Итальянский дом Забелло / Автор-составитель Ю.
Забелло; научная редакция М.Г. Талалая. – М.: Старая
Басманная, 2022 - 78 с.
Воспоминания Елены Викторовны Турони (ур.Эккерсдорф)(1)
У Михаила (2) было два сына, мой прадед происходит от младшего, Константина – Тимофея – Николая – Карпа – Ивана – Петра, у которого были дети Георгий, Иван, Александр, дочь Анна и Пармен, мой прадед, отец моей бабушки. Увы, я не писательница, как были мои родители, я, средней удачности – в прошлом - любитель-художница.
Итак, я приступаю.
Бабушка моя, Зоя Парменовна, росла в Петербурге, в большой и дружной семье, горячо любила своих братьев и младшую сестру Ольгу. Пармен познакомился с Josephine Bovet в Швейцарии. Бабушка говорила, какой умной и образованной была ее мама, которая, к сожалению, умерла довольно рано, но успела передать детям прекрасные познания языков, все владели французским, а старшие и другими языками. Училась Зоя в (вероятно) частной гимназии. Часто проскакивали в ее рассказах известные имена, особенно кн. Оболенских. Была ли это фамилия одной из подруг или вся гимназия была создана Оболенскими, не знаю. Маленькое отклонение, во времени. Мы с мужем бывали здесь, в Вашингтоне, у Оболенских.
Раз, очень давно это было, мы у их познакомились с приехавшим в гости отцу хозяина, древним стариком, захватывающе интересно рассказывавшем о своей молодости в Петербурге. Вот я и решилась задать вопрос. "Да как же, конечно помню Забелло, они учились и младших классах". Из глубины времен возникли эти имена, подействовало это на меня очень.
Зоя училась хорошо, особенно интересовалась историей, древностью, пламенела искусством, особенно классическим. Унаследовала от отца талант, была одарена хорошим глазомером, что так необходимо для правильной передачи сходства в исполнении портретов, также тянулась к изображению пейзажей в стиле импрессионизма. О Пармене у меня кое-что из печатных источников, к которым можно относиться слегка скептически. Но расскажу мелочи, которые могут оживить характер воспоминаний.
Зоя была хороша собой: невысокого роста, очень стройная, всегда следящая за собой, изящная. Большие зеленые глаза, темные, вьющиеся волосы, тонкие и выразительные черты лица. По характеру была активной, пламенной, волевой, восторженной, с жертвенной любовью относящейся к семье, Восхищалась всем прекрасным, музыкой, художеством, и конечно, творчеством ее отца. Очень любила его сестру Анну. В Италии, живя вместе с Ге, Пармену не охота была ответить на письмо Анне. "Напиши ей, пожалуйста, попросил Пармен товарища. Ге написал, завязалась переписка, которая привела к любви и женитьбе... До начала войны к нам в Белграде явился седой господин, двоюродный брат Зои (3) . "Моя мама носила всегда эту вещь", сказал он, подарив Зое дивную брошь, мозаику в филигранной оправе. Она частично поломана, но глядя на нее, думаю, не она ли изображена на портрете Анны с ее сыновьями?... Не унаследовала ли Зоя черты характера своего отца с наследием латинских кровей матери? По словам Зои, отец Пармена был возмущен отказом Пармена стать военным и его решением посвятить себя искусству, он изгнал Пармена, лишая его наследства. Однако, после успехов скульптора, отец "простил" сына. Пармен же, будучи великодушным, владения свои продавал крестьянам за бесценок.
Его внешность была забавна. Если сравнить его фотографию с официальным снимком Верди, то сходство их поразительно, они могли бы быть близнецами, Недаром в Италии Пармена принимали за композитора!
Из жизни художников в России бабушка рассказывала, что Пармен гостил у Репина, в Финляндии. Жена хозяина была убежденной вегетарианкой, подавали гостям какую-то зелень...и сочинили:
"Говорила тебе я,
сена ты не ешь, Илья!
Ты ж Илья меня не слушал,
И все сено кушал, кушал,"
И карикатура была на художника - с длинными ослиными ушами. Но кто был автором - увы, не известно.
Теперь перехожу к другим членам семьи, с кем была связана жизнь Зои. Зоя уже окончила гимназию, когда у ее отца начал брать уроки рисования Анатолий Степанович Романько-Романовский, который давно рисовал, именно животных. Выписывал атласы их анатомии, садился перед клеткой зоопарка, делая с натуры зарисовки львов, диких зверей. В деревне рисовал домашних и диких птиц. Затем
исполнял картинки в альбоме, техникой сухой акварели, с мельчайшими подробностями. По образованию А.С. был юрист, служил в Министерстве (Юстиции?) до (или почти до) чина статского советника, вышел в отставку. В Крыму, где были виноградники, посвятил себя виноделию. Ездил для изучения техники этой специальности в южные регионы - Казахстан, и т.д. Незадолго до войны получил командировку в Северную Африку, куда ездил с Зоей Парменовной. В эмиграции, осев в Югославии и служа в каком-то учреждении, сопровождал своего начальника в Женеву, на заседания "Лиги Наций", под предводительством президента Вильсона. Там Анатолий Степанович переводил своему начальству с французского на сербский, который освоил прекрасно, несколькими европейскими языками также владел в совершенстве. Не удалась его попытка заинтересовать заведующих земледелием властей в высоком достоинстве культуры злака сои. Увы, он напрасно изучал сою, тогда никто об этом ничего не знал, знать не хотел о новаторской идеи А.С.
Возвращаясь к знакомству с Зоей, конечно, их общие интересы к искусству, музыке, сблизили их, они повенчались. Началась для Зои Парменовны новая жизнь, которая осчастливила супругов появлению на свет дочери Нины. Родители обожали ее. Ребенку прививались высокие моральные устои, большое значение придавалось умственному и культурному развитию Нины. Вместе с Зоей П. они часто ездили за границу, в Италии и Франции посещали музеи, художественные памятники этих стран. Дома для Нины выписали гувернантку-англичанку, по-французски Нина говорила с детства. Она горячо любила свою частную гимназию Шаффе, где были преподаватели высокого уровня. Последний класс учениц приглашался регулярно на чай к Вдовствующей Императрице Марии Федоровне. Полагалось, на таких визитах говорить по-французски, а на следующем визите - по-английски, и т.д. Как раз знание языков сыграло такую огромную роль в будущей судьбе их семьи. Нина, учившаяся серьезно и прилежно, даже отказалась от уникальной возможности поездки с родителями в Африку, чтобы не пропускать учения. Окончила гимназию с золотой медалью и еще проучилась добавочный год, с дипломом преподавательницы. В гимназии ее любили за правдивость, мужественность, сочувствие к несчастным. Обездоленной однокласснице - полу-инвалидом, по словам ее бывшей подруги по гимназии, Нина бережно помогала во всем. Но по скромности сама об это не говорила. А вот еще анекдот из школьной жизни. Роскошный ореол волнистых темных волос обрамлял лицо Нины. Появилась новая классная дама. "Никаких папильоток," закричала она. "Я не закручивала волос", спокойно ответила Нина. "Ах так, под воду ее"... Смокшие из-под раковины волосы моментально завились сотней маленьких колечек... Сконфуженная классная дама не знала куда деться. А класс гремел: "Нина никогда не говорит неправду!"
Ненадолго остановлюсь я на последнем периоде Нины в Крыму.
Мало что помню из того, что говорилось о зимах в Петербурге, но о летних месяцах, которые проводились в Крыму речь шла постоянно. Местечко Судак, красивый одноэтажный белый дом с колоннами, сад кругом, где персики таяли во рту, несколько виноградников, где даже делалось собственное вино. Воспевалась красота моря, побережья, скалы, генуэзская крепость. Нина объездила верхом все окрестности, наслаждалась морским воздухом, плавала, не страшась волн.
Зоя Парменовна любила писать пейзажи на берегу моря. Однажды она увидела, что там же работает их сосед Айвазовский , но стоял он с мольбертом спиной к морю. Зоя восторгалась его мастерством, но все же спросила, как он может так писать. "Да я так много видел море, что могу и не смотреть". И продолжал писать. Вышла дивная картина и Айвазовский(4)сразу же подарил ее Зое. Картина висела в гостиной в Петербурге, и, увы, так и осталась там висеть. Об этом Зоя Парменовна печалилась без конца.
Большая дружба у нее была с поэтом-художником Максимилианом Волошиным(5), который жил с матерью «Пррра» тоже поблизости. Нина высоко ценила его таланты, часто бывала у них, где встречала много интересных людей. Он тогда еще был мало известен, но я читала его стихи, другие в школе и на вечерах декламировали стихи, восторгались ими.
И вот, начинались тяжелые времена. Мои дедушка и бабушка Романовские были уже в Крыму, оставив квартиру и все что было, в Петербурге. Друзья-соседи тревожились, советовались друг с другом, как быть. А Волошин начал всячески уговаривать Романовских оставить Нину у себя, с матерью. «Ей будет интересно с нами, мы будем о ней заботиться, ведь это все скоро кончится», убеждал Волошин. Какое счастье, что ему не удалось уговорить Романовских, которые чувствовали, что он не прав. Ведь им же всем суждено было погибнуть в Крыму. Уже наступили критические моменты, нельзя было медлить. Наскоро были собраны необходимые вещи, серебро дали рабочим зарыть где-то в землю. На телеге, с чемоданами, двинулись на запад. Где-то их остановили военные, пьяный солдат нацелил было пистолет на Нину «Расстрелять или не расстрелять «... решал он и, слава Богу, пощадил. Так и двинулись дальше, по дороге, через деревни, ради куска хлеба, пришлось платить ценностями, которые почти иссякли, к прибытию в Белград. Никакие подробности путешествия и первых шагов за границей больше не обсуждалось. Началась новая эмигрантская жизнь Зои Парменовны и ее семьи.<...>
С бабушкой я рассталась рано, потом, во время войны разговоров о семье уже не было. Работая в Национальной библиотеке Конгресса США (самой большой здесь у нас), я имела доступ к полкам. В обеденный перерыв рыскала повсюду, пыталась найти что-нибудь, чтобы уточнить то, что смутно помнилось из бабушкиных рассказов. Когда мой папа (6) учился в Медицинской академии в Петербурге, то он, страстно любивший театр, ездил, когда мог, на выступления Качалова и других.
В эмиграции мой папа был много лет ведущим актером русской драмы. Кстати, трагическая судьба эмигрантов была не такой ужасной в Югославии, где я родилась. Там была большая русская колония, церковь, русская школа, гимназия, институты, театр. Жили в тесноте и очень скромно, но у нас бывали культурные, интеллигентные люди, устраивали домашние концерты.
Только когда грянула война пришлось покинуть город, сидеть под бомбами, голодать. В России в тот период страдали не меньше, но Ольге, как раз тогда, жилось легче. Она нас нашла с помощью Красного Креста после войны, спасала нас пакетами с продуктами.
Действительно, итальянские родичи мне ближе всего. Надя и ее брат (Надежда и Евгений Владимировичи) приходились моей маме двоюродными братом и сестрой. Бабушка всегда переписывалась с Надей. Дочь другого брата моей бабушки Льва - Наталия Львовна была на Украине поэтессой Забила, получившей награду за детские книжки. Интересно, каких взглядов теперь ее потомки?
Страшная судьба была у бабушкиной сестры Ольги. Она была значительно моложе бабушки, которую очень любила.
Во время революции от тифа, в Крыму, погибли ее муж(7) и двое деток. Ей каким-то образом удалось выбраться в Швейцарию, но от всех ужасов она была в таком шоке, что решила все прошлое забыть!
Там она вышла замуж за прекрасного американца (8) , увы, принадлежащего к секте Christian Science, за что его отвергла его семья. И Ольга переняла это учение, добродушное, но отрицающее всякое зло, как и болезни, не признающее медицинское лечение. Они поселились в Лос-Анджелесе, где жили очень скромно, Оля работала на фабрике. Переписывалась с нами до начала войны. После окончания войны нашла нас при помощи Красного Креста, в Мюнхене. Мы очень бедствовали, были еще скудные продовольственные карточки. И вот Оля, несмотря на собственную бедность (а она тогда уже овдовела, ставила на ноги сына Алекса), включила нас в список нуждающихся в Кр. Крест и регулярно покупала и посылала нам через них замечательные пакеты продовольствия, так называемые Care Packages. Мы тогда сидели на картошке и овсянке, а мама уже серьезно болела. И вот горячая любовь и забота Оли о нас всех так действенно помогала нам. Затем она пыталась выписать нас всех к себе в Калифорнию, но ей не удалось, надо было подписать свидетельство о том, что она согласна нас содержать до устройства на работу.
Переселенческая администрация не одобрила ее прошение из-за ее собственных слишком скромных средств. Наконец, после маминой смерти, ей разрешили принять лишь ее сестру и бабушка с радостью отправилась к ней. Я уже перебралась к ним после замужества. Когда мы туда приехали все пришли в восторг друг от друга. Ольга даже начала писать портрет моего мужа. Старушки трогательно любили друг друга, а затем и меня и моего мужа. Мы их навестили в Лос-Анджелесе, бабушку мы с мужем выписывали дважды, Олю тоже , после смерти ее любимой сестры.
Сын ее Алекс у нас тоже гостил со своей второй женой. К сожалению, пережитая Ольгой трагедия в России оттолкнула ее совершенно от всего русского. С сестрой, да и с нами, она говорила только по-французски, сын ее даже не подозревал о своих русских корнях. И имя свое она переняла материнское, фамилия была мужа, ее звали Josephine B. Dixon. А под конец была печаль, писала ее невестка (уже после смерти Алекса), что больная в больнице вдруг заговорила что-то непонятное, думали, что она бредит, пока кто-то не догадался, что она...говорит по-русски! Но было это при смерти, мы ведь были на другом побережье, а русских в больнице не было, вот какая трагедия революции.
Сын Ольги Alexander Walter (1920-1996), славный и добрый, стал шофером грузовиков. Когда я ему рассказала о семействе Забелло (а мамы его тогда уже не было), он чуть в обморок не упал, думал, всю жизнь, что его мама "Josephine Bovet" - так звали маму у них в семье. У него остались внуки, однако, ни языков, ни малейшего интереса о семье они не имеют. Одно время я пыталась рассказать им историю семьи, а теперь потерялась связь.
_____________________________________
(1) Елена Викторовна Турони (ур.Эккерсдорф) род. в 1930 году в Югославии, проживает в США. Правнучка Пармена Петровича Забелло.
(2) Михай (Михаль) Забела - шляхтич Речи Посполитой, пришедший во второй половине XVI века с королевским двором Стефана Батория на территорию Черниговской земли - родословник Модзалевского, т.2 Забелы.
(3) Это был Николай Николаевич Ге-младший (30.09.1857–1938). Дворянин. Старший сын художника Н.Н.Ге. Родился в Риме. Учился в Санкт-Петербургской Ларинской гимназии. Отбывал воинскую повинность Борзенским уездным, вследствие чего «был признан совершенно неспособным к военной службе» и определен на службу канцелярским служителем. Учился на юридическом факультете Киевского университета (18..–1884). Увлекался искусством, занимался рисованием..
(4) Айвазовский, Иван Константинович, профессор живописи, лучший русский маринист (1817-1900)
(5) Волошин Максимилиан Александрович (настоящая фамилия Кириенко-Волошин; 1877-1932) русский поэт, переводчик
(6) Эккерсдорф Виктор (1894-1957) - Студент Военно-медицинской академии, в 1918 — проживал в доме сестры в Тамбове. В августе 1918 — выехал с сестрой в Брянск, чтобы уйти нелегально за границу. Арестован из-за канцелярской неточности в паспорте и заключен в тюрьму. Каждую ночь арестованный выводился с группой заключенных на расстрел, при этом кому-то из заключенных стреляли в спину. В октябре 1918 — благодаря хлопотам сестры был освобожден, в ноябре приехал в Москву. В 1920-х — тайно выехал за границу, проживал в Белграде, актер русских театров, с 1930 — актер русского театра "Комедия". С 1925 по 1940 — его статьи печатались в философско-религиозном журнале "Путь", печатавшемся в Париже под редакцией Н. А. Бердяева.
(7)Вацлав Новицкий
(8)Сертификат о заключении брака от 4 ноября 1918 года