Глава LX. Герцогиня Лотарингская
Карл Лотарингский в возрасте шестидесяти одного года женился в четвертый раз на юной Мари-Луизе д’Аспремон, которой на момент свадьбы было всего четырнадцать лет. Новая супруга герцога была на двенадцать лет моложе своей падчерицы. Теперь же ей было двадцать три, а её супругу Карлу было семьдесят лет. И несмотря на это герцог оставался бодрым и тщеславным, деятельным и порой безрассудным, как уже могли убедиться наши читатели. Бодрость Карла была такова, что у Мари-Луизы оставались основательные поводы для ревности. Другая на её месте, по-видимому, сама заставляла волноваться престарелого мужа о сохранности супругой своей чести при столь многих соблазнах, каковыми являлось достаточное количество молодых придворных в окружении герцога, но Мари-Луиза не познала иных мужчин, кроме герцога, она видела в нём знатного сеньора, своего супруга, данного Богом, и, поскольку Господь не послал им детей в этом четвёртом для герцога браке, все её мысли и волнения сосредоточились в нём. Она боялась его потерять, зная нравы этого галантного века, поэтому с ревнивым вниманием следила за любой женщиной, появившейся в поле зрения Карла. По этой причине она, разумеется, узнала, что во дворце появилась молодая женщина, с которой обращались как с принцессой, но при этом у которой явным образом отняли свободу, и это её чрезвычайно взволновало. В те времена, о которых мы пишем, даже знатные дворяне подчас вступали в брак, на который не могли бы претендовать по тем или иным причинам, совершая похищение и насилие, после чего бедной пленнице оставалась либо смерть, либо позор, либо брак со своим похитителям, и не удивительно, что они чаще всего выбирали последний вариант. Так заключались многие браки, которые были бы невозможны, если бы кто-то поинтересовался мнением и желанием невесты. Примерно таким же способом они заводили любовниц.
Итак, Мари-Луиза очень ревновала своего мужа, Карла Лотарингского. Она не обратила внимания на пленного Филиппа, лицо которого скрыли от всех, но она чрезвычайно была задета появлением пленной Екатерины Шарлотты, с которой не была знакома, но стройную фигуру которой уже успела разглядеть. Разумеется, она сделала вывод, что Карл решил завести себе любовницу, поэтому она стала шпионить за всеми, кто поддерживает связь с пленницей, то есть служанками, приносящими ей еду и выполняющими другие обязанности.
Когда её мужа арестовали, Мари-Луиза решила, что виной этому событию была именно эта женщина, и возненавидела бы её ещё больше, если бы это было возможно. Маркиз де Лувуа не произвёл обыска дворца Герцога, поскольку ему это не было поручено. Поэтому княгиня Монако оставалась пленницей, так как никто из прислуги, задействованной в её содержании, не получил распоряжений, отменяющих установленный режим обращения с ней. Поэтому сама княгиня даже не догадывалась о том, что в судьбе её тюремщика произошли столь серьёзные изменения.
Луиза же поняла, что пока её супруг отсутствует, как бы ни было это печальным, раз уж она не в силах его освободить, то она может, как минимум, попытаться избавиться от соперницы, для чего решила для начала выяснить всё про эту женщину, и если она окажется красивой, то, быть может, она готова была бы пойти на крайние меры. Она подумывала о том, чтобы обезобразить лицо соперницы, нанеся ей уродливую рану на лице, или плеснуть ей в лицо уксусную кислоту, а быть может, даже убить, или, на крайний случай, вышвырнуть её вон из дворца. Выбрав момент, когда никто её не заметит, Мари-Луиза подошла к двери, держа в руках острый кинжал, и отодвинула задвижку на двери, где томилась пленница.
На вошедшую к ней Мари-Луизу княгиня поначалу не обратила внимания, решив, что это очередная служанка, но повернувшись к ней, распознала в ней знатную даму и в тот же миг заметила в её руке кинжал.
— Вы пришли, чтобы убить меня, сударыня? — сказала она. — Что ж, я готова к этому. Это очень милосердно с вашей стороны теперь, когда меня отторгли от родного дома, от мужа и от моих детей, да ещё вдобавок отняли моего возлюбленного. Убейте же меня, я не собираюсь противиться вашему решению.
— Кто вы? — спросила Мари-Луиза. — Почему мой супруг держит вас здесь в заточении?
— Ваш супруг? — в свою очередь удивилась Екатерина Шарлотта. — Если ваш муж похитил меня, спросите его сами, для чего он это сделал! Я не знаю, кто меня похитил, я не видела даже лиц моих похитителей, ибо они были в масках. При этом я убеждена, что они действовали по заданию какого-то дворянина, поскольку место, где меня содержат, указывает на это. Теперь я в этом убедилась. Итак, это ваш муж! Что ж, сударыня, я поздравляю вас с тем, что ваш супруг – похититель княгини Монако!
— Княгиня Монако? — воскликнула Мари-Луиза, не веря своим ушам. — Вы – та самая Екатерина Шарлотта де Грамон, которая два года назад вскружила голову Королю Франции? А теперь вы обольстили ещё и моего мужа?
— Что касается Короля Франции, дело не вполне так, впрочем, думайте, что хотите обо мне. Но я не обольщала вашего мужа, я даже не знаю, кто он, и никогда не видела его, — ответила Екатерина Шарлотта.
— Мой муж – Карл Второй, герцог Лотарингский, — гордо сообщила Мари-Луиза. — Я не верю вам, что вы с ним не знакомы!
— Карл Второй Лотарингский?! — в ужасе воскликнула Екатерина Шарлотта. —Разумеется, я с ним знакома, но не в том смысле, который вы в это вкладываете. Этот старик приезжал к моему мужу и просил его поддержки в борьбе за своё герцогство не так давно, но мой супруг отказался ввязываться в эту авантюру. Неужели за это он меня похитил? Какое коварство, какая низость! Я была лучшего мнения об этом человеке.
— Вы говорите, что он приезжал с просьбой о поддержке к вашему супругу и получил отказ? — переспросила Мари-Луиза. — Вероятно тогда он увидел вас и влюбился, хотя я не понимаю, с какой стати он предпочёл вас мне. Вкусы мужчин бывают порой просто удивительны! Их тянет на разнообразие даже в том случае, если их предмет на стороне на десять лет старше законной супруги! Какая безвкусица!
— Карл Лотарингский видел меня бесчисленное множество раз, — ответила княгиня. — И никогда он не проявлял ко мне никакого интереса. Поверьте, сударыня, эта поездка не могла быть причиной его влюблённости. Кроме того, я и не виделась с ним во время этой поездки.
— Откуда же вы знаете, что он приезжал к вашему мужу и просил его о поддержке? — усомнилась Мари-Луиза.
— Мой супруг не скрывает от меня подобных новостей, — ответила Екатерина Шарлотта. — В последние годы мы редко воркуем как влюблённые, но мы остались друзьями, и всё, что может хоть как-то меня заинтересовать или развлечь, он мне сообщает, также как и я ему.
— Тогда почему же он вас похитил? — настаивала Мари-Луиза.
— Хотела бы я знать! Ведь я уже посоветовала вам, сударыня, самой задать ему этот вопрос, — ответила княгиня. — Однако, у меня есть одна догадка. Я полагаю, что он похитил меня для того, чтобы диктовать условия моему большому другу.
— Вашему большому другу? — передразнила герцогиня. — Кто же он такой, этот ваш большой друг, чтобы герцог Лотарингский был заинтересован в том, чтобы диктовать ему свои условия? Вы намекаете на Его Величество Короля Людовика XIV?
— Почти что так, — просто ответила княгиня. — Мой самый большой друг не совсем Король Франции, но, поверьте, он ничуть не уступает ему ни в чём, а на мой взгляд, даже во всём превосходит его.
— Как вы смеете говорить про Короля Франции подобные дерзости, что какой-то дворянин может во всём его превосходить? — скорее удивилась, чем возмутилась герцогиня.
— Поверьте, в данном случае это отнюдь не дерзость, — возразила княгиня. — Этот случай – именно тот, когда подобное сравнение допустимо, за него нельзя осуждать, поскольку человек, о котором я говорю, стоит не ниже Короля Франции по своему происхождению, так что моё сопоставление никого не унижает.
— Так вы говорите о Филиппе Орлеанском? — высказала свою догадку герцогиня.
— Вы почти угадали, герцогиня, но при этом вы по-прежнему далеки от истины, — ответила княгиня. — Поскольку ваш супруг, вероятно, проник в тайну этого человека, то вы могли бы расспросить у него обо всём, и в этом случае ваша ревность ко мне рассеялась бы как дым, так как вы согласились бы со мной, что манипулировать этим человеком для вашего мужа намного важней, чем присовокупить меня к ещё одной своей мужской победе.
— Я не могу его спросить, поскольку его арестовали по приказу Короля, — ответила в отчаянии Мари-Луиза.
— В таком случае вы сможете узнать правду только от меня, — сказала княгиня. — Но я не уверена, что имею право рассказать вам эту страшную тайну.
— Я догадываюсь, что этот человек обладает неким могуществом, — сказала герцогиня. — Не так давно войско из шестидесяти человек прибыло, чтобы арестовать Карла, но они уехали ни с чем после того, как он показал им своего гостя, или, быть может, пленника.
— Можете не сомневаться, что именно это послужило причиной того, что они уехали ни с чем, — подтвердила княгиня. — Ваш супруг содержит моего друга в плену не только как гарантию своей безопасности, но и как источник будущего возвышения при условии его покорности. К несчастью, он слишком любит меня, чтобы оставаться несговорчивым. Вот и весь секрет моего пребывания здесь.
— Я бы вам поверила, но два дня назад Карл отпустил этого человека, при том, что за ним приезжали всего лишь трое дворян, — возразила герцогиня. — Эти дворяне заночевали в комнатах, которые служат казематами для непокорных слуг и вассалов, после чего наутро были отпущены и вдобавок забрали с собой этого пленника.
— Это очень странно, — проговорила княгиня. — Неужели он уехал, оставив меня на произвол судьбы?
— Если, как вы говорите, он вас любит, то он за вами вернётся, — сказала герцогиня. — И в этом случае если он обладает достаточной властью, чтобы отменять приказы Короля, он сможет содействовать освобождению моего мужа. Итак, ваша свобода в обмен на свободу Карла, это вполне выгодная сделка для нас всех.
— Что же вы предлагаете, сударыня? — спросила княгиня.
— Для начала я не собираюсь вас отпускать, пока не получу взамен своего супруга, — ответила герцогиня, и вышла из комнаты, заперев за собой двери на задвижку.
Княгиня не успела да и не смогла бы ей помешать, поскольку герцогиня всё ещё была вооружена кинжалом, к тому же она находилась в своём дворце, поэтому стоило ей крикнуть слуг, как княгиню схватили бы и заперли, не обращая внимание на её сопротивление и протесты.
(Продолжение следует)