Это прекрасное письмо барона Дантеса к барону Геккерну, которым можно просто с упоением зачитаться. Как возвышенно он пишет о своей любви к даме.
14 февраля 1836 года
"... Кроме того, в последний раз, что мы с ней виделись, у нас состоялось объяснение, было оно ужасным, но пошло мне на пользу. В этой женщине, обычно, находят мало ума, не знаю, любовь ли дает его, но не возможно было вести себя с большим тактом, изяществом и умом, чем она при этом разговоре, а его тяжело было вынести, ведь речь шла не более и не менее о том, чтобы отказать любимому и обожающему ее человеку, умолявшего пренебречь ради него своим долгом: она описала мне свое положение с такой доверчивостью, просила пощадить ее с такой наивностью, что я воистину был сражен и не нашел слов в ответ" ( ну, как? ничего не напоминает? Прямо Онегин и Татьяна в последних строках, но продолжим )
"знал бы ты, как она утешала меня, видя, что у меня стеснило дыхание и я в ужасном состоянии и как она сказала:" Я люблю вас как никогда не любила, но не просите большего, чем мое сердце, ибо остальное мне не принадлежит, а я могу быть счастлива, только исполняя свои обязательства, пощадите же меня и любите всегда так, как теперь, моя любовь будет вам наградой - представь себе, будь мы одни я определенно пал бы к ее ногам и осыпал бы их поцелуями, и, уверяю тебя, с этого дня моя любовь к ней стала еще сильнее, только теперь она сделалась иной, теперь я ее боготворю и почитаю, как боготворят и чтят тех, к кому привязаны всем существом" - вот она великая и возвышенная страсть. Как не крути, но отказ есть отказ, прямой ли, косвенный, позолоченный, изящный... отказ.
Но далее есть строки посвященные барону Геккерну самому - "а ты, единственный, кто равен ей в моем сердце, когда я думаю не о ней, то думаю о тебе, однако, не ревнуй, мой драгоценный... ты останешься навсегда... к тебе, мой драгоценный, каждый новый день привязывает меня всё крепче, напоминая, что без тебя я был бы ничто". - Вот так. Мужеска любовь в сердце Дантеса много прочнее его великой и возвышенной страсти к женщине. Барон Геккерн навсегда в его сердце...
А теперь как бы представить мизансцену объяснения барона Дантеса с Натальей Николаевной? Дантес уточняет, что они не одни, следовательно в гостиной Карамзиных или Вяземских, - близ людей к которым можно было зайти запросто. Во дворцы на балы Наталья Николаевна уже не могла показываться согласно требований этикета - беременность во второй половине.
Наталья Николаевна сидит на диване в широком платье, потому что животик уже достаточно большенький на двадцать пятой неделе беременности, в руках у нее милая работа, она вышивает платочек или чепчик... и тут неотразимый барон Дантес подходит к ней, целует руку, она приглашает его сесть рядом, он садится и начинает объясняться в любви... возвышенно и смехотворно.
Женщина внимательно слушает барона, прячет улыбку и смех в глазах, а потом отвечает ему, да, люблю я вас, люблю, успокойтесь только, дорогой барон, но вот у меня есть обязательства и даже некоторое обременение...
Не задается сцена объяснения в любви красавца кавалергарда заметно беременной женщине чужой жене... смешно
А если сцену оставить такой же - Наталья Николаевна в широком платье с заметным животиком вышивает чепчик, а рядом с ней сидит Дантес расточая шутки, комплименты, она ему улыбается и болтает с ним в пределах светских приличий, он вполне может ей говорить о своей любви, почему нет-то, если по нормам ухаживания за дамами в то время. То есть, если убрать из писем к барону строки, которые должны были возбудить его ревность, тем самым побуждая его к активным действиям по усыновлению Дантеса.
То останется , что Дантес влюбился в самое прелестное существо Петербурга, обращает внимание, что Наталья Николаевна названа не самой прелестной дамой и не самой прелестной женщиной, - а самым прелестным существом, почти Чистейшей прелести чистейший образец... Еще Дантес пишет, что она была похожа на ангела, спустившегося с небес.
Дантес вполне понимает состояние Натальи Николаевны и влюбляется не в беременную женщину, а в самое прелестное существо, в ангела.
Геккерну не обязательно знать подробности.
А пушкинисты уж выводов понаделали .... И никто из пушкинистов, размахивая эпистолами Дантеса, как флагом - как же вот оно доказательство любви, и любви взаимной. И никто из них не упоминает, что письма писались, о любви к самому прелестному существу, похожему на ангела сошедшего с небес - беременной женщине во второй половине беременности. Да, в лицах беременных женщин есть ангельская прелесть