Арена

Я сам пришел в это место. Алчные и кровожадные люди обитают в этих негостеприимных землях, но это именно то, что мне было нужно. Арена Пестарота знаменита во всех уголках Сэнтхентеаретас своими схватками – будь то с созданиями, привезенными из разных королевств, или с чемпионами разных рас и происхождений.
Рабы сражаются на этих песках ради получения желанной свободы. Наемники – чтобы отточить свои навыки и приобрести славу. Воины – чтобы доказать свою силу.
Каждый имеет право бросить вызов в этой арене. Так поступил и я.
Уже две сотни лет я хожу по миру. Я учусь, и узнаю с каждым годом все больше и больше об этом удивительном мире и его многочисленных обитателях.
И вот, я пришел сюда в надежде испытать себя.
Я предложил организаторам боев свои условия. И они с радостью их приняли. Они не могли их не принять. Хоть и посмеялись надо мной.
Никаких доспехов. Никакого оружия, кроме обломка старого меча.
Моими противниками должны были стать лучшие воины и отряды, которые выступали на Арене.
Но во мне не было ни капли страха. Я был готов на все, что бы узнать себя и понять на что я способен.


Я шел сквозь схватки стремительным вихрем – повергая одного противника за другим. Против меня выставляли и юрких пестаротских бойцов, и закованных в доспехи воинов, и лучников и метателей копий.
Но каждый из моих противников оказался беззащитен перед моей силой и моими отточенными за долгие десятилетия умениями.
Наконец, против меня выставили группу отменных воинов – слаженный отряд ловчих на магических существ. Говорили, будто они с легкостью могли поймать и химер, и гарпий, и, даже, молодых драконов.
Их также часто отправляли выслеживать и захватывать особо опасных преступников или беглецов, потому отряд этот был знаменит своими успехами во всем Пестароте, а их услуги оплачивались щедро каждый раз.
«Шпора». Так называли этот отряд, состоявший из тринадцати воинов.
Отряд вышел на арену организованным строем. Один из них возглавлял отряд и шел впереди. По его движениям уже было ясно, что это опытный и натренированный во многих схватках воин. Это был худощавый, высокий эльф с темными волосами, убранными в длинный хвост. Он был облачен в легкие кожаные доспехи – коричневая кожа была покрыта царапинами и, без сомнения, видела немало схваток. Простые, немного угловатые, растительные узоры покрывали его наплечники, придавая ему вид аристократичного щегла, но, возможно, это были не простые узоры, а какое-то магическое зачарование, помогавшее ему в бою.
Он был вооружен разнообразными метательными кинжалами и небольшими керамическими бомбами, которые были прикреплены к ремням, опутывающим его тело дополнительным слоем, который никак не мешал ему двигаться.
Я насчитал с десяток округлых глиняных бомб, помеченных разными цветами, и около пятнадцати метательных кинжалов.
За спиной эльфа были прикреплены четыре коротких метательных копья. На его поясе в красивых, украшенных искусной тонкой филигранью ножнах, расположенных по бокам, висели четыре кинжала – два длинных, и два коротких.
-Шпора! Загон! – рявкнул главарь, и отряд рассыпался из аккуратного квадратного построения и разбежался в стороны, парными воинами выстраиваясь в полукруг, видом напоминавший подкову. Главарь этого отряда остался позади, защищенный рядами своих воинов и готовый отдавать приказы.
Перед главарем встали два жилистых парня, вооруженные легкими и прочными сетями.
Ловчие – понял я, и продолжил изучать отряд.
Перед ними, чуть шире и дальше от главаря, расположились две гибкие эльфийки, похожие друг на друга, как две капли воды. Близняшки-лучницы воткнули несколько стрел перед собой в песок, приготовившись стрелять. Четкость и скорость их движений подсказали мне, что они потратили немало десятилетий, чтобы достичь мастерства в стрельбе из лука. Эльфы и без того славились своей ловкостью, но если они тренировались достаточно долго – мало кто мог потягаться с ними в мастерстве владением выбранного оружия.
Следом шли два чернокожих выходца из Хат’Уидана – высокие, крепко сложенные молодой человек и девушка были вооружены боло. Это незамысловатое приспособление Хат’Уиданцы использовали чаще всего для ловли диких животных и врагов. Два округлых утяжелителя, оплетенные и сцепленные сплетенными в веревку кожаными ремешками друг с другом, прекрасно опутывали ноги и тело противника, обездвиживая его на определенное время. Некоторые использовали шипастые шарики в качестве утяжелителей, но эти двое пользовались самым простым вариантом, что, несомненно, было выгодно при ловле магических существ и преступников. Но сегодня это сыграет мне на руку.
Каждый из этих воинов носил по четыре боло на своих поясах, с пятым уже в руках, готовым к броску в любой момент.
После них стояли копейщики – два крепких, закованных в легкие металлические панцири мужчины с длинными копьями наготове.
Спереди их прикрывали два щитоносца – пара крупных дворфов в тяжелой броне и с огромными щитами-башнями, которые были украшены дворфскими орнаментами и рунами. Помимо щитов они были вооружены короткими мечами.
И, наконец, шли два мечника. Эти двое были высокими и мускулистыми, но облаченными в облегченную стальную броню. Их тела прикрывала кольчуга, помогавшая им не быть скованными тяжестью доспехов. Плечи были скрыты за стальными наплечниками, на руках и ногах были защитные пластины – самые простые поручи и поножи не утяжеляли им шага, но и могли защитить в случае необходимости. Эти воины были вооружены парными мечами, и, судя по их виду, должны были первыми нападать и направлять противника в глубину их построения, где тот оказывался бы в окружении их слаженного отряда.
Я вспомнил, как оговаривал условия боя с отрядом, если мне удастся добраться до него по ходу битв на арене.
Мне вовсе не хотелось убивать лучший отряд наемников Пестарота. Да и организаторы не желали жертвовать столь ценными бойцами. Потому еще до боя было оговорено еще одно – особое – условие. Чтобы ни один из «Шпоры» не умер от моего клинка – на шее каждого магическим способом была нанесена специальная метка – справа, на расстоянии от вен и артерий. Если я смогу задеть ее мечом – поверженный мной воин телепортировался вне арены, выбывая из боя. Чтобы уравновесить наш бой, мне была предложена такая же метка. Я согласился, хотя не видел в этом никакой необходимости.
Если хоть один из них сможет нанести по ней удар – меня отбросит за врата арены, что будет приравнено к моему поражению.
Но прежде чем вывести отряд за пределы арены… мне хотелось изучить их методы и тактику.
Еще до того, как организаторами был подан знак начинать наш бой, мы с отрядом уже были в бою, но никто этого не замечал.
Мы изучали друг друга взглядами – каждый оценивал другого в самых малейших вещах.
Я замечал легкие вздрагивания мышц копьеносцев, готовых ринуться в бой. Я наблюдал за сосредоточенными лучницами, рассматривающими мое тело. Я видел усмешки дворфов, явно не видящих во мне опасного противника несмотря на все мои головокружительные победы на арене в тот день. Я изучал внимательные глаза Главаря, что неустанно хмурился и щурился, разглядывая мою стойку.
Сжимающие свои мечи мечники, которые были ближе всего ко мне, выглядели сконцентрированными и напряженными – явно понимая, что им придется взять на себя первые мои атаки, мужчины были готовы к нашей схватке.
Ни один из нас – воинов, стоявших на арене, не слушал голоса Глашатая, который заводил толпу своими речами. Но мы все почувствовали рокот зрителей, который ознаменовал непосредственное начало нашей схватки.
Однако, мы не сразу двинулись с мест. Еще пару долгих мгновений я смотрел на Шпору, а они смотрели на меня.
Медленно приняв низкую стойку и крепче перехватив рукоять своего обломанного меча, я спокойно выдохнул, готовясь к нашей первой схватке.
Первый раунд я изучал их – то, как они двигаются, какие приказы отдает главарь – часто, используя свист вместо слов. Я старался понять, какую тактику они используют и как идут их перестроения, тщательно отточенные годами под чутким руководством их предводителя.
Вне всяких сомнений, Шпора была великолепным отрядом. Они работали слаженно, тренированно – дополняя друг друга и не мешая.
Я понимал, почему их считали самым высокооплачиваемым и знаменитым отрядом по ловле магических существ и опасных преступников – мало кто был способен на то, что они могли вытворять в бою.
Пары воинов слаженно нападали, принимая на себя мои удары, но их напарники не отставали и раз за разом старались загнать меня в окружение, чтобы одержать верх. Когда им этого не удавалось, Шпора меняла положение – каждый раз перестраиваясь единым строем, никогда не позволяя мне оказаться с одной стороны. Их быстрым и четким перестроениям могли позавидовать даже самые тренированные воины всего Сэнтхентеаретас – любая армия мира была бы рада видеть их в своих рядах. Но эти воины предпочли зарабатывать деньги иным образом.
Мечники были искусными в бою, напирали и отскакивали, заманивая и увлекая за собой. Щитоносцы умело прикрывали копьеносцев, позволяя тем помогать с расстояния своим товарищам. Лучницы вносили долю хаоса, стреляя в едва уловимые мгновения, когда их товарищи по оружию на секунду могли отступить.
Единственные, кто еще ни разу не вступил в бой – были метатели боло и сетей. Те спокойно наблюдали, ожидая своего момента или приказа своего Главаря. Замечая их сосредоточенные лица в пылу схваток с их товарищами, я мог лишь восхищаться выдержке этих воинов. Вероятно, именно из-за этого их предводитель и поставил их рядом с собой – они были последними, кто должен был вступать в бой и ловить свою добычу, будь то человек или зверь.
Прекрасно понимая, что Шпора будет пытаться утомить меня долгим боем, я решил не затягивать нашу битву надолго – ведь мне еще предстояло встретить лицом к лицу Чемпиона Пестаротской Арены.
Первыми я вывел из строя мечников – те как раз шли в атаку первыми, стараясь как можно ловчее подловить меня, пока я отвлекался на их товарищей. Их попытки канули в небытие, стоило мне заманить их в ловушку. Пока они подступали со спины, я уже готовился нанести удар, воспользовавшись моментом, когда они считали, что я занят одним из щитоносцев.
Они не знали, что я запланировал. Ведь они не знали на что я способен в бою.
Я ринулся к дворфам со щитами, и резко сменив траекторию движения, в прыжке ударил щитоносца по щиту обломком меча, а потом тут же уперся ногой в щит и отбросил его назад неожиданным для него сильным пинком. Потерявший равновесие дворф рухнул на песок.
Не сдерживаясь, я обманным движением заставил второго щитоносца сместить щит-башню, но в то же мгновение ринулся к незащищенному боку и кольнул по его метке. Дворф хрипло крякнул и рассыпался цветным дымом, перенесенный вне Арены заклятьем.
Не успел дым исчезнуть, как еще двое отправились следом – оба мечника опоздали всего на доли мгновений, попавшись в мою ловушку, и два коротких удара отправили их прочь.
Второй раунд только начался, а я уже избавился от трех воинов Шпоры.
Но я не торопился праздновать победу.
Со стороны предводителя Шпоры послышался краткий, резкий свист и его воины молниеносно перестроились – второй щитоносец вскочил на ноги и прыгнул ко мне, а за ним оказались копейщики, готовые наносить удары из-за прикрытия щита-башни. Этот небольшой клин ринулся в бой, заставляя меня отступать и кружиться, пока лучницы безжалостно пускали стрелу за стрелой, не давая мне ни единой возможности обойти их товарищей сбоку.
Высокий щит-стена не позволял нанести мало-мальски удачный удар ни по щитоносцу, ни по скрытым им копьеносцам, ловко управлявшимся со своим оружием.
Зрители выли и ревели в восторге – им определенно нравилась наша пляска на песках Арены.
Одного из копьеносцев я подловил во время его удара – рванув древко его оружия к себе, я заставил его потерять равновесие. Пока пошатнувшийся дворф пытался переместить тяжелый щит, я уже нырнул к копьеносцу и ткнул в его метку, выводя его из битвы. Отступив, я едва не получил удар копьем – оружие просвистело мимо моей шеи, так и не задев кожи.
Со стороны предводителя прозвучал витиеватый свист, и я краем глаза заметил, как метатели боло приняли стойки, раскручивая боло для бросков. Это означало, что теперь мне предстояло быть более внимательным.
Сосредоточившись, я бросился к противникам перед собой. Копьеносец принялся наносить удары – быстрые, короткие тычки, которые не позволяли мне стоять на месте. Но это не спасло ни его, ни щитоносца – я ринулся в обход щита, отправляя дворфа прочь, а за ним последовал и копейщик, не успевший нанести удар по мне.
Не успели эти двое исчезнуть, как я уже рванулся к метателям боло – одно из этих оружий пролетело мимо, лишь на долю секунды минуя мои ноги, а второе я избежал, ловко сменив направление движения, одновременно уходя из-под пары стрел.
Всего пара секунд – и ловчие рассыпались дымом, а я уже прыгнул к лучницам, подлавливая их – одна успела пустить стрелу почти в упор, но промахнулась, а вторая попыталась ударить меня луком, но отправилась следом за сестрой.
Вовремя заметив тень, я прыгнул в сторону, избегая одну из сетей, но не позволил себе задержаться даже на долю секунды, тут же прыгая к одному из метателей сетей.
Минуя метательные кинжалы, которые отправлял в меня потерявший самообладание и разъяренный предводитель Шпоры, я ткнул одного из жилистых парней с сетями по метке.
Пока Главарь бросал в меня одну из цветных бомбочек, я уже был рядом со вторым парнем, который промахнулся, кинув сеть всего на мгновение позже. Кинь он ее раньше – и он мог бы подловить меня в прыжке. Но он опоздал, чем и закрепил свою судьбу.
Оставшийся один на один со мной главарь закричал в ярости, рванув один из своих рукавов вверх. С его губ слетела пара эльфийских слов, но мне было уже все равно – я нанес свой последний удар, и его тело объял телепортирующий дым.
Однако, Шпора удивила меня.
Когда дым от перенесенного за пределы Арены предводителя Шпоры осел, я предстал лицом к лицу с очень редким и невероятно опасным созданием.
Крупное существо имело львиные голову и тело – крупнее любого льва, которого можно было встретить на просторах Пестарота. Длинная, всклокоченная грива переливалась кроваво-алым и рыжим, словно животное было рождено первородным пламенем. И сквозь эту густую гриву росли красивые, острые рога – одна пара напоминала формой рога коров или быков, красивым полумесяцем направленные вперед ото лба, но вторая пара росла от макушки за уши и обвивалась вокруг, уже напоминая рога баранов.
Громогласный рык зверя заставил меня выпрямиться, изучая создание внимательным взглядом. Светло-рыжая шерсть зверя тускло поблескивала в лучах яркого Пестаротского солнца. Мускулистое тело было напряженным, а длинный, подвижный хвост оканчивающийся головой змеи, хлестал по сторонам, заставляя голову шипеть.
Химера. Странное, сильное и агрессивное создание, часто преследуемое ловчими – будь то для частных коллекций или, как в случае с эльфом-предводителем Шпоры – чтобы зачаровать зверя и подчинить его своей воле, заставляя сражаться.
Огромное создание было взбешенным, но было видно, что о нем совсем не заботились – в одном боку химеры торчал обломок копья, в плече и спине, откуда росли похожие на рога костяные наросты, торчали стрелы. Эти раны, без сомнения, доставляли созданию много страданий.
Опустив обрубок меча, я шагнул навстречу Химере, бесстрашно смотря в ее горящие янтарем глаза.
Зверь дрогнул и взмахнул лапой. Острые когти достали меня по щеке и груди, оставив кровавые полосы. Даже не дернувшись, я сделал уверенный шаг навстречу химере, не отводя взгляда от ее глаз.
Еще один рык вырвался из глотки зверя – в янтарных глазах появилось нечто, похожее на страх. Я сделал еще один шаг навстречу, и химера зарычала, выбросив лапу, но уже не столь уверенно, как всего пару мгновений назад – когти даже не коснулись моего тела.
Шаг.
Химера сжалась, делая очень осторожный шаг назад, но обнажив свои острые клыки в угрожающем оскале.
Еще шаг. Обрубок меча зажат в моей ладони, но я и не думаю поднять его на нечастное животное. Есть лишь один шанс вырвать это создание из его нынешнего плена.
Химера продолжала отступать назад, пока я делал шаг за шагом к ней – медленно, неотвратимо, пока зад зверя не уперся в стену. Химера занервничала, снова взмахнув лапой.
Но я сделал еще один шаг, так и не отведя взгляда.
Пару долгих мгновений я стоял прямо у морды зверя, пока химера рычала, пытаясь понять почему я так и не нанес ей ни единого удара.
Наконец, я заметил как в янтарных глазах страх и непонимание начали понемногу заменяться легким, едва уловимым любопытством. Химера все еще скалилась, но теперь ее крупный нос втягивал исходящий от меня запах пота и крови.
Я сделал шаг в сторону. Химера повернула голову, провожая меня взглядом, но позволила мне поднять руку и схватиться за древко обломанного копья. Не прерывая наш с ней зрительный контакт, я рванул копье, и химера заревела от боли и удивления, дрогнув, но не прыгнув прочь. Мгновение, и она лизнула свой бок, убеждаясь, что причинявшего ей боль копья больше нет. Это позволило мне пройти к другому боку и выдернуть две стрелы, застрявшие под лопаткой и у хребта – в этот раз химера уже не скалилась, наблюдая за мной очень внимательным взглядом.
Освободив зверя от всего, что так долго причиняло ему боль, я шагнул назад и провел рукой по своему окровавленному лицу. Протянув руку к морде химеры, я обмазал ее нос и губы своей кровью.
Удивленное создание слизнуло кровь, тихо урча, и массивная голова чуть наклонилась в бок, изучая меня уже более спокойным взглядом. Я позволил себе тень улыбки, вновь измазал ладонь кровью, и протянул ладонь к носу химеры.
Та потянулась навстречу и аккуратно слизнула кровь.
Я улыбнулся. Наш договор заключен.
Единственный способ вырвать заключенное в магический плен существо – это дать ему выбор подчиниться кому-то другому. Химера сделала свой выбор, предпочтя меня в качестве хозяина – более сильного противника, который решил помочь зверю, а не мучать его, лишая самой малой заботы.
В реве толпы я расслышал громкий, полный ярости крик предводителя Шпоры.
-Теперь ты можешь отдохнуть, друг. – сказал я Химере тихо.
Существо шагнуло ко мне, обвивая мое тело своим, подобно огромной кошке, а потом поддело носом мою рубаху со спины.
Когда тело зверя объяло туманом, я уже был готов к резкой, режущей боли – зверь выбрал свое место на моем теле и сливался с ним, отправляясь вне материального мира.
Несколько очень долгих минут мне казалось, будто наше слияние ломает мне кости и выворачивает мышцы наизнанку, но вот, наконец, зверь устроился и довольно заурчал, отправляясь на отдых.
С моих губ слетел вздох облегчения, и я вышел на середину Арены, чувствуя себя дважды победителем в прошедшей схватке.
Я смог повергнуть Шпору, но, что было не менее важным, я обрел нового друга, который теперь будет рядом со мной в любой момент и будет сражаться бок о бок со мной – не потому что ему приказали, а потому что он сам выбрал меня.


Следующая схватка казалась чем-то особенным с самого начала. Зрители, с безумной жаждой следившие за боями, не кричали так громко даже когда я вышел против отряда «Шпора».
Противником была женщина – ее называли никак иначе, как Ведьмой. И вокруг нее ходили целые легенды, которые можно было услышать из уст зрителей и простолюдинов, увлеченных Ареной. Кто-то говорил о том, что она – женщина-воин из далеких земель, кто-то – что ее создал могущественный маг, а иные и вовсе поговаривали, что такой сильный и жестокий боец не мог быть никем иным, кроме как богом…
Невероятные слухи и истории окружали Ведьму, и многие боялись ее – ей отказывались выдавать оружие, ведь она неоднократно показывала себя способной убивать тех, кто наблюдал за сражениями гладиаторов.
Когда она вышла на арену, зрители пришли в неистовство – отовсюду звучали крики, аплодисменты и свист, да с такой силой, будто все готовились к схватке века.
Я вышел вторым, и моим глазам предстала весьма странная картина.
Эта молодая и красивая рыжеволосая женщина стояла, расставив ноги на ширину плеч, чуть пошатываясь. Но я не видел ее в прочих схватках, потому причины ее слабости были мне непонятны. Более того, ее взгляд, видный мне даже с расстояния, вызвал во мне смущение – прочие гладиаторы горели жаждой боя, крови и победы или были поглощены злобой и ненавистью к противнику. Но ее взгляд был… каким-то пустым и откровенно безразличным.
В отличие от прочих, она вышла на арену безоружной – это было еще одной причиной моего замешательства. Ведь организаторы боев прекрасно видели на что я способен с обломком меча, так почему же против меня выставили безоружного противника? Да, ее называли чемпионом арены, и сложно было представить себе на что была способна эта женщина, если она сражалась без оружия.
-Вопреки моим же правилам, я решил сделать схватку еще более зрелищной для вас, мои дорогие гости! – голос управителя арены прозвучал с трибуны, где восседал этот человек, знаменитый в Пестароте работорговец и управитель этой арены, где люди сражались не на жизнь, а насмерть.
За спиной женщины появился высокий, очень мускулистый мужчина и, подойдя к Ведьме, протянул ей два меча.
Даже отсюда было видно, что это были ржавые, низкого качества старые клинки, которые сложно было назвать настоящим оружием.
Женщина взяла мечи, но как-то неловко – так, словно руки совсем не слушались ее.
Наблюдая за противницей, я вдруг понял, что все это может вполне быть наигранным, искусственным – ловким трюком для введения в заблуждение противника.
Сосредоточившись на ней, я продолжал наблюдать.
Гигант ушел, оставив ее на песке арены, и управитель дал знак начинать бой.
Не дожидаясь, пока она сделает хоть шаг навстречу, я направился к ней, крепко сжимая рукоять обломка меча.
Ведьма же стояла, смотря в песок и не двигаясь, если не считать легкого пошатывания.
Уже подходя ближе, я заметил, что она дышит с натугой, словно что-то мешало ей сделать полный вдох, а ее кожа покрыта липкой пленкой пота. Что-то было определенно не так, но ее состояние было слишком болезненным даже для жаркого климата Пестаротской столицы.
Стоило мне подойти к ней на расстояние пяти шагов, она вяло посмотрела на меня замутненным взглядом, а потом на мечи в своих руках. Мотнув головой, она вздохнула – прерывисто и неглубоко – и закрыла глаза на пару долгих мгновений.
Решив не поддаваться этому обману, я сделал первый шаг и рывком бросился к ней, чтобы нанести удар.
Гибкое женское тело грациозно ушло из-под удара обломка меча, и один из ржавых мечей клацнул о металл, отбрасывая мое оружие в сторону от Ведьмы.
Она остановилась, пошатнувшись еще сильнее, и посмотрела прямо на меня – безразличным, усталым взглядом затуманенных изумрудных глаз, в которых не читалось ничего. Снова покачав головой, она опустила мечи вдоль тела.
Долгое время я думал, что на арене не найдется ни единого интересного противника – но эта Ведьма оказалась настоящей находкой. По ней было видно, что что-то было не так, что она отнюдь не была здорова. Либо это было весьма искусной имитацией, либо правдой. Но я решил не рисковать.
Бой есть бой, и я снова бросился к ней, но в этот раз скорее пытаясь прощупать хоть одно уязвимое место, чтобы нанести удар. Изучая ее и нанося удар за ударом, я завертелся по песку.
Но она не давала мне возможности пробить ее защиту – настолько искусным воином она была. Пусть ее мечи и были ржавыми, а шаги – неуверенными и, часто, шатающимися, но ее тело будто делало всю работу само, уходя из-под ударов, блокируя выпады и… не нанося ни единого удара взамен.
За те несколько минут нашей пляски она ни разу не попыталась нанести мне удар, хотя возможностей у нее было предостаточно – в этом я уже не сомневался.
Почему-то она предпочитала уходить из-под ударов и отскакивать в сторону, но не идти в атаку. Это сбивало с толку и смущало больше прочего. Любой иной противник уже давно бы скинул свою маску и принялся сражаться в полную силу, но Ведьма… она даже не играла со мной. Она будто вовсе не хотела сражаться.
И я решил сменить тактику. Если ей что-то мешало – это был неравный бой, даже с учетом того, что я не мог выиграть даже так…
Но чтобы применить хоть один из ударов, который мог помочь ее телу справиться с заразой, которая, уже вне всяких сомнений, терзала ее, мне было необходимо подобраться очень близко, а она не позволяла сделать этого. Потому следовало изучить ее лучше, и, возможно, в процессе утомить ее достаточно, чтобы нанести пару точечных ударов, которым я научился когда-то очень давно у монахов, которые обладали уникальными знаниями, позволявшими им лечить людей прикосновениями и не приносящими вреда ударами.
Только была одна большая проблема – отрезвляющий, стимулирующий к очищению от возможных ядов и токсинов удар должен был приходиться в грудную клетку – в районе сердца, чтобы тело среагировало так, как обычно реагирует на резкий выброс адреналина.
Отчаянные времена требуют отчаянных мер. Хрустнув суставами, я приготовился к долгой и утомляющей схватке – она вряд ли позволит подобраться к ней близко, даже с учетом ее блуждающего разума.
Приняв нужную для начала следующего нашего боя стойку, я сосредоточился.
Ведьма, увидев это, вздохнула и на ее лице на долю мгновения появилось выражение отвращения – но не ко мне, ее противнику, а ко всему происходящему. Она метнула взгляд в сторону Управителя, потом на трибуны, и впервые за весь бой подняла мечи, готовясь принять бой.
Лишь в те пару долей мгновений, пока она смотрела на зрителей, ее взгляд полыхнул и потух – сквозь затуманенное сознание пробивался настоящий гнев, ее истинное лицо, загнанное в глубины то ли болезнью, то ли какими-то травами или дурманными смесями.
Но стоило ее взгляду вернуться ко мне – и в ее глазах более не было ни гнева, ни жестокости. Лишь безразличие к бою, нежелание причинять боль, которую она, без сомнений, могла причинить играючи.
Пару долгих мгновений мы стояли друг напротив друга, замерев и ожидая движения противника, но мне пришлось напасть первым – она явно не желала двигаться первой.
В попытке сбить ее с толку, я решил попробовать финт обломком меча и обойти ее с боку, дважды сменив направление движения. Но она будто читала каждое мое движение, и финт ушел впустую, а там, где я должен был быть в конце обманки – появились ее мечи и я с трудом увернулся из-под ее удара. Будь я хоть самую малость медленнее, и она могла бы снести мне голову.
Неожиданно меня отбросило в сторону – удар коленом под ребра на секунду сбил мне дыхание и дал ей свободу для действия. Она метнулась ко мне, и ее мечи завертелись вихрем, вынуждая меня отступать вновь и вновь, поражаясь скорости, с которой она обращалась с клинками.
Я с ужасом подумал что было бы, если бы мы сошлись в настоящей битве, где ее разум не был бы затуманен дурманом, а схватка была бы не на жизнь, а насмерть.
Я едва успевал отскакивать и отбивать удар за ударом, ища хоть малейшую возможность вырваться из этой бешеной пляски, в которую я сам же ее и вовлек. В какой-то момент она чуть заметно оступилась, и это позволило мне рвануться вперед – под ее клинки.
Жало – удар, который должен был отрезвить ее – пришелся в нужную точку. Я отчетливо расслышал, как ее дыхание вырвалось рывком, а она тут же отскочила назад, удивленно воззрившись на меня. Сделав вдох – более свободный, чем ранее, Ведьма дернула головой и снова ринулась в атаку.
Стараясь не терять концентрацию, я пытался не позволить ее клинкам достичь меня, но Ведьма знала свое дело и ловко использовала нужный момент, вновь ударив меня – на этот раз в бедро, что бросило меня вниз.
Мне показалось, что она сделала это нарочно – словно поняла что сделало Жало с ее телом в первый раз. Ведь из такого положения она замедлила свои движения достаточно незаметно для зрителей на трибунах, но, на мой взгляд – весьма ощутимо. Это позволило мне снова нанести удар.
Прыгнув снизу вверх к ней, я отбросил ее Жалом на пару шагов назад.
Ведьма опустила голову и сделала пару глубоких вдохов. На ее губах появилась легкая ухмылка, и она вновь приняла стойку.
Зрители неистово вопили, свистели и подбадривали нас на трибунах – им явно была по душе наша схватка. На песок летели монеты и кусочки дорогой ткани, заменявшей местным валюту.
В этот раз напал я, и мы с ней вновь завертелись в выпадах, прыжках и уходах из-под ударов – ее грации и ловкости можно было позавидовать. На настоящем поле боя, должно быть, ей не было равных.
Хотелось задать ей столько вопросов – кто она, откуда и как оказалась на этой арене, где ее жизнью распоряжались те, кого она могла с легкостью убить и без оружия в руках?
Но на это будет время потом…
Эти мысли отвлекли меня и ее локоть отбросил меня на песок ощутимым ударом в челюсть. На долю секунды мне показалось, что я не встану – настолько сильным был этот удар. Но, тряхнув головой, я подскочил вновь. Пусть перед глазами и двоилось – но лишь долю мгновения, не больше.
Я посмотрел на Ведьму и заметил ее чуть видный кивок. Она ждала, играла вместе со мной на публику – вводила зрителей в замешательство, прекрасно понимая что именно я хотел сделать.
Но мы не могли биться без единого удара, достигающего цель – это было бы слишком подозрительно. Поэтому мы давали людям достойное Зрелище. Хотя играли по своим собственным правилам.
Мое чувство уважения к этой рыжеволосой росло с каждым мгновением.
Мы сошлись в бою снова, и на этот раз лицом к лицу, попавшись в замок.
-Ди’Менион. – представился я шепотом.
-Даманта. – едва слышно отозвалась Ведьма, и ее глаза больше не были затуманены, как прежде, а горели живым изумрудным огнем. – Благодарю тебя.
Я чуть кивнул и крутанул обломок меча, заметив, как она разжала ладонь, намеренно выпуская из хвата один из своих ржавых мечей, чтобы тот отлетел в сторону. Ее тело напряглось, и она врезалась своим плечом в мою грудь – достаточно сильно, чтобы отбросить назад, но недостаточно, чтобы нанести ощутимый вред.
В то же мгновение она прыгнула к оброненному мечу, и я бросился снова к ней.
Оружие сверкало, выбивая искры – даже наши жалкие подобия клинков были способны убить. Я уже убивал обломком, а она могла убить и ржавыми, затупленными мечами в ее руках.
Наша с ней пляска длилась еще долгое время, и мы не один раз обменивались ощутимыми ударами – каждый раз отскакивая, чтобы перевести дух, и будто заново оценивая друг друга.
Для себя я понял – Арена, до этого времени не представившая мне возможности по-настоящему испытать себя, наконец, дала мне достойного противника. Ведьма умудрялась показать мои слабые стороны, не раскрывая их зрителям на трибунах.
Но эта пляска не могла длиться вечно, и мы, незаметно для наблюдавших за нами людей, дали знак друг другу – пора заканчивать. Невероятная серия наших ударов завершилась тем, что мы рубанули – каждый сверху вниз, целясь в шею противника. Но застыли оба, так и не дав оружию обрушиться на плоть.
Мы могли убить друг друга – так подумали зрители. Но мы знали – она знала – будь в наших руках настоящее оружие, и будь она трезвой – она убила бы меня в мгновение ока еще в самом начале нашего боя.
Пот катился по нашим лицам, дыхание было сбитым и частым. Но мы стояли, замерев посреди арены с оружием у горла противника. И не двигались.
Чувствуя себя странным образом гордым и пристыженным за то, что мне еще многому стоило научиться, я шагнул назад первым и опустил обломок меча, легким поклоном признавая свое поражение.
Она склонила голову в ответном кивке и опустила оружие.
Наш бой был окончен.
Мы развернулись и направились к вратам – каждый в свою сторону. Зрители на трибунах были в бешенстве – они рассчитывали на схватку до смерти, но мы оба отказались от боя, каждый признав свое. Я – поражение – она, свою победу надо мной.
Я покидал Арену с чувством легкости на душе – мне еще было чему учиться, и Ведьма прекрасно показала мне это. Но и я не просто так провел время на окровавленных песках. Я надеялся, что я смог помочь ей хоть немного.
Уже почти у самого выхода я расслышал, что на сегодня будет еще один бой. И на песок снова выйдет Ведьма.
Решив, что стоило бы изучить ее лучше, я поднялся на трибуны, скрыв свое лицо под капюшоном, чтобы зрители не обрушили на меня свой гнев за отказ от боя с рыжеволосой воительницей. Заняв место у одной из колонн, я молча наблюдал, как Ведьма снова вышла на арену, держа ржавые мечи в руках.
Ощущение странного напряжения в стражниках заставило меня прислушаться. Из нутра арены – там, где содержали и гладиаторов перед боями, и различных существ, подготовленных к схваткам, раздалось приглушенное толстыми стенами рычание.
Этот звук бросил меня в дрожь. Драконы! Чертовы драконы!
Судя по всему, Ведьму хотели убить – иных объяснений я не видел. Ее выпустили против меня – возможно, надеясь, что либо я, либо она погибнем в схватке. И, чтобы ни я, ни она не выиграли, самой последней схваткой они назначили драконов.
Кажется, устроители боев не хотели выплачивать мне мой выигрыш. Да, я ушел побежденным, но она? Что же было в ней такого, что от нее решили избавиться?
Посмотрев на рыжеволосую воительницу, я сразу понял – ее боялись. Именно поэтому ее накачивали дурманами, именно поэтому выставляли на арене. Ее хотели убить. Но она была слишком сильной, чтобы обычные противники смогли одолеть ее.
Как же она вообще оказалась здесь?
И как бы я мог ей помочь в предстоящем бою, чтобы получить ответы на свои многочисленные вопросы?
Пока что я не мог сделать ничего – только стоять и смотреть.
Устроители боев постарались сделать из последней схватки настоящее Зрелище. Потому существ выпустили на песок не сразу. Долгие минуты ожидания лишь подогревали интерес толпы зрителей. Люди реагировали по-разному – те, что сидели ближе к воротам, за которыми рычали и бились драконы – затихли в ожидании монстров. Те, что находились дальше – кричали и неистовствовали в предвкушении схватки.
Наконец, заскрипели петли, и ворота начали медленно открываться. Но находившиеся за створками врат существа не желали ждать – и арену сотряс мощный удар. Если бы ворота не были рассчитаны на подобных существ – они бы слетели с петель. Но эти окованные металлом огромные двери сдержали натиск.
Рев дракона, пытавшегося вырваться на волю, пронзал воздух, наполняя меня дрожью – я прекрасно знал на что были способны данные создания.
Когда первый дракон, наконец, вырвался на песок, подняв столб пыли, мне стало ясно что это была за тварь. Отупевшее от голода и избиений серокожее животное, взращенное сызмальства устроителями боев, было больше похоже на худую виверну, нежели чем властного дракона. Перепонок на крыльях не было – вероятно, их срезали давным-давно, чтобы этот дракон не смог вырваться на волю.
Следом за ним прыгнул второй дракон – поменьше размерами, странного зеленоватого оттенка с желтыми разводами на боках и жалкими обрубками крыльев.
Третий – лилового цвета дракон с напрочь отсутствовавшими крыльями и наполовину отрубленным хвостом, ступил рядом с двумя прочими.
Я с трудом подавил дрожь и перевел взгляд на Ведьму.
Даже отсюда я увидел, что ее лицо побледнело пуще прежнего. Ее руки выронили мечи, и те вонзились в рыхлый песок у ее ног.
-Не смей! – сорвалось с моих губ, но мои слова затонули в реве толпы вокруг, и я крикнул изо всех сил. – НЕ СДАВАЙСЯ!!!
Три дракона заревели, словно их подхлестнул мой крик, и Ведьма вдруг изменилась в лице. Я заметил, как она чуть присела, подхватывая мечи, и рванула к своим противникам.
Все, на что я мог надеяться – это что она не поддастся отчаянию и не позволит ублюдкам, что устроили весь этот ужас, взять верх. В конце концов, в ней горело неведомое мне пламя какой-то совершенно немыслимой силы – что-то, что было заметно в ее настоящем взгляде, в глубинах двух изумрудов, которые так долго были затуманены дурманами. Я был бы рад встретиться с ней снова. Но для этого она должна была выжить в этой схватке.
Впервые в своей жизни я не просто наблюдал за боем, происходящем на песке арены. Раньше я смотрел и изучал то, как сражались прочие, но сегодня все было иначе. Я искренне переживал за рыжеволосую, назвавшуюся Дамантой. Я не хотел увидеть ее смерть. И каждое мгновение пытался придумать хоть какой-то способ помочь ей.
Я не знал, что бы я делал, будь то я на арене. Пусть эти драконы и слабо походили на своих сородичей – сильных, безжалостных, хитрых и ловких созданий – но, все-таки, они не были слабыми. С одним таким драконом я еще мог бы справиться. Но с тремя? Это казалось невозможным. По крайней мере, для меня.
Рыжая же умудрялась путать троицу, и, не смотря на то, что получила хвостом в живот, продолжала бой, избегая когтей и клыков этих безумных созданий.
Ее жажде жить можно было позавидовать, а тому, как она использовала свое преимущество – и подавно. В отличие от драконов, она была маленькой и юркой, она могла нырнуть меж лап или прыгнуть между двумя, чтобы они столкнулись и не достали ее. Да и ее мечи – ржавые подобия оружия – все равно оказались к месту.
Ей удалось пронзить одному из драконов подмышку – там, где располагалась особо крупная артерия. Ослабленный голодом и заточением дракон не смог продолжать схватку дальше и рухнул у основании стены – совсем недалеко от того места, где стоял я.
Я заметил ее ухмылку, и понял – она что-то придумала!
Это радовало – потому что у меня до сих пор не было ни единой идеи как ей помочь. Но если она смогла найти способ – значит, я помогу ей, как смогу – там, где я находился. Мне оставалось ждать и наблюдать.
Я не сразу понял чего она добивалась, но когда смог уловить ее план – мое сердце замерло на несколько долгих и мучительных мгновений.
Люди вокруг вопили в жажде крови, а я стоял, замерев в неверии – неужели она сделает это? Да, многие люди здесь заслуживали участи и похуже, но…
Как только первые люди исчезли в пасти забравшегося на стену дракона, проползшего по своим собратьям, зрители запаниковали в долю мгновения. Бросаясь наутек, они бежали, толкали, роняли других и топтали тела под своими ногами.
В этой панике стража пыталась что-то сделать, но вот один пал под натиском обезумевшей от ужаса толпы, позади которой лязгали пасти уже двух изголодавшихся драконов, а второй рухнул за ограждение на песок арены – незаметно для всех, мне удалось толкнуть ничего не подозревавшего воина вниз.
Пока другие стражники пытались справиться с толпой – я старался пробраться поближе, чтобы помочь рыжеволосой.
Всеобщая паника помогла не только мне, но и Рыжей – она пробралась и смешалась с людьми, ловко скрыв свои выделяющиеся волосы каким-то плащом, оброненным одним из зрителей. В считанные мгновения я потерял ее из виду и понял, что теперь все зависит только от нее.
Мысленно пообещав ей, что наши пути еще пересекутся, я нырнул в поток людей и скрылся от посторонних взглядов, чтобы сбежать из этого пахнущего страхом и смертью места.
Но, уходя, я улыбался.