Навороченная «Мицубиси паджеро спорт» расталкивает фарами ночь. Лесная загородная трасса почти пуста. После хамама Бета закинулась таблеточкой и ей кайфануло. В CD-проигрывателе заряжен её собственный хит «Ресурс»:
Ты мой главный ресурс,
Ты мой главный ковбой,
Я отчётливо прусь
От общенья с тобой.
Студийная запись отшлифована, вокал солистки зачищен компьютерной программой, хрипы и дефекты убраны. Голос у Беты давно не звонкий и не чистый. К двадцати восьми годам он заметно подпорчен табаком, веселящими препаратами и простудами.
Акселератор в пол. Сто семьдесят восемь лошадей тащат спортивную «Мицубиси» вперёд, словно соринку в вакуумный насос. Скоростные покатушки во время лёгкого наркотического трипа – самый смак. Вставляет. Из пансионата кто-то звонил – даже отвечать не стала. Надоели все по самое не хочу. Беты ни для кого нет.
Завали меня смайлами,
Завали меня файлами,
Шли горячие месседжи,
Раскачай во мне энерджи…
Выйдя распаренной из баньки, Бета прыгнула за руль в чём была и погнала проветрить голову. Куртка-парка, спортивный костюм и шлёпки на босу ногу. По фиг. В рычащей машине тепло, как на турецком берегу.
В мозгах словно вертится бешеный стробоскоп – там натянуты тысячи лучей и в местах пересечения возникают приятные вспышки. Эйфория. Драйв. Энерджи. Не задумываясь, Бета гонит туда, куда ведёт дорога. Обратно к пансионату «Эго-центр» навигатор выведет, для того он и нужен. В проигрывателе снова припев:
Завали меня смайлами,
Завали меня файлами…
При въезде в какую-то тёмную деревушку её накрыло. Бета забалдела, на секунду потеряла управление. Машина кометой перелетела за бровку, кузов тряхнуло, два прыжка, удар – бах! Спортивный внедорожник с маху упёрся в какую-то преграду, по капоту забрякали деревяшки.
Мощный дизель икнул и заглох, будто подавился куском чего-то большого. Но Бете повезло – колёса увязли в непролазном снегу, погасив дикую скорость. Удар был мягкий, даже подушки безопасности не сработали, только с торпеды всякая мелочёвка посыпалась. Не критично.
Потом кайфующей поп-диве смутно помнилось, что за стеклом нарисовалась тёмная фигура. Чужой голос, шаги вокруг. А потом она снова отъехала в наркотический дурман. Вспышка, вспышка, вспышка…
***
В деревенской избе стоит такая тёплая и пронзительная тишина, что Бете почудилось – уши после аварии заложило. Даже в лесном элитном пансионате присутствует фоновый шум: пьяный ор в сауне, торопливый топот прислуги, звон посуды, обрывки музыки и телефонных звонков. А тут – ничего.
- Извини, чел, - Бета осторожно садится на кровати. – Рубанулась за рулём. Спасибо, что не бросил. Где я? Что с тачкой?
- Не заводится твоя «япошка», - сидящий спиной человек помешивает дрова в печи. – Масло внизу течёт. Ты мне обе поленницы насквозь прободала, артистка.
Бета решила, что незнакомец её узнал, она же с экрана не сходит. Правда, сегодня она без сетчатых чулок, перьев и страз, но лицо и голос не пропьёшь. Она уже четыре года по хит-парадам висит!
Сумрачного хозяина избы зовут Алексей, но охотнее он откликается на Грека. До пансионата «Эго-центр» отсюда шестьдесят километров. Ништяк Бету унесло.
- Видал это барское гнездо, - кивает Грек. – Колян туда доску с пилорамы толкает иногда, евровагонку, березняк для сауны. Там одни психи и гомосеки зависают. Ты кто – псих или гомосек?
- Сам ты псих, - Бета неловко встаёт с высокой подпружиненной кровати, но плюхается обратно. – А я барышня из бомонда… Ой, меня до сих пор носит!
При неярком свете хозяин показался ей очень-очень старым. Но нет, ему примерно сорок с хвостиком. Смахивает на слегка цивилизованного лешего. Седеющие волосы торчат как попало, похоже, хозяин стрижётся сам. На лбу глубокие морщины. Присев на корточки, мужик курит в жерло пылающей печки.
- Русская печь? – догадывается Бета. – Настоящий огонь – это лампово. У меня в московской квартире тоже камин сложен.
- Камин для понтов, - Грек стряхивает пепел на железный лист. – А печка – для жизни. Ну и видок у тебя… Пьяная мчалась или под кайфом?
- Под кайфом, - признаётся Бета. – Кинь женщине сигаретку? Я свои в пансионате забыла.
Выясняется, что вмазанную поп-певицу занесло в деревню Копытово. Здесь живёт всего человек двадцать и нет сотовой связи – её заслоняет гора Знахарка. До уверенного сигнала надо либо топать назад десять километров пехом, либо подниматься на Знахарку на лыжах, это километра два.
– Два километра в гору? - поп-идол Бета офигевает. – Грек, меня там скоро все обыщутся! Подкинь меня назад, если не в лом? Заплачу сколько надо, а если тачку отбуксируешь - вообще озолочу!
- Топлива – ёк, - мрачный Грек качает головой. – Снегохода заправить нечем. Колян обещал бензину днём привезти – и запамятовал, синяк. Может, завтра...
- А… а с моего «паджеро» слить?
- На хрена мне соляра? У тебя же дизель.
Точно! Бета в панике и отходняке после амфетамина. Натуральная яма! Она влипла в потусторонний блокбастер. Глухая мёртвая деревня, связи нет, водителя и свиты нет, транспорта тоже нет. Отказавший «паджеро» воткнулся носом в сугроб и не подаёт признаков жизни.
Бета пытается посмотреть на себя глазами Грека. Неужели он не признал известнейшую певицу Бету Пулю? Или Грек видит всего лишь залётную обсаженную дурочку в розовом костюме и шлёпках на босу ногу, которая влетела в деревню на спортивной тачке и героически протаранила две поленницы, стоящие у дороги?
- Ну и задница, что делать-то? Мне нужна связь! Или попутка. Я в одних тапках угнала, мне по снегу до трассы не уйти!
Грек широко зевает. Его тень дрожит на стене – забавная громоздкая фигура с торчащим ёжиком волос.
- Попутки сюда не ходят. Падай спать, ракета, а утром посмотрим. Можешь лечь тут, можешь за стенкой. Бельё дам чистое. Или пожевать сначала хочешь? Чайку?
После таблеток Бете не лезет ничего, а вот поспать не мешало бы. Серое бельё пахнет чуланом, стиральным порошком, по краю нашиты синие цветочки. Дома у неё постелены простыни из экологически чистых волокон. И запаха у них нет.
В деревне Копытово густая тишь. Ни огонька, ни звука. Слышно, как Грек укладывается за стенкой, кашляет. Странный какой-то – к нему в дом поп-звезда попала, а он даже лапать не полез.
- Эй, хозяин! – окликает Бета в темноту. – Если пасёшь мыслишку насчёт ночного траха, то я не против. Но я топлю за безопасный секс, понял?
- Спи уже, ракета… - заявляет Грек с оскорбительным равнодушием. – Мы ещё не знаем, кто ты: псих или гомосек…
Вот скотина деревенская!
<><><><>
Проснулась Бета от грохота – Грек вывалил к печи гигантскую ношу дров. Раннее утро, часов восемь. От кирпичной печной стены по-прежнему веет приятным теплом.
Настоящая деревенская изба! Коренная горожанка Бета никогда в таких не бывала. Есть у её промоутера Гая в пригороде особнячок, стилизованный под русский терем, но это не то.
У Гая в хате полный современный фарш – полы с подогревом, джакузи, стеклопакеты. От русской старины только лейбл остался. А здесь – запах лука, кипящего сала и дыма. Низкие оконца, занавески, трескучая печь, веник в углу и огромные лохматые унты.
- Грек, доброе утро. Даже странно, что ты ко мне ночью не пристал.
- Привет, белка обкуренная, - Грек бахает чайник на плиту. – Я гостей не трогаю, тем более городских. Фиг знает, чем вы там в Москве болеете.
- Хам ты! Я не псих и не гомосек, - Бета проверяет телефон: все значки сети на дисплее наглухо перечёркнуты. – Сысоев из-за меня, наверное, уже весь пансион на уши поднял! Он мой главный тур-организатор.
По совместительству Сысоев её негласный сожитель, но в тонкости вдаваться ни к чему.
- Что нового на улице, Грек? Тебе привезут бензин?
- На улице падера, - Грек отдёргивает занавеску. – Пластает – аж жуть! Трактор надо ждать. И на пилораме сегодня всё встало. Гуляем.
Что такое «падера» - объяснять излишне. За окном словно работает машина для поп-корна. Снег обрушился на деревню – сплошной, непроницаемый, и «Мицубиси» у дороги обратилась в горбатый белый курган.
Бета спала прямо в костюме, поэтому на утренний туалет времени уходит немного.
- Грек, ты меня не узнал или прикидываешься? Меня по телеку каждый день полощут… или ничего кроме футбола не зыришь?
- Футбол я тоже не смотрю, - смурной Грек отряхивает рукавицы. – Но поленницы ты мне вдребезги разворотила. Тебе бы на сцене выступать, артистка.
- Я и есть артистка! – вспыхивает потерпевшая. – До сих пор не въехал, что ли? Я лауреат музыкальных премий, между прочим. Погугли – сразу найдёшь!
- Когда на Знахарку влезу – погуглю, - смеётся Грек. Бета бросает в него тряпкой.
- Тьфу на вашу дыру! В 2017 году мне дали титул «Надежда отечественной поп-сцены». Тираж моих альбомов – полмиллиона. Я Бета Пуля!
- Как? Питбуля? Или Типуля? - издевается Грек без всякого пиетета. – Не слыхал. Ну, тогда я – двоюродный сын Кобзона.
В Бете вскипает досадная злость. Не верит? Это корявое деревенское чучело ей не верит? Как доказать сельскому валенку, что она певица, если под рукой нет интернета и даже ни одного компакт-диска с её записью?
- Меня весь год из каждого утюга крутят! Я пол-России объехала! Радио-то у тебя есть? Оно ловит в вашей яме?
Приёмник у Грека находится – китайский, дешёвый. И надо же такому случиться – с первого раза они попадают на нужную волну:
- Оля-ля, привет, ребята! С вами ди-джей Марат! В течение ближайшего получаса – новости, события, прогноз погоды! А пока слушаем незабвенную Бету Пулю с её железобетонным хитом «Ресурс»!
Завали меня смайлами,
Завали меня файлами…
Торжествующая Бета и апатичный Грек слушают трек до конца. Потом Грек пожимает плечами. Он сутуловат, но мужик крепкий, заматеревший.
- Шняга какая-то, - выносит вердикт. – И голос на твой не похож.
- Это компьютерная обработка, мастеринг! – беспомощно растолковывает Бета. – Каждая фонограмма доводится до ума месяцами на куче специальной аппаратуры… Да перед кем я распинаюсь, господи? Проехали, тебе всё равно не понять…
- А чо такое «энерджи»?
- Энергия! Чего как нерусский?
- Ты и есть нерусская, - грубит Грек. – Меня бы отец за такую песню сразу выдрал. Во, анекдот вспомнил! Уборщицу спрашивают: «Ты какого певца больше любишь? Розенбаума или «Ласковый май?». Техничка говорит: «Конечно, Розенбаума! После одного певца сцену мыть легче».
Бета только отмахивается.
- Мы с пятницы в «Эго-центр» отдыхать забурились, типа на пикник – Сысоев, Женька с подтанцовки, пиар-менеджер... всей твари по паре. Если бензина нет, то как мне выбираться отсюда, Грек?
- Есть будешь? – Грек встряхивает сковородку – по избе плывёт запах толстой жирной домашней глазуньи. Желтки яркие, как солнца. Восемь штук.
- Так-то у меня фигура… - сейчас Бете безумно хочется есть. – А что-нибудь веганское найдётся?
- Навалом! – ржёт Грек. – Выйди на крыльцо, погрызи столбик, он полезный, сосновый. Только внизу не кусай, там собаки соседские метят.
- Пошёл ты!
- Я пошутил. Есть яблоки мочёные. Есть огурцы, капуста. Самогонка тоже. Тебя как зовут-то, ракета? Если по-людски, без ваших кличек?
- По паспорту я Ольга, - раскрывает тайну Бета. – Ольга Огнева. У тебя удобства… в смысле, сортир далеко?
Туалет у деревенщины Грека оказался почти настоящий. За печкой встроена кабинка с унитазом, вода журчит из накопителя наверху. Уличный скворечник с сосульками точно добил бы Бету в её взвинченном состоянии.
- Спасибо, - Бета моет руки. – Хоть какие-то блага цивилизации в доме.
- Из-за жены делал, - говорит Грек. – Болела она, моя Наташка. Далеко по нужде ходить не могла.
- Жена? Где она?
- Сгорела. Умерла. Онкология. В июне три года будет.
Бета почему-то пытается вспомнить, где она была в июне три года назад. Вроде бы зависала на Ибице. У неё было много моря, таблеток и мужиков с накачанными мышцами. А в этой избушке умирала больная жена Грека? Лучше не думать.
- Прости, Грек… Алексей. Не знала. Почему ты Грек, кстати?
- От фамилии Грехов. Нас в Копытово много Греховых… раньше было. Грек – мой армейский позывной.
Обжигаясь, они едят яичницу, жаренную на свином сале. Бета в ужасе, сколько холестерина отложится в её организме… но до того вкусно, что встать из-за стола нет сил. Что там сегодня подают в «Эго-центре»? Говядину по-французски? А она лупит со сковородки деревенскую яичницу, от одного вида которой сосуды могут закупориться напрочь.
- Влажных салфеток у тебя, конечно, не водится? – безнадёжно спрашивает Бета. – И ватных палочек тоже?
- Извини, копытовский супермаркет ещё закрыт, - ухмыляется Грек. – Хлеб я сам пеку. Яйца соседка баба Катя носит – кстати, тоже Грехова в девичестве. А магазин на Белом Мысу, за десять кэмэ, где уже сеть ловит.
После еды они закуривают вместе. Утончённая Бета в шоке от самосадного вкуса «Золотой Явы», но других сигарет у Лёхи нет.
- Грек, ты вообще хоть где-нибудь был кроме своей Копытовки?
- Не-а… то есть был. В Чечне. Толстов-Юрт, Грозный, Улус-Мартан…
– Я там тоже на гастролях тусила! – Бета оживляется. – Подожди, дай вспомнить… два года назад турне было. Принимали хорошо, там клёво. А ты когда был?
- Я оттуда чуть раньше уехал, - усмехается Грек. – Но принимали тоже хорошо. В девяносто пятом. Не дождался я твоих гастролей.
Наверное, это шутка, но Бета не понимает юмора. В девяносто пятом ей был всего год от роду. Грек хрустит пальцами. Сутулые широкие плечи, одна косматая бровь ниже другой. Настоящий леший.
- Я там тоже типа музицировал, - говорит Грек. – В ритме вальса, третьей скрипкой.
На тыльной стороне ладони у него татуировка.
- «ДШБ», - говорит Бета. – Что это такое?
- Детская школа балета, - скалится Грек. – Да какая разница, Ольга? Дело прошлое.
Сев перед ним на корточки у печки, Бета заглядывает ему в лицо снизу вверх.
- Расскажи мне, Лёша. Пожалуйста.
В какой момент она начала целовать этого заросшего лесного упрямца – Бета сама не помнит. Но они целуются. Жадно, неожиданно и нелепо. Просто потому что так было надо.
А на улице идёт снег.
<><><>
- Ну что, айда на Знахарку? На лыжах стоять умеешь, Ольга?
- Совсем за дикую меня считаешь? Да я на таких склонах зажигала в Австрии!…
- Тогда ладно.
Грек нашёл для Беты свитер и ватные штаны. Принёс от соседки женские валенки. Нацепив охотничьи лыжи, они карабкаются на гору Знахарку – где-то там на вершине есть связь с остальным миром.
Подъём и вправду оказался утомительным, Бета чуть не выдохлась. Зато с горы распахнулась необъятная ширь. Бездонная чаша неба, утонувшая в снеговых облаках. Телеграфы заячьих следов под кустами. Ёлки в белых воротниках, похожие на нахальную театральную массовку.
- Дышать не надышаться… - бормочет Бета. – Боже, какое чудо тут! У тебя из родных ещё кто-то есть, Грек?
- Трофим. Сын. В городе живёт. Ему жену надо, а у нас в деревне полторы старухи осталось.
- А ты? Ты ещё не пенс, тоже ехал бы в город.
- Кому я там нужен? – Грек морщится. – Не моё. На курево и чай я и у Коляна на пилораме заработаю.
- Ворованный лес пилите?
- Конечно, - Грек усмехается. – В ворованном лесе сучков меньше. А у тебя есть кто-то?
- У меня тоже сын, Платон. Четыре года. С бабушкой живёт в основном, я их навещаю, на курорт ездим...
- С бабушкой? Это не дело. Ну и мамаша из тебя, одно слово – ракета…
- Не лезь туда, в чём ничего не смыслишь, Грек! – злится Бета. – Шоу-бизнес – это жёсткие обязанности, кабала и каторга. У меня контракт с фирмой звукозаписи! Гастрольные турне, клипы, рекламные съёмки, репетиции, ток-шоу всякие дебильные...
- А сын без мамки – это хорошо? Да ладно, не осуждаю. Всяк живёт как умеет.
- Есть связь! – глянув на телефон, Бета испытывает радостное облегчение. – Класс, живём!
Выскакивают пропущенные звонки. Бета набирает Сысоева. В его голосе маловато энтузиазма. Слишком мало, если учесть, что его любовница, звезда отечественной сцены, пропала с радаров чуть не на сутки.
- Неужто нарисоваться соизволила? – ворчит Сысой. – Где ты? В город вернулась? Предупреждать надо, Огнева!
Он всегда зовёт звёздную любовницу по фамилии, когда не в духе.
- Забери меня отсюда! – тараторит Бета. – Я в деревухе залипла, Копытово называется. Шестьдесят километров от вас, посмотри по карте. Связи тут нет, прикинь, вообще глушняк! Моя Бисечка крякнула, я поленницу боднула. Привези мои меховые сапоги, я же босая, и сумочку с прокладками из номера захвати! И будь добр, эвакуатор там найми, или вездеход какой. Тут снега – умотаться…
- Но… - равнодушно говорит Сысой. – Ладно… жди. Щас пожрём чего-нить…
Грек курит в стороне, глядя на деревню сверху. Отсюда кажется, что маленькое Копытово лежит в пригоршне, в ладонях окрестных холмов. В воздухе стелется несколько дымков: оставшиеся жители тоже топят печи.
- За мной приедут! – рапортует Бета. – Дозвонилась!
– Лучше бы сына и мать первым делом набрала! – укоризненно говорит Грек. – Эх ты, Питбуля!...
<><><>
Со Знахарки спускаются молча. Вскоре по деревне пробегает бульдозер с ножом, распихивая снежные валы. И сразу по расчищенной тропе въезжает эвакуатор и «Гелендваген» опухшего, недовольного Сысоева.
- Братуха! – он хлопает Грека по плечу. – Респект, что приютил нашу павшую звезду! В одних тапках удрала кататься, вот чокнутая! Сколько мы тебе должны? Червонца хватит? Или больше?
- Мобильный банк тут не пашет, - подсказывает Бета. – У Алексея и банковской карты, наверное, нет…
- Дерьмо вопрос, наличка есть.
Вынув из бумажника пару пятитысячных, Сысоев тянет их хмурому Греку.
- Сдурели, что ли? – Грек отходит от протянутых денег. – Пусть Ольга ребёнку что-нибудь купит.
- Ребёнку? Га-га-га! – Сысой разражается жеребячьим ржанием. – Бетка, слышала? Сколько мы бабла за новогоднее турне подняли? Тридцать лямов чистыми? А он за твоего Платошку переживает!
Но Бета не разделяет веселья спутника.
- Заткнись, голова от тебя болит! Спасибо, Алёша. Спасибо за всё. Номер я тебе оставила, набери меня потом, хорошо? Как сможешь – обязательно позвони! Мне ведь самой к вам не дозвониться…
«Мицубиси» вытягивают из сугроба, грузят на эвакуатор. В снегу остаётся чернеть провал, поленья торчат как обломанные зубы. Кортеж отъезжает. Грек уходит в дом, даже не обернувшись.
- Хоть бы спросил, где я была! – в пути Бета косится на кислую морду Сысоя. – Я в деревенском доме спала! У настоящего колодца ручку крутила! Тут край географии! Связи нет, магазинов нет, а они живут зачем-то…
Сысой крутит руль и позёвывает. Словно уже и не рад, что нашёл заблудшую любовницу-певицу.
- Чего молчишь? – капризничает Бета. – Хоть бы приревновал, что ли? Я с мужиком чужим в доме ночевала! Самогон пробовала – ох и деручий! Печь, запахи, романтика.
Сысою даже сплюнуть лень.
- Ревновать? – хмыкает он. – Тебя? Это в мой контракт не входит. Огнева, я и так знаю, что ты безголосая, потасканная дырка, сидящая на клубной наркоте.
Зло отвернувшись, Бета нащупывает в кармане заветную таблетку, но в рот не берёт. Ничего другого от Сысоева она не ждала – это из разряда его дежурных шуточек. Раньше Бета даже не обижалась, надо же оправдывать имидж стервы.
Но деревенский мужик Лёша Грек ей такого бы сроду не сказал. И от этого запоздалого понимания становится больно.
<><><>
- Вау-вау-вау, люди! С вами ди-джей Марат и на нашем канале – долгожданный субботний гость из шоу-бизнеса! Реальная и подлинная звезда – сексапильная Бета Пуля! Возрадуемся же!
- Привет, Марат. Всем хаю-хай, добрые люди!
- Беточка, нежно обнимаю! Вопрос на засыпку вместо анонса: ты сегодня удивишь нас каким-нибудь спойлером? Зарядишь в массы чувственно-убойную хитяру из свежего альбома?
- Одну минутку, Марат. Первым я прошу тебя загрузить вот этот трек. Записала его буквально на днях. И хочу обратиться… можно?
- Конечно, Бетик! Микрофоны работают. Всё у твоих ног!
- Грек… Грек, ты слышишь эту передачу? Я часто думаю о нас. Если слышишь – эта песня для тебя. Только для тебя, Грек! Прости, но кажется, я тебя люблю…
Не осталось ничего кроме грусти.
Не осталось ничего – и не надо.
Я вернусь к тебе назад, если впустишь
В наше таинство в глуши снегопада.
Здесь любая суета будет лишней,
Здесь не слышен мегаполиса грохот.
И мечтаю я, что ты объяснишь мне –
Почему мне без тебя очень плохо…
(использованы иллюстрации из открытого доступа)