На календаре обозначен последний день лета, но я этого не чувствую: солнце палит, деревья все в зелени, трава после прошедшего накануне дождика выглядит умытой, поэтому на ней ни пылинки, а сама сияет чистым малахитом... По всем каналам отечественные метеорологи уверенно обещают устойчивый антициклон, да и обычный прогноз от гугла тоже благодушен – в ближайшие две недели ничего не изменится. А гугл всегда «что-то знает»…
Всё в целом соответствует моему настроению: изменений в небесах душа совсем не хочет, а желает только мирного неба и ласковой погоды... Вдобавок ко всему есть еще историческое чутье – в запасе у нас имеется минимум две недели лета, если его исчислять по старому календарю.
У меня на сегодня запланировано несколько необременительных дел в центре города, и я решаю объединить необходимое и желанное – и пункты плана исполнить, и прогуляться по излюбленным местам, которых по известным причинам не видел с прошлого года.
Припарковавшись напротив музея медицины, что на Богдана Хмельницкого, я одним своим действием решил оба пункта своего плана: отсюда недалеко и до присутственного места, в кое должен был зайти, и до Золотых ворот, от которых я планировал прогуляться. И я начал движение. Дело выгорело быстро, теперь по Ивана Франка вверх на Ярославов вал.
Подъем крутой, но улицу привели в порядок безукоризненно: придраться – даже если бы захотел – не получилось бы, поэтому идти по ней было хоть и трудно, зато глазу приятно. Вот и Ярославов вал.
Дом на углу имел арку, проникнув в которую, можно попасть к следующему, где я продолжительное время забирал почту для нашей фирмы, причем, не один год подряд. И сколько бы раз я там не бывал, то, выйдя из сумрачной арки во двор, мой взгляд всегда упирался в мемориальную доску, прикрепленную на углу этого внутреннего дома.
На гранитной доске видишь изображение человека с печальным лицом.
«Здесь жил доктор Феофил Яновский...»
Что за доктор такой? На свете докторов немало, однако, неплохо бы узнать об этом хоть что-то... Но, исполнив свои дела и уходя со двора, я о нем уже не вспоминал до следующего посещения, потому как нет привычки оборачиваться и рассматривать, что у тебя осталось за спиной. Так продолжалось долгое время, пока, наконец, во мне не проснулась совесть: мол, не стыдно ли проходить мимо памятного знака и ничего не узнать, кому он посвящен?
А это киевский «святой доктор». Наверное, в далекое время немало врачей носило неофициальный уважительный титул – «святой доктор». Помню у Куприна чудный рассказ с таким названием о Николае Пирогове. Но был и киевский «святой доктор»: в одном лице терапевт, фтизиатр, инфекционист и вообще организатор медицины в Киеве. В этом доме он жил до самой своей смерти.
Сейчас я сюда уже давно не хожу, не пишут нам... Сегодня тоже не заверну. И к Золотым воротам мне сегодня почему-то расхотелось идти. Поэтому поворачиваю налево и мимо Дома актера, бывшего когда-то караимской кенассой, иду к другому значимому дому – дому Сикорского.
Кстати, в мои студенческие годы в Доме актера находился кинотеатр, куда мы захаживали. Хорошо запомнился один из походов, когда мы здесь впервые увидели фильм «Андрей Рублев». Фильм произвел такое впечатление, что он у меня стал просто ассоциироваться именно с этим зданием – караимской кенассой. Иду мимо и сразу вспоминаю Рублева...
Дом выдающегося авиаконструктора Игоря Сикорского находится рядом, но он не выходит, к сожалению, на улицу. Иначе его бы привели в надлежащий статусу знаменитого киевлянина вид. Дом спрятан в глубине застроенной бывшей улицы Большой Подвальной, которая теперь называется Ярославов вал, и выглядит очень неприглядно...
Почему я сюда заглянул? Накануне случайно наткнулся на какую-то заметку об авиаконструкторе, в которой написали, что во дворе киевского дома он испытывал свой первый автожир. Автожир – это прообраз будущих геликоптеров, конструированием которых Сикорский заработал себе мировую славу. Вот мне и захотелось дать пищу своему воображению, посмотрев, где это происходило.
Но воображение стопорится: смотрю на запущенный двор, на разрушающийся дом и грущу... Не подобает связывать имя именитого киевлянина с этими развалинами, именуемые домом Сикорского.
Я недовольно разворачиваюсь и топаю подальше от этого некрасивого места. Мой маршрут уже отобразился в голове личным навигатором – по Стрелецкой, потом по Сретенской и на БЖ, то есть Большую Житомирскую…
День по-прежнему радует, а я вдруг задумался о только что увиденном.
«Вот стоят рядом два дома. В одном из них жил и умер «святой доктор», который своей жизнью заслужил почет и народную любовь, а в другом жил до самой смерти – нет, я сейчас не об авиаконструкторе Сикорском, – Иван Сикорский, отец будущей мировой знаменитости, и тоже не менее именитый врач, только иной специальности. Иван Сикорский считался одаренным психиатром. В отличие от Яновского хозяин другого дома был известен также с не очень привлекательной стороны: он и черносотенец, и антисемит, и истовый сторонник империи... Выходит, рядом жили два антипода... Интересно, пересекались ли их жизненные пути? Когда они вдруг встречались по-соседски, как складывались их личные отношения?»
А вот этого теперь никто не расскажет...
Перед самой Большой Житомирской присел в известном всем сквере на скамейку. Ну да, в том самом месте, где на пьедесталах стоят птички. «Сквер киевских интеллигентов…»
Четыре представителя пернатых – ворон, сова, воробей и, что удивительно, редкий зимородок. Честно признаюсь, если бы не прочитал об этом раньше, никогда бы не догадался, кого именно скульптор установил четвертым на пьедестал. С основными героями я знаком хорошо, но с зимородком точно никогда не пересекался. Разве что рассматривал на фото у одного знакомого фотоохотника-любителя.
Птичка была тем и хороша, что имела невиданно яркий наряд из перьев, который больше подходил любому тропическому экземпляру из семейства пернатых. А здесь, в сквере, этого наряда никак нельзя было обнаружить. Вот этот факт – «обесцвеченный» зимородок на пьедестале – и удивлял.
Перейдя через Большую Житомирскую, я сквозь очередную арку попадаю на «пейзажку».
На пейзажной аллее я долго не останавливался, – не так давно там гуляли, – а размеренным, но резвым шагом обошел музей истории и очутился перед началом Андреевского спуска. Хотя и здесь появлялся в начале лета: захотелось забраться на Уздыхальницу, но чтобы спуститься по узвозу ниже, этого тогда в планах не было. А сейчас я стою в начале улицы и почему-то смотрю на дом напротив Андреевской церкви. Он первый по счету с левой стороны.
Потом вдруг вспоминаю – это тоже дом Булгакова. Самый главный булгаковский дом – Андреевский спуск, 13 – расположен ниже. А в этом, на который я сейчас смотрю, жила его мать, когда второй раз вышла замуж, и в этом доме какое-то время останавливался и сам Булгаков со своей первой женой. Не могу вспомнить, откуда я это все знаю. Может, ошибаюсь? Вряд ли, но и такое тоже возможно. Да и бог с ним, с домом этим. Просто-напросто за него зацепился глаз, вот и нахлынуло.
Я фланирую вниз по Андріївському узвозу. Это название спуск носил в давние времена, и сейчас он по-украински именуется так же. Справа и слева мимо меня проплывают знакомые мне и известные многим пункты.
Вот поворот направо к выставке местных художников. Сейчас здесь немноголюдно, если не сказать более категорично – почти пусто. А до войны здесь всегда суетились люди, к чему-то присматривались, что-то выбирали, иногда покупали. Я тоже был в этой компании покупателей, две картины отсюда перекочевали в нашу квартиру. Сейчас же меня сюда не тянет, мысли заняты вовсе не картинами – я просто иду по Андреевскому.
Напротив этого поворота – ресторан «За двумя зайцами». Бывал и здесь, и даже запомнил трех музыкантов-старичков, которые там играли. Сейчас их осталось двое, и они иногда выступают под открытым небом в начале аллеи художников. Но сегодня их здесь нет, а я не голоден, чтобы проверить – есть ли они в ресторане...
За Замком Ричарда показалась лестница на гору Уздыхальницу. Месяц назад мы с женой вскарабкались по ней и ничего привлекательного не обнаружили, поэтому хоть я и имею время, но сегодня меня сюда не затащить.
Можно было свернуть на Воздвиженку, однако бродить среди «новодела» мне совсем не интересно. Мне больше интересны седые камни, чем прилизанные «под старину» здания. Хотя я и не критикую любителей такого стиля, он тоже имеет право на жизнь. На фоне своих «ортодоксальных» высказываний я здесь же выскажусь неожиданно для многих: здание театра на Подоле мне в целом нравится, чтобы ни говорили его ненавистники...
В доковидное время мы здесь побывали, и даже смотрели спектакль, соответствующий месту расположения театра: «Мертвые души», но по сценарию Михаила Булгакова. Тогда и театр, и спектакль мне пришлись по душе.
Так вышло, что скандальное здание театра на Подоле «окружено» именно теми самыми авторами, чье творчество стало предметом нашего тогдашнего наблюдения. Выше здания театра не так давно установили памятник Николаю Гоголю, а чуть ниже по Андреевскому расположился знаменитый Дом-музей Булгакова и рядом с ним, соответственно, памятник его жителю.
На время военных действий оба изваяния, как все памятники в Киеве, надежно обложены мешками с песком.
Размышлять о достоинствах памятников я не буду. Я их воспринимаю больше как знаки на улицах города, а не предметы искусства. Вернее, не так: памятники – это символы. Они могут быть исполнены с большим или с меньшим мастерством, и от этого зависит – украшают ли они город или унижают своей невыразительностью. Кто может быть героем этих символов? Люди культуры, ученые, творческие люди всех мастей, исследователи, первооткрыватели и изобретатели... Вот увековечивать исторических персон я бы не спешил, а выдерживал бы определенное время, которое, как известно, лучший судья.
Но кого ни при каких случаях нельзя славить и воспевать, так это лиц, приверженцев какой-то идеологии. Опасный путь. Личности, совершившие что-то реально важное для города или страны – этих, безусловно, нужно отмечать.
И раз тут уже зашел разговор о личности Михаила Булгакова, то не смогу удержаться, чтобы не сказать о его Доме-музее. Столько копий ныне сломали из-за того факта – сохранить ли в виде музея дом, в котором жил «скрытый противник» украинской независимости или нет? А еще – украинский ли он писатель?
Думаю, что он, прежде всего, киевлянин. Наивно и нечестно бы было требовать от него, жившего в свою эпоху, чтобы он ратовал за украинскую независимость. Булгаков выходец из типичной дворянской семьи, как, кстати, и Николай Гоголь. Он же не проповедовал фашистскую идеологию? Не требовал уничтожить всех украинцев на корню, а города снести до основания?
Радикальным предложениям по поводу Дома и памятника Булгакову есть только одно оправдание – праведный гнев на соседнюю страну, развязавшую против нас жестокую и подлую войну под самыми мерзкими и бесчестными предлогами. Наивные горожане на агрессию хотят хоть чем-то ответить, пусть даже совершенно бессмысленными способами, какими есть замена названий и попытками уничтожения исторической памяти города.
Я мотивы понимаю, поэтому воспринимаю происходящие переименования не истерично, хотя, конечно же, сам против таких действий, потому что зачастую могут «вместе с водой выплеснуть и ребенка»... Это же не идеологический противник, это житель Киева из ушедшей эпохи. Но если кому-нибудь от этого станет легче, то пусть будет так. Однако я уверен, никаких катастрофических перемен Дом Булгакова не испытает, как и его памятник.
Во всяком случае, если такие перемены и произошли бы, то для меня лично ничего не изменится: книги Михаила Булгакова всегда со мной, и никто меня в противном – что это вредные книжки, – не переубедит. А дом-музей – это свидетель эпохи, его разгромить – самое последнее дело. Но я верю в благоразумие, прежде всего властей, потому как от горячих голов, причем, тыловых голов, сейчас никакого благоразумия не дождешься.
Отвлекся я на нахлынувшие размышления, а между тем Дом Булгакова уже остался за спиной. Чуть ниже дома под номером тринадцать на следующем здании висит свежее, самодельное объявление – «Спротив: бескоштовна виставка трофеїв».
Тут же вход в очередную арку (сколько мне их сегодня попалось!), который «украшен» двумя атрибутами: военной формой и поверженным флагом агрессора. Мне туда заходить не хочется, поскольку ранее я рассматривал выставку поверженной вражеской техники на Михайловской площади, что организовали еще в начале лета.
А позже, на день Независимости, весь Крещатик заставили экспонатами от вражеской армии, которые были обездвижены нашими парнями, и попасть сюда, кроме как быть погруженными на трейлеры, а потом с помощью подъемного крана расставлены согласно плану экспозиции на главной улице города, экспонаты не могли. В общем, трофеями я был сыт по горло и по этой причине спускаюсь дальше, пока не добираюсь до перекрестка с Боричевым током.
Тут не так давно (хотя пролетело три года!) установили замечательный памятник еще одному знаменитому киевлянину – Александру Вертинскому. Он представлен в своем наиболее известном облике – Пьеро, а на пьедестале начертаны щемящие строки из его самого трогательного для меня стихотворения:
«Киев – родина нежная, звучавшая мне во сне,
Юность моя мятежная, наконец, ты вернулась мне!»
Я обхожу этот памятник-символ и мне неожиданно приходит в голову, что сам нахожусь в том самом возрасте, в котором Вертинский написал эти строчки. Помимо воли в памяти всплыли и остальные пронзительные слова оттуда же:
«Здесь тогда торговали мороженым,
А налево была каланча…
Пожалей меня, Господи, Боже мой...
Догорает моя свеча!..»
Проникновенно... Это как слушать драму и ожидать надвигающуюся трагедию, но в сегодняшний благодушный день я так не думаю, у меня вовсе не минорное настроение.
Прошелся по древней, замеревшей на века улочке Боричев ток. В этом месте она, на мой взгляд, по духу выглядит в точности, как сто лет назад, хотя и разбавлена современными, но не громоздкими зданиями. А чуть внизу, на параллельной Боричевому току Покровской улице, просится в глаза древний Свято-Покровский храм. Однако сегодня я не настроен на посещение храмов, церквей и других культовых строений. Просто гуляю...
Подышав воздухом прошедших столетий, я вернулся к началу улицы и спустился еще ниже. Тут на углу находится весьма популярный дом. Мало того, что он выглядит замечательно и соответствует атмосфере Андреевского спуска, так еще тут расположился всем известный «Музей одной улицы». В выходные дни здесь клубится разный народ, но сегодня тротуар перед домом безлюден, а редкие прохожие не в счет.
Я разворачиваюсь на обратный путь. Теперь мне нужно потрудиться: самая известная туристическая улица Киева достаточно крута.
Наверх по Андреевскому спуску я поднимаюсь уже не прогулочным шагом, а резво, пытаясь восполнить отсутствие утренней прогулки нагрузкой при подъеме. Есть еще одна тривиальная причина, заставляющая меня ускориться по брусчатке. Вспомнил, что где-то в начале улицы мне на глаза попалась надпись с сакральными буквами WC. Все мои помыслы сейчас сосредоточены на том, чтобы их не пропустить. Обнаруживаю указанное заведение и на рысях заскакиваю вовнутрь.
За стеклянным окошком восседает служительница заведения, она вся в ожидании, чтобы снять с посетителя за пользование услугами положенную мзду.
- Сколько с меня? – в быстром темпе вопрошаю я у попечителя учреждения.
- Десять гривен.
- Ого. Однако не дешево, - усмехнулся страждущий, но деньги выделил.
Критическое замечание тетушка мимо ушей не пропустила, она выскочила из-за «прилавка» и, откашлявшись, грозно пошла на меня. Ее очи сверкали. Хотя она едва доставала мне до плеча, сейчас казалась огромной, как будто она смотрела на меня сверху, а я под ее взглядом съежился где-то далеко внизу. После порции искр полилась гневная речь:
- Переступив порог нашего заведения, вы получаете воду, электричество и моющие средства!.. Такие качественные услуги должны достойно оплачиваться!.. – чеканные фразы произносились с немалой долей артистизма.
«Как она преобразилась... Конек-горбунок какой-то!..» - опешил я, хотя в голову пришло сравнение не с тем сказочным героем. Тут бы подошел бы более величественный образ, чем ушлый конек... Смотрительница замка, например. Или вообще – его собственница.
Оскорбленная хозяйка (а может, это она и была?) продолжала наступать, а я, потихоньку ретируясь в сторону туалетной комнаты, только и успел вымолвить:
- Много текста, - и тут же юркнул за спасительную дверь.
Но зайдя вовнутрь, я понял, что с критикой погорячился. Услуги тут предоставлялись действительно хорошего качества. Чисто, аккуратно, всё оборудовано как, скажем, в хорошем ресторане, то есть весьма недешево... Так что, мил человек, грех «наезжать». Теперь я оценил театральный монолог смотрительницы, проникся ее огненным пылом.
«Хм... Поблагодарю с юмором, небось, корона с головы не упадет», - рассудок подсказал мне самый разумный выход.
Я вышел из дверей заведения и обнаружил хозяйку не в «предбаннике», а на самой улице, где она подставляла лицо яркому солнышку. Поравнявшись с ней, я манерно склонил голову и, чуть ли не шаркая ножкой, с улыбкой пробормотал, мол, не обессудьте, «был неправ, вспылил»...
Какой там...
Смотрительница сделала царственный полуоборот, смерила плебея взглядом, и, определенно, с презрением отвернулась. Ответа я не дождался.
«М-да, мой прогиб не оценили...», - мелькнула мысль, хотя мне больше всего хотелось рассмеяться.
Впрочем, я это и сделал, но отойдя от места встречи на безопасные двадцать шагов. Настроение стало просто расчудесным. Программа сегодняшнего похода, хоть она и складывалась спонтанно, в целом была выполнена. И я отправился к своему железному коню.
После крутого подъема и, что более важно, после посещения «замка» с его хозяйкой, я шел расслабленно и умиротворенно. Теперь мой маршрут пролегает в известной мере ровно, без рысканья по закоулкам, а строго по знаковым местам: Владимирская, Софийская площадь, Золотые ворота и вниз по Лысенко до перекрестка с Богдана Хмельницкого. Да, Макдональдс, расположившийся по маршруту, обойти не удалось – Биг Мак я заслужил...
А вот и моя лошадка. Никто из авто эвакуаторов на нее не покусился – вообще праздник!.. Впрочем, это я для красного словца – припарковался в этот раз я по всем правилам, и душа за автомобиль не болела. Я плюхаюсь в свой экипаж и уезжаю, напитанный хорошими впечатлениями. Через неделю я снова сюда приеду и у меня случится новый маршрут...
На фото зимородок.
Автор - Анатолий Витюк