Идея общая или тема заметки :
Лолита Гейз В. Набокова это модификация, вариация или эманация пушкинской Татьяны Лариной (до того, есессено, как она стала вдруг княгиней и приняла обет целомудрия (при толстом то муже генерале да еще калеке))
(1) След по В.П. Старку:
Владимир Набоков считал перевод «Евгения Онегина», над которым он работал 10 лет, самым важным проектом своей жизни и в то же время, как все переводы поэзии, тщетной попыткой.
Цель Набокова, о чем он ясно сказал в предисловии, заключалась не в том, чтобы представить очередную поэтическую версию «приятного» «Евгения Онегина». Он сделал прозаический
«подстрочник» пушкинской поэмы и ради точности пожертвовал всем: элегантностью, ясностью, хорошим вкусом, современными выражениями, эвфонией. Набоков своим переводом хотел jlyjuj = вдохновить читателя прочитать поэму Пушкина в русском оригинале! И он снабдил свой перевод большим комментарием, который стал «отдельным произведением»
Комментирование «Евгения Онегина» шло Набокова параллельно с работой над собственными романами, следы чего отчетливо проявились в них. К примеру, письмо, адресованное Шарлоттой Гейз, матерью Лолиты, Гумберту Гумберту, является не чем иным, как пародией на «Письмо Татьяны к Онегину». В поле притяжения набоковского Комментария оказался и роман «Пнин», вышедший в 1957 г., когда практически был завершен титанический труд Набокова над пушкинским романом. Письмо Лизе профессора Пнина из седьмой главы романа — «потрясающее любовное письмо». Слова: «Увы, боюсь, что только жалость родят мои признания…» — вдруг опять же вызывают в памяти строки письма Татьяны. Жизнь Пнина, профессора русской литературы, также ориентирована на пушкинские координаты, как и жизнь профессора Набокова, преподававшего американским студентам Пушкина.
(см. Старк В. П. Владимир Набоков — комментатор романа Евгений Онегин)
(2) След от В.В. Набокова
Моя «Лолита» вышла по-датски и по-шведски. Надеюсь, что наконец, наконец кончу моего чудовищного Пушкина. В продолжение заметок о Евг. Онегине в «Новом Журн.» будут еще в «Опытах». Я устал от этого «кабинетного подвига», как выражался мой пациент.
(см. Набоков В. Переписка с сестрой. Ann Arbor; Ardis, 1985)
(3) Moi:
Интересно иное: работа над комментированием вывела … жену переводчика Веру Слоним на идею … Лолиты
Таня Ларина стала Лолитой Гейз
Ну, а Гумберту Гумберту пришлось побыть Юджином Онегиным и куда более похотливым в части нимфеток
Лолита сделал Набокова известным писателем и наконец то не бродягой, а богатым человеком
Нет, фра, как ты не береги свое цельное целомудрие, а талантливый женка-маркетолог = это все ж вещь!
(4) По Карлу Профферу:
Любопытно, что в «Лолите» совсем немного аллюзий, связанных с русской литературой; я подозреваю, что большую часть из них Набоков использовал в своих ранних произведениях, особенно в «Даре». Но кое-что у него все же осталось. Упоминаются имена Чехова и Достоевского. Фраза относительно последствий развратных действий "и все станет все равно, и никаких запретов уже не будет" кивает на "Братьев Карамазовых". По возвращении в Рамздэль Гумберт замечает: "Как в тургеневской повести, поток итальянской музыки лился из растворенного окна — окна гостиной". Тургенев вообще питал слабость к таким вещам, его "Вешние воды" — прекрасный тому пример. Иногда мне казалось, что письменное признание Шарлотты Гумберту — это диковатая травестия письма Татьяны к Онегину; и, рискнув зайти еще дальше, мы обнаружим аллюзию на поэму Пушкина «Цыганы». Возможно, это абсурд, но дважды повторенное и жеманное Шарлоттино "Ne montres pas vos zhambes" подозрительно напоминает моностих русского поэта-декадента Валерия Брюсова: "О, закрой свои бледные ноги!" В конце главы 10 (часть II) появляется гоголевская аллюзия. "Но ничего, — говорит Гумберт, — это не имеет значения, я всего лишь животное, ничего, будем продолжать эту жалкую повесть". В гоголевских "Записках сумасшедшего" (что могло бы стать хорошим подзаголовком для "Лолиты") Поприщин, от лица которого ведется повествование, все время повторяет в своем дневнике: "Ничего, ничего, молчание".
И тут наступает момент, когда Набоков шутя расправляется с проницательными читателями Мериме и Пушкина, которые, внимательно отслеживая аллюзии, уже предвосхитили исход сцены. Вместо выстрела в Лолиту он прошивает сердце читателя очередью многоточия:
Затем он вытащил пистолет… то есть, читатель ждет, может быть, от меня дурацкого книжного поступка. Мне же и в голову не могло это прийти.
Меня так и подмывало написать несколько слов о характерах Гумберта и Лолиты, но, как указывал Набоков (в предисловии к переводу "Героя нашего времени" Лермонтова), такой анализ не имеет никакой ценности для тех, кто читал саму книгу. Достаточно сказать, что Гумберт в одно и то же время беспечный бездельник, тоскующий страдалец; жрец, поклоняющийся одной лишь красоте; создание, вышедшее из печи творения одетым в платье странствующего ученого; поэт, обессмертивший Лолиту и доказавший, что Пушкин был не совсем прав, утверждая, что
Гений и злодейство —
Две вещи несовместные.
(см. Проффер Карл. Ключи к Лолите)
(5) След Присцилы Мейер :
В начале XIX века в центре русской литературной мысли стоял вопрос полноценной ассимиляции западноевропейской литературы, преодоления традиции поверхностной имитации западных образцов, которая, как правило, имела место в русском искусстве XVIII века. В литературе, как и в жизни, образованные русские пытались перестать быть, если воспользоваться авторской характеристикой Онегина, «москвичами в Гарольдовом плаще». Страдания героев пушкинского романа в стихах происходят оттого, что они некритически принимают роли, написанные для них западноевропейскими авторами. «Евгений Онегин» — плод споров на эти темы. Произведение Пушкина представляет собой первый современный опыт претворения европейских моделей в истинно русское произведение искусства. Набоков же, в свою очередь, инкорпорирует «Онегина» в «Лолиту», создавая таким образом собственный синтез русского и американского романов.
Набоков начал «Лолиту» в 1949-м и завершил в 1954 году. В 1950-м он принялся за перевод и комментирование «Евгения Онегина», повинуясь «настоятельной необходимости», возникшей в процессе «занятий по русской литературе в Корнеллском университете» (Комм., 29. — Пер. Н. М. Жутовской); работа была закончена в 1957 году. Следовательно, по меньшей мере четыре года Набоков усиленно трудился одновременно над «Лолитой» и «Онегиным».
В «Комментарии…» Набоков выделяет два принципиально различных типа перевода: буквальный и «парафрастический», или «вольное переложение оригинала с опущениями и прибавлениями, вызванными требованиями формы [и] присущей „потребителю“ перевода языковой спецификой…» .Набоков — переводчик «Онегина» ради строжайшей буквальности жертвует рифмой и размером; в «Лолите» доводится до логического предела парафрастический перевод. «Лолита» — это осуществленное через пространство и время переложение памятника русской литературы 1820-х годов на язык американской культуры 1950-х, пародирующее идею адаптирования оригинала к языковой специфике потребителя. Воссоздавая в своем английском переводе максимально русского «Онегина», Набоков одновременно сочинял в «Лолите» его предельно американизированный парафраз, обращаясь, таким образом, к обоим методам, находящимся в распоряжении переводчика, который стремится преодолеть культурны8. Присутствие «Онегина» в «Лолите» обсуждалось в лирическом ключе Эдмундом Уайтом (Edmund White) в его статье «Nabokov: Beyond Parody», которая вместе с ранним вариантом настоящей главы была опубликована в сб.: The Achievements of Vladimir Nabokov / Ed. G. Gibian and S. Parker. Ithaca, N. Y.: Cornell Center for International Studies, 1984.й разрыв между производителем (Пушкин) и потребителем (американские читатели 1950-х годов)[*].
(*) Присутствие «Онегина» в «Лолите» обсуждалось в лирическом ключе Эдмундом Уайтом (Edmund White) в его статье «Nabokov: Beyond Parody», которая вместе с ранним вариантом настоящей главы была опубликована в сб.: The Achievements of Vladimir Nabokov / Ed. G. Gibian and S. Parker. Ithaca, N. Y.: Cornell Center for International Studies, 1984
Для того чтобы увидеть те метаморфозы, которые переживает в «Лолите» роман Пушкина, необходимо исследовать пересекающиеся аллеи «Онегина», «Лолиты» и «Комментария к „Евгению Онегину“». В «Комментарии…» мы найдем прочтение Набоковым романа Пушкина, а также карманный путеводитель по Петербургу, что позволит нам стать на место «Набокова, который читает Пушкина»[**], но удивительным образом при этом мы неожиданно получаем дополнительное вознаграждение — путеводитель по набоковскому интегрированию «Онегина» в «Лолиту», что дает нам возможность поставить себя на место Набокова, который пишет «Лолиту»[***].
(**) Brown, Clarence. Nabokov's Pushkin and Nabokov's Nabokov // Nabokov: The Man and His Work / Ed. L. S. Dembo. Madison: University of Wisconsin Press, 1967. P. 207
(***) В Каталоге перекрестных ссылок между «Лолитой» и «Комментарием», составленном Альфредом Аппелем в его «Аннотированной Лолите», можно расслышать мотив настоящего исследования. Набоков и Пушкин связывают Байрона (72/4) и Мельмота Мэтьюрина (229/4) соответственно с Гумбертом и Онегиным; Бюргерову Ленору (209/5) — с Лолитой и Татьяной; два произведения Гёте — с Куильти и Ленским (речь идет о «Страданиях юного Вертера» (72/5) и «Лесном царе» (242/2)).
(см. Мейер Присцилла. ТЕЗИС «Лолита» и «Онегин»: Америка и Россия)
(6)
Moi, encore une foi:
Таня по мозгам (интеллекту в оценке Евгения) = 13-летняя, хотя ей и 17… Та же Лолита
(7)
Долини А. (США):
Если идти по следу америко-пушкиниста А. Долинина (см. в ж. Арзамас Александр Долинин) в его «Расшифровке Как читать «Лолиту» = Роман о девочке и педофиле: на чьей стороне автор?», то можно спокойно выйти на «13-летнюю» (по оценке Жени Онегина» Танюшу … И тут встает вопрос: сюжет о Т. Лариной это история не-любви мужика ЕО со здоровым либидо и любви нимфетки (по интеллекту IQ) предложившей ему всю себя якобы по воле Бога ибо ей пришла пора
***
Fra, если я найду что-то у самого Набокова , что работа над комментарием к переводу им романа в “ЕО» натолкнула его или его жену Веру к идее Лолиты из образа , идеи или миссии Татьяны, то я сразу извещу наложенным в кальсы платежом
Жди-с…
ps
для пуритан и пуристов и спецов по химчистке мундира Нашего Всего приведу довод
Лэнса Олсена о единственной эротической сцене в романе Лолита:
"Первые 13 глав текста, кульминацией которых является часто цитируемая сцена, когда Ло невольно вытягивает ноги через возбужденные колени Гумберта... это единственные главы, наводящие на мысль об эротике ".
[ см. Olsen, lance (1995). Lolita: a Janus text. Twayne Publishers. p. 143]
Сам Набоков отмечает в послесловии к роману, что несколько читателей были "введены в заблуждение [открытием книги]... в предположении, что это будет непристойная книга ... [ожидал] нарастающей череды эротических сцен; когда они прекратились, читатели тоже остановились, и им стало скучно".
[Afterword", Lolita, Vintage, p. 313]