Но примешь ты смерть от коня своего...

               
               
                1


    Уже из названия понятно, что речь пойдёт о киевском князе Олеге, воспетом Пушкиным. Но не только о нём. Ведь не он один принял смерть от собственного коня.

    В одной из древнеисландских саг рассказывается, как конунг Орвал Одд (тоже князь) получает пророчество о том, что ему суждено погибнуть от собственного коня. Напуганный таким известием Одд убивает коня, думая, что этим сохранил себе жизнь. Но однажды, будучи уже старцем, он спотыкается   о невидимый в траве конский череп и в досаде ударяет по нему копьём. Затаившаяся в черепе змея, потревоженная этим ударом, жалит Одда в ногу, и он погибает.

    Как мы знаем, тоже самое произошло и с киевским князем Олегом. Как и Одд предупреждённый заранее о грозящей ему гибели, и он не сумел её избежать.

    А было это так. Удачливый князь, встретившись однажды с волхвом-кудесником, решил заглянуть в своё будущее и спросил волхва о том, что ждёт его впереди. Ответ кудесника озадачил князя: он сулил ему гибель от собственного коня. Его ждала та же участь, что и древнеисландского Одда.

    Опечаленный полученным известием князь поступил более великодушно, чем Одд: не убил своего коня-любимца и боевого товарища, отправил его беззаботно пастись в травах под присмотром слуг, а сам пересел на другого коня.

    По прошествии лет седовласый князь поинтересовался участью отставленного им от дел четвероногого друга. Оказалось, что конь давно завершил бег по жизни, оставив после себя добрую память и тлевшие где-то бесприютные кости.

    Князь, очевидно, чувствовавший себя перед конём виноватым, решил взглянуть на эти кости. Приехав на место, слез с коня и, в знак посрамления волхва, обманувшего его несбывшимся пророчеством, наступил на сиротливо белевший в траве конский череп. Тут пророчество и сбылось: затаившаяся в черепе змея ужалила князя, подведя черту под его земной биографией. Не поверивший кудеснику князь, шагнув в безвременье, стал персонажем летописей, творимых согбенными монахами в тиши пропахших ладаном келий.

    Могло ли быть всего лишь простой, ничего не значащей случайностью то, что жизни князей, древнеисландского и киевского, завершаются так одинаково?

    Что это - каприз судьбы, неизвестно зачем дважды повторивший один и тот же код? Или же между Оддом и Олегом всё же есть нечто общее, предопределившее одинаковость их конца? И почему, предупреждённые заранее о том, что примут смерть от собственных коней, ни тот, ни другой не сумели избежать этой участи?

    Какой же урок следует извлечь из участи обоих князей? И чему он может нас научить? Тому, что никогда не надо стремиться заглядывать в своё будущее? А, заглянув, не пытаться его изменить?

    Но для чего же тогда нам даются пророчества? Чтобы, зная о предстоящем, дрожать перед неизбежностью обещанного, которое мы не в силах изменить?

    А так ли мы бессильны на самом деле? И действительно ли пророчества — это неумолимый приговор, не подлежащий не только отмене, но даже и пересмотру?

    Из Библии мы знаем, что Господь велел Ионе идти в город Ниневию и сказать её погрязшим в грехах жителям, что Ниневии грозит близкая гибель.

    Хотел ли Господь уничтожить Ниневию, заставив ниневитян дрожать от страха перед вполне заслуженной ими гибелью, о которой им стало известно заранее? Или же Господь послал Иону в Ниневию не затем, чтобы погубить её, а затем, чтобы помочь ниневитянам избежать подобной участи?

    Выслушав Иону, жители города, естественно, испугались, стали немедленно поститься и каяться. И Ниневия тогда не погибла. Не погибла бы она и потом, если бы ниневитяне, успокоившись, не принялись вскоре за старое. И Господу ничего не оставалось, как осуществить предсказанное Им через Иону и отсроченное на время наказание.

       Говорят, что кто предупреждён, тот вооружён. С ниневитянами этого не случилось. Они были предупреждены, но «вооружиться» как следует, тем не менее, не сумели.

    Что же должны были сделать ниневитяне, чтобы не погибнуть? Они должны были стать другими, что они сделать не сумели. Потому и погибли.

   
    А что же требовалось сделать человеку, вдруг узнавшему, что умрёт он от собственного коня?

    Может быть и от князя Олега требовалось тоже самое, что от ниневитян: перемениться, стать другим?

    Но причём здесь тогда смерть от собственного коня? И почему те, кому была обещана смерть от коня, погибали, тем не менее, от укуса змеи?

    Что же мог означать именно такой род смерти? Древние египтяне, к примеру, считали, что укус змеи открывает человеку путь в бессмертие. Убеждённая в этом царица Клеопатра, потерпев жизненное крушение, дала ужалить себя ядовитой змее, вовсе не случайно избрав именно такой способ добровольного ухода из жизни. Но не заблуждалась ли Клеопатра насчет пути в бессмертие?

    В Библии об укусе змеи говорится совсем другое. Так, в книге Екклезиаста читаем: «кто разрушает ограду, того ужалит змей» (Екл. 10:8). Разве не сказано этим, что укус змеи - это расплата, кара за содеянное? Похоже, что укус змеи не имеет отношения к бессмертию.

    Но какую же ограду довелось разрушить князю Олегу? И о какой ограде здесь может идти речь? Надо сказать, что в жизни князя Олега были не одни только подвиги и победы. Случались в ней и промахи и просчёты, а порою - даже и злодейства, хотя по моральным меркам тех суровых времён злодействами они, возможно, и не считались.

    Таким тёмным пятном в послужном списке князя Олега было убийство двух княживших тогда в Киеве братьев - Аскольда и Дира. Князю Олегу хотелось самому сидеть в Киеве, но место там уже было занято. Тогда он пошёл на хитрость, изобразив из себя мирного купца, странствующего по свету, торгуя разными товарами. А когда гостеприимные князья-братья, не догадываясь о подвохе, вышли на берег, радушно приветствуя его, им навстречу выскочил отряд вооружённых воинов, спрятавшихся заранее поблизости. Участь братьев была решена, а путь к вожделенному киевскому престолу оказался открытым для князя Олега. 

    Возможно, змеиный укус, спустя годы настигший покрывшего себя ратной славой князя Олега, вовсе не был роковой случайностью. Это была расплата. Ужаленным змеёй оказался князь, разрушивший моральную ограду, призванную защищать человека от совершения им преступлений.

    Только всегда ли срабатывает этот разумный закон справедливого возмездия? И так ли однозначно он действует? Ведь когда через сто с небольшим лет в русской истории ещё раз случилось нечто подобное, когда  сын князя Владимира Святополк, не зря прозванный в народе Окаянным, тоже убил двух братьев (своих, не чужих), стоявших на его пути к желанному единовластию (Бориса, княжившего в Ростове, и Глеба, сидевшего в Муроме), никакая змея его почему-то не ужалила.  Справедливости ради скажем, что и Святополк тоже не остался без воздаяния. Увлечённый успехом, он принялся бороться  ещё с одним братом - Ярославом, прозванном в последствии Мудрым, но одолеть его не смог, переоценил свои возможности. Был разбит, с остатками войска бежал за границу, но добежать не сумел, погибнув в пути.               


                2


    Говоря о пророчестве, обещавшем князю Олегу гибель от собственного коня, не будет лишним вспомнить ещё об одном дошедшем до нас из древности пророчестве. Его получил лидийский царь Крёз, само имя которого стало синонимом богатства, запечатлевшись в расхожей поговорке: богат, как Крёз. Это пророчество гласило: кто перейдёт реку Галис, тот погубит великое царство.

    Река Галис в Малой Азии была тогда естественным рубежом между двумя царствами: Лидийским и Персидским. Крёз решил, что великим в пророчестве названо Персидское царство, и ему захотелось приумножить свои богатства, захватив чужие земли. Со своим войском он спешно перешёл реку Галис и был разбит персидским царём Киром II, стоявшим с армией на другом берегу реки. И Лидийское царство навсегда исчезло с карты мира как самостоятельная политическая единица.
 
    К чему же на самом деле призывало это пророчество: к тому, чтобы перейти реку Галис, или же к тому, чтобы её не переходить?

    Крёз, разумеется, ошибался, думая, что пророчество побуждает его перейти реку. Пророчество, напротив, предостерегало его от этого.

    Погубить великое царство означало сделать опрометчивый и необдуманный шаг. Не поняв заложенного в пророчестве смысла, Крёз этот шаг сделал. А смысл пророчества был таков: великим становится то царство, в котором правит мудрый царь. Река Галис была рубежом, переходить который не рекомендовалось. Перейти рубеж - означало впасть в крайность. Мудрые никогда не впадают в крайности, так как крайности никогда не приводят к добру. Об этом неплохо бы забывать и сейчас.

    Так что любое пророчество требуется прежде всего понимать.

    Понимал ли смысл выпавшего ему пророчества князь Олег?

    Вспомним, как начинается «Песнь о вещем Олеге». «Как ныне сбирается вещий Олег …». Почему князь Олег назван здесь вещим? Вещим он назван не только у Пушкина, но и у Карамзина. Вещий он и в летописи. Поэт, историк и летописец останавливают наше внимание на одном и том же свойстве, присущем князю. Можно ли этот факт оставить без внимания? Можно ли пройти мимо него с закрытыми глазами, сделав вид, что эпитет «вещий» -   нечто столь обыденное, что ему не стоит предавать особого значения? А ведь никто больше из русских князей вещим назван не был.

    Если вещий - это ведающий, то почему князь с вопросом о собственном будущем обращается к волхву? Разве он - вещий, и сам не волхв? Так не должен ли он и сам знать о том, что ждёт его впереди? Или же «вещий» в данном контексте следует понимать как-то иначе: не как «ведать», а как «вещать самой своей жизнью»? А жизнь князя Олега была такова, что обещала завершиться смертью от собственного коня. В этом случае пророчество имело такой смысл: если будешь оставаться таким, каков ты есть, то умрёшь от собственного коня. Но почему именно конь оказался выбран в качестве орудия смерти?

    Хотя князю Олегу и была предсказана смерть от коня, во многих легендах, мифах и сказаниях кони, напротив, были верными помощниками героев в их битвах с опасными чудовищами. Так, именно сидя на коне поражает пикой крылатого дракона Георгий Победоносец. Трёхглавое огнедышащее чудовище Химеру одолевает на коне, но уже крылатом, древнегреческий герой Беллерофонт.

    Правда, крылатый Пегас сыграл в судьбе Беллерофонта двоякую роль: с одной стороны, помог отважному юноше справиться с Химерой, но, с другой - стал причиной его тягостных бедствий в дальнейшем. Опьянённый победой над Химерой и, возгордившись, Беллерофонт решил взлететь на том же Пегасе на гору Олимп, бывшую небесной резиденцией самого Зевса. Узнав об этом, Зевс наслал на Пегаса овода, и ужаленный им конь, взбесившись, сбросил своего седока на землю.

    Кстати сказать, гордыня (как один из смертных грехов) нередко именно так и изображалась - в виде сброшенного с коня на землю всадника.

    Ударившись головой о камни, Беллерофонт потерял рассудок. Слепой, хромой и полубезумный скитался он безо всякой цели по свету до тех пор, пока боги, сжалившись над ним, не послали ему смерть.

    Однако заметим, что в сюжете о князе Олеге фигурирует не один конь, а два: живой и мёртвый. Именно от мёртвого коня и исходила грозившая князю беда. Пока он сидел на живом коне опасность встречи со змеёй ему не грозила. Она возникла лишь тогда, когда ради коня мёртвого князь сошёл с коня живого.

    И о каком коне вообще могла идти речь в пророчестве? Князь Олег, как видно из его действий, простодушно полагал, что сказано ему было об обычном коне – четвероногом животном, жующем овёс. Следовательно, чтобы избежать опасности, о которой он был заранее предупреждён, было достаточно всего лишь пересесть с одного коня на другого. На деле же оказалось, что всё не так-то просто. Хотя князь и пересел на другого коня, смерть именно от коня, хотя уже и мёртвого, его всё равно настигла.

    Так от чего же всё-таки предостерегало князя пророчество волхва? Почему князь, несмотря на предостережение, избежать гибели всё-таки не сумел? И какого именно коня надлежало князю опасаться? Ведь кони бывают разные: не только резво скачущие по земле, но и крылатые, готовые взмывать к небу. Известны также кони, способные понимать человеческую речь и умевшие разговаривать. Такие кони есть и в русском фольклоре (Сивка-Бурка, Конёк-Горбунок).

    Из мифов мы знаем, что кони, помогавшие бесстрашным героям в их борьбе с разнообразными чудовищами, нередко вели происхождение от самих богов. Так, известный из греческих мифов конь по имени Арейон был сыном бога Посейдона и богини Деметры. Сыном Посейдона был и крылатый Пегас.

    На совершенно особенном коне совершал свои небесные странствия исламский пророк Мухаммад. До небесного престола Аллаха его донёс конь по имени Борак, белый, крылатый, с женской головой и лапами верблюда. И произошло это по земным понятиям так быстро, что достигший Бога пророк успел вернуться назад, в своё жилище, прежде чем вылилась вода из кувшинчика, задетого крылом прилетавшего за Мухаммадом ангела.

    Могут ли обычные кони происходить от богов, понимать человеческую речь и разговаривать? Можно ли считать обыкновенным конём Пегаса, если он крылат, как птица, и если для того, чтобы поймать его потребовалась особенная уздечка – золотая и к тому же подаренная Беллерофонту самой богиней Афиной?

    И что это за конь, на котором можно достигнуть престола Самого Бога?

    Вспомним, как по-разному и под разными углами зрения говорится о конях в Библии. В книге пророка Исайи читаем: «Горе тем, которые идут в Египет за помощию, надеются на коней и полагаются на колесницы…» (Ис.31:1).

    Чтобы полнее понять смысл сказанного здесь, нам надлежит сделать небольшой экскурс во вторую половину VIII века до Рождества Христова - время жизни самого пророка, пережившего, как известно, четырёх иудейских царей (Озию, Иофама, Ахаза, Езекию), а в царствование пятого (Манасии) казнённого за утверждение, что видел своими глазами Бога, и ещё за то, что осмелился предвещать святому городу Иерусалиму ту же учесть,  что постигла порочные города Содом и Гоморру, уничтоженные Господом за их бесчестье.

    Но почему в словах пророка Исайи упоминается Египет? Дело в том, что во времена пророка Исайи активизировала свои притязания на Иудею Ассирия, и был повод искать помощи против Ассирии у египтян.

    Отношение к надеждам на Египет в Библии выражено так: «И египтяне - люди, а не Бог; и кони их - плоть, а не дух» (Ис.31:3).

    Понятно, что здесь говорится о том, что не на силу плоти надо надеяться. Но не сказано ли здесь (хотя и едва уловимым намёком) ещё и другое: что не все кони - плоть, что есть ещё и иные? Такие, например, как и конь пророка Мухаммада - Борак, верхом на котором он достиг престола Аллаха. Возможно ли на обычном коне, если он всего лишь плоть, доскакать до престола самого Господа? Или доскакать туда можно лишь на коне особенном?

    Так, где же, где же искать нам ответы на эти головоломные вопросы. Да и существуют ли эти ответы вообще?
               
                3


    Во втором послании апостола Павла к Коринфянам читаем: «если внешний наш человек и тлеет, то внутренний со дня на день обновляется» (2Кор.4:16).

    О чём здесь сказано? О том, что каждый человек представляет собой некое двойство, загадочно сочетающее в себе как две разные природы (физическую - тлеющую и духовную - обновляющуюся), так, соответственно, и две разные жизни, текущие в противоположных направлениях: одна (тлеющая) - убывает, другая (обновляющаяся) - возрастает. Какая же из них главная? И какая является целью, а какая оказывается средством?

    Жизнь, которая возрастает, естественно, представляет собой цель, а та, которая убывает, - всего лишь средство.

    Человек внешний, день ото дня тлеющий, живёт только в этом мире, тогда как человек внутренний, день ото дня обновляющийся, имеет потребность жить не только в этом мире, но ещё и в другом, внешнему человеку неведомом.

    В этом смысле человек внутренний подобен дереву, зарождающемуся в земле, чтобы затем выбросить побег наружу. Хотя его корни навсегда остаются в земле, но его ствол - над землёй, а крона в небе. Способность, качественно меняясь, проникать из одного мира в другой - отличительная особенность внутреннего человека.

    А что, если как раз о внутреннем человеке и говорил князю кудесник? Если это так, то и угрожавший жизни князя конь, вовсе не был реальным четвероногим скакуном, с которого без труда можно было пересесть на другого скакуна. Конь этот был лишь одной из красноречивых метафор внутреннего мира человека.

    А теперь вспомним о том, что и конь Мухаммада, и конь Беллерофонта были крылаты. И может ли эта крылатость быть лишь простой, ни о чём не говорящей случайностью? Или же именно крылатость коней и открывает нам их истинную природу - их принадлежность не к материальному, а к нематериальному, миру незримому и бесплотному.

    На каком же коне можно было достичь престола самого Аллаха? Только на одном - если этим конём будет наша собственная душа. Разве не об этом и сказано в Евангелии от Луки: «Царство Божие внутри вас есть» (Лк.17:21).

    Это означает, что Беллерофонту надлежало одолеть Химеру не где-нибудь, а в собственной душе. Он же, не одолев Химеру в собственной душе, решил взлететь на крылатом Пегасе на гору, где обитают боги, за что и был сброшен Пегасом на землю.

    Победа Беллерофонта над Химерой, обитавшей в его собственной душе, была бы символом исключительно морального (а не какого-нибудь ещё) превосходства победителя над побеждённым. Превосходства, достигаемого совершенством души и сердца, а не силой меча, кулака или дубины.

    Итак, кудесник, говоря князю, что тот примет смерть от своего коня, имел ввиду внутренний мир князя, метафорой которого и был этот опасный для его жизни конь.

    Надо сказать, что конь - не единственная метафора внутреннего мира человека. Таких метафор много. И они могут быть очень разными, совсем не похожими друг на друга. Как тут не вспомнить эпизод из жизни одного из библейских патриархов - Иакова.

    В молодости Иаков был вынужден бежать из дома отца. Утомлённый дорогой и застигнутый тьмой в безлюдном месте, он лёг на землю и, подложив себе под голову камень, уснул. Во сне он увидел лестницу, один конец которой стоял на земле, а другой касался неба. По лестнице вверх и вниз сновали ангелы, а наверху этой лестницы стоял Бог (Быт. 28:12).

    Что мог означать этот сон? И что хотел сказать Бог бежавшему из дома юноше, показав ему во сне такую лестницу?

    Для ответа на этот вопрос надо вспомнить о причине, заставившей Иакова бежать из дома. Дело в том, что у Иакова был брат-близнец Исав. И хотя они родились в один день, право первородства принадлежало лишь одному из них – Исаву, появившемуся на свет на несколько минут раньше Иакова.

    Сын, родившийся первым, получал благословение отца, обеспечивавшее ему не только известные полномочия как будущему главе семьи, но также и двойную часть наследства по сравнению с другими братьями и сёстрами (об этом говорится в Библии, в книге Второзаконие. (Вт.21:17).

    Отец братьев-близнецов Исаак, уже немолодой и слабый глазами, понимая, что его кончина уже не за горами и потому намереваясь благословить на руководство семьёй своего первенца Исава, велел ему наловить в поле дичи и приготовить его любимое кушанье.

    Ревекка – жена Исаака, имела насчёт первородства иное мнение. Сыновья её были очень разными даже и внешне, и она, любившая Иакова, больше, чем Исава, не хотела смириться с тем, что благословение отца и всё остальное, к нему прилагающееся, достанется Исаву.

    Услышав распоряжение мужа, данное Исаву, Ревекка подучила Иакова опередить брата с кушаньем, взяв для его приготовления двух молодых козлят из стада. Чтобы слабый глазами Исаак не заметил подмены, она велела Иакову надеть на себя одежды брата, а голые части его рук обложила шкурами молодых козлят, сделавших гладкокожего Иакова неотличимым от косматого Исава (Быт. 27:1-16).

    Пока косматый Исав носился по полям, вылавливая дичь для отца, Ревекка приготовила из козлят любимое кушанье Исаака. Он с удовольствием поел и, не разглядев подмены, благословил Иакова.

    Когда же Исав возвратился с дичью и обман открылся, Исаак не захотел ничего менять. И благословение, добытое обманом, осталось за Иаковом.

    Опасаясь гнева обобранного брата, Иаков, опять же по совету матери, бежал из дома отца в дом дяди. Тогда-то, сморенный усталостью, заночевав в пути, он и увидел во сне эту лестницу.

    Зачем Бог показал её заснувшему Иакову? Что Он хотел сказать ею юноше, который обманув отца и обобрав брата, спасался бегством от справедливого возмездия?

    Разве Иаков, хитрец и обманщик, не находился тогда в состоянии сотрясавшего его внутреннего неблагополучия? Вот Бог и показал ему внутреннего человека, каким он должен быть: не лежащим на земле с камнем под головой, а вертикально стоящим как лестница, соединяющая небо и землю. Эта лестница – призыв восходить вверх в самом себе.

    Но зачем нам надо непременно знать, каким должен быть наш внутренний человек?

    Дело в том, что если внешний наш человек, как и подобает ему, день ото дня тлеет, то происходит это независимо от того, хотим мы этого или нет. Таков закон неумолимой природы, допускающей движение лишь в одну сторону: от рождения к смерти. С внутренним же человеком всё обстоит совершенно иначе. Для того, чтобы внутренний наш человек, как ему и предписано, день ото дня обновлялся, мы сами должны этого обновления хотеть. И не просто хотеть, но ещё и прилагать к тому необходимые усилия.

    Но можно ли хотеть того, о чём мы не имеем ни малейшего представления? Можно ли стремиться к тому, о существовании чего мы даже и не подозреваем?

    Вот и показал Бог потерявшемуся в самом себе Иакову стоящую между землёй и небом лестницу как призыв восходить вверх в самом себе.

    Если Иакову было показано, каким должен быть внутренний человек, то князю Олегу было сказано о том, каким он быть не должен - гибнущим от собственного коня.

    Каким же следовало стать князю Олегу, чтобы его внутренний человек не погиб от своего коня? Об этом ему, очевидно, предстояло догадаться самому. Ему самому предстояло выстроить внутри себя эту восходящую вверх лестницу. Несмотря на подсказку о грозящем ему смертью коне, князь сделать этого не сумел. За него это предстоит теперь сделать нам.
   
    Подсказка, как правило, даётся человеку, находящемуся на перепутье. Выбирая между двумя разными дорогами, человек считает, что выбирает, куда ему идти. На самом же деле он выбирает совсем другое: каким ему быть самому.

    Юный Геракл, находясь на перепутье, встретил двух девушек, одна из которых олицетворяла удовольствие, а другая - служение. Он выбрал ту, которая олицетворяла служение.

    Какой же выбор предстояло сделать князю Олегу? Между чем выбирал он? Он выбирал между жизнью и смертью.

    Однако, о какой именно смерти шла тогда речь? Ведь смерть бывает разная. В библейской книге Откровение говорится, к примеру, о смерти второй (Откр.20:6, 20:14). Хотя о смерти первой почему-то не сказано. Но если была смерть вторая, то ей неизбежно должна была предшествовать смерть первая.      

    В той же книге Откровение говорится о воскресении первом (Откр.20:5-6). Поскольку сказано о воскресении первом, то, очевидно, предполагается ещё и воскресение второе, хотя прямого упоминания о нём в Библии нет. Две разные смерти и, соответственно, два разных же воскресения?

    О смерти особенной рассказывает нам и Евангелие от Луки в притче о блудном сыне, который «был мёртв и ожил» (Лк.15:24). Мёртв, потому что ушёл от отца, то есть мёртв не физически, а как-то иначе. Когда же он вернулся к отцу, то ожил.

    Смертью первой, (то есть смертью особенной), надо думать, умер и библейский Адам, нарушив заповедь и за это изгнанный из Едема. Не нарушь тогда человек заповедь, не настигла бы его смерть первая, открывающая дверь смерти второй. Не уйди тогда блудный сын от отца, не оказался бы мёртвым и он.


    Каждый человек, следовательно, умирает по меньшей мере дважды: сначала духовно, а уже потом физически. Если смерть вторая - очевидна, то смерть первая - неприметна для глаза. Даже и сам умерший может не подозревать о том, что уже мёртв.

    Так что конь, на котором едет каждый живущий человек - это его тело. Тело - смертно. Умрёт конь, не жить и его всаднику. Поэтому и было сказано князю Олегу, что смерть он примет от своего коня.

    Однако, не будем забывать о том, что в ситуации с князем Олегом было два коня: конь живой и конь мёртвый. На живом коне сидит живой человек, а в черепе коня мёртвого обитает змея. Не сойди князь Олег с коня живого ради коня мёртвого, змея не смогла бы его ужалить. Ужаленным может оказаться лишь тот, кто сходит на землю, по которой ползёт змея.


    Князь Олег может быть остался в памяти как вещий потому что он вещает нам самой своей жизнью о том, что будучи предостережённым о ждущей его опасности, всё-таки не сумел её избежать. Потому что предупреждение не было им понято.

    Так было и в Едеме: Господь Бог предостерегал человека не от дерева, есть от которого ему нельзя, а от самого себя, не сумевшего понять, от чего предостерегал его в пророчестве Господь Бог.