
Негромкий отзвук голоска,
Невнятных слов ещё пока,
Звучал в сознании Ивана,
Как будто бы издалека.
Прислушивался он сильней,
Чтоб стала речь ему ясней,
Стремясь расслышать голос Весты,
И так, соединиться с ней.
***
Бегущий вор, с огнём в руках,
Обрёл прозрение в глазах,
Но жажда скрыться от погони,
Несла в себе животный страх.
Бежал он, или убегал?
Чему внимал, во что вникал,
То, становилось и сильнее,
А камень тихо затухал.
Тусклее становился свет
И гуще тень, ему в ответ,
А через время пламя камня,
И вовсе изошло на нет.
Исчезла всякая искра,
Вернулся зверь во тьму и мрак.
Чужое, краденное счастье,
Не принесло ему добра…
***
Промчался час, а может два.
Когда вокруг сплошная тьма,
И время мчится незаметно,
Для восприятия ума.
Иван, вниманием парил,
Искал. Но поиском - творил,
Прислушиваясь всё сильнее
Туда, где голос говорил.
Тот ближе, ближе бормотал,
И вдруг, куда-то улетал.
За ним, в погоню устремляться,
Иван замучался, устал.
В момент, когда уже не ждал,
Ослаб, и гнаться перестал,
Вдруг голос Весты очень ясно,
Слова понятные сказал:
– Услышь! Услышь меня теперь!
Иди вперёд! Надейся! Верь!
Из этой замкнутой темницы,
Движение откроет дверь. …
Вкушая радости глоток:
– Ты здесь! - он шёпотом изрёк.
Губами дрогнул для улыбки,
Но удержать её не смог.
Намокли у него глаза,
Скатилась по щеке слеза.
Прощаясь с Вестой и собою,
Иван, внутри себя, сказал:
– Прости меня и отпусти.
Я не сумел себя спасти,
Единственный источник света,
Не удержал, и упустил.
Не смог себя я повести,
Так, чтобы этот лес пройти.
И в темноте, себя теряя,
Я дальше не могу пойти.
Отсюда выход не найти,
Не видя верного пути.
Так пусть хотя бы вор спасётся,
Себе дорогу осветив…
Излив печаль, признав вину,
Он с облегчением вдохнул.
На чувствах стало мягко, тихо,
Как будто в облако нырнул.
Теплее стало на груди,
Вся жизнь казалась позади,
Тьмой покрываясь, исчезала,
А он за нею уходил.
– Иван, услышь меня! Тьмы нет!
Тьма - это просто слабый свет.
Ты свет собой не излучаешь,
И потому, как будто слеп.
Тот камень - ты воспламенил,
Твоею силой он светил.
Не в нём была причина света,
Внутри тебя источник сил!
Твоё вниманье - это ключ,
Он здесь проявлен и могуч,
Во тьму незнания направлен,
Он освещает словно луч.
Внимай на руки на свои,
О них мечтай и говори,
На них смотри сквозь тьму густую,
И светом руки озари.
На чём внимание совьёшь,
На чём все мысли соберёшь,
Наполнишь это ярким светом,
И ясно видеть ты начнёшь.
Не перескакивай лучом,
На всё подряд - да ни о чём.
Направь себя в одно теченье,
И сконцентрируйся на нём. …
Сумев услышать, воспринять,
Ивана стало осенять.
Картину ясных пониманий,
Узрел и начал вразумлять.
А голос Весты замолчал,
Исчез, развеялся, умчал.
И даже отзвуки пропали,
Как будто вовсе не звучал.
Как озаряет ясный свет,
Когда является рассвет,
Так озарила Ваню мудрость,
О том, что тьмы слепящей - нет!
Послушавшись её совет,
Ища глазами силуэт,
Смотрел во тьму, где были руки,
Пока не засиял просвет.
Помыслил о руках своих,
Собрал внимание на них,
И стало зарево являться,
Всё больше освещая их.
Бежали словно ручейки
По всем изгибам огоньки,
Соединяясь, заплетались,
В светящиеся узелки.
От них, как ниточки велись,
В узоры частые плелись,
Потом сливаясь воедино,
Во мрак, сиянием лились.
Иван, ладони стал тереть,
При этом продолжал смотреть.
Свет по всей коже растекаясь,
Сильнее начинал гореть.
Немного времени прошло.
Всё стало ясно и светло.
Огнём горели его руки,
Но пламя рук его не жгло.
Светя себе, светя собой,
Иван, пошёл своей тропой,
Не грустный, но и не весёлый,
А настоящий и простой.
Он был на редкость молчалив,
Спокоен и не прихотлив.
Шёл мягко и не торопился,
Тропа вела его в залив.
В пути он зверя повстречал,
Тот не кусался, не рычал.
Дрожал в земле, в обнимку с камнем,
Во тьме незнания дичал.
Иван, приблизился к нему,
Собою отгоняя тьму.
И головы его коснулся,
Даря прозрение уму.
Зверь много силы потерял,
Пока по лесу удирал,
Уже без помощи не встанет.
Иван, не бросил, подобрал.
Поднял его. Под руку влез.
Повёл тропою через лес.
Поддерживая, направляя,
Распределяя шаг и вес.
Продолжение следует…