Александр Пыжиков – замечательный, внимательный к выразительным событиям в истории ученый, довольно необычный. Круг его интересов распространялся со времен смуты на рубеже 16-17 вв. до первых лет Советской власти.
Была у него сквозная линия – старообрядцы. Он открыл, что староверы-раскольники вовсе не составляли 2% населения в 19 веке. Во времена Николая Первого староверческие предприниматели вдруг стали богатейшими людьми России, так что Николай запретил старообрядцам входит в купеческие гильдии. Конечно, они окрестились, как требовалось, но продолжали помогать своим неофициальным единоверцам. На эту тему Пыжиков изыскал немало интересного.
Были исторические открытия помельче, но также крайне колоритные. Среди реформ Петра Первого историк обнаружил закон, запрещающий крестьянам (точнее, крестьянкам) самостоятельно заниматься промыслом добычи речного жемчуга. Сейчас также в северных реках России происходит добыча жемчуга, но делается это иным способом, чем до Петра великого. При Петре же добыча речного жемчуга остановилась. Крестьянам не было выгоды добывать жемчуг для помещика. Применялась же для этого интересная технология. С детства молодые девушки учились нырять на продолжительное время. Для этого их также обмазывали жиром, что увеличивало время пребывания под водой. Очень возможно, что именно этих девушек, ловчих жемчуга, и называли русалками. Ведь они же были русским.
В 19-м веке российское правительство озаботилось тем, что в сельской среде развелись дрессировщики ярмарочных медведей. Вердикт звучал, как обвинение владельцев медведей в вивисекции. Жесткостям против животных нужно было положить конец. Ярмарочные медвежьи потехи были запрещены, медведей перестреляли, а заодно учинили отстрел медведей в лесах центральной России. Очень этот взрыв гуманизма напомнил заботу о неграх американских «бывших» расистов. Они запрещали в ряде штатов «Тома Сойера» и «Гекельберри Финном» на том основании, что афроамериканца Джима там называют негром, и к тому же Джим простоват, глуповат. Жалея чернокожих, американские белые «антирасисты» настаивали на сокращении курса математики для школ, где учатся чернокожие. Чтобы не оскорблять чувства афроамериканцев слишком для них сложными задачами. Эту тему с медведями нашёл Пыжиков. Реально же элиту волновала вовсе не воображаемая вивисекция, а память простонародья о сакральности Медведя, напоминающего о языческих верованиях. Элиту (особенно религиозную) раздражала всякая особица населения опричь официальной идеологии. Медведь тут занимал не последнее место. Даже Серафима Соровского церковь не желала канонизировать вплоть до 20 века как раз из-за того, что чудеса с Соровским были связаны в том числе с медведем, которого святой отшельник приручил. Так что конфликт между романовской элитой и «тяглым» населением», которое в душе минимум, было староверческим, никогда не утихал.
Но самый большой интерес, и наивысшее благоговение у Пыжикова вызывал Владимир Стасов, который поражал своей эрудицией. Стасов был непревзойденный специалист в области музыки, живописи, этнографии, фольклора, классической литературы. Стасов мог себе позволить сравнить (в 20 веке это получило название «компартивистика») русские былины и сказания с персидским, индийским эпосом, с эпосом кыргызов южной Сибири.
Иван Сергеевич Тургенев, русский писатель, нам уже известный тем, что вызвал болезненную зависть Ивана Гончарова, первого русского романиста. Тургенев известен, как автор рассказа «Муму», про собачку Муму, которую утопил по приказу барыни её крепостной Герасим. Также Тургенев известен как автор «Отцов и детей» про асмодея-нигилиста Базарова и романа «Рудин» про асмодея-анархиста Бакунина, к которому Тургенев относился с большой симпатией. Помимо рассказов и романов Тургенев писал так называемые стихотворения в прозе. Все помнят таковое про русский язык, «великий и могучий». Но было также стихотворение «С кем спорить». Вот оно:
«Спорь с человеком умнее тебя: он тебя победит… но из самого твоего поражения ты можешь извлечь пользу для себя. Спорь с человеком ума равного: за кем бы ни осталась победа — ты по крайней мере испытаешь удовольствие борьбы. Спорь с человеком ума слабейшего… спорь не из желания победы; но ты можешь быть ему полезным. Спорь даже с глупцом; ни славы, ни выгоды ты не добудешь; но отчего иногда и не позабавиться? Не спорь только с Владимиром Стасовым!»
То есть, это был дифирамб эрудиции Стасова. Но почему же не спорить? Можно и поспорить. Стасов был «восточником», то есть, противником как западников, так и славянофилов, которых считал разновидностью западников. В своём замечательном труде «Происхождение русских былин», опубликованном в 2019 году (впервые отдельным изданием, ранее «Происхождение» публиковалось лишь кусками в журнальном виде) . В своем труде Стасов обосновывает, что русские былины имеют восточную генетику, то есть, они суть трансформация иранских, индийских, сибиро-кыргызских текстов. Добрыня Никитич, например, произведен из Кришны и т.д. Всё тщательно аргументировано, всё по-компаративистски. Один скользкий вопрос Стасов задаёт сам. Почему мы полагаем (он), что блуждание сюжета шло с Востока на Русь, а не наоборот? Его ответ был в том, что восточные (индийские, иранские, кыргызские) тексты сложнее и изысканнее, чем русские простонародные былина и сказания. Но мы не согласны. Во-первых, неправомерность сравнения уже связана с тем, что русские былины были творчеством низовых слоев, а эпосы Персии и Индии продуктом брахманической, придворной элиты. Сам Пыжиков неуверенно и незаметно возражает своему кумиру, когда находит в былинах элементы, указывающие на европейскость былинных антагонистов. Но главное в природе самих текстов. Совсем нельзя сказать, что русские былины проще и примитивнее индийского или иранского эпосов. Они специфически ироничные, народные, несут настроение неприятия романовской идеологии, но не прямо, а намеком, завуалировано. Мы воспринимаем былины как героический эпос. Но скорее всего, это некая полунасмешка в адрес этого героизма, особенно князя Владимира. Но и богатыра не избегают народной ироничности. Самого владельца известного списка былин Киршу Данилова все исследователи именую «скоморохом».
Русские былины-песни проще и короче, но русские, когда входили в Персию или Индию, входили войском, а не гуманитарным десантом поэтов и художников. Носителями своих текстов были солдаты. Они-то и внесли ту сюжетику, которую обнаружил Стасов у индусов и персов. Но малое (мышка-норушка) важнее мертвого слона. Простое основательней, базисней. Наверное, нужно ещё бы аргументов для весомости. Но и читателю что-то нужно оставить. «Происхождение былин» Стасова появилось в наших библиотеках. То, что движение шло с Руси на Восток, также подтверждается и тем, что прародина индоевропеиша расположена на Руси, а фарси, хинди, санскрит, бенгали - языки индоевропейские. Причем, санскрит содержит некоторый важный слой лексики напоминающий русский очень уж близко. Санскритские слова братр, четур, трета, двайта, сушка означают именно то, о чем вы сейчас и подумали.
Киевский цикл русских былин, скорее всего, появился в 17-18 веках после воцарения династии Романовых. Тесною толпой у трона стояли выходцы из Речи Посполитой – русские-казаки. Сначала они хотели на трон посадить царевича Дмитрия, пришедшего на Русь с полячкой-женой Мариной Мнишек и польским войском. Потом на троне оказался просто польский королевич. Всё бы ничего, но поляки ели вилками и не мылись в бане. Это воспринималось, как святотатство и вызвало восстание. Поляков-католиков изгнали, а казачки на ходу переобулись и присоединились к восставшим. Пожарский согласился на кандидатуру Михаила Федоровича, смуту и усобицу нужно было кончать, Русь была истерзана.
Но уже при Алексее Михаиловиче произошла церковная реформа. И наряду с восстаниями и бунтами староверов, разинцев, стрельцов общество оборонялось идеологически. В Киевском цикле присутствует тонкая ирония над всей идей Киевской Руси, которую развивали и продвигали идеологи Романовых, так как их гвардия была оттуда. И чтобы воссоединиться с Украиной, им нужно было «подтянуть» Русь под «греческий стандарт» Киевско-Могилянской академии, руководители которой паслись в Ватикане. Существовала мифологема, что Киев – мать городов русских. Возможно, он был матерью городов русских Речи Посполитой, как наиболее старинный там город. Возможно, это была программа захвата Московии. Но даже из официальной романовской истории известно, что Русь Рюриков пошла с Новгорода, и после небольшого Киевского княжения Великий князь Руси переместился в Владимиро-Суздальское княжество. А современные исследователи и археологи не обнаруживают на территории Киева каких-либо следов каменного кремля. Это странно для «матери городов». Ведь кремли есть, кроме Москвы, во Пскове, и в Твери, и в Ярославле, в Костроме, в Нижнем Новгороде даже в Тобольске, - повсюду, везде кроме Киева.
Русские былины киевского цикла (про великого князя Владимира и богатырей) есть реакция на насаждаемую Руси идеологию Романовых. То есть, если сходства с восточным эпосом имеются, то отсюда туда. Произошли заимствования из былин киевского цикла в конце 17 века или позже. Хотя, может так быть, что Владимир Стасов был просто человеком весьма увлекающимся.
*
http://proza.ru/2023/01/29/1264