В свете фонарика, сжавшись в тесный кружок, на коленях сидели пять детей и зыркали друг на друга испуганными глазами. Четыре страшилки рассказаны. Пришло время слушать старожила — местного мальчишку, которого, если верить слухам, побаивались даже старшие ребята. Никогда нельзя угадать, он правду говорит или актёрство в крови, но была ещё одна непроверенная информация, которая распространялась быстрее вирусного видео: если с ним поругаться — жди беды. Время от времени кто-то приподнимался и потирал затёкшие ноги, но встать полностью не решался. Первый день в лагере, знакомство. Слабаками быть нельзя, да и зачем с авторитетом ссориться?
— Ладно, теперь я — зовите меня Пал Палыч, а не Пашка, — расскажу вам страшную историю про почтальона. Живу здесь тысячу лет и всё про всех знаю. Эти события происходили на моих глазах.
— Да твои страшилки только для тебя и для первоклашек подходят, — шёпотом произнёс вихрастый парень и закусил губу в надежде, что его не услышали.
— Ага! — сверкнув глазами, парировал ему Пал Палыч. — Можно подумать, ты намного старше. В одинаковом классе учимся, только ты в сентябре родился, а я в октябре, по вашему летоисчислению. Не хотите — не надо.
— Откуда ты знаешь? Ты что, правда колдун? — у вихрастого зашевелились уши, и он приготовился сбежать.
Конопатый мальчик лет десяти, назвавшийся Пал Палычем, ухмыльнулся и сделал вид, что хочет уйти, но ребята его остановили и недовольно посмотрели на вихрастого.
— Не слушай ты его, Пал Палыч, у него, вон, волосы дыбом от страха встали. Рассказывай.
Пал Палыч довольно посмотрел на окружающую его мелюзгу. Он таких терпеть не мог, но чтобы подобраться к старшим ребятам, надо на младших свои позиции укрепить, и так каждый год, от низов к верхам. Обнажив свои неровные зубы он наклонился ближе к фонарику и заговорщическим голосом продолжил:
— Давным-давно, когда эти деревья ещё не выросли и птицы не жили высоко на верхушках, была здесь старая деревня из трёх покосившихся домов с тремя столетними бабулями и собакой, похожей на бульдога, которая не старела, как и я — ей всегда было тридцать лет. А ещё она еле-еле в двери проходила, поэтому в дом её не пускали. После Засима все косяки были потрескавшиеся — того и гляди крыша рухнет. Собаку Засимом звали, кличка у неё такая, и ела она всё, что ей давали, а когда не кормили, то сама готовила...
— Ага, врёшь. Собаки тридцать лет не живут. Готовить не умеют! И бульдоги такими большими не бывают, хоть Засимом, хоть Ильёй Муромцем назови! — не выдержал напряжения вихрастый и тут же получил локтём в бок. — Имею право своё мнение высказать. А ещё раз стукнете — по ушам дам.
— Так вот, — наслаждаясь страхом и ожидая следующую волну эмоций, продолжал рассказчик, — почту к ним никто не доставлял, потому что писать было некому: родственники не были такими живучими.
— Жалко бабушек… — всхлипнула девочка.
— Но вот однажды ночью… — Пал Палыч посветил фонарём на лица и поманил детей к себе.
Ребята инстинктивно приблизились к говорившему.
— Появился велосипедист! Ам!
— А-а-а! – закричали дети и отшатнулись назад.
Пал Палыч посмотрел по сторонам и опять поманил их рукой.
— Что вы кричите, это ещё не страшно. Но! У велосипедиста была толстая сумка. Он тащил её по разбитой дороге. Бросив велосипед в траве, которая была такой же высокой, как скрюченные старушки, он продирался сквозь заросли к дому, в окнах которого мерцала свеча, — рассказчик посмотрел на самого младшего из слушателей и с хрипами зарычал. — Забор-р, чёр-рный как твой кар-риес, тор-рчал р-разломанными з-зубами из твёр-рдой з-земли и меш-шал подобр-раться ближ-же-е-е.
— Мамочки-и-и! — жалобно запищал мальчик и схватился за перевязанную опухшую щёку.
— Не ной, это просто сказка, — вихрастый стукнул его по затылку.
— Так вот! — Пал Палыч, не обращая внимание на посторонние фразы, сделал выпад вперёд и с каждым словом начал менять голос с низкого на высокий. — Над домом клубился дым. По спящей окрестности, замершей в вечернем тумане, разносился запах жареной… жареной… жареной…
— Картошки? — не выдержала девочка и схватилась за дрожащую руку вихрастого мальчишки.
— Ладно, пусть будет картошки, — наклонив голову и тяжело вздохнув, сказал Пал Палыч.
— Ты что, боишься? — шёпотом спросила девочка у вихрастого.
— Отстань. Отпусти меня, — вихрастый опустил голову, незаметно для всех тихонечко выдохнул и вытер пот со лба.
— У-у-у! — Пал Палыч вскинул руки с растопыренными пальцами и задрал голову. — Завыла собака, принюхиваясь к новому запаху. «Чую чужака-а-а! А-а-а!»
— Классно у тебя получается, только речь слишком правильная, а сюжет хромает. Ты так до ужина не закончишь, — раздался сзади мужской голос.
Вихрастый закричал. Дети выскочили из-под сирени и рассыпались горохом по солнечной полянке.
— Только вот ещё, что странно, — вожатый Лёня проводил взглядом убежавших, — почему ты страшилки днём рассказываешь?
— Ну, так это, дядь Лёнь, вы же сказали, что детям надо распорядок дня соблюдать: ночь для сна. А я послушный. Мне всё лето тут околачиваться, — Пал Палыч грыз ногти и выковыривал из-под них землю. — Тьфу. Страхи их собирать, на зиму запасы делать.
— А-а-а! Распорядок дня, значит, тогда понятно. Фонарик-то отключи. Мне ещё с ним обход ночью делать.
Пал Палыч почесал затылок и тихонечко спросил.
— А что, вам правда понравилось?
— Да. Ничё так. Только при чём тут мужик-то в траве, да ещё и ночью.
— Ну, это, я вам всего не расскажу, но он новый почтальон. Приехал с жителями знакомиться, — Пал Палыч подполз к сидящему под деревом вожатому, посмотрел по сторонам и облизнулся. — Мало ли, квитанции привести за свет, пенсию.
— А! Понятно, — Лёня отодвинул от себя мальчика и встал. — Сто лет они жили себе, не тужили, бабушки эти при свечах и без пенсии, и ничего не получали, а тут такое счастье привалило с квитанциями на ночь глядя.
— А что тут удивительного? Знаете, сколько времени надо, чтобы до далёкой деревни добраться? Магазинов нет, мяса мало! А тут почтальон, да ещё и своим ходом, без свидетелей. Это у него ещё велосипед был! — Пал Палыч задумался, как будто вспоминал что-то. — Хотя толку от него никакого, как от топора в каше, если честно.
— Ладно, не кипятись, а то подумаю, что ты и правда там был, и вы его съели, — вожатый поперхнулся от ухмылки Пал Палыча и решил сменить тему. — А собака? Чё она такая… такая… не стареет да ещё и с кличкой человеческой?
— Да не собака это. А…
— Эй, вы там, хватит болтать! Картошечка жареная стынет! — в двери столовой боком протиснулся молодой человек с бульдожьими щёчками. — Лёня, собирай свою араву! Как всегда самые последние!
— Кстати, — кивнув в сторону столовой, пытаясь напугать Пал Палыча, прошептал Лёня. — Повара зовут Сима, Засим, и он жил на месте лагеря, когда тут ещё деревня была десять лет назад… И ему тридцать лет.
— Да ладно! — прохрипел Пал Палыч, вскинув руки, как старичок и притворно вытаращив глаза. — Знаю. Это мой собака-правнук.
— Кто? Собака? То есть, как это? Сима твой правнук?
Пал Палыч побежал в столовую, оставив вожатого Лёню одного. И это хорошо. Негоже взрослому мужчине холодный пот со лба при свидетелях вытирать.
— Вы есть идёте? Или от испуга аппетит пропал? — Пал Палыч вернулся к вожатому и взял его за руку, на уровне запястья, где пульсировала вена. — Если что, могу вам ночью компанию составить, чтобы страшно не было. Я про эти места много историй знаю взаправдашних. Чес-слово, сам всё видел, а что-то Засим рассказывал, пока собакой был.
— Да ну тебя, Пашка, то есть Пал Палыч! — Лёня стряхнул руку мальчика и быстро пошёл к корпусу. — Спасите! Хм. То есть, идите есть! Дети, шестой отряд, обед! Кто не успеет, тот после тихого часа купаться не пойдёт!
За рекой в коттеджном посёлке, перебивая друг друга, трезвонили колокола. Лёня вздрогнул.
— Господи, спаси и сохрани. В свой распорядок дня надо теперь молитву включить. Чую, этот Пал Палыч все три смены будет мне нервы мотать. Как там мама говорила от страха надо молиться? «Если я пойду и долиной смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мной», а тут всего-то детский лагерь «Вечерний луч». Хотя, кто его знает. Надо у других поспрашивать про этих родственничков, — проговорил вожатый громче, чем надо. Обернулся и посмотрел на реакцию мальчика. — Почему я в «Утренний свет» не поехал? На зарплату побольше позарился и на речку рядом. Тьфу ты, мелкий.
Пал Палыч стоял с закрытыми глазами и ловил все пролетающие мимо звуки.
— Эх! Не надо было его так сильно пугать и о правнуке рассказывать, а так всё хорошо начиналось, надо было Засима дядей назвать, чуть-чуть правды добавить. Судя по всему, сегодня будет жареная картошка в одиночестве, — наклонив голову и тяжело вздохнув, сказал Пал Палыч.
Лёня улыбнулся и достал блокнот с ручкой из кармана. Колокола продолжали трезвонить, оглашали округу радостным переливом, как дети, выбегающие из столовой.
— Та-ак! Слухи не врут — есть талант у мальчишки, осталось его только в позитивное русло направить, — вожатый ещё раз посмотрел на Пал Палыча, уныло идущего к столовой. — Надеюсь, я не переиграл. Ладно, выживет. Кто у меня следующий? Ага! Вихрастый Саша. Ну, его я уже в деле видел, фамилия соответствует виду и характеру — задира ещё тот. Хороший у меня отряд. А молиться за них всё равно надо, чтобы всякая дурь в голову не лезла.
Мимо пробежал вихрастый.
— В корпусе никого нет! Пойдёмте в столовую вместе, а то я, это, не люблю один есть.
— Конечно, конечно, — улыбнулся Лёня и похлопал мальчишку по плечу. — Пойдём. Спасибо за помощь.
Солнце вошло в центр неба, расправило свои лучи над лагерем и было готово забрать все страхи детей и взрослых, чтобы никакая тень не могла омрачить их жизнь.
Опубликован в ВК при поддержке группы БП - Большой Проигрыватель.