Форточка

Подойдя к своей двери, я механически сунула руку в карман - и неприятно удивилась.
Ключа не было. Наверное, дома забыла.
Как же теперь домой попасть? Мама еще на работе. Хорошо хоть, что на дворе лето, а не зима, и можно выйти во двор, не опасаясь, что замерзнешь.
Я стояла у подъезда и наблюдала за дворовой компанией. Дети и подростки из нашей пятиэтажки тусовались вместе, кажется, играли во что-то, с мячом. Мелкими заправлял Олежка Левченко, - даром что низенький, зато с характером, бойкий и веселый.
Узнав причину моего дурного настроения, он тут же выдвинул идею:
- Форточка открыта? Замок английский? Давай мы вон того пацана в форточку засунем, он тебе дверь и откроет, с той стороны.
Толпа с воодушевлением переместилась по другую сторону дома. Окна первого этажа располагались довольно низко. Все с интересом наблюдали, как Олежка подсаживает мальчишку лет шести, и тот щучкой ныряет в форточный проем.
Вот малец спрыгивает с подоконника на пол и…
Стоя снаружи, мы внезапно увидели мощный пучок света – это открылась входная дверь…
- Ой! Мама пришла, - прыснула я. – Очень вовремя!
Все захохотали, представив себе синхронный испуг мамы и этого малого, которого мы забросили. Все дружно побежали его выручать из неловкой ситуации.
Когда мы ворвались в подъезд, малыш уже выскакивал из квартиры с шоколадными конфетами в обеих горстях, весьма довольный.
- Мама, тебя кондрашка не хватила, когда ты его увидела? – спросила я.
- Не успела, - засмеялась мама. – Он сразу как закричит: это не я, это ваша сестра меня в форточку засунула, она ключ дома забыла! Я была так польщена, что он принял меня за твою сестру, что угостила его конфетами.
Мама была тогда молодая и красивая, самая красивая, как мне казалось в мои тринадцать лет, и трава была зеленая, и все проблемы разрешались легко и весело.

Олежку я знаю почти столько же лет, сколько мне: мы вместе ходили в детский сад.
В детстве он был похож на Володю Ульянова, такой же беленький и курчавый мальчик.
Что он, что я, были такими мелкими, что на физкультуре нас ставили в самый хвост, зато на ритмике мы стояли в начале шеренги.
Помню, на новогоднем утреннике, под нарядной елкой, в костюме Зайчика, я мило спела песенку и, не выходя из роли, допрыгав до скамеечки, уселась на свое место, рядом с Олежкой.
Вдруг тот как чмокнет меня в щечку от избытка чувств, к восторгу родителей!
Особенно смеялись мама и дядя Боря, Олежкин папа, которые тоже сидели рядом. Они вместе работали в научно-исследовательском институте.

Все жили в одном подъезде, только мы на первом, а Левченки на пятом этаже.
Дядя Боря был хозяйственный и работящий, - про таких говорят: «руки на месте». А в нашей с мамой усеченной семье явно не хватало мужской силы: что-то сломалось – и починить некому.
Поэтому мама очень обрадовалась, когда заботливый дядя Боря предложил маме поменяться кладовками в подвале, - все равно сам с семьей затеял переезд в другую квартиру, побольше. У него и помещение побольше, и к выходу поближе, и стеллаж для вещей самодельный, добротный, и даже свет проведен, - в общем, все по уму.
А у нас с кладовой беда. Во-первых, она в самом дальнем закутке. Мы в подвал по одной ходить боялись, чтобы не нарваться на хулиганов или не встретить крысу.
Под дверью нас всякий раз поджидала свежая куча, и вообще немилосердно воняло, как в деревенском сортире.
Но даже это не самое плохое: удаленное местоположение способствовало возможности беспрепятственно вскрыть дверь и вынести все, что кому понравится.
Понятно, что ничего ценного там мы не хранили, разве что соленья, варенья и картошку с капустой. Но именно эти заготовки стали играть важную роль в деле выживания в начале 90-х, когда магазины опустели, а деньги обесценились.
Помню, как преодолев длинный извилистый путь по томному сырому подвалу, мы наткнулись на распахнутую дверь, в проеме которой виднелись опустевшие полки. Меня охватило такое отчаяние от несправедливости и бессилия…
Вынесли все банки с маринованными помидорами, солеными огурцами, смородиновым и малиновым вареньем, а самое главное – с белыми грибами, которые мы сами собирали в бору. Мы тогда так радовались, и мама приготовила их по фирменному бабушкиному рецепту, и они выглядели, как произведение искусства – крепенькие, красивые, яркие…
Лучшую закуску, грибы доставали только к приходу гостей. Но тот год был урожайный, и мы рассчитывали поесть вкусных боровичков вдоволь.
Маме было так обидно, что она горько заплакала, в голос.
- Подумаешь, банки. Вон напротив вашего дома из квартиры вынесли все, даже грязное белье, - мутноглазый милиционер, приехавший на вызов, составляя протокол, таким образом решил нас утешить, типа, бывает и хуже. – Это явно не взрослые, это ребятишки, - наверное, есть захотели. Повесьте замок на подвал, - посоветовал он.
- Да там висит замок, - сквозь слезы пробормотала мама. – Он целехонек.
- Значит, кто-то из ваших.

Я заметила, как вся мелочь дворовая вытянулась, возмужала. И даже тот шкет, который в форточку лазил, тоже вдруг превратился из пацана в рослого крепкого парня, еще чуть-чуть – и бриться начнет.
Его семья жила на втором этаже. Неприветливый, куркулистый папаша, в штормовке, с рюкзаком и с некрупной дворнягой, часто выезжал на мопеде – видимо на дачный участок или в лес. Мамаша, тощая обесцвеченная блондинка, всегда под градусом, работала кастеляншей в студенческом общежитии. Болтали, что она регулярно наставляет рога своему угрюмому мужу, пока он собирает грибы-ягоды.
Интересно, что из всех соседей только они с нами не здоровались.

…Вот почему мама страшно обрадовалась, когда дядя Боря предложил ей свою кладовку. Он даже помог перенести нехитрый скарб.
Но маме все равно не удалось улучшить свои подвальные условия.
…Когда я приехала на каникулы – я только поступила в Новосибирскую консерваторию, - мама с огорчением рассказала, что пришлось возвратиться в старую каморку.
- Ребятишки позвонили в дверь, сказали, заберите ваши банки, а то мы нечаянно разломали стену…
- Как! Зачем? – возмутилась я.
Я поняла, что «ребятишки» - те самые парни, в спортивных костюмах, во главе с Форточником, окончательно превратившиеся в «братков». Ничего себе, «ребятишки» …
- Сказали, что решили в подвале устроить спортзал, со снарядами, чтобы качаться. Подумали, что кладовка Левченков пустая, раз те съехали, и разрушили ее.
- Как разрушили, так бы и починили. Мама, ты обратилась в милицию?
- Какая милиция… Они все равно ничего не сделают, а мне здесь жить, - вздохнула мама. – Сами мне все банки перенесли. Кстати, больше никто не гадит, - словно вспомнила мама.

…Даже сейчас у меня что-то внутри сжимается, когда я вспоминаю этот день.
Начались зимние каникулы, и мы с мужем снова прибыли в родной Томск. С вокзала – сразу к маме.
Подойдя к квартире, мы сразу поняли, что произошло неладное: дверь со следами неряшливого взлома была распахнута, и в коридоре на полу сидела мама и рыдала. В проеме застыла растерянная подруга, вот-вот должна подъехать милиция.
Увидев меня, мама бросилась мне на шею. Мы стояли обнявшись, я гладила ее по спине и не находила слов для утешения.
Это было голодное, тяжелое время, когда в дефиците оказалось буквально все, и повальные грабежи и кражи стали обычным явлением.
Если я вам перечислю, что именно украли, вы будете смеяться: почти ничего ценного, - кожаное пальто с заклеенной дырой на плече, которое мама носила восемь лет… С моего драпового пальто попытались срезать норковый воротник… Какие-то поношенные шапки… Шкатулка с золотыми сережками и цепочкой…
Мамины кооперативные черные туфли, между нами, сляпанные как попало…
- Ничего себе: а мои, югославские, не взяли! – изумилась я: мои туфли, хоть и на низком каблуке, качественные и модные. – Да у них совсем вкуса нет!
Мама в первый раз рассмеялась, сквозь слезы.
Она успокоилась довольно быстро. Вечером, собрав на стол, открыв бутылку водки, мы сняли напряжение и пришли в себя.
- Эх, жаль. Утащили ящик китайской тушенки «Великая стена», - вспомнила мама и снова расстроилась.
- Мама, в ней полбанки жира, это вообще яд, - почти искренне сказала я.
Конечно, такая тушенка вредна для пищеварения, но одна такая банка шла на кастрюлю борща, - и вся семья сыта.
Увы, никого милиция не нашла. Никто не видел, как выносили наши вещи. Говорят, кто-то заметил утром какого-то молодого парня, в шапке из рыжей лисы, поднимавшегося по лестнице, но эта информация не очень-то это помогла следствию…

Мы с мужем и дочкой давно стали новосибирцами. Лишь изредка навещаем маму, живущую в той же квартире.
Все, как и прежде, только теперь у нее входная дверь железная и на окнах решетки, на всякий случай, а то женщина одинокая, вступиться некому, если что.
Состав соседей обновился, лишь родители Форточника так и живут на своем втором этаже, - постарели, обветшали. А самого Форточника что-то не видать.
- Так его давно посадили, - сказала мама.
- За что? – поинтересовалась я.
- Точно не знаю. Говорят, квартиры они обворовывали.

А однажды к маме пришел папаша Форточника.
- Это вы убили мою собаку! – предъявил тот, не поздоровавшись, как только мама открыла входную дверь.
- С чего вы решили, что я убила вашу собаку? – спросила ошеломленная мама.
- Да потому что она гадила вам под дверь, - беззастенчиво объяснил он.
Действительно, маме из-под входной двери постоянно приходилось убирать чьи-то следы жизнедеятельности, неизвестного происхождения. Ерунда, казалось бы, а настроение портит на весь день.
Похоже, кто-то ленился выгуливать свое домашнее животное, гадала мама, и попросту выпускал с утра пораньше на лестничную клетку…
- Так это была ваша собака? – дошло до нее. – И вы об этом знали?
Дядька молчал. Он вдруг понял, что мама не при чем, и что он только зря раскололся.
- Знаете, что я вам скажу? Я, конечно, не убивала вашу собаку, - подытожила мама. – Но теперь у меня под дверью будет чисто, и я этому рада, - и закрыла дверь.

А знаете, кем стал кудрявый и улыбчивый Олежка? Милиционером!
Он женился, уехал в какую-то совсем глухую деревеньку, завел добротное хозяйство – весь в отца, - а еще семерых детей, кошек, собак и разную полезную скотину.
Доволен жизнью, такой же кудрявый, веселый, только уже не блондинистый, а совершенно седой, все-таки шестой десяток разменял. Говорят, в деревне любят своего Анискина.
Форточника я больше никогда не видела. Но чем дальше, тем сильнее я уверена в том, что это он инициатор взломов кладовки и ограбления нашей квартиры.
А что, очень удобно обкрадывать соседку: не надо выносить вещи наружу – спрятал либо в свою кладовку, либо в свою квартиру, и свидетелей нет. А еще видно, дома кто есть или нет, - заглянул в окошко – и все понял.
Бог не фраер, и сколько бы веревочке не виться, а кончику быть. Форточник теперь надолго прописан в тюрьме, и поделом ему.
А меня не покидает мысль, что первую идею проникновения в чужой дом ему сдуру подали мы с Олежкой.