Аполог тринадцатый о нелепой привычке писать письма
Оно на памятном листке
оставит мертвый след, подобный
узору надписи надгробной
на незнакомом языке... (1)
Итак, в руках принца оказалась тетрадь, переданная ему маэстро Похохотом. Торопливо засовывая ее в карман, он вовремя заметил, что из нее выпорхнул белый тонкий лист, и, узнав почерк принцессы, невольно пробежал глазами: «Дорогая Ортея! Только представь себе: вместо слова любовь он говорит – зависимость! (“Ты хочешь, чтобы я зависел от тебя?”) И тут я вынуждена понимать, что такое естественное чувство его страшит… Я так опешила от подобной подмены, что не могла сказать ни слова… То есть, хотя бы таким завуалированным образом, как бы «с изнанки», а все же он говорил мне о своих чувствах, которых не понимает (скорее - просто боится?) И действительно, ведь мы свободны от тех, к кому равнодушны! Он держит дистанцию, но как ребенок боится расставаний. Вероятно, полагает, что любовь – вечный праздник, а не служение… Вот такие мы разные, хотя и странно близки… Я пока еще помню, как он не мог насытиться моим присутствием, и смотрел с непередаваемым чувством! (Глазами можно выразить невыразимое!) Как требовал немедленной встречи и ревновал, без всякого повода, не понимая того! Ругал, что мужчины проявляли ко мне интерес. И все это делал с энергией сумасшедшего, сметающего все на пути. Не просто противостоять подобному натиску. Я уставала. Иногда им овладевало что-то чуждое, переворачивающее все с ног на голову! Что неудивительно, ведь он делился нюансами наших отношений со своим окружением, а особенно - с герцогиней, безумно ревнивой и недоброжелательной. Когда подсказывала, что не следует так делать – не слышал меня… Ее злые чары достаточно сильны. В результате – предал то, что нас объединяло… Не стоит шутить с вещами серьезными, если, конечно, ими дорожишь…
Но грустное и одновременно забавное состоит в том, что возникли слухи о моей невзаимной любви к нему... (Выдавал желаемое за действительное? Маленькая месть за мою неуступчивость?) Если бы не обещание Светлому воину быть с ним терпеливой, то … Вскоре у нас все рассыпалось: и дружба, и совместное дело. На счастье, он нашел то, что искал - “снежную королеву”. И получил то, чего так добивался…, спаси его Единорог, озаряющий наши жизни!
Единорог
Святой поднялся, обронив куски
Молитв, разбившихся о созерцанье:
К нему шел вырвавшийся из преданья
Белесый зверь с глазами, как у лани
Украденной, и полными тоски. (2)
С ним было трудно, но в каком-то отношении – весело. Мы собирались узнавать иные пространства… Оставшись одна, я пристрастилась к путешествиям… Пора забыть наш мир, рождающий фантазии… Там плескалось теплое море, цвели белые и алые розы, особенно благоухающие вечерами... Теперь там живут незнакомые существа, не ведающие языка легенд.
Ортея, мне было так странно, когда он требовал моего возвращения, забыв, что «отрубивши голову по волосам не плачут!»
В довершение всего я, кажется, действительно увлеклась… Меня это немного страшит… Тем более, что он - так красив, так хорош… Тревожит мелодичное древнее имя, кажется, французское…
Но способна ли я кому-нибудь доверять, если с детства видела обман за обманом? — Вот в чем вопрос. Ответ на него (каким бы он ни был) меня вряд ли устроит…
Р.S. Вспоминая необычную встречу со Светлым воином, замечу: мне было предсказано очень легкое и светлое чувство освобождения или простора. Если это не относилось ко взаимной любви (хотя в ней гармония!) тогда, вероятно, - к путешествиям, дарующим вдохновение? Всю жизнь выбираю творчество. Но в Королевстве оно для меня под запретом…
На этом письмо обрывалось. Рука Всадника непроизвольно сжала листок, словно горло неведомого врага. Все, что ему хотелось: порвать бумагу на мелкие клочки и выбросить в окно. Но первый импульс прошел, верх взяла обычная осторожность: письмо могло еще пригодиться. Правда, он пока не знал, для каких целей и молча, не прощаясь, вышел из замка Мажестик Маунт, крикнув седлать коня. Уезжая неторопливо, ни разу не оглянулся на нависающую громаду здания, с которым связано так много воспоминаний. В пути можно и поразмышлять, он мерно раскачивался в седле. Интересно, чтобы сказал об этой ситуации его давний приятель, с которым почти никогда не сходились в интерпретации женских поступков. Сейчас принц чувствовал, что был бы рад выслушать его оценку событий. Но тот, как на грех, куда-то запропастился… Где ты, Бен?
примечание:(1)А.С.Пушкин "Что в имени тебе моем?"; (2)Р.М. Рильке "Единорог" в переводе Н.Гумилева
(продолжение следует)
первая глава о капитане звездных войск
Так много зим проходит не любя,