Через десять минут малую сцену было не узнать. Зазмеились по полу толстые шнуры, покатились камеры на колёсиках, забегали люди, зазвучали властные команды. Чужой мир, деловой и жёсткий, ворвался, наехал, сломал нежную, ленивую утончённость артистической паузы.
Поднялась суматоха. Народу сразу стало больше – видимо, пришли из-за сцены и коридоров. Возле двери материализовалась музыкальная аппаратура, за пульт уселся молодой человек, полились неорганизованные обрывки мелодий. Мужчина с косичкой, плотный, но живой и упругий, как мяч, собрал девушек перед сценой, принялся расставлять их в каком-то особенном порядке, пластично помахивая руками.
В первом ряду стульев деловито расположились две в высшей степени официальные дамы. К ним присоединилась дама в сиреневом, что бросилась мне в глаза у окна. Судя по всему, это была высокая комиссия. Вмиг туда подкатили маленький журнальный столик с графином. В руках у всех замелькали бумаги, блокноты, ручки…
Милка, пользуясь кутерьмой, перетащила нас поближе к действу и усадила прямо за комиссией. «Жюри будут снимать – и нас снимут, – объяснила она авторитетно. – А ещё можно прислушиваться».
Татка только глаза закатывала.
Князя в суете я потеряла, зато увидела Веронику, которую опять не сразу узнала – она была уже не в своём красивом платье с решёточкой на спине, а в чёрном трико с открытыми плечами и прозрачной юбке поверх – как балерина на репетиции. Ещё одна девушка в похожем трико живописно стояла на сцене. Две другие сидели на подоконниках, вытянув ноги; кто-то устроился на полу, по-балетному скрестив ноги, – эту группу уже снимали операторы.
- Вот она там главная, – горячо зашептала Милка, указывая на стриженую под ёжик женщину в кожаных брюках. - Режиссёр с телевидения. У них сначала здесь будет съёмка репетиции, а потом все пойдём на большую сцену.
- Это ты всё в туалете узнала? - не выдержала я, но Милка и бровью не повела, сидела с прямой спиной, уже готовая попасть в новости.
А жизнь вокруг била ключом. В коридоре несколько окон приоткрыли, и раздольный весенний ветер колыхал серебристые занавески.
Рябило в глазах от женских фигур, залитых солнцем, мелькал среди них небольшой красивый мальчик с чудесной осанкой. Появился в этой толпе князь, тоже слегка преображённый: красивые широкие рукава закатали ему до локтей. И он сразу перестал быть похожим на принца, стал похож на дворового парня – только в пристеночек играть, в расшибаловку…
Наверное, я не смогла при виде его удержать нейтральное лицо, Татка покосилась на меня и наклонила свою голову к моей.
- Хорош, - она кивнула на сцену. – Но девочка на него глаз положила, имей в виду.
Я не успела спросить, какая именно девочка – возле него было их две: одна в трико, с дерзким лицом, вторая – та самая тростиночка во взрослом платье. Тростиночка повернулась лицом к залу, и Татка оживлённо шепнула мне: «На тебя чем-то похожа»
Сцену на миг загородил оператор с камерой, а когда отошёл, князь уже поднимал девушку в трико, как пёрышко, вверх, на вытянутых руках – у меня даже дух захватило, словно это меня подняли. Дама в кожаных штанах широко зашагала с блокнотом к сцене, принялась что-то объяснять, девушка и князь, наклонившись к ней, послушно внимали. Дама в штанах махнула одной рукой оператору, другой рукой - сцене, и всё повторилось снова: красивая поддержка, а потом ещё одна, потом ещё... Я сидела затаив дыхание.
- Наверное, им рабочие моменты нужны, - пробормотала Татка с заинтересованным видом.
Дерзкая девушка тем временем отошла вглубь сцены, а рядом с князем встала тростиночка в платье.
- Вавка, смотри, эта девчонка прямо вылитая ты, - толкнула меня Милка. – Ты такая в старших классах была. Даже причёска одинаковая.
Вот откуда это тревожащая похожесть. А я не распознала в суматохе. Наверное, почувствовала свои черты, но не поняла, в чём дело…
- А посмотри, посмотри, - затеребила меня Милка, кивая в другую сторону, - вон у той, у окна, какие ступни длинные. Вот ужас-то…
- А какие должны быть? – заинтересовалась Татка.
- Ну, тридцать шестой размер для такого роста. А у этой наверняка тридцать восемь. А то и все тридцать девять.
- Зато туфли красивые, - дипломатично хмыкнула Татка.
- А что толку от туфель на таких лыжах. Вон, у девочки на сцене, - не отставала Милка, - какие аккуратные ножки, сразу видно женские. Вавк! – она опять толкнула меня локтем. - На тебя вон тот дядька смотрит, возле камеры, кудрявый.
Кудрявый дядька возле камеры, действительно, смотрел на меня и, более того, даже закивал, когда я встретилась с ним взглядом. А потом показал на свои часы. Дядька был совершенно незнакомый, и я смутилась.
- Он у тебя просит несколько минут, - догадливо расшифровала Милка. – Поговорить хочет.
- Что? – я вытаращила глаза. – Я его в первый раз вижу.
- Он тебя зовёт на интервью. Я с тобой пойду, ладно? Мы втроём пойдём, пусть втроём нас снимает, - горячо зашептала Милка, а Татка опять зафыркала.
А на сцене князь танцевал с тростиночкой. Совсем по-другому, без всяких трюков, медленно и плавно. И так же медленно и плавно катилась по их следу камера.
На стульях перед нами комиссия переговаривалась. Музыка кончилась, к дамам подсел импозантный седой мужчина, Милка предупредительно подняла палец и подалась вперёд.
До меня донеслось:
- Пластичный танцор, сильный, красивый... очень интересный…
- Уверенная хореография... красивый шаг… Мариночка, где вы его взяли?
- Мне кажется, высоковат… танго…
- Ну, там же не только танго… для сцены нормально… это просто девочка маленького роста…
Князь… Это же о нём! Я панически обшарила глазами сцену, зал – нет, никто больше не танцевал, только он.
- Сейчас посмотрим, что они представят на конкурс, - сказала дама впереди. - Какой у него рост?
«Сто восемьдесят два!» - чуть не выкрикнула я и даже губы сжала, чтобы молчать.
- То есть, Бобровскому - нет? – уточнили впереди.
- Сколько можно Бобровского, надо давать дорогу молодым. Откуда он? Какое училище?
- Это ученик Вероники Васильевны…
- В каком смысле? Он что, не из Москвы?
Это о нём, да. Мне вдруг вся кровь бросилась в лицо, я, как Милка, подобралась и села прямо. Глубоко вздохнула, откинула волосы. Что-то я волноваться начала по всяким пустякам. И ещё дядька этот… Я взглянула в его сторону - кудрявый дядька шёл прямиком к нам, продолжая улыбаться мне, как старой знакомой.
- Девушка, можно вас на минутку?
Вблизи он оказался старше, но глаза горели весело, молодо, и я совсем оробела и растерянно оглянулась на девчат.
- Меня?
- Вас, вас. Не бойтесь, я вас не украду.
Я нерешительно встала, ещё раз оглянулась и послушно отошла к окнам. Визитёр мой с деловым видом захлопал по карманам, а я внезапно увидела: князь со сцены смотрит на меня. И всё вспыхнуло у меня внутри. Я невольно улыбнулась, и он улыбнулся и погрозил мне пальцем. Я засмеялась, чувствуя румянец на щеках и счастье, неудержимо хлынувшее в сердце.
- Знакомый ваш? – непринуждённо спросил кудрявый, вытаскивая из кармана блокнот. - Вы здесь работаете?
- Я? – изумлённо переспросила я, и вдруг осознала, что веду себя по-идиотски. Таю от любви, переспрашиваю глупо…
- Нет, я здесь не работаю, - я глубоко, строго вздохнула и взяла себя в руки. - Просто приглашена на просмотр.
- Ну, неважно, - сказал мой собеседник, распахивая передо мной блокнот. - Скажите, это вы?
Я остолбенела. Передо мной в чужом блокноте, затиснутое в прозрачный кармашек, красовалось моё фото. То самое, которое сделал Юра. То самое, которое стояло в рамке на моей тумбочке. Портрет в высоком ключе…
- Да, это моя фотография, - изумлённо сказала я. - Откуда у вас?
В голове моей замелькали обрывки разговоров с Юрой. Кажется, он хотел опубликовать мой портрет. Не то в газете, не то в журнале. Значит, опубликовал? А я опять ничего не знаю? Хотя не похоже, что это вырезано из газеты. В журнале? И мне ни слова? Да нет, и на журнал не похоже - просто фотография...
- Откуда… Почему это у вас?...
- Ловкость рук и никакого мошенства, - засмеялся дяденька. – Значит, профессиональный взгляд меня не обманул, - объявил он удовлетворенно и принялся засовывать блокнот в карман. - А я сначала засомневался. Всё-таки, с портретом большая разница.
- То есть, я не похожа?
- Похожа-похожа, - опять засмеялся он. - Собственно, я вас искал всё это время. Поэтому и фото ношу. Вы не хотели бы сняться в кино?
- Что? – мне показалось, что я ослышалась.
- Мы ищем актрису на роль в телефильме, - буднично объяснил дяденька. - Увидел ваш портрет в витрине, начал искать оригинал. И вот – повезло. Сам не верю. Но значит – судьба. Соглашайтесь?
У меня даже плечи поднялись от недоумения. Актриса? Я?
- Но я никогда не снималась, я... не знаю, как...
- Да ничего страшного, - успокоил дяденька. - Не снимались, и не надо. Все когда-то сначала никогда не снимаются, - доверился поделился он. - Не снимаются-не снимаются, а потом как начнут сниматься.
- И что я теперь должна делать? - растерянно спросила я.
- Проснуться знаменитой, - весело посоветовал дяденька. - Приходите на пробы. Завтра можете?
- Я работаю, - неуверенно возразила я. – И завтра, и вообще я работаю…
- И работайте на здоровье, - разрешили мне великодушно. – Мы подстроимся. Кстати, где работаете? Где работают такие прекрасные девушки?
Я назвала институт. Он уважительно поднял брови.
- А я чуял, чуял интеллектуальный фон, - он покрутил головой. – Я ещё там, в фотоателье, почуял.
- Так это вы были в фотоателье? - внезапно догадалась я, и вся загадочная картина с моим фото, наконец, встала на место.
- Представьте себе - кивнул он. - Шёл-шёл себе - вдруг вижу: в окне моя героиня. Захожу, спрашиваю адрес, думаю, сейчас найду, бухнусь в ноги. Ан нет. Таинственная история. Кто снимал, кто такая - никто не знает. Обещали узнать. Звоню через два дня – никто не знает. Приезжаю через два дня - опля, портрета вообще нет. Куда делся, никто не знает. Хорошо успел щёлкнуть вас прямо в витрине, режиссёру показать. Да, я вам не представился. Я второй режиссёр. Слышали про такую должность? У нас первый режиссёр, вообразите себе, совершенно лысый, а второй - как видите - наоборот. - он взлохматил свою гриву. - Ну так как? Соглашаетесь?
- Н-не знаю, - растерянно пробормотала я, сражённая его располагающим трёпом. - А что за роль?
- Прекрасная, - уверил второй режиссёр. - Скромная, но красивая библиотекарша в маленькой поселковой библиотеке. В неё влюблён главный герой. Она - предмет его любви.
При слове "герой" сердце моё немедленно устремилась к князю - просто потому, что никого на этом месте я не могла себе представить.
Взгляд мой невольно скользнул на сцену. Она была пуста, и я неприметно вздохнула.
- Я не знаю, - сказала я честно и твёрдо.
Но второй режиссёр обрадовался.
- Я в вас не ошибся.
- В каком смысле? - нахмурилась я. Мне не очень нравилось, что мой собеседник не терял своей непринуждённой уверенности. Словно заранее знал, что я не откажусь, а значит, сейчас просто набиваю себе цену. Я нахмурилась ещё больше.
- Героиня такая же, - доверительно поделился режиссёр. - Как вы. Неподкупная.
- А как её зовут?
- Героиню? Нина. Вы случайно не Нина?
- Нет, я Вероника.
- Отлично, - сказал режиссёр. – Я вас жду, Вероника. Держите мою визитку и звоните завтра.
Всё ещё растерянно я посмотрела на картонный прямоугольничек в своей руке - буквы на нём категорически не складывались в слова.
- А можно, я не одна приду?
- Можно. Мальчика своего хотите взять?
- Что? – обмерла я.
- Мальчика, - спокойно повторил второй режиссёр и кивнул на пустую сцену. – Красивый парень. Фактурный. Приводите. Мы его снимем где-нибудь тоже.
- Почему это вы так решили?.. – спросила я почти возмущённо.
Он засмеялся и дружески похлопал меня по плечу.
- Я за вами наблюдал, - сказал он таинственным шёпотом. – Видел, как вы на него смотрели. Но ведь угадал?
Я промолчала и опустила глаза, делая вид, что разглядываю визитку.
- Угадал, - опять засмеялся он. – Не сердитесь. Мне по должности положено быть хорошим психологом. Если бы я не угадывал, кто в кого влюблён, я бы на этом месте двадцать лет не проработал. Но я никому не скажу, не бойтесь, - заверил он и посмотрел мимо меня куда-то вдаль. - Ага, надо нам бежать. Все, кажется, устремляются в зал. Пойдёмте. Там сейчас самое главное должно произойти.
продолжение следует