25 окт 2021
Первый снег. Кто ты такой, чтобы башню срывать, первый снег?
Однако в школу не пойдём сегодня. Пропали они пропадом, эти мелкоскопы, этот формалин, эти скальпели, эти лошадиные аскариды, все эти криста галле, которые поселились на лямине криброзе... И все эти фибули-мандибули тоже идите пожалуйста в жопу. Сегодня первый снег.
Спим от пуза. Школу задвинули. Потом неторопясь собираемся, считаем капитал. Три рубля с мелочью. Нормально. Гуляем.
Сначала на Воробьёвы горы. Надо спуститься к Москва-реке, посидеть на любимом бревне. Летом это гнездо разврата студентов, бревно в плотных зарослях и его не видно с дороги, но сейчас уже холодно размножаться на этом бревне, и мы смело идём к реке, ко бревну, не боясь никому помешать.
Хорошо посидеть на бревне, слушать, как течёт река, и ловить первые снежинки в кожаную перчатку, а потом нюхать эту перчатку, слушать запах телячьей кожи и запах первого снега. И сжимать и разжимать кулак, сжимать и разжимать, и слушать, как перчатка тихо скрипит.
Посидеть надо вдоволь, пока не замёрзнешь. Хорошо поднять воротник плаща и сладко ёжиться — холодно. Холодно ещё понарошку, ещё не зима, надо хорошо посидеть, чтобы замёрзнуть, да и первый снег всегда ложится тихо, без ветра, это ещё не зимняя метель. От первого снега даже как-то теплее. Где-то я слышал, что первый снег на Руси — это покров Богородицы. Надо поинтересоваться. Есть у нас в школе немцы, тайные христиане, но они то ли католики, то ли кто-то там рядом... они не понимают ничего в первом снеге. Мой сосед Хельфрид сегодня, посмотрев за окно, зябко повёл плечами и надел в школу заячью шапку-ушанку. Бедолага. Я не понимаю, как вообще шапку надеть до минус двадцати, а сегодня вообще чуть ли не плюс.
Однако насиделись. Удалось немного замёрзнуть, пора и в дорогу. Идём к метро.
Время чуть за полдень. Народу немного, нет толчеи. Выходим на Тургеневской. Дальше наш любимый сакральный маршрут.
Сначала в рыгаловку. Любимая рюмочная на бульварах в полуподвальчике.Тут тоже пусто. Время неурочное для алкашей. Кто хотел похмелиться — уже похмелились, а грузиться начнут мужчины чуть позже, после рабочего дня. На десяток столиков два-три посетителя, да они и не алкаши вовсе, а крепкие пенсионэры.
Берём рюмку Московской, яичко под майонезом, бутербродик к сыром и солёный огурчик. Выпиваем. Зажмуриваемся. Хорошо. Не закусываем, занюхиваем кожаной перчаткой. По телу разливается тепло и душевное равновесие. Первый снег — нетрудное, но ответственное мероприятие. Мистический уют бытия от покрова сочетается с тихой лёгкой печалью. Это состояние нельзя педалировать, но и нельзя растерять.
Берём вторую рюмку Московской. Выпиваем уже не зажмуриваясь, но неторопливо и вдумчиво, вслушиваясь в непоколебимость душевного равновесия. Теперь уже кушаем. Яичко по майонезом... сколько в тебе покоя и радости, сколько в тебе чего-то домашнего, тёплого... По уюту яичко под майонезом может сравниться только с тарелкой пельмешек в кафе Промежность... но сейчас не время пельмешек, они слишком брутальны для первого снега.
Бутербродик. Советский бутерброд с сыром, с российским сыром. Ты не представляешь себе, бутербродик, как ты нагляден, как ты символичен, как ты вопиющ, как ты олицетворяешь всю нашу советскую действительность. Заскорузлый, обветренный, пошедший винтом на кусочке позавчерашнего хлебца, ты извернулся дугой, словно тебя долго пытали. Ты словно стонешь — пристрелите меня, доешьте меня, я здесь больше не могу.
Хорошо, бутерброд, так и быть. Берём третью рюмку Московской, теперь уже занюхиваем не перчаткой, а солёным огурчиком, потом сладко хрустим, потом освобождаем старенький сыр от надоевшего ему бренного бытия.
Выходим на улицу. Теперь самое главное. Теперь надо обойти метро и выйти к памятнику Грибоедову. Теперь очень важно, чтобы была свободна любимая лавочка, слева от памятника, сразу первая слева.
Она свободна. Сейчас не время гуляния по бульварам. Советский труженик занят, он трудится, он размышляет о построении благополучного справедливого общества. Сейчас на бульварах время старичков-шахматистов и таких балбесов как я. Старички-шахматисты всепогодны, они будут сидеть здесь и зимой и летом, а я редкий гость.
Присядем на лавочку, поднимем воротник плаща и закурим. Наденем перчатки. Курить голой рукой более контактно и доходчиво, но мы наденем перчатки. Держать сигарету в перчатке более соответствует атмосфере первого снега, не так ли, Александр Сергеич?
Кажется, Грибоедов кивает. Кажется, Грибоедов согласен.
Покурили. Сидим. Падает первый снег. Прохожих немного, они ёжатся, поднимают воротники пальто, бросают на меня короткие взгляды. Мимолётное недоумение — откуда среди этой слякоти взялся на холодной лавочке этот персонаж с выражением такого неприличного блаженства на роже?
Посидим. Посидим от души, наслаждаясь ощущением спокойного одиночества в большом городе, и встретив понимание в лице Александр Сергеича. Потом встанем, пойдём по бульвару, дальше тоже важная часть программы. Надо зайти в Джелтаранг. Нас не интересует кухня индусов, она несъедобна, да и не соответствует атмосфере первого снега. Нас интересует открытая веранда Джелтаранга, которая висит прямо над водой. Берём чашку кофе с кардамоном. Это чистое разорение, сорок четыре копейки, на эти сорок четыре копейки можно полноценно прожить пару дней, но сегодня оно стоит того.
Веранда пуста. Ясен пень, кушать весь этот индийский огонь на такой холодрыге нема дураков, но в этом и фишка. Ты один на веранде. Дымится чашка кофе с кардамоном, под ногами свинцовая вода Чистых прудов, на которую даже смотреть холодно, и рядом плавают утки.
Выпили кофе, пойдём обратно на бульвары, сядем на ту же лавочку. Опять закурим. Смеркается, скоро будет темнеть. Нам надо посидеть и половить ртом первый снег, пока не зажгутся фонари, пока не началась суета конца рабочего дня, пока усталый советский труженик не повалит в метро и из метро, пока не наполнится рюмочная.
Темнеет. На бульварах появляются люди. Щемящее состояние первого снега под угрозой, сейчас его растопчет толпа. Всё. Нам пора.
Встаём, раскланиваемся с Александр Сергеичем, благодарим за компанию, уходим с бульваров к метро. Но в метро не заходим, немного думаем, и опять спускаемся в полуподвальчик. Там уже людно. Усталый советский мужчина утешается после работы. Люди ещё не расслаблены, люди уходят, заходят. Здесь не кабак, не задержишься.
Ну и ладно. Ну и мы тоже. Рюмочку, запах перчатки. На ход ноги.
Завтра город опять двинется в будничный свой поход. И мы тоже. Завтра опять захлестнёт суета. Ну и ладно. Всё, что нам надо, мы уже взяли сегодня у первого снега.
--------------------------------------------------
(с) https://vk.com/id128128417