Рая Кирпичева всех в доме знала. Поздоровается, расспросит что и как? Мужу перескажет. А тут новая жилица появилась. Тихая, невзрачная. Рая фигуристая, горластая, а эта доска-доской, ходит, взгляд в землю.
Встретила её Рая у магазина. У девушки пакет с покупками, на сумке кожа квадратиками.
– К нам, значит, переехали? – поинтересовалась Кирпичева.
Та кивнула. И бочком в подъезд. Вскоре окно на четвертом этаже зажглось.
Вечером Рая мужу доложила:
– Девка новая в доме, юбка короткая, колени видно. Не бедствует. Сыр и колбасу в нарезке покупает. Живёт – балкон напротив. На этаж выше.
Говорит и в театральный бинокль смотрит. Шторы у соседки опущены. Будто скрывает что.
Муж за столом борщ хлебал и только кивнул.
Через месяц Рая отметила, что девка на работу не ходит. Сосед – военный – однажды на своем ленд-ровере её отвез куда-то. Может до метро, может еще куда.
История бы на этом и закончилась. Но зима настала. Мороз. Снег выпал. Рая в окно выглянула природе порадоваться и обомлела. На балконе напротив четыре шубы висят!
Одной рукой за сердце схватилась. Второй за бинокль.
Рассмотрела. Мутоновая и две норковые. Светлая покороче, темная – подлиннее. Четвертая – с завитками. Из козлика. Пояс. Капюшон.
Это что ж такое творится, у честной жены – курточка на синтепоне, а девка, которой и тридцати нет – четыре шубы имеет?! И длинная, и короткая! И светлая, и темная! С поясом и капюшоном. Дома сидит, окна закрыты. Юбка короткая. А выйдет – в землю смотрит, стыдится. Проститутка!
Так мужу и сказала. Тот заинтересовался. Соседку в бинокль рассмотрел.
– Не! – отмахнулся, – не фигуристая.
А Рая места не находит. Чем не займется – в окно глянет – шубы на ветру ей рукавами машут: смотри, как соседка живет, не чета тебе!
Рая не выдержала. Зашла в подъезд, поднялась на этаж. Дверь железная. Два замка. Глазок.
Хотела написать про ее профессию на двери, да мелок дома забыла. Потому только плюнула.
У почтовых ящиков список должников. Пробежалась – есть! Долг по капремонту на тысячу!
Зашла в управляющую компанию – сказала о долге. Чтобы взыскали. В опорном пункте полиции отсидела в очереди к участковому. В заявлении указала, что у соседки юбка короткая и сумка из крокодила, не работает, а продукты жрёт дорогие. На джипе подвозили. И четыре шубы имеет – явно занимается проституцией.
Утром новый удар. Соседка шубы развернула. Пуговицами к Рае. На мутоновой оказались большие и яркие, как медали.
– Ах ты, гадина! – подхватилась Кирпичева и полезла в холодильник.
В нём сметана просроченная. Початая банка. Взяла сметану, ложку столовую. Ложкой зачерпнет и в окно плеснет как выстрелит. Мимо! Об стену шлёп! То ли ветер, то ли руки от злости дрожат. Всё окно под балконом уделала.
За справедливость и яйцо диетическое не пожалела! Снова промахнулась, попала на ленд-ровер военного.
Джип возмущенно заквакал, фарами замигал.
Окно закрыла, свет погасила. Успела. Военный из подъезда выскочил. Озирается.
Рая сон потеряла. Все о шубах думает. Ночью мужа ногой отпихивает. Поворочалась, поднялась, вышла. Написала в арке мелом, что в третьей парадной на четвертом этаже проститутка живет. Три восклицательных знака поставила.
Главное, никто, кроме Кирпичевой, на шубы внимания не обращает. У всех свои заботы.
Военный пожаловался:
– Какой-то кретин на машину яйцо бросил!
– А что ты хотел, когда в доме шалава? – процедила Кирпичева.
Парень вышел, который под девкой живет. Рая к нему с вопросами. Нет ли сверху музыки громкой? Криков каких?
– Не до того! – отмахнулся. – Голуби все окно обгадили.
Через неделю соседка шубы убрала. Но обида у Кирпичевой не проходила. Аппетит пропал. Голова болела. Капала валерьянку.
Муж с работы пришел. Жена на диване лицом к стене. На голове полотенце мокрое.
– Держи! – бросил пакет.
– Что это? – простонала Рая.
– Премия годовая!
В пакете шуба. Норковая. С капюшоном и поясом.
– Носи! – буркнул муж, – а то усохла, кости лезут. Взгляд тухлый, как у селедки. И ногой ночью отпихиваешь.
Кирпичева померила шубу. Левый рукав разве немного тянет. Прошлась перед зеркалом. Мех собрала, поднесла к лицу. И отмякла. Впервые за неделю поужинала. Ночью мужу в подмышку сопела.
Утром в шубе у окна села. Когда у соседки свет погас, сбежала по лестнице.
Соседка вышла в пуховичке. Кирпичева в шубе пошла перед ней.
Смотри, потаскуха, что приличные люди себе позволить могут!
Шла гордо, развернув плечи. Набросила на голову капюшон. Сняла. Поправила пояс.
– Здравствуйте! – обогнав ее, поздоровалась соседка.
Рая презрительно посмотрела на нее.
– У вас левый рукав неровно прострочен. Занесите вечером – поправлю.
– Где?! – Кирпичева извернулась и заглянула под мышку.
– По шву. Не переживайте. Работы на пять минут. Я же скорняк…
Вечером Кирпичева с коробкой конфет пошла в гости.
Пока соседка занималась шубой, Рая осмотрелась. В квартире машинка швейная. Мех всякий, ткань подкладочная, коробка от печенья, полная пуговиц. В туалете бумага простая, шершавая. В ванной зубная щетка одна.
Соседка на машинке строчит и советует:
– Шубу зимой на мороз вешайте! Чтобы лучше хранилась.
Закончила работу – Рая ее расцеловала и конфеты подарила.
Шла домой и себя ругала. Неудобно вышло. К участковому зашла. В заявлении проституцию вычеркнула, вписала про работу на дому без лицензии и налогов.
В управляющей компании список должников обновили. Соседки в нём нет. Заплатила и молодец!
Военный встретился – ничего не сказала. Нечего машину под окнами ставить. Вообще разобраться надо, как, служа в российской армии, британский джип купил? Страны НАТО. В Сирии, говорят, воевал. Украл что-то! Давно он у Кирпичевой на примете.
Вроде всё, в чём оплошала, исправила. Только надпись в арке не стерла. Тряпки под рукой не было, а больше нечем. Не новой шубой же.
Андрей Макаров
01.2023